Светлана Викторовна Ильина
Бег к себе

От таких слов у Кирилла перехватило дыхание. Медленно поставив чашку на стол, он боялся оторвать от неё взгляд, чтобы не встретиться глазами с Ольгой и не выдать своей злости на приятеля. Не такой, значит…

– Интересно, – наконец, ровным голосом постарался спросить он, – и каким же ты видишь Глеба?

Ольга пожала плечами, тоже почему-то пряча глаза.

– Глеб очень интеллектуальный и творческий человек. Его материальный вопрос интересует гораздо меньше, чем тебя.

– Оля, ты же его совсем не знаешь, – еле сдерживая раздражение, начал Кирилл, – Глеб всю жизнь висел на мне в плане денег, поэтому ему легко изображать из себя фигуру возвышенную, поэтичную… А коснись покупки машины, квартиры, так “Кирилл, помоги!” Даже дома, у себя в семье, он никогда не брал ответственности. До самой своей смерти за него всё решала Людмила. А теперь, когда она умерла, он, я смотрю, быстро нашёл к кому присосаться, как паразит, – к тебе! – Кирилл сжал кулак, больше всего на свете желая жахнуть по столу, но удержался и только скрипнул зубами.

– Да, так я и знала, – прошептала она, наклонив голову так, что Кирилл не смог увидеть её глаза, – ты всё-таки страшный человек. Всех видишь в самом плохом свете. Может, если бы Саша не уехал, ты бы и с ним поссорился.

– Оленька, послушай, – Кириллу от отчаяния захотелось больно стиснуть жену в объятьях, но он лишь накрыл её тонкие пальчики своей большой ладонью, – не суди ни меня, ни Глеба, никого. Ты многого не знаешь, а Глеб… он такой слабовольный, что просто пробудил в тебе материнские чувства. Даже с собакой он гуляет не так, как все.

– А как? – в её глазах вспыхнул интерес, и Кирилл тут же пожалел о сказанном.

– Не он её выгуливает, а она его, понимаешь? Мне он объясняет, что собаке интереснее, когда она идёт куда хочет.

– И разве это не так? Это плохо?

– Плохо, потому что животные должны двигаться, а не стоять по полчаса возле одного угла.

– Ладно, Кирилл, – Ольга вытащила руку из его пальцев, – у тебя своё мнение, а я составила своё. По крайней мере, Глеб не говорит всё время о бизнесе и о деньгах. У него другие цели.

– Ах, вот как…Как-нибудь я тебе докажу, что ты ошибаешься, представляя его бессребренником. Мы же идём на его день рождения сегодня?

– Да, спасибо, что не забыл, – холодно произнесла она, вставая. – Ты заедешь за мной на работу? Или каждый приедет в ресторан отдельно?

Ему очень хотелось пообещать, что заедет, но после такого разговора он про себя решил ещё раз навестить психолога и боялся не успеть.

– Могу опоздать, поэтому давай каждый на своей машине.

– Хорошо, – согласилась Ольга, – тогда до встречи в ресторане.

В молчании они собрались. В молчании уселись каждый в свою машину.

Солнце внезапно спряталось, и зарядил нудный дождь. Из-за плохой погоды пришлось долго стоять в пробке, а потом медленно ползти по мокрой трассе. Их машины то разъезжались, то становились друг за другом, то вставали рядом на светофоре. В такой момент Кириллу очень хотелось повернуться и посмотреть на любимую женщину, но он сдерживался, боясь, что она не повернётся и он увидит только её холодный, почти античный профиль…

Ах, Саня, Саня, ты говоришь о Боге. А где Он, Бог твой? Где Он был, когда наши родители сгорели в ту страшную ночь? Где Он был, когда мы спали на вокзалах, собирая деньги хоть на какое-то жильё в Москве? Почему Он позволяет в бизнесе, да и вообще в мире править нечестным и сильным, а честных, но слабых сжирать с потрохами? Где в этом мире Бог? Теперь, когда мы выкарабкались из нищеты, когда и в нашей жизни забрезжила возможность счастья, близкие люди или обстоятельства повергают нас в такую бездну, о которой страшно даже думать. Бездной Кирилл считал собственную решимость убить Глеба. Но, понимая весь ужас последствий, он не видел другого выхода. Ольгу он любил до болезненного безумия, потому что так был счастлив эти два года, что разочарование стало бы для него сродни смерти.

Он случайно увидел свои зелёные глаза в зеркальце заднего вида и вдруг подумал, что и сейчас похож на волка. Нет, не внешне, а какой-то всегдашней настороженностью. Не от хорошей жизни родился такой взгляд. От борьбы с конкурентами, с рейдерами, а иногда с самим собой, когда больше всего хотелось сдаться и всё бросить. Но он знал, что где-то глубоко-глубоко внутри него жил совсем другой человек. Настоящий – такой, каким видела его одна лишь Ольга.

Однажды, когда они уже легли спать, она со смехом рассказала, что он своим суровым видом напугал её сестру Татьяну.

– Неужели я такой страшный? – удивился он, по привычке снимая часы.

– Нет, просто ты не похож на современных мужчин. Они все… – Ольга замялась, задумчиво глядя в потолок, – расслабленные что ли… или податливые, как глина. Многие подстраиваются под женщин.

– Не согласен, – покачал головой Кирилл, – в бизнесе такие не выживают.

– Так я же не про вашего брата-бизнесмена говорю, а про обычных людей. Вот Таня работает преподавателем в Академии художеств…

– Там правят женщины? – лениво поинтересовался он.

– Да, хотя ректор мужчина, но его помощницы всё захватили в свои руки, а он и рад.

Кирилл помолчал.

– Тебя-то я не пугаю? – наконец, сообразил он.

– Не пугаешь, но я иногда поражаюсь, насколько мы по-разному думаем.

– Например?

– Помнишь, мы договорились встретиться у Перекрёстка?

– Ещё бы, – насупился Кирилл, – я тогда замёрз до мозга костей.

– А всё потому, что я имела в виду магазин в торговом центре, а ты развилку дорог. Мне было так стыдно, что я не уточнила. У меня, наверное, было очень испуганное лицо, – Оля закрыла глаза и покачала головой, потом лукаво посмотрела и добавила: – тут-то Таня и насторожилась. Знаешь, что она мне на ухо шепнула при расставании: "Как ты можешь жить с таким чудовищем?"

– И как? – приподнялся он на локте.

– Лучше всех, – беззаботно засмеялась она, встряхивая шелковистыми прядями волос вокруг милого лица…

Ольга поражала своей непредсказуемостью, которую он не мог просчитать, да и не нужно ему это было. Он всё смотрел и смотрел на неё, любуясь, так что она закрыла ему ладошками глаза и прошептала, нежно касаясь губами уха:

– Мужчина, вы на мне дыру протрёте…

Кирилл схватил её за руки и стал целовать её ладошки, потом лицо, шею и в душе боялся, что всё это окажется сном.

Похоже, что это всё-таки был сон, почти в два года длиной… И теперь его кто-то тормошил и требовал, чтобы он проснулся.

Глава 3

К досаде Кирилла у нового знакомого психолога в приёмной уже сидело двое. Похоже, что не один я сумасшедший, – криво усмехнулся Кирилл, оглядев мужчин, старательно державших непроницаемую маску на лице. Но очередь он занимать не стал – своей работы было много, да и вообще, ему хотелось не столько поговорить с Масловым, сколько самому убедиться в логичности своих рассуждений. Однако вчерашняя мысль об убийстве, казавшаяся окончательной и бесповоротной, сегодня так уже не выглядела. До этого Кириллу не приходилось убивать – ни в каких горячих точках он не служил. А представлять себя уголовником в полосатой робе было неприятно.

– И не в полосатой тоже, – пробормотал он в задумчивости, выходя к автомату, чтобы купить кофе.

– Кирилл, приветствую, – услышал он сзади знакомый голос и обернулся.

– Ваши клиенты уже ушли? – выдал он себя, отвечая на рукопожатие.

– А вы заглядывали ко мне? – хитро улыбнулся Маслов и цепкими пальцами задержал его руку.

Глупо подставился, очень глупо, – промелькнуло в голове, но ничего не поделаешь – придётся сказать правду.

– Да, честно говоря, – он замялся для убедительности, – хотелось развеять впечатление о вчерашнем разговоре. Поздний вечер и усталость в голове родили мрачные мысли о будущем. Вот я и завёлся.

Они отошли к мягким диванам, предназначенных для любителей кофе.

– Вот вам и диван, – похлопал по искусственной коже Маслов, – присаживайтесь.

– Присяду, спасибо, – принял игру Кирилл.

– Так значит вы боитесь, что я приму вас за убийцу? Я правильно понял?

Вопрос был по существу, именно этого Кирилл и опасался, но звучало как-то дико…

– Да, – выдавил он.

– Так не убивайте и волноваться не о чем. А я, кстати, придумал вам отличный способ, как восстановить доверие жены.

– И как же?

– Сделайте что-нибудь приятное для Глеба. Вы же с ним друзья были до недавнего времени. Постарайтесь отрешиться от своих подозрений. Вдруг всё-таки вы ошибаетесь.

– Приятное? Подарок подарить? – Кирилл задумался, – у него сегодня как раз день рождения. Мы отмечаем в ресторане.

– О, я прямо в яблочко попал! Вот вам и повод!

Маслов заёрзал на диване от возбуждения, и на его и без того блестящую лысину из большого офисного окна упали солнечные лучи, так что показалось, что его голова светится сама по себе.

– Да, светлая у вас голова, – едва сдерживая дурацкую улыбку, заметил Глеб.

– Что? – Маслов посмотрел в окно, – свечусь? Вот и послушайте меня, как ангела с неба, – мы не живём по законам джунглей, вы должны верить в добро.

– Вера – это из области религии, – сухо ответил Кирилл, вспомнив свой разговор с Богом и претензии к Нему, – я верю собственным глазам.

– Вы знаете, ревность застит глаза. Помните Позднышева Толстого, который из ревности убил жену, хотя они уже, судя по его рассказу, давно ненавидели друг друга?

– Так что я должен помнить?

– А то, что не изменяла ему жена.

Разговор перестал быть похожим на лёгкую беседу. Их голоса разлетались по коридору и всё больше интересовали сотрудников офиса, которые с любопытством выглядывали из ближайших кабинетов. Маслов тоже это заметил и предложил закончить разговор у себя. Неохотно, но всё же Кирилл согласился.

– Вы сравниваете меня с Позднышевым, – продолжил он, когда психолог уселся и предложил ему кресло напротив, – а я вам говорю, что моя ревность не такого плана. Да и не ревность это вовсе, а… отчаяние.

Он почти выкрикнул последнее слово и понял, что опять себя выдал. Всё-таки въедливые эти эскулапы…

Маслов уже смотрел на него серьёзно, как на больного, и Кирилл продолжил, сбавив тон:

– Ведь дело не в физической измене, хотя это больно и неприятно. А в том, что я вижу ложь. Ложь Глеба, который обольстит Ольгу, настроит против меня, а, когда она к нему уйдёт, тут-то он и покажет своё истинное лицо. Но вернуть уже будет ничего нельзя. Оля такой цельный человек, что будет с ним век мучиться.

– Ещё вопрос, – задумчиво постукивая карандашом по столу, начал Маслов, – а вы не преувеличиваете душевную красоту вашей жены? Ну, ну, не дёргайтесь… Я же просто спросил, попробуйте мне рассказать об одном счастливом дне. Может, мне просто не повезло, что я не встретил такую женщину.

– Да, вам не повезло, а мне посчастливилось, – глухо ответил Кирилл, убегая мыслями к любимой.

Через полгода после свадьбы Ольга из задумчивой и мечтательной постепенно стала превращаться в царевну-несмеяну. Сначала Кирилл решил, что делает что-то не так, и стал более внимательным – возвращался с работы пораньше, отменял встречи в выходные, покупал для неё разные безделушки. Однако это помогало ненадолго, её грусть не проходила. Однажды он пришёл домой и увидел, что Ольга сидит в любимом кресле с книгой в руках, но так глубоко погрузилась в себя, что несколько секунд смотрела на него безучастно.

– У тебя неприятности на работе? – наконец сообразил он и с облегчением увидел слабый кивок.

Любимые серые глаза вдруг стремительно заволоклись слезами.

– Что? Что случилось? – бросился он к ней, – тебя увольняют?

– Нет, – всхлипнула она, – вернее, пока нет, но сегодня в открытую усомнились в моей профпригодности.

– Это из-за современных художников? Из-за этих прохвостов?

– Да, – сквозь слёзы улыбнулась она, – но только ты так их называешь. А я лишь робко возразила, что они не очень вписываются в нашу выставку.

Он нежно вытер падающие прозрачные слёзки с её лица, и тут его осенило.

– Тебе нужно подняться над суетой.

Фраза прозвучала выспренно и потому глупо. Но он имел в виду совершенно реальные действия.

– Кира, что ты говоришь? – вяло махнула она рукой, – как подняться?

– В прямом смысле. Собирайся, одень что-нибудь спортивное, – решительно заявил он.

– Ты серьёзно?

– А разве у тебя несерьёзные проблемы?

– Серьёзные…

– Значит, и будем лечить их соответственно.

План помочь ей был простым. Когда-то давно они с Санькой увлекались дельтопланиризмом. Удалось даже получить лицензию. После того, как Саша уехал, охота летать пропала и у Кирилла. А сегодня он вспомнил и достал документы.

Правда, быстро выехать из Москвы не получилось. Они долго стояли в пробке, потом тащились длинным "паровозиком" из машин в Сергиев Посад. Но, к счастью, в нужной конторе ещё рабочий день не закончился, и двое ребят помнили его и Саньку. Удалось договориться о полёте на следующий день.

– Кира, мне же завтра на работу, – испугалась Ольга, – если я не выйду, то директор подумает, что это из-за критики в мой адрес.

– Во-первых, скажешь, что заболела, а во-вторых, даже если начальница так подумает, то тем лучше для неё – может, ей станет стыдно.

– Вряд ли, но… пусть будет, как будет, – улыбнулась Ольга, – ты меня всегда можешь уговорить.

Сейчас, спустя два года, с особой теплотой вдруг вспомнился тот вечер перед полётом в маленькой гостинице. В номере он помогал ей снимать кроссовки.

– Смотри, в моих руках ножка. Значит, где-то должно быть и крылышко, – улыбнулся он, не отпуская её ступню в белом носочке из своих пальцев, – а я говорил тебе, что больше всего на свете люблю крылышки? Поищем вместе?

– Я поняла – ты просто голодный! – засмеялась она то ли от его глупой шутки, то ли от щекотки.

И с этого момента они оба превратились в детей, которых врослые оставили дома одних. Это было что-то новое в их жизни, и тогда у Кирилла промелькнула смутная надежда, что так будет всегда – это новое никогда не закончится, потому что не может закончиться их жажда познания друг друга.

А на следующий день они полетели. Мотодельтоплан выглядел таким маленьким по сравнению с машиной, но стоило усесться на сиденье, под раскинутые крылья, как оба ощутили себя гигантскими птицами.

– А мы не разобьёмся? – робко спросила Оля.

– Верь мне, – только и произнёс он, вдруг остро почувствовав то счастье, которое перехватывает горло.

Взлетев, он снова вспомнил радость от первого полёта. Внизу виднелась Троице-Сергиева Лавра, сверкали золотом кресты церквей, радовали зелёные поля, тёмные полоски леса. Слепила отблеском солнца река. Всё это Кирилл уже видел, но сейчас он смотрел не своими глазами, а её. И когда ветер донёс до его слуха восторженное "Господи", понял, что она чувствовала то же, что и он. Если это не самое высшее счастье, то что тогда?..

Нет, об этом рассказать невозможно… Однако нужно было успокоить Маслова, убедить его в своей адекватности. Иначе… если с Глебом что-нибудь случится, то этот въедливый психолог донесёт на него в полицию. Кирилл так подумал и сам удивился своему хладнокровию. Заметив пытливый взгляд врача, он улыбнулся.

– Рассказывать о жене неохота, вдруг вы тоже влюбитесь? – попытался пошутить он, но Маслов даже не улыбнулся.

– Скажите, а вы верили в счастье, когда женились? У вас не бывало приступов страха, что всё это вам снится и вскоре придётся проснуться?

Поражённый Кирилл не мог вымолвить не слова.

– Бывало, – наконец выдавил он.

– И что вы обычно делаете, чтобы справиться с этими приступами?

– Обычно… стараюсь справиться с ними один.

– Как конкретно?

– Ну-у, бывает, что задерживаюсь в баре с друзьями, бывает, кино смотрю допоздна… Всегда по-разному…

– Но с женой вы своими страхами не делились?

– Нет. Зачем? – нахмурился Кирилл.

– Д-да… плохо, что вы сами не верите в счастливую семейной жизни, и, боюсь, таким поведением ещё больше отталкиваете любимую женщину, которая как раз единственная, кто могла бы вам помочь.

– Нет, я верю, поэтому и женился! – хлопнул по столу Кирилл.

– Это теоретически, к сожалению, – не испугался его гнева Маслов, – а на самом деле внутри вас живёт боль, от которой вы не можете освободиться. Может, поэтому вы и назвали дельфина?

Неожиданный поворот оглушил Кирилла. Неужели он один во всём виноват, а Глеб вовсе не причём? Но, припомнив довольную улыбку приятеля, он упрямо покачал головой – ничего этот психолог не понимает, поэтому от него и жена ушла.

– Кирилл, я вас прошу, если что… приходите в любое время, не стесняйтесь. Если вы начнёте меняться, то и Вселенная вокруг вас поменяется.

Его участливый тон не успокоил, а раздражил. Кирилл вспыхнул:

– Оставьте свои сказки про Вселенную! Пока я меняюсь к лучшему, Ольга уже уйдёт от меня. Чему вы можете научить, если сами развелись со своей женой?

– Я на своём опыте могу подсказать, как не погибнуть окончательно.

– Я погибать не собираюсь, – холодно бросил Кирилл, вставая, – а за совет с подарком спасибо. Я так и сделаю. Сколько я вам должен?

Маслов сбросил маску участливости и сухо произнёс цифру.

– Можно переводом по номеру телефона. Кстати, запишите мой номер, вдруг всё-таки пригодится.

В его глазах опять мелькнуло что-то похожее на жалость к больному, который отказывается от лечения.

– Да, и последний вопрос: как вы думаете, если вы совершите злой поступок, то добра на земле станет больше или меньше?

Кирилл уже держался за ручку двери и медленно повернулся, чтобы ответить:

– Я не строю из себя ангела, в отличие от вас, а просто твёрдо убеждён, что нельзя видеть неправду и не вмешаться. В этом мире всегда побеждает сила, а если кажется, что побеждает справедливость, то только потому, что за ней стоит другая сила, мощнее и могущественнее. Но успокойтесь, убивать я никого не собираюсь.

С этими словами он быстро вышел из кабинета, потому что боялся посмотреть в глаза проницательному психологу – сам он был ни в чём не уверен.