Светлана Воропаева
А что скажет психолог?
Глава 1
Между сном и явью есть миг, когда нужно решиться открыть глаза и увидеть, что тебя окружает. В последнее время Мария Павлова часто оттягивала момент столкновения с реальностью.
Проснувшись, она ощущала под телом что-то средней мягкости, и лишь потом приходила ассоциация – кровать.
Кровать казалась чужой, а запах, что проникал в нос родным и успокаивающим. Возможно ли такое?
Оголённые части тела касались тёплой, мягкой, но не идеально гладкой ткани, на этой же ткани покоились правая часть лица до входа в ноздри, сминая тонкую подушку почти до матраца. Шея затекла, руки по швам, поясница ныла, уставшая от позы на животе.
Павлова никогда не спала раньше на животе, отчего теперь раз за разом она осознавалась себя утром в самой ненавистной для себя позиции.
С трудом перекатившись на спину, Мария потянула к краю кровати ноги, желая снизить напряжение. Пошевелила пальцами рук. Ещё хотелось стряхнуться с души неведомую тревогу.
«Пора вынести эту тему на обсуждение с психологом, не забыть бы снова. Кстати, когда мы назначили встречу и сколько у меня сегодня клиентов? Ничего не помню».
Пришлось открыть глаза, сползти на деревянных ногах с кровати и чуть расшторить окно. Августовское солнце ворвалось в узкий проход между штор и осветлило спальню, будто пробудив пылинки в воздухе.
«Вечером уберусь, пока сына нет. Хорошо, что мама забрала его на время. Плохо, что я поставила сегодня клиентов. После трёхдневки стоит всегда оставлять день отдыха. А может и вовсе взять академ по гештальту? Спокойно наладить практику и не мучить себя нескончаемой учебой. Ладно не сегодня. Где там мой телефон? Нужно посмотреть, когда первый клиент. Точно не с утра, но вот когда?».
***
Девочке Даше, что сидела напротив Марии, было восемнадцать с небольшим, однако язык не поворачивался назвать эту на вид малышку девушкой. Худенькая, с едва оформленной грудью, без косметики, с русыми по плечи волосами и пронзительно глубокими серыми глазами. Взгляд все же выдавал ее возраст, если не накидывал сверху лет пять.
Павлова пока не могла понять истинной причины этой бездны глаз. Как и причин визита девушки.
Вопреки обычным протоколам общения с клиентом, согласно которых стоило узнать ещё до личной встречи, суть его обращения, чтоб понимать, работает ли Мария с подобными запросами, тут она согласилась встретиться, принимая как аргумент просьбу: «Можно я скажу вам лично?».
Когда о таком просит юная особа, сложно отказать, не разобравшись в причинах секретности. Что за страх, сковывает язык девушки, одновременно пробуждая в Павловой яркий интерес?
Интерес и страх порой предательски похожи своими телесными проявлениями: на мгновения останавливается дыхание, сжимается живот, последующий вдох пьянит, и будоражит энергией ранее скованное тело, бросает его в жар.
Отличает их, кажется, то, что при интересе возникает напряжение, как аккумуляциях энергии перед действием что-то получить, при страхе – от чего-то отказаться или защититься.
Можно ли в моменте отличить одно от другого, большая загадка. Поэтому Марии приятнее было считать, что в Дарье живет страх, а в ней интерес. Можно было подумать, что она плохо размышляла о клиентке, вот только не было бы в той негативных чувств, стала бы Даша обращаться за помощью к психологу.
Поза Дарьи была красива, словно она тренировала ее перед зеркалом, однако в ней не было расслабления. Девушка, например, не откинулась на спинку большого белого кресла и занимала пятой точкой опоры лишь половину сидения, найдя дополнительную поддержку в локте, поставленном на левый подлокотник так, что скручивало позвоночник и вообще должно было быть неудобным, хоть и радовало глаз эстетически.
«Интересно, – подумала Мария, – Дарья сознательно терпит это неудобство или неосознанно? Есть ли у неё какая-то мотивация так сидеть?»
Есть теория, что психолог должен молчать, а клиент говорить. И даже больше, заговорить первым. Вот только это красивая теория. Не всегда клиенты готовы сразу начать общение, особенно если до этого у них не было опыта, и они совершенно не представляют, как происходит терапевтическая встреча. Поэтому Павлова всегда начинала говорить первой, помогая людям разговориться.
– Если хотите, могу предложить вам вот эту подушку под спину, чтоб было комфортнее, – начала Павлова, указывая на серую думочку, лежащую на третьем пустующем кресле.
– Нет, спасибо, – покачала головой Дарья.
– Вы можете поерзать на кресле, чтоб найти максимально удобное положение для вас. Мне будет приятно, если вам будет комфортно в этом кабинете.
Девушка кивнула, оставаясь в прежней позе.
– Меня можно называть и Мария и Маша. Если вам в процессе нашего общения захочется перейти на «ты», скажите мне об этом. До этого момента я буду обращаться к вам на «вы». И подскажите, пожалуйста, как лучше обращаться к вам?
– Даша, – снова кивнула девушка, – Ко мне можно на «ты». Но называть вас на «ты» мне будет не удобно.
– Тогда и я, с вашего позволения, буду обращаться к вам на «вы». Чтоб мы были в равных позициях, – и не давая Дарье опомниться, продолжила. – Для начала мне хочется коротко рассказать вам, как будут проходить наши встречи, чтоб потом не отвлекаться на организационные вопросы. Однако, конечно, если вам будет что-то не понятно и интересно по формату нашего общения, вы всегда можете задать мне интересующий вопрос. В этом кабинете есть чай и кофе, вода, если захотите что-нибудь, дайте мне об этом знать. Я с удовольствием предположу вам напитки. Я сама люблю пить чай в процессе общения, поэтому буду иногда отхлебывать из этой чашечки. Надеюсь, вы простите мне эту слабость. Кстати, может вы сейчас хотите, чай, кофе или воду?
– Нет, спасибо.
– Туалетная комната была у входа, но дверь неприметная, иногда люди ее не замечают, если что, я покажу вам ее. Если вам захочется свежего воздуха, я могу приоткрыть это окно. Если вдруг будет прохладно, есть плед, я подам. Не стесняйтесь, попросить меня о чем-то, чтоб вам и вашему телу было комфортно, насколько это сейчас возможно. Я здесь сейчас для вас и мне важно, что с вами происходит.
Казалось, что Дарья напряглась ещё больше.
– Наша консультация будет длиться пятьдесят пять минут. Это может быть наш диалог и обсуждение чего-то или ваша возможность высказаться и поделиться тем, что вас беспокоить. Я могу предложить вам какие-то игры или техники, для большего понимания происходящего и улучшения вашего состояния. При этом мне хочется еще раз обратить ваше внимание, что я здесь для вас, а значить, если вам что-то не хочется делать, вы всегда можете сказать мне об этом. И мы вместе выберем наилучшее продолжение нашей встречи. Иногда я задаю задания на дом. И я сразу разрешаю вам их не делать, если у вас нет желания на это или сил. Мы не в школе, я не оцениваю вас. Моя задача вам помочь. Кажется, все самое важное я вам рассказала. Теперь мне хочется больше узнать о вашей жизни и ситуации.
Даша молчала. Маша тоже. Ей как начинающему психологу, практикующему всего пару лет, было сложно держать такие паузы, однако, она все больше делала успехи.
– В целом у меня все хорошо, – вдруг заговорила Дарья. – Только… только… – она замешкалась. – Помогите мне забыть одного парня.
– Вам нужно кого-то забыть? – искренне удивилась Мария.
– Если нет, то хотя бы помогите вспомнить, почему мы расстались, – потупила взгляд девушка.
«Вот тебе задачка: либо вспомнить, либо забыть, третьего не дано, – подумала Павлова. – Как-то не вяжется это с той секретностью, что фонила изначально. Или это было смущение, а не страх?»
– В моем арсенале нет техник по экстренному забыванию кого-то, – по-доброму улыбнулась Павлова, пожимая плечами и развела руки, бесстрашно открывая грудь. – По моему мнению, если мы кого-то помним, значит этот человек чем-то важен для нас. А отказ от чего-то важного всегда похож на жертвоприношение.
– Иногда нужно чем-то жертвовать, – тихо ответила Даша, опуская глаза и рассматривая рисунок на ковре, застилавшем пространство между ней и психологом.
На ковре были витиеватые узоры в красных, синих и желтых тонах на персидский манер. На первый взгляд казалось, что он совсем не подходит для кабинета с белыми стенами, белыми креслами с серыми подушечками, с серыми плотными шторами, журнальным столом и напольными книжными полками цвета ясного дуба. Это коллега Павловой, с которой они вместе арендовали кабинет и делили его по дням недели, притащила ковёр с дачи. Временно. Однако тот прижился и создавал необъяснимый уют и атмосферу. Так что никому и в голову не приходило, сослать его снова за город.
– Я могу поисследовать с вами, чем так важен вам этот парень, которого вы хотите забыть, помочь присвоить себе эту важность.
На миг Дарья так сильно поджала губы, что Павлову от макушки до пяток прострелило болью и захотелось сгорбить плечи.
– А если у нас не получится, – продолжила Мария, – то я поищу для вас специалиста в области гипноза и может он поможет вам забыть его. Как вам такое предложение?
– Вспомнить он тоже может помочь?
– Может, теоретически. Однако я бы не советовала вам использовать какие-то техники, чтоб вспомнить. Наша психика устроена мудрым образом, мы ничего не забываем просто так – это защитный механизм. Мы бережём себя от какой-то боли, которую пока не можем пережить. Возможно нет сил, нет достаточно времени или ещё что-то. Если не торопиться, вы точно вспомните сами, когда будете готовы.
– Но мне плохо от того, что я не помню, – ровно произнесла Даша.
– Примите это как жертву текущего момента. Как вы говорили? Иногда нужно чем-то жертвовать.
– Хорошо, – согласилась девушка.
– Даша, вы имеете право не соглашаться со мной, взять время подумать, найти другого специалиста или сразу гипнотизера. Вы понимаете это?
– Вы не хотите со мной работать? – не поняла Дарья.
– Хочу, – искренне сказала Павлова на миг послушав свое тело. – И я так же хочу, чтоб и вы хотели работать со мной. Именно тогда наша работа будет эффективной. Я не хочу, чтоб вы что-то делали через силу.
Дарья явно смутилась последней фразе, однако спросила совсем о другом:
– Когда мы можем начать?
– Мы уже начали. В идеале, встречи лучше проводить раз в неделю и договориться о конкретном времени для встреч. Например, каждый понедельник в 12-00 как сейчас.
– Хорошо, – снова согласилась Даша.
«Да ей и гипнотизер не нужен, – с ужасом подумала Павлова. – Так на все соглашается. Интересно, придёт ли она на следующую встречу. Это реально согласие или форма вежливого отказа? Кажется, я тоже становлюсь категоричной. Но с другой стороны девочка даже не посмотрела свой календарь».
– Забыла еще об одном важном моменте, вдруг спохватилась Павлова. – Я храню конфиденциальность и все, что вы скажете останется между нами. Исключением является лишь то, что я хожу на супервизии, это когда я обсуждаю свою работу с более опытным коллегой, ну, как врачи имеют наставка, так и у психологов есть такое. И со своим супервизором я могу обсуждать какие-то детали наших встреч, чтоб улучшить наше взаимодействие. Однако если вы не хотите, я не буду выносить ваш случай даже на супервизии. Хотя встреча с супервизором или суперавизорская группа, где несколько психологов, тоже следуют принципам конфиденциальности, записи встреч не ведутся.
– Не хочу, – четко сказала девушка, пронзая взглядом Павлову.
– Хорошо, все, что будет сказано в этом кабинете останется между нами.
***
Чайханы Марии не нравились ни своими мягкими диванам, позволяющими людям перепутать общественное место с домом, ни кальянами, выпаривающими остатки свежего воздуха из помещения, ни…
Впрочем, сейчас ей хотелось чашку кофе и скоротать полтора часа до встречи со следующим клиентом. Если она останется в кабинете, то рискует попасть в ловушку рабочих мыслей и не дать голове отдохнуть. Хорошо все же, что рядом открыли хотя бы чайхану. Место вроде проходное и видное, но до недавнего времени, в радиусе пятисот метров от ее работы можно было лишь перехватить бумажный стаканчик с кофе в уличном ларьке.
«Говорят, «Зефир» позиционирует себя как ресторан, удивляя клиентов не только вкусным пловом и самсой, но и морскими деликатесами. Значит американо, точно не испортят».
– Вы заказывали столик? – учтиво спросила девушка-хостес почти у входа.
– Нет, – улыбнулась Мария, оглядывая помещение. Идеальное сочетание просторного зала с окнами в пол и отсутствия людей. Ни души. Лишь за дальним столиком неубранный чайник с чашками. – Я одна. Буду только кофе и пробуду у вас час. Мне хотелось бы присесть за тем столиком у окна.
– Если вы только до шестнадцати, то это возможно, – вежливо ответила девушка и взяла меню со стойки-регистрации: – Я провожу вас, идёмте.
– У вас всегда так людно? – с легкой иронией и надеждой спросила Павлова, присаживаясь на объемное кресло, которое мгновенно восхитило ее своим удобством без излишней мягкости.
– После шести-семи вечера без брони столика вы бы не сели.
– Прекрасно, мне вечером и не нужно.
– Конечно, – неопределенно кивнула девушка и удалилась, оставляя меню на белой скатерти между цветных тарелок и стаканов.
– Мне двойной американо. Черный. Воду без газа. И можно, сразу принести счёт, – сказала Мария, отрываясь от наблюдения за прохожими за окном.
– До четырех скидка на все меню двадцать процентов, – вежливо ответил официант, словно предлагая ей пересмотреть свой выбор.
– Буду знать, спасибо, Павел, – прочитала она имя на бейдже. – Сейчас только кофе.
Он расчистил рядом с ней место на столе, убирая тарелки, приборы и бокалы, и удалился. Но неожиданно пришел через пару минут:
– Может вам принести к кофе молока или сделать цитрусовый раф? Сегодня это бесплатно, такая акция, – выдал Павел и улыбнулся.
– Черный кофе, Павел, – отделяя каждое слово отчеканила Маша. – Я хочу именно это, – одарила она официанта широкой улыбкой.
Пустой ресторан, бесплатная замена напитков – все это неожиданно начало поднимать ей настроение.
– Привет, Павлова. Почему вдруг черный кофе? – обрушилось на нее беззлобное возмущение Ярослава Быковского, если беззлобно вообще можно возмущаться, хотя ему всегда это удавалось.
Она не удивилась встретить здесь Яра, вернее однажды встретить его снова. Не удивилась тону или тому, как он без спроса сел, даже не напротив, а на ближайшее кресло. Удивило, что одет он был, хоть и просто, но дорого. Ногти на руках ухожены, борода стрижена, а голова коротко стрижена. Павлова улыбнулась, пряча за этим реакцию тела, которое в который раз предало ее, покрываясь волнующими мурашками, под взглядом Ярослава.
– Потому что черный. Мои вкусы изменились.
– Насколько сильно?
– Уже умею пить с горчинкой.
– Хочешь, я накормлю тебя.
– Нет. А ты чего хочешь? – усмехнулась Маша и добавила. – От меня.
– Ты знаешь.
– Не-е-ет, – протянула она. – Не знаю. А вот тебе я точно говорила, что не люблю игр в «отгадай сама». И хочу прямой ответ на прямой вопрос.
– Ты знаешь.
– Не знаю, – повторилась она.
– Хочу быть с тобой.
– Мы это уже проходили. И не один раз. Не получается, – покачала она головой. – С зависимыми я даже работать не могу, не то что жить.
Яр махнул рукой. С дальнего пустующего столика за их стол перекочевали хрустальный стакан под чай и чайник на подставке с местом для свечки.
– Вот! – указал Быковский на чайник, когда Павел поджег свечу и отошел, кажется, чуть поклонившись Яру.
– Сколько?
– Два года.
– Вообще сухой?
– Нет. Могу выпить пару рюмок коньяка в выходной, да и то не всегда.
Павлова подавила желание открыть рот, пристальнее посмотрев на Ярослава. Одно дело совсем не пить, а другое – знать меру.
– Был в личной терапии, – дополнил тот, чтоб усилить ее замешательство.
– А групповая? – нейтрально смогла спросить Мария.
– Ну уж нет, – эмоционально всплесну руками Быковский.
Павлова широко улыбнулась, облокотившись локтями на стол под мысли: «что-то в этом мире никогда не изменится, вот такие у меня опоры».
– Ты здесь не случайно? – успокоившись, спросила она, подпирая рукой подбородок.
– Нет. Даже не представляешь насколько не случайно.
Быковский был так доволен собой, что начал говорить медленнее обычного, предвкушая и оттягивая момент истинны.
– Да, – согласилась она, делая глоток кофе и переводя взгляд на улицу.
– Что да? – не выдержал паузы Ярослав.
– Да, не представляю насколько не случайно.
– Ты как всегда, – откинулся в кресле Яр.
– И ты тоже, – вновь согласилась Павлова, пряча улыбку.
– И ведь не спросишь сама, да?!
– Не спрошу. Захочешь, расскажешь.
– Я управляющий директор всей сети «Зефир».
Ух! Пронесли Марию Павлову её же собственные чувства по ледяной горке вниз, от замирания сердца до расслабления.
– Я тобой горжусь, – чуть поджимая губу призналась она, не пытаясь скрыть своё удивление. – Я говорю это сейчас искренне и без иронии.
– Я вижу, – довольно ответил Быковский. – Если бы ты знала, как сложно было найти место под ресторан рядом с твоей работой.
– Ты за мной следил все это время? – сглатывая слюну, спросила Мария, хотя уже поняла ответ. Тут же фанфары гордости за бывшего мужчину превратились в какофонию отвращения.
– Присматривал, – покачал головой Быковский.
Павлова скрестила руки на груди, чуть ссутулив плечи, и посмотрела в окно. Там за ручку шел, скорее всего, папа с маленькой дочкой, которая отставала от него на полшага, увлеченная конфеткой – петушком на палочке. Павлова словно была этим сладким леденцом, который хотели зализать без остатка.
– Ты знаешь, я никогда не причиню тебе вреда. Ни тебе, ни твоему сыну. Наоборот, всегда готов помочь, если тебе это будет нужно.
– Да, ты говорил это и раньше.
– Номер тот же. Ты не звонила.
– Не было причин просить твоей помощи.
Он хотел что-то сказать, но вдруг взял паузу, а после шутливо произнес:
– Теперь ты знаешь, по какому номеру ты всегда можешь забронировать столик в любом ресторане «Зефир».
– Спасибо, – улыбнулась Мария, желая отбросить неприятные мысли. Не время было для детального анализа происходящего и эмоциональных откровений.
– Сейчас, – сказал он и удалился буквально на минуту. – Вот, держи, – протянул ей Ярослав карту с логотипом заведения. – У тебя будет скидка в пятьдесят процентов на все. Я ведь не всегда здесь.
– Спасибо, – как заладила Павлова.
– С тобой все хорошо? – удивился Быковский.
– Нет, – покачала она головой, не понимая, что именно выбило ее из колеи: слежка за ней, кардинальные изменения в жизни Яра или сам факт их встречи. Мария взглянула на часы. Через пятьдесят минут у нее клиент, а она в разобранном состоянии. И вроде всё понятно, как манипуляционная техника «ближе-дальше», растянутая во времени и перевёрнутая по структуре. Ярослав никак не проявлял себя два года, и вдруг совсем не случайно явился, как игла, прошёл минуя все кожные покровы-барьеры и впрыснул сильные чувства внутривенно, чтоб мгновенно взбудоражить весь её мир, от тела до разума. И не важно, что, типо, мы сами ответственны за свои чувства, так как они именно наши, а не чьи-то ещё. Важно, что триггер снова сработал. И Ярослав точно знал, как её зацепить. А теперь давайте посмеёмся над количеством дипломов и сертификатов по психологии у Марии Павловой.
«Ах, как быстро я свалилась в обесценивание. И ведь он ко мне ещё ни разу не прикоснулся. Мастерская игра», – подумала Мария, рассматривая Быковского.
– Хочешь, я уйду?
– А ты уйдёшь? – надела маску с улыбкой Мария.
– Именно сейчас, да.
– Лучше я пойду. Ты же закроешь мой счёт?
– Конечно, – согласился Ярослав и вдруг добавил, когда Павлова поднялась из кресла: – А что цитрусовый раф? Ты его больше не пьёшь? Я для тебя держу его в меню. Так он не особо популярен.
– Американо. Иногда с сахаром.
– Понял, – улыбнулся Яр. – А ещё я скучал. И по Даньке. Он меня вспоминал?
Новый укол, чтоб Маша вспомнила об их совместном пошлом. О том, как её сын ещё год спрашивал: когда Ярик приедет и погуляет со мной?
«Тут ты, друг мой, перегнул», – Павлова резко избавилась от чувственного морока.
– Нет, – сухо ответила она, а потом смягчила тон: – Мне пора возвращаться на работу. Хорошего дня!
– И тебе!
***
Как же ныли мышцы шейного и верхнего грудного отделов позвоночника, словно, кто-то стоял на плечах, и те от перенапряжения потеряли свою подвижность. Маша покрутила плечами, потянула руки вверх, вперед, назад, но это не помогло снять болевые ощущения. Нужен был иной метод привести себя в рабочее состояние, когда до прихода клиентки оставалось двадцать минут. Только бы та не пришла раньше.
Павлова откинулась на кресло, закрыла руками и так закрытые глаза и в памяти, как в картотеке огромного хранилища, начала искать подходящую технику. Медитация – долго, курительные палочки тоже не подойдут, и Лера, ее коллега, будет потом возмущаться, что кабинет прокурен, и неизвестно как на это отреагирует новая клиентка. «Боже, опять новая, – поругала себя Мария. – Что же? Что?! Точно! Архив воспоминаний.»
Она взяла в руки телефон и нажала на иконку «фото».
«Нужно что-то светлое и милое. Одновременно связанное и не связанное с мужчинами. Не про экстаз, а про наполненность и гордость. Про то, что возвращает личную ценность и значимость, говорит о реальном достижении, однако наравне с Божественным Проведением. Ну, конечно! Рождение Даньки».
Мария не стала брать для восстановления жизненных сил фото сразу после родов, однако одна из фотографий на следующий день в роддоме, одним лишь воспоминанием о ней заставляла губы растянуться в улыбке, а глаза зажмуриться от удовольствия.
Нет, этого было недостаточно, чтоб вернутся в ресурсное состояние. Забыться да, но не более. Нужно было погрузиться в тот миг.
Данька спал полумесяцем в прозрачной пластиковой коробочке, вместо кроватки, установленной на подставку, более похожую на тележку в Ашане, куда ставят переносные красные корзинки. Эта кровать-коробочка была удивительной, и фонтаном чувств от живота по всему пищеводу и даже выше к самому мозгу, поднялось умиление. Можно было лежать на своей кровати, тогда в роддоме, и смотреть как он спит, слегка посапывая и иногда кряхтя. Как же он был красив!
Укрывал его флисовый нежно-голубой плед с желтыми звездочками и полумесяцами. И если вспомнить саму текстуру ткани, она невероятно нежна и мягка, и вопреки своей искусственной природе, приятна телу, если не сказать душе. Она оберегает как любителей экстремального спорта от непогоды, так и вот таких малюток.
«Моя звездочка, – замурлыкала под нос Маша.»
А ручка! Ручка Даньки высунулась из-под пледа и закованная в рукавичку-антицарапку, прижималась к животику, который слегка опускался и приподнимался.
Павлова поняла, что настолько погрузилась в воспоминания, что обнаружила кончик своего мизинца во рту. Была бы она ребенком, ей бы грозно и укоризненно кто-нибудь сказал: «Ну, что сладко?!». И да, ей было сладко и хорошо, как раз настолько, чтоб появилась возможность принять следующего клиента, то есть клиентку. В последнее время она отказывалась работать с мужчинами, сама не понимая, от чего у нее появилась такая избирательность.
***
У Наташи были иссиня-чёрные волосы, стриженные в короткое каре с прямой челкой. Подведённые глаза на восточный манер и чарующие тоненькие губы под вишневым блеском. Грациозная пантера, немного за тридцать, в чёрном длинном приталенном платье, расширяющемся от талии до щиколоток.
Она напоминала актрису из черно-белых кинофильмов. Скорее всего Луизу Брукс.
Изо рта Марии чуть не вырвался вздох восхищения, а в теле пробудилась сексуальная энергия, хотя на платье Натальи не было каких-либо разрезов или вырезов.
Учтиво кивнув головой, Павлова предложила клиентке сесть на любое из свободных кресел, попутно вспоминая крылатые фразы Коко Шанель про то, что «…если одеться идеально, то запомнят женщину» или «чем хуже дела у девушки, тем лучше она должна выглядеть». Интересные цитаты, если поставить их рядом.
Закончив первичный инструктаж про комфорт и конфиденциальность, Маша как обычно закончила словами:
– Мне хочется больше узнать о вас и вашей жизни.
– Я беременна, – сказала Наташа, после значительной паузы.
Даже «я купила хлеб», люди произносят более эмоционально, чем это получилось у Натальи про беременность. И отключая автоматический ответ: «Поздравляю!», чуть не слетевший с языка, Павлова взяла паузу и подалась вперёд, как навстречу.
– Я должна радоваться. Мне же столько врачей твердили, что я бесплодна. Но это провал, – послышались нотки сожаления.
Наташа закрыла глаза, откинулась на спинку кресла, раскинув по подлокотникам руки, чуть согнутые в локтях, и разрешая ногам в туфлях на высоких каблуках, слегка разогнуться в коленях и стройными рядами съехать в правый бок.
Это была невероятно красивая театральная поза, только Маша не ощущала себя зрителем. Ей больше казалось, что ее не существует сейчас в этой комнате. Откровения были сказаны в пространство, а не ей лично. И правда, черно-белое кино без каких-либо эффектов присутствия.
– Помогите мне сделать выбор, оставить ребенка или сделать аборт.
– Сделать выбор? – не поняла Павлова.
– Помочь сделать выбор. Решать я буду сама, естественно, – снисходительно пояснила клиентка.
«О-о-о, пахнуло нарциссической травмой, – мелькнула мысль в голове Маши, однако она резко прогнала ее, напомнив себе, что работать следует с человеком, а не с диагнозом, тогда есть больше шансов на изменение ситуации, хотя в тоже время не стоило отрицать, что случай будет сложный. Уж, очень женщина сосредоточена на себе». И все же, Павлова психолог, а не психиатр. Диагнозы не входят в зону ее ответственности ни при каких обстоятельствах.
– Есть ли у вас ещё кто-то, кто мог бы повлиять на ваш выбор? – осторожно спросила Павлова, озадаченная вопросом: «что думает по этому поводу будущий отец ребёнка».
– Нет, – Наташа прикрыла глаза правой рукой, а после медленно провела ей вниз по лицу, останавливая у губ, перекрыв так рот. – Я плохо знаю того мужчину, а то, что знаю, мне не нравится. Он был хорош для флирта и секса, но не более, – говорила прямо в руку Наташа, и вдруг открыла глаза, подалась вперед и с жаром добавила, жестикулируя все той же рукой. – Случайный секс. Случайно порвался презерватив. Ну, я сдала потом анализы на инфекции, но чтоб такое?! Вот так случайно сломалась моя жизнь! Это провал! Как такое вообще возможно?!
Машу тоже обдало волной интереса. Показалось, что Наташа уже сделала свой выбор, только не признаёт его. Она могла бы, условно, отделаться лёгким испугом, и избавится от нежелательной беременности в какой-нибудь частной клинике в Москве, а потом никому и никогда об этом не рассказывать, чтоб скрыть свой провал или рассказать исключительно психологу, выплакаться и отрефлексировать.
Похоже никто и не ждал от неё маленьких карапузов, в виду ее диагноза, и деньги у неё явно были. Однако она пришла с этой темой на терапию, что было похвально и, в какой-то степени ответственно для Павловой. Не спугнуть и выдержать человека с нарциссической травмой, та ещё задачка.
И как магически работает поле, буквально за пару минут до встречи, Маша медитировала на фото своего сына, увы, рождённого не в браке, так что никаких иллюзий про счастливое одинокое материнство, она не питала.
– Если вам нужна только консультативная помощь при принятии решения, оставлять ребёнка или нет, я бы порекомендовала технику «Квадрат Декарта». Знаете, такую?
– Нет.
– Вы письменно отвечаете на 4 вопроса. Что будет если я это сделаю? Что будет, если я это не сделаю? Чего не будет, если я это сделаю? Чего не будет, если я это не сделаю? Выписываете ответы на бумагу и смотрите на свои ощущения. При необходимости берёте паузу и перечитываете ответы на вопросы через пару дней.
– И что, я вот так возьму и все пойму?
– Не знаю, однако ясности точно прибавится.
Наталья бросила на Павлову взгляд недоверия с проблесками презрения.
– А типа вопросы мне позадавать, чтоб я раскрылась? – бросила она.
– Что бы вам хотелось мне рассказать?
– Ладно, техника так техника, сделаю сама потом, пришлите мне эти вопросы в письме, – отмахнулась Наташа. – Про себя мне расскажите, где вы учились? Сами в терапии?
«Интересно, – подумала Маша, перед тем как отвечать. – Придёт ли она снова? Пройду ли я ее кастинг?».
Были в Павловой и волнения, и сомнения, и интерес, и отвращение, и желание угодить, и выдохнуть, если все же она не оправдает надежд клиента и будет обесценена на первой же встрече.
Пока отношения не начались проще выйти из них, чем после череды бесед. Терапия – это же не набор техник, это взаимоотношение двух личностей, при этом у психолога чаще всего чувствительность значительно выше, чем у клиента, он работает и душой и телом, чувствуя как эмоции, так и телесные ощущения, вплоть до болевых. И у каждого специалиста свои механизмы с этим справляться. Или не справляться, признавая свою беспомощность, заранее отказываясь от исследования каких-то запросов. Для Павловой такими темами была работа с зависимыми: наркоманами, алкоголиками, игроманами и прочее.
***
Мария шла с работы в сторону автобусной остановки мимо ресторана «Зефир».
«Как же ты все продумал, когда выбирал помещение под ресторан, – возмутилась Павлова, – Все дороги к нужному мне автобусу, или пеший маршрут домой, ведут мимо панорамных окон «Зефира». Или я не знаю иных путей?»
Не сумев остановить импульс, она встала прямо на дороге и полезла в свой смартфон, рассматривать карту местности. Какой-то прохожий случайно чуть задел ее плечом, Павлова огляделась, осознала нелепость своих действий и продолжила движение.
«– Сбежать захотела? – улыбнулась она сама себе. – Есть ли финал у этих отношений и хочется ли мне этого финала?»
Сложно было отказаться от приятных ощущений в виду такой преданности Ярослава. Она была его единственной любимой женщиной – в этом не было никаких сомнений. О, это пьянящее чувство гордости, лучше любого бокала шампанского с будоражащими гортань пузырьками, льющегося прямиком вниз живота и почти мгновенно дарующее телу легкое расслабление, а глазам искорку. Расслабиться сейчас очень хотелось. Была усталость и после учебных выходных и работы.
Меньше всего хотелось спать. Сны стали пугать Павлову своей спутанностью и тьмой, а тело так и вовсе коченело, как только принимало горизонтальное положение.
«Нужно будет рассказать это психологу. Что ж я опять не посмотрела, когда у нас встреча?».
И она снова не посмотрела расписание, вдруг ощутив на себе чей-то взгляд.
«Чей-то, – усмехнулась Маша. – Конечно его».
Быковский сидел за столиком, за которым она сидела днем и улыбался одними глазами. Она широко улыбнулась в ответ, махнула рукой и пошла дальше, наслаждаясь бабочками-возбуждения в своем животе и прикусывая нижнюю губу, всем своим психологическим нутром понимая, как именно этим действием запускает их новую игру.
