Светлана Забегалина
Погребенная заживо
Глава 1 В могиле
На краю могилы, слева от нее лежала молодая женщина. Лет двадцати семи. На ней был темно-синий деловой костюм и кожаные туфли в тон на невысоком каблучке. Светлые волосы, когда-то заботливо заплетенные в косу растрепались. Да и сама она была запыленной, с комочками земли на одежде. Женщина внешне была без сознания. Параллельно ей с другой стороны могилы лежала крышка гроба из тяжелого лакированного дуба с отверстиями от выдернутых гвоздей и такими же пылью и комочками земли, как на женщине. Рядом с крышкой гроба лежала еще одна молодая женщина, в грязной, пропитанной пылью и кровью одежде, и судя по кожным покровам уже несколько часов как мертвая.
Голоса звучали глухо, искаженно. Один женский крикливый голос настаивал на том, что гроб вскрывать она не будет.
Стоп! Какой гроб?! С кем?
Второй голос, тоже женский, гнусел, что лучше убедиться, что Бернард сделал все точно, как обещал, а то станется с него пожалеть мерзавку в последний момент, и плакали тогда все их планы…
Кто это Бернард? А мерзавка? В голове было глухо и непонятно, как будто мозг состоял из ржавых шестеренок и рваных пружин и никак не хотел работать, будто испорченный древний механизма. Или старые дедушкины часы…Стоп. Дедушка. У нее есть дедушка? Или был? И у кого у нее?
Осознание происходящего приходило медленно, подталкиваемое неприятными, но как будто знакомыми голосами, а также дискомфортом от того, в каком состоянии находится тело. Ее собственное тело.
Она в темноте, обездвижена, вокруг холодно и мало места. А еще, кажется мало воздуха и вот-вот она начнет задыхаться.
Голоса становились более различимыми. Визгливый голос уступил гнусавому, и они уже вместе рассуждали на тему несправедливости. Что достаточно было показать им мертвое тело, чтобы успокоить, что ничто, вернее, никто не помешает больше их грандиозным планам, и не пришлось бы переться на кладбище, чтобы раскапывать могилу.
Стоп! Могила?! Кладбище? Голоса громче. В какой-то момент начали доноситься звуки от инструмента, задевающего твердую поверхность над ее головой. Наверное, гроба. Ее гроба. Потом снова ругань.
– Крышка прибита намертво. – визгливый голос, – может не будем проверять содержимое?
– Ага, а вдруг там еще одна незнакомая женщина, а не наша…– следующее слово, произнесенное гнусавым голосом было неразборчивым, но явно неприличным.
Сознание немного всколыхнулось. Оно было уверено, что хозяйка тела женщина приличная и даже более чем. Пошевелиться она не могла. Говорить даже не хотелось пробовать – явно те, кто вскрыл могилу были не лучшие собеседницы.
Женщины –гробокопательницы поругались между собой, и как бы им того не хотелось, но пришлось применить магию, чтобы извлечь гвозди, которыми наглухо забили гроб. Магия ощущалась и внутри гроба, как чужеродное и неприятное воздействие. Видимо, отношение к гробокопательницам определяло и отношение к магии, а может она была неприятна по магическим причинам. Как бы то ни было, но гвозди медленно поднимались из дерева и с легким свистом отлетали от гроба.
Наконец, последний гвоздь покинул свое пристанище, что должно было стать последним, но оказалось временным и отлетел в сторону. Крышка медленно поднялась в воздух сантиметров на пять, а затем была откинута в сторону.
Свет чувствовался через закрытые веки, но видимо внешне лицо оставалось полностью застывшим, и ни один нерв не дернулся. А дыхание замерло на интуитивном уровне, видимо, чтобы не выдать похороненную заживо перед явными недоброжелателями, если не врагами.
– Ну, что, убедилась? – воскликнул визгливый голос.
– Вполне – ответил гнусавый, – так бы и смотрела на покойницу, но домой охота уже. Закрывай ее.
– Как скажешь, подруга – как смог пробурчал визгливый голос.
Через несколько мгновений крышка гроба снова легла на место. Снова наступила темнота, хотя глаза по-прежнему были закрыты, но темноту и свет женщина в гробу различала.
– А забить назад? – спросила та, гнусавая.
– Тебе надо, ты и забивай! – взвизгнула ее подруга. – Сейчас я буду все собирать и тратить половину резерва, чтобы загнать их назад. Или у тебя артефакт с собой?!
– Нету артефакта, и молотка нет обычного. А ну ее, куда ж мертвая-то сбежит. – размышлял гнусавый голос.
– То-то же. Посмотрели, убедились и уходим. Завтра на работу с утра, дел невпроворот. Еще и проверку могут прислать –резал по нервам визгливый голос, как со звуком ржавой пилы по сучковатому дереву.
Первые комья земли упали на крышку гроба, потом бухнул большой ком, за ним еще и еще, приглушая голоса и отрезая от внешнего мира слоем земли.
Прошло немного времени. Глаза женщины резко открылись. Так и есть темнота. Воздух еще был, но нужно выбираться, пока есть физические силы. А они были. Зашевелились пальцы рук. Женщина немного приподняла руки и на автомате выполнила плетение. Из той прежней жизни, что была до погребения.
Крышка гроба немного шевельнулась, приподнялась, но бухнула назад. Только несколько комочков земли засыпалось внутрь граба. Понятно. Женщина стала копить все силы, что были, направила их в пальцы рук, подняла кисти рук над собой и повторила плетение, вкладывая все силы что могла.
Удар был мощный. Крышка, как позже оказалось, вместе с лежащим на ней телом молодой женщины взлетела вверх и взмахом кистей рук отлетела в сторону. Остатки силы молодая женщина вложила в заклинание левитирования. Она произнесла его одними губами, спустя минуту. Его хватило на то, чтобы подняться к краю могилы, а дальше она ухватилась за ветки куста, что по счастливой случайности склонились над ямой и потянулась за ними. Почувствовав под коленями твердую почву рухнула на землю и перекатилась от края могилы с живота на спину. «Я смогла!» мелькнула в сознании мысль. А дальше снова темнота. Она не видела, что уже не одна на кладбище…
Элизабет на кладбище (нейросети)
Глава 2 Сын
Очнулась внезапно. Первой пришла боль. Болела голова, руки, плечи, да, пожалуй – все тело. Но больше всего голова. Светало, хотя ночь еще не отступила и нашептывала на ухо всевозможные ужасы. Хотя кого ей бояться. Она сама мертвец.
Сбоку послышался шорох одежды и маленькие ручки тронули ее за плечо.
– Мама…мама – тонкий детский голосок позвал совсем рядом. «Сын!» -вспыхнула мысль.
– Сын, я с тобой… – прошептала женщина растрескавшимися губами.
– Мама, мама! – с новой силой заплакал ребенок.
– Не плачь, я жива. Мы вместе. – сумела произнести женщина. Она наконец начинала различать предметы вокруг. Увидела и мальчика лет трех. Такого родного. Сумела опереться на землю и сесть. Как зовут сына она не помнила. Как ее имя она не помнила. Но спрашивать сейчас боялась, чтобы не напугать амнезией ребенка. У него была с собой небольшая сумка. Видно из тех, что дарят детям, чтобы те чувствовали себя чуть-чуть взрослыми. Мальчик достал из сумки маленькую бутылочку воды, протянул матери.
– А ты? – спросила мать. Тот отрицательно замотал головой.
– Не хочу, тебе. – он говорил короткими фразами. Мать открыла крышку и сделала несколько глотков. Живительная влага придала сил и направила мысли на то, что делать дальше. Она посмотрела на надгробие. Буквы были золотые на черном с прожилками мраморе, это позволяло их прочесть даже при недостатке света. «Элиза Монгомери» гласила надпись. Дата жизни и смерти указывала, что ей двадцать семь лет. Вернее, будет, если доживет, через десять дней. «Надо уходить» – мелькнула в голове мысль. Она огляделась вокруг и в этот момент увидела с другой стороны могилы тело молодой женщины, в неестественном положении, что явно указывало на смерть. Мальчик шмыгнул носом.
– Мама, пора. Пошли. Я спрячу. – снова короткие фразы взволнованного мальчика удивили.
– Идем, – ответила «вероятно Элоиза» и встала. От резкого движения голова закружилась, и она чуть не упала. Снова выручил куст. На этот раз верхние ветки.
Недалеко росло большое дерево. Дойдя до него молодая женщина не задумываясь выполнила сплетение. «Воздушное лезвие» – мелькнула в голове мысль. Длинная сухая ветка упала к ее ногам.
С помощью опоры она двинулась с сыном вперед. Мальчик повел ее по тропинке с кладбища. Видимо шел тем же путем, каким попал к погребенной заживо матери.
Было еще очень рано, и никого из посетителей на кладбище не было. Ну а живых покойников, видимо, тоже не оказалось. Они были одни, вышагивая в предрассветное утро. Или уже рассвет. Мысли еще путались. В голове было только имя «Элиза Монгомери», и вопрос, который она боялась задать сыну – куда они идут. Для него понятно – домой. А кто там? Что там ее ждет. Ведь ее похоронил явно кто-то из близких…
Элизабет идет домой (нейросети). Платье на выбор читателя – светлое или темное.
Глава 3. Кто дома?
Пока шли кладбищем, а затем по утоптанной тропинке к стоявшим вдалеке домам, мысли прояснялись, как будто свежий воздух вытеснял тот туман, что господствовал в голове до этого. Что она знает о себе. Имя – предположительно. Есть сын, по крайней мере, она ощущает мальчика как родного, а он без сомнения называет ее мамой. Она магесса, причем хорошо обученная, раз плетения делает на автомате, не задумываясь, может рассчитать силу, даже находясь в замутненном сознании. Значит за плечами магическая академия, как минимум и возможность заработать себе на хлеб с маслом и сыром. При мысли о еде желудок жалобно заурчал. Не ела она уже много часов, не менее суток. Отсюда дополнительная слабость, а ведь организм ослаблен каким-то сильным заклятием или отравлен. Не даром она лежала в гробу без возможности пошевелиться и без сознания. Хотя последнее в ее случае даже хорошо.
Иначе можно свихнуться будучи беспомощной и в сознании.
Что еще… Кольца на руке не было. Но это ничего не объясняло – могли снять украшения перед погребением. Если хоронили ее и мраморная плита стоит с ее именем, то сняли родственники, а если имя принадлежит ее «соседке сверху» – покойнице, то и те, кто нелегально ее захоронил.
В чужой могиле не будут искать свои, в своей могиле если лежала, то предстоит доказывать свои права на жизнь, да и вообще, что имеет право жить, а не должна обратиться в зомби.
Руки «при жизни» были ухоженными, занималась явно не физическим трудом, а умственным. Хотя… современная магическая косметология творит чудеса, формируя заново любую часть человеческого тела, особенно если требовалась простая регенерация.
«Итак, имя вероятно все же мое, хотя не исключено, что и подменили их, положив живую в гроб мертвой, а затем забив гвоздями.
По мере приближения к коттеджному поселку появились новые мысли относительно того, что ее ждет в самое ближайшее время. Рассказывать об амнезии мальчику она не хотела, по крайней мере не сейчас, еще напугается, поэтому решила узнать Магсимум возможного из беседы.
– А кто дома сейчас? – спросила она мальчика.
– Отца нет, если ты о нем…,– помолчал и добавил.– Скрю дома. И противная тетка Хелен.
Кто такая Скрю и чья тетка Хелен спрашивать было нельзя. Но по реакции мальчика было понятно, что первая вызывала доверие ребенка, а вторую он явно не жаловал.
Когда до поселка оставалось совсем немного, мальчик остановился и сказал.
– Сейчас будем прятаться, -помолчал и добавил, – я сбежал и пусть противная Хелен не узнает об этом.
Они петляли почти заросшими тропками, изредка вызывая беззлобный лай собак, но до поры до времени их никто не видел. Мальчик оказался еще тем следопытом.
Наконец он остановился. И ответил на невысказанный вопрос – как они попадут в дом, если прячутся, и никто не должен их видеть. С этим, кстати, она была целиком согласна.
Мальчик вел мать самыми глухими тропками. Наконец, они вышли к калитке, которая показалась женщине смутно знакомой. Они тихо нырнули в калитку, плотно затворив ее за собой. Охранное плетение не сработало, а значит его еще не обновляли, а может не посчитали нужным обновлять. Покойница ведь не придет.
В дом зашли со двора, и снова никто не поднял тревогу. Лишь старый пес пару раз лениво тявкнул, но сразу же снова улегся спать – ночью от бестолкового лая можно и в бок сапогом словить от разбуженного слуги. А чужих никого нет.
В доме мальчик завел свою мать в свою комнату. С балкона можно было по запасной лестнице, если что перебраться на чердак. Именно это и предстояло сделать, чтобы не быть обнаруженной Хелен. В свою комнату женщина не могла пойти. Пока не вспомнила где она, да и передвигаться по дому, чтобы попытаться что-то вспомнить сейчас было опасно. Надо прийти в себя.
В детской мальчик залез под кровать и вынул припрятанные в холщовой сумке продукты – несколько ломтей вчерашнего хлеба, заветренный сыр и яблоко. Протянул матери. Та с благодарностью взяла сумку. Потом села рядом с сыном, обняла его и долго молча гладила его по волосам. Потом, помня, что лучше не пугать амнезией, задала несколько вопросов
– Что произошло за то время… что меня здесь не было? – спросила она сына.
– Отец сразу после похорон собрал вещи и уехал. Сказал на несколько дней – пожал плечами ребенок.
– А Хелен? – продолжила спрашивать мать.
– Она делает вид, что грустит. А сама ходила в папин кабинет, как он уехал, – сын продолжал озадачивать. И тут ее голову посетила мысль – он говорит неправильно для трех лет. И мимика недетская. Волосы на голове зашевелились. Потом женщина посмотрела внимательно на детскую комнату. Игрушки! Они почти отсутствовали. Была пара книг на столе. На стене висели небольшие кинжалы и детский лук. А вот игрушек для маленького ребенка не было. Магесса незаметным движением запустила сканирующее плетение. Комната принадлежит мальчику. Чужих вещей нет, разве что книги, но это понятно, взяты из домовой библиотеки. Женщина встала, подошла к столику, на котором лежали книги. «Азбука черной магии» – гласило название более тонкой, заложенной закладкой книги. «Ментальная магия на практике» – звучало название второй. Открыв на закладке первую книгу, она увидела – «наложение заклятий на кровных родственников» и мысленно похолодела, слишком уж знакомо ей было описание действия этого заклятия.
В это время раздались шаги…
Глава 4. Прятки
Магесса приложила палец к губам, призывая к молчанию. Мальчик с серьезным видом кивнул. Женщина подхватила сумку с продуктами и быстро выбежала на балкон, а оттуда уже аккуратно повесив сумку через плечо, чтобы не упала и не затрудняла движений, по узенькой лестнице полезла на верх, на чердак. Его окно было как раз распахнуто для проветривания. Откуда-то она знала, что туда никто практически не заглядывает, и тем более разбудить там абсолютно некого.
Нужно было спрятаться, чтобы поесть спокойно, прийти в себя и подумать. Она даже не обратила внимания на свою пыльную одежду, и если бы не урчание в желудке и легкое головокружение от истощения, то и о еде бы тоже не вспомнила.
Хлеб с сыром она поделила на две части. Яблоко тоже отложила в сторону. Неизвестно, когда в следующий раз получится еще поесть.
После того, как голод был утолен, магесса стала прислушиваться к словам, доносившимся из окна. Слышно было мало.
– Да, как скажете… – детский голос.
– Повтори инструкцию! – взрослый женский голос, очень смутно знакомый.
– Все запоминать, следить за передвижениями…– начал перечислять детский голос.
Слово «инструкция» резануло слух. Так не говорят с детьми, даже теми, которых считают умными и при этом явно не любят. Так вообще не говорят с маленькими детьми. А уж то, что мальчик обязался «следить за передвижениями» совсем странно… Даже будучи без памяти она это понимала.
Что-то было нечисто. Но мысль ускользала. Оставались те же насущные проблемы – узнать кто она, восстановить память или по Максимуму узнать о себе.
В доме должны был оставаться ее личные вещи, портреты или что-то еще, то есть знакомые предметы, а главное – подписанные. Нужно узнать имя. Без него было не по себе. Увиденное на могильной плите имя она к себе примеряла, но уверена не была. Вернее, была совсем не уверена.
Магесса принялась было искать свечи на чердаке или фонарь, потом попробовала сотворить магический светлячок. Получилось легко и привычно. Причем провисел он примерно полчаса, что было совсем неплохо.
Обувь у нее была удобной, как и одежда. Сейчас выходить и заниматься поисками было опасно. Лучше всего восстановить силы с помощью сна, а ночью, когда все лягут спать идти на поиски информации, а заодно еды, воды, сменной одежды.
Проснулась она слишком рано. Вечером, от голосов в саду. Пришли гости и расположились для чаепития в беседке. Отчетливо услышала только пару слов «Через два дня». Это был властный женский голос женщины в возрасте.
Второй голос, вероятно, принадлежавший Хелен, так как именно его она слышала, при подслушанном перед этим, разговоре с мальчиком, был заискивающим и просил «если что отсрочку». Но властный голос настаивал именно на двух днях.
Элизабет прислушивается к разговору (нейросети)
Потом Хелен, а судя по мелькнувшей на крыльце одежде, это была все же она, принесла в «детскую» ужин. И подождав некоторое время, магесса спустилась вниз. На подносе стоял ужин. Он выглядел как нетронутый. На немой вопрос женщины мальчик тихо ответил, что успел поужинать на кухне, когда няня была с гостьей, и весь этот ужин предназначен для нее. Женщина быстро поужинала, вновь положив пару яблок и булочку про запас. Потом велела ложиться спать и не ждать ее возвращения до раннего утра.
Мальчик лег в кроватку и послушно закрыл глаза. Ребенок вел себя явно не как ребенок. К сожалению, из-за амнезии, ей трудно было сориентироваться, насколько сын ведет себя неестественно. Но тем не менее, он явно вызывал удивление и … опасение.
– А где кухарка? Ты видел сегодня Скрю? – спросила она все же перед уходом на чердак.
– Нет. Хелен сказала, что пока лорда нет дома он дал ей отпуск. – ответил мальчик.
– Спасибо сын. Не скучай, как только смогу, я приду с тобой посидеть. А пока помни – я играю в прятки, и никто не должен меня найти, кроме тебя, конечно. – тихо сказала магесса на прощанье. Мальчик в ответ кивнул.
Через пару часов, когда все шорохи стихли, а дверь была заперта на ночь на засов, магесса спустилась вниз по лестнице, но выбрала не балкон детской, а соседний, в пустую комнату, где, по ее предположению была спальня.
Тихо скользнув через балкон, и в очередной раз порадовавшись их семейной любви к проветриванию, что она видимо привила будучи магом воздуха, женщина очутилась в пустой хорошо обставленной комнате. На маленьком столике стояло магическое фото семьи. Муж был кареглазым брюнетом с вьющимися до плеч локонами и довольно привлекательными чертами лица. Мальчик был похож на мать. На отца будет похожа дочка, вдруг подумалось ей. Хотя с чего такие мысли?
На обратной стороне была надпись Элизабет и Гарри Коллинз. Подойдя к зеркалу на трюмо, она зажгла еще один магический светлячок и сравнила изображение на магфото и себя. Да, определенно ее зовут Элизабет Коллнз, а не Элиза Монгомери. Значит, ее хотели спрятать даже когда были уверены, что женщина мертва. Знание собственного имени не уменьшило количество вопросов, даже прибавило.
Тот, та или те, кто хотели убить ее, знали ли, что она жива, находится в каком-то временном анабиозе или нет. Хотели ли мучительной смерти или просто не рассчитали с заклинанием или ядом. Собственную диагностику Элизабет, так теперь она уверенно себя называла, решила провести после вылазки в дом.
Второй вопрос, который ее интересовал – кто и зачем перенес ее в чужую могилу, лишив при этом законную хозяйку гроба. Вероятнее всего пустой гроб лежит в могиле Элизабет, и если кто-то решится на эксгумацию могилы, то обнаружит, что тела нет, а если знает в чем ее хоронили, то обнаружит и подмену гроба…
А вот Элиза Монтгомери теперь лежит в своей могиле, но в чужом гробу. Перед тем как отправиться домой, Элизабет с помощью магии уложила «соседку» в свой гроб и спустила в могилу. Могилу она почти восстановила, свежие они все похожи между собой холмиками земли, судя по могильной плите родственники вряд ли заказали магическую услугу по преображению свежей могилы в ухоженную – с уже растущими цветами и уложенной плиткой. Ладно, не о том надо думать. Найдут следы того, что могилу вскрывали, или не найдут – не главное.
Учитывая срок в два дня, что она слышала от властной незнакомки, надо готовиться к новым действиям пока незнакомого противника. Или, вернее, противников.
Элизабет воспользовалась дверью, ведущей из спальной в кабинет мужа. Ее аура воспринималась замками как хозяйская, и она еще раз порадовалась, что охранные плетения после ее «смерти» никто не обновлял.
Элизабет зажгла пару светлячков и осмотрелась. На полках стеллажей вдоль стен стояли книги по стихийной магии, магии целительства, справочники минералов и еще куча всякой литературы по магии. Пожалуй, надо найти что-то по диагностике тела, а также поисковой магии. Если даже никогда не интересовалась, то общие знания помогут разобраться в нюансах. Академию-то она закончила.
Кстати, об академии. Нужны документы. Большой письменный стол из мореного дуба ей был знаком. Она села в массивное кожаное кресло, в котором, как ей ощущалось, сидел постоянно ее муж. Она даже уловила легкий остаточный запах его парфюма. По наитию Элизабет открыла левый верхний ящик стола. Перетряхнула бумаги, что достала. Там было свидетельство о браке Гарри Коллинза и Элизабет Мэтью, пожелавшей взять в браке фамилию мужа. Там же лежал аттестат на имя Элизабет Мэтью и диплом на это же имя. Свидетельство о браке Элизабет решила оставить мужу, а вот документы об образовании взяла. Если ей понадобится «не светиться», то эти документы помогут ей получить новый магпаспорт и даже устроиться на работу. В правом нижнем ящике стола она нашла немного наличности. По внутренним ощущениям, этого должно хватить на пару месяцев при минимальных запросах.
Вернулась в спальню, а оттуда прошла в гардероб. Надо было собрать вещи. Столько, чтобы спокойно унести и при этом не вызвать подозрений пустыми полками. Сумку она взяла зачарованную на пространственное хранение вещей в скрытом виде. То есть она действительно могла легко взять с собой почти весь гардероб. О том, что кто-то будет искать документы она старалась не думать.
Когда из спальни магесса выходила в коридор, из кабинета почему-то выходить не стала, у нее в голове боролись разум, который шептал, что нужно искать тех, кто желал ее смерти, и эмоции, говорившие взять и немедленно «воскреснуть», чтобы увидеть кто больше всех не рад ее увидеть живой. Боролось желание покинуть дом, где ей могла угрожать опасность, если враги увидят, что она жива и здорова, и желание побыть дома, с сыном.
Выйдя в коридор Элизабет направилась было к кухне, чтобы «проверить запасы», а попросту посмотреть, что из продуктов можно взять незаметно и съесть приятно, как ее остановил пристальный взгляд в спину….Магесса оглянулась. То, что она увидела, заставило ее выронить от неожиданности из рук сумку с собранными вещами и документами. За ее спиной стоял…
Глава 5. Бегство
За ее спиной стоял сын…Нет это не сын. Вернее, не ребенок, не человек. Сейчас это было отчетливо видно. Если так можно было бы сказать, то темнота помогла увидеть. Неясный свет из окна был недостаточным, и глаза существа светились в темноте отчетливо красным, если не сказать кровавым цветом.
В голове магессы взвился сразу ворох мыслей. Где-то в подсознании зашелестели страницы прочитанных книг. И в памяти всплыл разворот классификации созданных существ. Именно созданных, рукотворных. Это был голем. И стало понятным, почему «сын» ничего не ел и не пил в ее присутствии – големы не нуждаются в пище. Они не агрессивны, если только не выполняют прямой приказ хозяина. Вспыли услышанные случайно слова про инструкцию и слежку. За ней голем должен следить, о ней докладывать. Вероятно, Хелен если не создательница голема, то связная, передающая данные о ней. Возможно той самой женщине с властным голосом. И то, что они хотят «провернуть» должно по срокам уложиться в два дня.
Все эти размышления пронеслись в сознании Элизабет за считанные секунды. А затем она непроизвольно попятилась, не поворачиваясь спиной к голему. Для его изготовления требуется капля крови человека, волос с головы или какая другая твердая частичка тела – зуб, ноготь, кусочек кожи… При последних воспоминаниях Элизабет поежилась от внутреннего холода. Нет, она не хочет думать, что именно и как именно взяли у ее настоящего сына, чтобы сделать это.
«Сын» шагнул к ней. Заговорил. Тем самым ровным голосом, что казался Элизабет странным с момента встречи на кладбище.
– Мама, это я. Я тебя ждал. – детский голос плохо вязался с красными глазами голема.
Элизабет было страшно, но, если «куловод», а в данном случае «големовод» заснула, а это непременно была Хелен, ведь в доме была только одна живая душа кроме нее самой – то у нее есть шансы обмануть «сына». Если бы она сразу знала, что это голем, то возможно и в дом бы побоялась идти. Хотя кого она обманывает? Идти бы пришлось, только жутко было бы сразу, а не только сейчас.
– Да, сынок. Я просто не ожидала тебя увидеть ночью в коридоре. – говорила она, стараясь, чтобы голос не дрожал, – тебе сейчас спать нужно, давай я как с делами управлюсь, так зайду к тебе… А ты иди спать ложись.
Магесса судорожно пыталась вспомнить, что делать с големами. Если бы она была магом земли, а не ветра – было бы проще. Ну или огня, тогда бы расплавила и все. А вот магия ветра тут практически бессильна…
– Нет, мама, я хочу с тобой! – немного капризным голосом возразил голем.
– Ладно, ладно, сынок – решила не спорить, а обмануть «сына» Элизабет, – Мне нужно на кухню. Там ведь никого сейчас нет, продуктов возьму.
– Пойдем мама, – голем с горящими красным светом глазами пошел по направлению к лестнице на первый этаж, туда, где располагалась кухня.
В голове Элизабет мелькали мысли о том, как разрушить это создание магии. Если в печь его засунуть… Ее мысленно передернуло от того, что потребуется затолкать копию ее сына в огонь. Нет, не решится, да и разжечь нужно время и подходящее объяснение, а уж затолкать в печь, что находится на уровне пояса – совсем проблемно. Его же поднять нужно и быстрым рывком… нет. И морально тяжело. Морозильник от пола, но тоже, неизвестно как на магическое создание подействует сильный холод. Лучше всего запереть в кладовку. И дверь там крепкая, и не достучится до Хелен.
Решено. Кладовка.
Спустившись по лестнице следом за големом на первый этаж, Элизабет поймала себя на том, что ориентируется свободно в доме, значит жила тут довольно долго. Придерживая сумку на плече Элизабет вошла на кухню и стала собирать продукты, что можно взять с собой. Пара булочек, яблоки. А вот сыр и ветчина как раз в кладовке. Голем следовал за ней по пятам, и это было магессе только на руку.
В кладовке она прошла до самой дальней стены и «сын», чтобы не отследить все действия «матери», тоже зашел в помещение и остановился прямо посередине. Элизабет взяла все необходимое, а затем обошла голема справа, и сделала шаг к выходу. Но как только голем двинулся за ней, Элизабет со всей силы его толкнула к стене, противоположной от двери, а сама насколько быстро могла кинулась на выход.
Падая, голем едва не вцепился в сумку, но Элизабет была быстрее. Она почти успела выбежать из кладовки и закрыть дверь, как в проем просунулась рука голема. Мысленно вопя от ужаса Элизабет попыталась захлопнуть дверь. То, что голем был копией сына мешало действовать в полную силу. Она скинула сумку на пол и налегла на дверь, но боялась сломать «руку».
Однако это была не рука. То, что секунду назад казалось совершенно обычной рукой мальчика вдруг стало утончаться и потянулось к ее шее.
Тут Элизабет не выдержала, коротко взвизгнула, внутренне кляня себя за несдержанность, и вот эта истончившаяся «рука» помогла окончательно принять тот факт, что человеческого в том, кого она несколько минут назад считала сыном ничего нет.
Магесса копнула из внутреннего источника сырой силы, так как заклинание она творить не могла – руки были заняты, и усилила давление на дверь кладовки так, что она захлопнулась, отсекая конечность голема от тела. И Элизабет в спешке поставила засов на место. Потом еще и подперла дверь стоявшим в углу черенком то ли от лопаты, то ли от швабры.
Голем стал ломиться в дверь. И, хуже того, проснулась Хелен. Ее растрепанная голова показалась в двери комнаты для слуг.
Будь Элизабет в нормальном состоянии, ее бы не испугала нянька. Но. Она не помнила, да и не знала, на что Хелен способна в плане как магии, так и физической силы. А главное – на ее стороне был голем, а вот Элизабет была одна ночью в пустом доме против их двоих.
Подхватив лежавшую рядом на полу сумку с собранными вещами и продуктами, Элизабет кинулась вон из кухни, вон из дома.
Преодолев короткий коридор магесса выскочила в прихожую. Дверь была заперта. Снаружи. Ужас затопил сердце. Так страшно ей не было и в могиле. Там она отходила от странного состояния анабиоза, а вот тут реальность оказалась свыше ее понимания и моральных сил.
Оглянувшись в сторону кухни, и заметив Хелен, что шла по направлению к хозяйке дома, Элизабет кинулась в гостиную, распахнула окно, окна ведь запираются только изнутри, вскарабкалась на подоконник и выпрыгнула в сад.
Хелен шла к окну. Но вопреки ожиданиям, в тот момент, когда магесса оглянулась, нянька не выпрыгнула в окно, преследуя хозяйку, а деловито закрыла его, как бы намекая, что встала только из-за шума, а открытое окно – единственное, что е волнует в настоящий момент.
Элизабет вышла из сада, закрыла за собой калитку, что примыкала к такой же неказистой калитке сада соседнего дома, и вышла на улицу. В голове царил сумбур. Она направилась в центр города, по ее понятиям, конечно. Теперь у нее были хоть какие-то документы, а главное деньги, чтобы остановиться в таверне, где можно было обойтись без паспорта.
В это время Хелен освободила голема и зло бормотала.
– Осталось два дня и одна ночь. Где же ты спрятала…– тут она осеклась, что чуть не проговорилась вслух, оглянулась воровато вокруг, хотя точно знала, что подслушать некому, но и у стен есть уши, подумала про себя, – ну ничего, через несколько часов вернешься, без Этого ты никак.
Завтра с утра она пройдется по следам хозяйки, а сейчас ни зги не видно. Голема ей дали в помощь, сама Хелен магичкой не была, тем более с магессой бы своими силами не справилась.
– А Это что-то непременно находится в доме. Глупый голем напугал леди, а я говорила ему не стоять в полной темноте ночью, но теперь, когда вернётся хозяйка, то за ней будет следить не только голем, но и кое-кто ещё – тут она захихикала в предвкушении и потерла ладони. Затем Хелен ухмыльнулась и пошла спать. Одного Хелен никак не могла предусмотреть – того, что Элизабет Коллинз, в девичестве Мэтью практически ничего не помнит, и не подозревает не только где, но и что Это, и зачем Это ей всегда было нужно.
