Святозар Мракославский
Рождение Жана Бакли
Дела живых
– Снова не то, – отчитался Станислав об очередном эксперименте. Они с Алмазом очень не любили говорить это Шнюку, так что ходили к нему строго по очереди. Это уже давно было неотъемлемой частью их работы, но после гибели Бакли неудачи были непонятны, ведь что сложного – взять ту же формулу, что вкололи баклажану, однако это почему-то не работало. Овощи больше не хотели меняться так, как задумывалось. Даже на точно такие же баклажаны сыворотка не действовала.
– Что будете делать дальше? – по голосу было ясно, что Шнюк подавлен. После пожара он в ярости вышвырнул Криворучку, предварительно запугав его на случай если тот решит проболтаться об опытах в лаборатории.
– Попробуем вколоть это средство в кабачки, повысить количество серы и применить на баклажанах.
– Ладно, идите.
Людей у Шнюка была мало. Многих из них изничтожили овощи, кто-то испугался и сбежал подальше от всего этого. Криворучку подсунул его давнишний товарищ, заявив, что тот умеет держать язык за зубами. Да и кто ему поверит, если тот скажет, что видел овоща гуманоида?
Помимо Станислава Кузмиченко и Алмаза Хруллина в запасе было людей шесть. Григорий Шнюк всем им доверяет, они уже успели показать себя с хорошей стороны и ни разу не подводили, но на работу с овощами они как-то не подходили, не тот у них профиль.
***
В одном чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице шёл чёрный-чёрный человек. Он вошёл в один пустой чёрный-чёрный бар и сделал заказ:
– Воды мне!
Бармен взглянул на единственного посетителя: серая куртка, вернее даже не куртка, а пальто, а может и пиджак. Он не знал, как точно называется эта одежда, но где-то она точно мелькала. Где-то по телевизору, на каких-то чёрно-белых записях. Только кто носил это?
На голове фуражка, похожая на ту, что у военных. Очень знакомый образ.
– Холодную? – уточнил бармен.
– Любую!
Налив воды, он подошёл к клиенту. Это был кошмар…
Сначала этого было не видно, потому что клиент стоял в тёмном углу и скрывал лицо, но теперь-то…
– Дай сюда! – крикнул посетитель и схватил стакан рукой в перчатке, а после его осушения восторженно выдал фразу на ломанном немецком: – Wie lecker1!
Кожа посетителя была тёмно-фиолетовой, губ не было, зубов тоже, но верх и низ рта был шипастым, носа не было, ноздрин тоже, а глаза горели жёлтым. Плюс на головном уборе изображена птица.
– Also, wo bin ich2? – задумчиво протянул фиолетовый человек. – Что это за город?
– Это Саратов, – ответил испуганный бармен.
– Мне это не о чём не говорит, – он достал из кармана какую-то карту и принялся внимательно её изучать. – А нет, ещё как говорит. Danke schön3.
И страшный гость пошёл прочь. На спине на одежде были две небольшие дырочки, но бармен этого не видел: он вдруг вспомнил, кого ему напоминает одежда нерасплатившегося посетителя – клиент похож на тех высокопоставленных немецких нацистов сороковых годов прошлого века.
***
В лаборатории, уже полностью функционирующей после того пожара, состоялся интересный разговор:
– Вы слышали про неуловимого нациста? – задал Григорий Шнюк вопрос Станиславу и Алмазу.
– Что-то мелькало в новостях, – ответили они.
– И что вы про него можете сказать? Что вам известно?
– Что он есть, – ответил Алмаз.
– Вам совсем неинтересно?
– Мы просто много работаем, некогда читать про такое.
– Хорош врать, ваши предшественники пахали больше и не жаловались! Что вы делаете в свободное время?!
– Мы играем в видеоигры, – ответил Станислав. – Я ещё книги пишу.
– А я занимаюсь спортом, катаюсь на велосипеде.
– То есть вы и правда не знаете, кто такой этот нацист, – подытожил Шнюк.
– Да.
– Что же… Вот что говорят свидетели: он носит нацисткую одежду, на ней разве что свастики на руке не хватает, но орёл точно есть.
– То есть орёл, который её держит есть, а самого символа нет?
– Что-то в таком духе. А теперь интересное: как говорят те самые свидетели, кожа нациста имеет фиолетовый цвет, – Шнюк, прищурив глаза, быстро переводил взгляд с лица одного учёного на другого, внимательно наблюдая за их реакцией, – глаза светятся жёлтым, губ и носа нет.
В помещении повисла тишина, Станислав и Алмаз были в шоке.
– Ну что, – спросил Шнюк, – есть версии происхождения этого персонажа?
– А глаза точно светились? – уточнил Станислав.
– Так говорят люди.
Вновь наступило молчание.
– Что встали в ступор-то? – завёлся наконец Шнюк. Он был очень недоволен происходящим. – Это наш овощ!
– У Бакли не светились глаза, – сказал Станислав.
– Бедняга Жан сгорел! – подключился Алмаз.
– То есть вы считаете, что это не наш овощ? – подытожил Шнюк.
– Только если он не вернулся с того света, – ответили они.
– А если он и вправду… вернулся?
– Что?
– То, что слышали. Пошли за мной!
Шнюк отвёл их в подвал под лабораториями.
– Здесь, – продолжая продвижение куда-то, проговорил Шнюк, – я и добыл ту формулу.
– Почему «добыли», а не «открыли»? – спросил Станислав.
– Потому что она была получена не экспериментально, а уже готовая на серебряном блюдечке с голубой каёмочкой. Это был тот самый день, когда ключевую формулу начали пытаться применять, а после и менять её. Что вы вообще знаете об этом событии?
– Мы знаем, что кто-то до нас до неё дошёл. Получается, Вы.
– Дело было не совсем так, – Шнюк открыл дверь, которая на памяти учёных всегда была закрыта. – Вот как всё было на самом деле.
Местечко было почти неотличимо от самого себя в день добычи секрета от черта: пыточное кресло, начерченная вокруг него пентаграмма, испорченная в одном месте, набор скальпелей, бензопила…
– Несколько лет назад я отчаялся найти нужный состав, но один мой друг посоветовал смотреть на мир шире и прикоснуться к паранормальному.
– Что? –удивились учёные.
– Да, всё было именно так. Он показал мне очень интересные книги про Рай и Ад, про ангелов и всяких чертей. Он сказал, что вот они-то точно должны знать ответ на мучавший меня вопрос.
– И как?
– Ну, дело встало за призывом сюда кого-то из них. Друг дал мне инструкции по призыву нечистой силой, подготовил меня морально, рассказал про их слабости и пожелал удачи. Я не верил в успех, для меня это было отчаянием и хрупкой надеждой, что что-то да выйдет, что за этим бредом меня озарит и у меня хватит сил снова собраться и продолжить исследования. Но результат меня удивил. Нечистая сила явилась на мой зов и раскололась. Так я и получил то, что мы называем ключевой формулой.
У слушавших Шнюка учёных в головах уже роились мыслишки о том, чтобы позвонить в дурдом.
– Вижу, вы оба мне верите. До того, как я лично увидел это, я бы и сам отреагировал бы также, а может и хуже. Меньше слов, больше бреда!
Шнюк взял мел и подошёл к пентаграмме.
– Стул надо оттащить, а знак исправить. Берите его с двух сторон и тащите туда! – Шнюк указал в угол комнаты.
Ни один из них не последовал указу начальника, после чего тот посмотрел на них и раздражённым голосом спросил:
– Ждём особого приглашения?
– Шеф, а что вы собираетесь делать?
– Сложите два и два! На улицах городов появляется Жан Бакля, и не надо рассказывать, что это не он! Бакля сгорел, а это значит, что он вернулся с того света! Мы призовём сюда нечистую силу, чтобы узнать, а если понадобится – выпытать, как так вышло.
«Бедняга свихнулся от долгих лет работы над формулой, а инцидент с Баклей его окончательно добил, – думал в тот момент Станислав. – Но с такими ещё можно иметь дела. Если платить не перестанет, то отчего же не подыграть ему?»
