Святослав Горелов
#Книжный маньяк
Молотова неуверенно, но все же кивнула. Однако же, хорошая реклама будет чтению и книгоизданию.
– И сколько людей надо поубивать, чтобы следствие догадалось о серии?
– Думаю, еще пару трупов и будет достаточно.
– Фантастика!
Я, раздумывая, глянул в окно, где в университетском дворе собирались стайки курящих студентов.
– Допустим серия, хорошо, а от меня что вы хотите?
Она улыбнулась. Улыбка у нее оказалась красивая. Всегда завидовал людям, которые умеют улыбаться красиво. Меня же любая улыбка безжалостно превращает меня либо в опасного психа, либо в городского сумасшедшего, потому на всех фотографиях я стараюсь сохранять серьезное лицо.
– Вы один из самых популярных авторов детективов в стране. Вы кандидат наук, который защитил диссертацию по теме детективной литературы. В своих соцсетях и интервью не раз упоминали о том, что прочли почти все, написанное в жанре детектива на нашей земле.
Она отбарабанила это таким голосом, словно обвиняла меня в уголовном преступлении.
– Все – это слишком громко сказано, особенно про количество прочитанной литературы. Но да, скрывать не буду, я действительно прочел многое.
А про себя я подумал – вряд ли можно прочесть все опубликованные романы Дарьи Донцовой и не сойти с ума.
Правда, кроме непосредственно чтения, я еще писал сценарии к экранизациям не только своих произведений, но и коллег по цеху. И это позволяло зарабатывать неплохие деньги в дополнение к своей писательской работе. Даже удалось скопить денег и купить себе дорогой внедорожник, о котором я мечтал буквально с детства.
Если кто не знает, работа писателя – работа низкооплачиваемая. По сути, она складывается из одной составляющей тиражи. Математическая формула проста – если у тебя большие тиражи и их мгновенно раскупают, а в год ты выпускаешь как минимум пару-тройку книг, то с деньгами проблем не будет. Дополнительно к этому права на экранизацию, гипотетическая работа в группе сценаристов. Вот оно, финансовое благополучие, как у большинства писателей в Европе и Америке. Если у тебя маленький тираж, то денег тебе хватит в лучшем случаем на оплату коммуналки и скромного ужина для одного в ресторане. Ну, или же просто напиться пару раз от счастья. Мне в год удавалось написать две книги, которые расходились суммарным тиражом в сто тысяч экземпляров. Плюс шли проценты от продаж электронных и аудиокниг. Весьма неплохо. Дела шли бы еще лучше, публикуй я еще больше книг в год. Но я из тех писателей, которые предпочитают поработать над словом и сюжетом, стараются немного подумать, отшлифовать предложение, и только потом представить работу на суд читателей. Бесконечная гонка за публикациями, тиражом и условиями договоров с издательствами, убивает слог. Постепенно убивает и писателя.
Удивить читателя – вот, что еще важно. Написать тысяча первый роман про преступление в закрытой комнате несложно. А вот сделать сюжет таким, от которого в финале ахнет подавляющее большинство купивших эту книгу. Удивил – молодец. Не удивил – останешься середнячком, о книгах которого в скором времени забудут не только читатели, но и, что самое печальное, издатели.
Я вновь вернул внимание к Молотовой.
– Вы хотите, чтобы я вас консультировал?
– Неофициально, разумеется.
Она покопалась в сумке и достала распечатку.
– Это ваш список литературы для обязательного чтения по курсу детективного романа в этом университете.
Я оглядел знакомый список. Он, насколько я помнил, висел в методических рекомендациях на сайте кафедры.
Молотова несколько брезгливо повертела в руках лист бумаги с напечатанными там названиями произведений.
– И чтобы вам сдать зачет, студенты должны все это прочитать?
– Все никто и никогда из студентов не читает. Это настолько же невероятно, как существование на обратной стороне Луны пришельцев. По курсу зарубежной литературы, например, девятнадцатого века, любой студент должен познакомиться с определенным произведениям Диккенса или Бальзака, прочитать «Фауста» Гете, знать от чего так отчаянно страдал Вертер. Так и по моему курсу студент должен иметь представление о мужской и женской криминальной прозе, их отличиях и схожестях, понимать, чем отличается иронический детектив от обычного, что такое психологический триллер. Поверьте, этот список книг, который у вас сейчас в руках, студенты читают гораздо охотнее, чем «Отверженных» Гюго или «Госпожу Бовари» Флобера.
Молотова внимательно слушала меня.
– По вашему признанию получается, что классическая литература, скучнее современной? И потому молодежь сейчас читает в лучшем случае комиксы и «50 оттенков серого», а в худшем – лишь посты в социальных сетях?
– Ну, то что молодежь осилила трилогию Э.Л. Джеймс – это уже хорошо. Все-таки три книги прочитать – большое дело. Важно то, чтобы через прочтение ширпотреба у них проснулся интерес к другой литературе. Настоящей. Чтобы они стали интересоваться чем-нибудь, кроме чартов в стримингах и новостей о пластических операциях певичек-однодневок. И если после «50 оттенков серого» они пойдут купят еще что-нибудь почитать, потом снова, а затем откроют для себя, например, творчество сестер Бронте – огромное за то спасибо похотливым Грею и Анастейши.
Александра указала пальцем в список.
– Значит, «Никто не заплачет» Полины Дашковой в списках оказался именно поэтому?
Сказано это было тоном, словно мне зачитали обвинительный приговор. Мастерство, однако, не пропьешь.
Я еще раз оглядел список, где были указаны отобранные мной произведения по части русской детективной литературы. Была еще вторая часть, зарубежная, но ее у Молотовой в настоящий момент не было.
Современный период
А. Маринина «Убийца поневоле», «Украденный сон»
П. Дашкова «Приз», «Никто не заплачет»
Д. Донцова «Сволочь ненаглядная», «Чудеса в кастрюльке»
Т. Полякова «Любовь очень зла», «Ангел нового поколения»
Ч. Абдулаев «Удар бумеранга» (все три книги цикл), «Кредо негодяев»
Е. Михалкова «Самая хитрая рыба», «Нет кузнечика в траве».
А. Леонтьев «Ключ к волшебной горе», «Трудно быть солнцем»
Т. Степанова «Ключ от миража»
В. Платова «В плену левиафана»
А. и С. Литвиновы «Осколки великой мечты».
Г. Щербакова «Скелет в шкафу»
А. Данилова «Саван для блудниц»
Т. Устинова «Хроника гнусных времен»
А. Молчанов «Газетчик»
Советский детектив
А. и Г. Вайнеры «Лекарство против страха», «Визит к минотавру»
Н. Леонов «Ловушка»
А. Адамов «Инспектор Лосев»
Классический период
В. Набоков «Отчаяние», «Король, дама, валет»
Ф. Достоевский «Преступление и наказание»
Н. Лесков «Леди Макбет мценского уезда»
Я вздохнул.
– У Дашковой, как видите, я для обязательного прочтения взял еще и второй роман «Приз».
– Почему оба?
– «Приз» интересен с исторической точки зрения. Она впервые ведет повествование в двух плоскостях – современном про убийцу Владимира Приза, и в историческом – времена третьего рейха. А вот у Анны Даниловой я взял не «Мне давно хотелось убить», как можете заметить, а «Саван для блудниц». Очень мощное, хоть и весьма жутковатое в физиологическом плане произведение.
– Чем же?
– Оно про школьников, в первую очередь девочек, которые уже в четырнадцать лет знали себе цену и торговали собой. С настоящими детьми они имели мало чего общего. Сейчас, читая о таком, сюжет может показаться несколько диким. Но если мы сделаем поправку на время, когда вышел роман, то понимаешь, что в те годы такое было в порядке вещей. Насколько ужасными они не казались бы сейчас.
Слушая меня, она продолжала внимательно просматривать список, больше ничего не говоря. Рассказ о прелестях романа Даниловой ее, кажется, совсем не впечатлил. Пробежав взглядом лист бумаги, Александра вернулась к теме:
– У меня нет полной уверенности, но я считаю, что убийства продолжаться. Интересно, какой роман убийца выберет следующим.
– Вы сказали, что произошло два убийства. Одно здесь, в Екатеринбурге, другое в Казани. Думаете убийца путешествовал?
Она никак не отреагировала на мой вопрос.
– Послушайте, может вы все-таки расскажете, как дело было. А то я из обрывков вашей информации так и не могу создать полную картину.
– Первое убийство произошло у нас. В середине апреля. Труп обнаружили случайно. Знаете, в каждом доме живут соглядатаи. Те, кто любит подсматривать за другими. Им не столько важна их собственная жизнь, сколько жизнь других. Кто с кем приходит домой и с кем встречается, у кого какая машина. Если есть возможность заглянуть в окна, они высматривают убранство квартиры – что висит на стенах, какая мебель, насколько чисто.
Я кивнул.
– Многие детективные романы построены на этом принципе. Соглядатайство…
В моей, не слишком здоровой фантазии, всплыл неромантичный образ подглядывающего персонажа за соседями из дома напротив. А Александра, вновь сменив тему, ткнула пальцем в мой список:
– Я не взяла с собой, но помню, что вы не включили в список зарубежной литературы курса «Девушку в поезде» Хокинс.
– Не стал. Весьма слабоватая в детективном плане загадка и не очень оригинальный в плане сюжета роман. Убийцу я разгадал сразу, тем более персонажей там раз-два и обчелся, а первоначальный прием наблюдения за чужими был использован еще в фильме Хичкока «Окно во двор». Поэтому, что сам роман про девушку, что ее экранизацию, считаю скучными. И не понимаю, чего в свое время все так убивались по этому «бестселлеру». На мой взгляд, искусственно сделанная зарубежными издателями модная история. Точно такая же история получалась с «Женщиной в окне» Финн. На мой взгляд, еще более слабоватый роман, искусственно раздутый в бестселлер.
Про себя я помнил, что никто из персонажей так не раздражал меня столь сильно как алкоголичка и бездельница Рейчел5, когда я лет восемь назад знакомился с дебютным романом английской писательницы.
Александра терпеливо выслушала мои пространные рассуждения о книгах. Литератор среди знакомых, да еще от природы болтун – несказанное горе. Дождавшись, пока поток моих мыслей о соглядатаях в детективной литературе иссякнет, она продолжила, никак не отреагировав на упомянутые романы Хокинс и Финн.
– Итак, первый труп был обнаружен именно таким соглядатаем, словно сошедшим со страниц ваших любимых детективных книг. Женщина живет в двенадцатиэтажном доме, на восьмом этаже. Ей удается следить не только за соседями в доме, которым не посчастливилось жить со столь любопытной и наблюдательной особой, но и приглядывает из бинокля за соседним домом.
– Видимо ей совсем нечем заняться, – вставил свое словечко я.
– Скорей, это некая болезнь. Не думаю, что нормальный человек будет следить за другими. И вот она из бинокля видит на балконе дома напротив сидящего человека. Ей сначала казалось, что он спит. Да, в середине нынешнего апреля было очень тепло, но все же для сидения на балконе довольно прохладно. А этот человек довольно долгое время сидел, не двигаясь. Голова его была опущена на грудь. Прошло несколько часов, женщина вновь заняла свой наблюдательный пост, а мужчина по-прежнему там. В том же положении. Тогда она поняла, что ему скорей всего стало плохо.
– И вызвала скорую?
– Да, и полицию. Нужны оказались именно последние – мужчина уже давно был мертв.
– Как несчастного лишили жизни?
– Проломили затылок. До этого несколько раз ударили чем-то тяжелым по лицу. А затем вытащили на балкон и усадили на всеобщее обозрение. Рядом нашли карточку с печатными буквами «Мне давно хотелось убить».
– Кем был убитый?
– Директор логистического центра. Тридцать семь лет, не женат, в разводе. Детей нет.
– Подозреваемые?
– Врагов не было, махинаций тоже. Бывшая жена живет в Германии и похоже успела забыть о его существовании. Он вел обычную жизнь. Ничего примечательного. Скукота.
– А где именно была найдена записка с названием романа Даниловой?
– Приклеена к балконной двери скотчем.
– А убитый в Казани?
– Еще веселее – альпинист.
– Альпинист?
Молотова равнодушно махнула рукой.
– Мойщик окон. Большинство современных домов строятся с панорамными стеклами и лоджиями, которые весьма затруднительно мыть снаружи. Работы хватает почти на целый год. Убитому, Эдуарду Гальцову, подрезали трос, и он свалился с двадцатого этажа.
Я принялся рассуждать.
– Так, их люльки крепятся к чердаку или крыше. Значит, кто-то поднялся на крышу и…
– Все верно. Там и был обрезан трос. Люлька перевернулась вместе с нашим альпинистом. Ну, вернее, казанским альпинистом.
– Дом, следовательно, новый. Там стопроцентно есть видеонаблюдение.
– Оно отключилось.
– Каким образом?
– Кто-то поджег трансформаторную будку, обслуживающую несколько таких домов. Камеры отключились, пока дом переводили на резервное освещение. И в этот момент убийца спокойно зашел в подъезд, поднялся наверх. Чердак открыт, учитывая, что там работал мойщик. Там он спокойно перерезает трос, тем самым убивая человека, после чего скрывается.
Она грустно вздохнула.
– Никто и ничего не видел. Пусто. Будка сгорела дотла.
– Логично, – попробовал съязвить я. – Вы, как и я, думаете, что это весьма странное совпадение? Пожар, отключение электричества и неработающие камеры, а затем убийство?
– Естественно. Звенья одной цепи.
Звучало логично, проговорено железным тоном, и возражать я не решился.
– А где нашли вторую записку? Около тела альпиниста-мойщика?
– Нет, прямо на чердаке, рядом с его сумкой. Просто напечатанные слова, не взятые в кавычки.
– То есть она может быть вовсе никакой отсылкой к роману Дашковой?
Полицейская пожала плечами.
– Может. Понимаете, почему эти два дела не объединило в одно, даже учитывая наличие этих двух странных записок? Все может быть простым совпадением. А одну из записок вообще мог зачем-то сделать сам убитый.
– И носил с собой во втором случае, а тот другой приклеил ее к себе на балкон? Это же глупо!
– Согласна. Но следствие работает по определенным законам, и, к сожалению, иногда они несуразные. Оснований для серии нет. И точка. МВД или Следственный комитет крайне не любят объединять те или иные убийства в серию, максимально избегают огласки в сми.
– Почему?
– Такие дела требуют особо контроля. Со стороны министра, со стороны других органов. Всех будут теребить, требовать немедленного раскрытия. То, что отражено в сериалах и книгах довольно правдиво. Если объявляется маньяк, все срываются с цепи и требуют его поймать немедленно.
Александра отвернулась к окну и фыркнула:
– И все думают, что это легко. На самом деле хорошего убийцу поймать практически невозможно. А маньяка – тем более. Это в ваших книгах все легко.
Про книги сказано было особо пренебрежительно. Возникло ощущение, что мне плюнули в лицо. Я обиделся, незаметно утерся и возразил:
– Читатели любят читать о маньяках. Самый популярный поджанр детективной литературы.
– Никогда не понимала почему. Для меня такой интерес сродни некрофилии.
– Людям нравится читать о страданиях других, понимаете? А в хорошем психологическом триллере еще подробно расскажут историю того, как маньяк стал маньяком. Маленькая подсказка, через собственные страдания. А знаете, кто его таким сделал? Общество. Вот только на этот нюанс читатели обращают меньше внимания.
– Хотите сказать, что это общество создает себе маньяков, и наш убийца, если это на самом деле маньяк, продукт жизнедеятельности окружающих человеческих особей?
Я призадумался над ее формулировками. Грубо и жестко, а сказано метко.
– Вполне возможно так и есть.
– Вы их оправдываете.
Ну, начинается! Сейчас опять заведем любимую пластинку – кто виноват и что с этой херней делать.
– Маньяков? Нет. Я не суд. Просто давайте возьмем сухую статистику психиатров. Большинство педофилов подвергались сексуальному насилию в детстве. Жесткому сексуальному насилию, хочу акцентировать. Проходят годы, изнасилованный сам становится насильником. Внимание, вопрос – кто виноват? Он или общество? Или оба? А если оба, тогда какие санкции будут применимы к обществу?
– Вы действительно их оправдываете.
Мне опять словно плюнули в лицо. Я резко поднял вверх руку в отрицательном жесте.
– Не передергивайте, Александра! Я не оправдываю, а констатирую факты и статистику. И задаюсь вопросом. Знаете, у Абдулаева для моего курса я выбрал трилогию о маньяке «Удар бумеранга». Он насиловал и убивал женщин, а не детей, но не суть. В книге герои, один из которых профессор аля-профайлер конца нулевых годов, тоже дискутируют со следственными органами и сыщиком Дронго6 о том, кто виноват в появлении маньяков. И в споре ни к чему не приходят. Потому что на эту тему никто не хочет спорить, простите за тавтологию. Знаете, почему?
Александра, поджав губы, ожидала моего вердикта. Вся так и искрится как новогодняя елка недовольством.
– Потому что все они боятся услышать в итоге то, чего не хотелось бы слышать никому. Чей продукт жизнедеятельности, как вы выразились, ваш убийца? Собственных тараканов в голове или тараканов в лице общества, безжалостно изничтоживших его психику? И реально ли он маньяк, а не просто обычный убийца или подражатель, только предстоит выяснить.
После моих слов аудитория вновь погрузилась в молчание. Университетский двор за окном стал медленно пустеть. Разгильдяи-студенты неторопливо, докуривая на ходу сигареты, направлялись в аудитории на следующие пары. Мой рабочий день на сегодня был окончен. Задерживала меня только эта строгая брюнетка в костюме, нервно постукивающая пальцами без маникюра по парте. Чего же она хотела от меня? Или ей просто не с кем побеседовать о жанре? Надеюсь, она не обиделась на мою мини-лекцию с открытыми вопросами о виновности и невиновности общества.
– Чем я, Александра, могу помочь вам? Как эксперт, прямо сейчас заявляю, ничего общего с двумя убийствами в этих книгах нет. Ни в той, ни в другой не убивали альпинистов-мойщиков, не оставляли тел на балконе для всеобщего обозрения. Оставленные записки на самом деле кажутся случайными.
– Так вполне может быть, – кивнула она. Лицо ее осветилось мрачноватым светом недовольства и тотального несогласия с моим мнением. – Допустим дело в книгах, и это действительно начало серии. Как тогда будут развиваться события? Ваши мысли?
– А что для начала думаете вы?
– В том-то и дело, что ничего. Получается у убийцы есть некий список книг, названиями которых он обозначает места своих преступлений.
– Логично, – перервал я ее. – «Мне давно хотелось убить». Прекрасное название для первого убийства. Он нам говорит, что хочет убить, желание зрело в его больной головушке давно. И вот он вышел на тропу крови.
Она брезгливо сморщилась, услышав выражение про тропу. Я в который раз понял, что с юмором не в порядке все-таки у меня.
– С первой книгой мы вопрос решили, хорошо. А Дашкова? Ну никак сюжет «Никто не заплачет» не подходит для второго убийства и всей серии в целом. Роман посвящен банде Сквозняка, которая среди ночи грабила квартиры и убивала хозяев, даже если среди них были дети. Это первая сюжетная линия. Вторая – поиск украденных денег братом главного героя, которого убивает наемный убийца, и переводчицы Веры, совершенно случайно оказавшейся в эпицентре событий. Все. Никаких схожих убийств или маньяков там, увы, нет.
Молотова не сдавалась.
– А если намек на автора? У Полины Дашковой есть книги про серийных убийц?
– Есть. «Вечная ночь» может подойти под описание, но вопрос в другом. Дашкова не тот писатель, который ставит целью написать жутковатый саспенс о маньяке. В ее книгах убийца или главный злодей известны почти с первых страниц. Именно поэтому, когда я в одной статье для университетской конференции анализировал ее творчество, то указал насколько ошибочно можно считать ее произведения рядовыми детективами. Ведь что такое детектив в чистом виде?
Я выжидательно посмотрел на Александру, на мгновение неосознанно решив поиграть в свою любимую игру преподаватель-студент. Молотова смотрела на меня своим непроницаемым взглядом холодного, неприступного следователя, не настроенная на фамильярность или шутки. Привыкшая общаться с преступниками или подозреваемыми больше, чем с обычными людьми. Возможно, чуть ли не в каждом встречном она видела потенциального «клиента» следственных органов.
– Детектив – процесс поиска разгадки совершенного происшествия, как правило, преступного характера, с целью выяснения всех обстоятельств дела. В большинстве примеров – это поиски не только разгадки, но, прежде всего, убийцы. Нет убийцы – нет детектива.
– Я не сильна в литературе, художественной, по крайней мере, – возразила мне Александра. – Но слышала, что одним из лучших детективов считается «Лунный камень» Уилки Коллинза. Роман, посвященный пропаже алмаза. И нет там никакого убийцы.
– Я не согласен с тем, что «Лунный камень» – это один из лучших детективов. Для меня он весьма нудный и невыразимо затянутый роман, от которого быстро устаешь. Сугубо личное мнение. Да, там не расследуется убийство. Дело в том, что жанр детектива со временем несколько видоизменился. И теперь, говоря детектив, мы подразумеваем роман с каким-то преступлением, и в большинстве случаев это убийство. Российский детектив последних трех десятилетий представляет собой именно такой жанр. Можно долго дробить его на поджанры – политический, психологический, полицейский или милицейский, суть остается одна – главное расследование и поиски преступника.
Я перевел дух.
– В романах Дашковой нет поисков убийцы. Преступник перед нами. В романе «Приз» он предстает чуть ли не с первых страниц. В «Никто не заплачет» становится известным примерно к сотой странице. Хотя Сквозняк не просто убийца, а самый настоящий монстр.
Александра вновь покрутила перед глазами список.
– Значит, никакой ясности относительно сюжетов книг, – заключила она с грустью.
А как она хотела? Что будет все так легко и просто? Особенно если они связались с умным убийцей. В таком случае, он их сначала поимеет, и только потом они поймут замысел. Если еще поймут. Ох, не верю я в нынешние следственные органы.
– Наши дальнейшие действия? Я вам требуюсь как эксперт, правильно?
– Пока что вы не пролили свет на разгадку.
Иначе говоря, мне заявили, что как эксперт я – сущее говно.
– Я же не сыщик. Пишу про сыщиков, но таковым не являюсь.
– Но ведь всегда хотели попробовать себя в такой роли, не так ли?
Она впервые выдавила из себя некое отдаленное подобие улыбки.
– Было бы интересно, – согласился я. – Хотя и сопряжено с опасностями. Кстати, если наш убийца из Екатеринбурга, почему бы на те даты не запросить список приезжавших из нашего города в Казань? Кто прилетел самолетом? Кто прибыл на поезде? Сейчас ведь без паспорта не купишь билет, а Казань не столь популярное направление у уральцев, в отличие от Москвы и Питера.
– Непопулярное, но это тысячи людей. Тем более мы не знаем, когда именно прибыл убийца в город. Он явно тщательно готовился к убийству. Следил за альпинистом, задумал пожар. На это могла уйти ни одна неделя.
Она помолчала какое-то время, думая о своем. Потом тихо произнесла:
– Да, он все тщательно спланировал. Потому и не оставил никаких улик. Таких персонажей очень сложно ловить.
– Он же входил в подъезд и потом выходил. Кто-то в том доме мог его видеть? У трупа собралась целая толпа!
– Мог. И видеть, и даже разговаривать, осматривая тело сорвавшегося вниз мойщика. Но вряд ли запомнил. Дом новый, куча людей, снимающих квартиры, много приезжающих гостей. Множество незнакомых лиц каждый день. Его никто не мог запомнить. У меня такое чувство, что он не особо шифровался, надевая там капюшон, маску или ещё как-то пряча лицо. Все равно бы никто не заметил.
Мы какое-то время посидели в молчании. В стенах университетах тоже царила непривычная тишина. Не было слышно звуков разговоров, гогота студентов, хлопающих дверей.
– У вас есть мой телефон? – спросил я.
– Естественно.
Ну да, я чуть не забыл, в каком ведомстве работает моя веселая собеседница.
– Если буду вам нужен, то помогу.
– Вы понадобитесь мне только в одном случае, – сказала она, забирая листок со списком обязательной литературы с собой. – Если произойдет новое убийство из серии. В остальном пока ваша помощь оказалась бессмысленной.
Так изящно меня не унижал еще никто.
Не попрощавшись, она встала и вышла из аудитории. Я же остался истуканом сидеть перед пустыми рядами парт. Есть мне уже не хотелось.
Глава 4
Журналист7
Как известно, беда не приходит одна, а за одним знакомством, следует другое.
Я не успел вернуться домой, как телефон зазвонил. Мне не хотелось отвечать, наоборот, я стремился побыть какое-то время в тишине. Во-первых, поесть, потому как был голодной как волк-оборотень, во-вторых, намеревался обдумать все, что мне рассказала Александра. Маньяк, убивающий случайных людей и оставлявший возле трупов карточки с названиями детективных романов – это что-то настолько нереальное, будто случайно пришедшее в наш мир из вымышленного пространства остросюжетной литературы. Верилось во все с трудом. Но я как никто знал, что маньяки – не только зловещие персонажи из легкого литературного чтива. Маньки вполне реальные и опасные люди, которые спокойно существуют в настоящем измерении и также спокойно убивают. Точно также как в вымышленном мире детективов и триллеров, их очень сложно отличить от обычных людей. Еще сложнее поймать.
Если на самом деле в стране объявился маньяк, да к тому же убивающий, вдохновляясь российскими детективами – то не знаю, какой эффект новость вызовет в мире издателей и книгоманов. Впрочем, если помнить обстоятельства первых двух убийств, и, дай Бог, последних, ничего общего с романами Даниловой и Дашковой они не имели. Может это действительно случайность? Фатальное совпадение и ничего больше?
Казалось, я себя утешал. Зачем-то.
Я поставил в микроволновку разогревать обед. Побрел к книжным полкам, где из вороха уже осыпающихся книг выудил первое издание «Никто не заплачет» Дашковой, затем нашел роман и Даниловой. Обе были из старой серии «Детектив глазами женщины».
Телефон между тем все звонил и звонил, разрываясь в кармане пиджака, брошенного в прихожей.
На хер идите, зло подумал я, и стал пролистывать книги.
Итак, что я знал? «Мне давно хотелось убить» – один из первых романов Анны Даниловой, и третий в цикле о частном детективе Юлии Земцовой. В книге она занимается поисками маньяка-некрофила. Собственно говоря, первая глава и начинается с его откровений после очередного убийства. Сидит такой, жалеет себя и считает женщин несовершенными существами, заслуживающими смерть. При чем смерть тут не кара, а избавление от страданий. Дальше Юлия и ее напарники Шубин и Крымов начинают поиски.
И вот название этого романа находят на месте убийства логиста. Логист с проломленной головой, сидит на балконе. Странно.
Дашкова. У нее как таковых циклов не было вообще, за исключением двух первых романов о Лене Полянской. «Никто не заплачет» не входит ни в какие циклы. Главная героиня переводчица Вера. Антагонист – тот самый убийца-бандит Сквозняк, еще один положительный герой Володя, наказывающий зло, и в конце романа спасающий Веру. Есть еще другой положительный герой – Антон, брата которого убила в самом начале книги мафия.
Никаких тебе мойщиков окон. Правда…
Я пролистал до конца, примерно помня, чем все закончилось. Да, верно. В финале двое героев падают с балкона и погибают, после взрыва гранаты. Есть ли здесь намек на убийство Гальцова?
Сомнительно.
Телефон снова зазвонил. Это уже начинало бесить. Интересно, что за тупая настырность? Если человек не отвечает, значит он занят, так? Чего надо?
Обозлившись, я вернулся в прихожую и со злостью вытащил из кармана надрывающийся телефон. И я совсем забыл про обед в микроволновке, который уже остыл.
Звонила Анна.
Анна… Пожалуй, мой единственный близкий друг, который появился в жизни с тех пор, как я стал писателем. У меня было много знакомств, много людей, желавших со мной подружиться. Десятки людей, вернувшихся в мою жизнь из прошлого – случайные знакомые или однокурсники с одноклассниками, которым просто тупо хотелось дружить с писателем, который еще ко всему прочему вхож в телевизионные круги. Они никогда не были для меня друзьями, хоть наивно полагали, что таковыми являются для меня. Анна же была настоящим другом. И очень здорово мне помогла, когда я разводился с Кристиной.
– Я видела ее мамочку, – сказала она мне как-то, и я живо вздрогнул при очередном упоминании о своей теще. – У нее на лбу крупными буквами с подсветкой написано, что она мегера.
Нет необходимости подтверждать слова Анны. Она, как всегда, попала в самое яблочко. Работала она психологом, долгое время занималась консультациями на кафедре психологии в нашем вузе, а на какое-то время даже открыла свой собственный кабинет в стенах университета. Его пришлось быстро прикрыть. Отбоя от посетителей с проблемами психологического характера не было, и ректорат почему-то решил, что кабинет психолога с переполненными желающими в лице нервных студентов и еще более нервных преподавателей – не самая лучшая реклама учебного заведения. Анна не сильно расстроилась, и вскоре создала свой центр психологической помощи.
Она была старше меня, наверное, лет на пятнадцать, хотя и выглядела максимум на тридцать пять. Я, будучи каким никаким джентльменом, никогда не дерзал спрашивать о ее возрасте. Мы дружили, хорошо общались. К тому же, у Анны росло двое замечательных детей – мальчик и девочка десяти лет.
И еще она была очень воспитанным человеком, которая не стала бы названивать без передышки. Значит, дело было срочное и безотлагательное.
Внутренне я напрягся. Не люблю таких ситуаций, ох не люблю.
– Привет, – ответил я. – Извини, был… в ванной.
Елки же с палками, но почему я такой отъявленный лгун? Ведь можно просто сказать, что не хотел брать трубку, потому как дико устал? А я вру и нагло. Не из-за этой ли регулярной лжи развелась со мной Кристина?
Нет, стоял в ушах все тот же голос Анны и ее слова, которые она сказала не вскоре после нашего развода. Вы развелись, потому что никогда и не были парой. Есть любовь, а есть страсть. Так вот у вас была именно страсть, быстро закончившаяся.
– Ром, привет. Прости за назойливость….
Голос ее был виноватый.
– Дело не требует отлагательств. Ты сейчас в городе или где-нибудь колесишь по России на встречах с читателями?
– Слушай, у меня последняя встреча была в апреле на нон-фикшене. Сейчас я, как привязанный, околачиваюсь в городе. А в такую жару не хочу даже никуда выходить.
Тонкий намек на мое домоседство. Никуда я не поеду если что. Даже не думай, Анечка!
– Понятно, новоиспеченный затворник. Ты сильно занят?
Если бы Анна хотела просто встретиться и поболтать, она бы не стала спрашивать. Скорей всего, хотела меня с кем-то познакомить. Вопрос, с какой целью.
