Татьяна Добровольская
Где наша не пропадала! Истории веселые и не очень

***

«Один из самых красочных карнавалов мира – карнавал в Ницце неизменно собирает миллионы туристов со всего света, превращая столицу Лазурного Берега в один сплошной праздник, в ещё большую, чем обычно, атмосферу веселья и беззаботности», – вещала диктор из телевизора в фойе поликлиники.

Таня вышла на улицу и поспешила в маркет за энергией фотонов. Ощутив в руках заветный блок спичек, ее душа зажглась, предвкушая теплую встречу с Жаном.

Ах, только бы он ее еще ждал. Ей так не хватало ласковых слов, даже если это было всего лишь одно «мур», увеличенное до размеров мурчания. Ей так не хватало заботы и понимания с полувзмаха ресничек. Только бы спички помогли преодолеть тысячи километров, равных одному мигу действия портала. Только бы… Тут она запнулась.

Банальщина! А что же она наденет на карнавал?

Мир снова слышал ее и открывал свои двери. Витрина магазина напротив манила элегантными дамскими платьями, кружащимися под звуки розового вальса любви Евгения Доги. Белое, атласное, длинное. Словно невеста. А цена-то, мамочки, пол-зарплаты. Берууу!

– Там, там, тарам, ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля. Там, там, тарам…, – ну и что, что возраст. Таня знала, жизнь за пятьдесят существует! Такая же счастливая и радостная, как и раньше. Но даже более свободная в выборе, чем когда-то в молодости. Ведь это же ее Жизнь! – Ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля.

Пакет с платьем развевался в руке, подгоняемый порывами легкого ветерка. Мечты рисовались картинками бала. Вот Таня порхает бабочкой в крепких руках Жана. Андрей смотрит на нее, такую красивую и задорную, и кусает локти. Сын удивленно открывает рот, так и забыв закрыть.

– Мадам!? Рады приветствовать, вы так восхитительно танцуете. Все буквально не сводят с вас глаз. Как вам бал? – изумленно восхищается парочка французов и завороженно впивается глазами в Таню. Ах, мечты, мечты!

Жизнь прекрасна в любом возрасте!

Жизнь прекрасна! Жизнь, она такая… такая… такая непредсказуемая. Пакет с платьем застревает в дверях лифта. Дорогущая невесомость не оказывает на лифт совершенно никакого вау-эффекта. Лифту все равно. Старому уставшему лифту в принципе пофиг. Плевать он хотел на Таню и ее пальцы, нервно прыгающие по кнопкам. Он просто делает свою работу. Еще как-то делает. Скажите спасибо. И какое ему дело до пакета, платья и бала, вместе взятых. Атласная белая тряпочка, разрываясь между этажами, трещит от возмущения. Таня рыдает от боли. В руках блок спичек.

– Нееет! – кричит Таня. – Я так просто не сдамся! Это же моя жизнь! – и отчаянно бросается на свою кухню.

Оказавшись дома у желтой стены, она чиркает энергией фотона и погружается в полную темноту. Темнота затягивается по времени. Она долгая и пугающая. Где я?

***

Как обычно говорят, самая темная ночь перед рассветом. Стоит принять обстоятельства жизни, и тут же забрезжит рассвет, растворяя в едва-едва рожденных лучах надежды, мрачные человеческие мысли. Смирение и принятие, как инструменты работы для души, всегда готовы прийти на помощь, однако не все прибегают к их добрым услугам.

Тане было не до философии, но интуитивно она вздохнула глубоко три раза, расслабилась на несколько секунд, и тут же обнаружила в полной темноте робкий луч света. Приблизившись глазом к нему, быстрый ум дорисовал происходящее и тут же принял решение выйти наружу.

Снаружи сидел Жан. На груди и на спине, скрепленные тесьмой, два транспаранта что-то гласили на французском. Что, Таня не знала, но догадалась, что это забастовка. А вернее одиночный пикет. Так как больше никаких забастовщиков, кроме него, она не наблюдала. И палатка, в которой она очутилась – знак долгого и настырного протеста.

Небритый, с трехдневной щетиной, он выглядел очень уставшим. Почувствовав на себе взгляд, он повернул голову и увидел ее. Усталость испарилась мгновенно. Глаза засияли любовью и пропели молча: «Мур».

Тогда Таня поняла: он ждал ее здесь, на Замковом холме и даже поставил палатку, оправдываясь чем угодно, даже какой-то незначимой забастовкой. Но это все ради нее! Как? Неужели она этого стоила? Она, самая обычная, самая обыкновенная? Неужели любовь не выбирает самых красивых и молодых? И чем она такое заслужила? Значит, она хорошая? Мысли в голове путались. Было ясно одно: жизнь дает ей шанс снова любить.

Это было так странно и в то же время так волнительно. Они обнялись как старые друзья, которым и говорить ничего не надо. Две души встретились на Земле. А для этого все средства хороши. И порталы, и палатки, и забастовки.

Они стояли, наслаждаясь ощущением нужности, необходимости и вселенского счастья. Транспаранты кололи в грудь, но это была такая мелочь, по сравнению с Французской революцией. Таня не очень знала историю, но теперь смогла бы поспорить, что, скорее всего, причиной всех революций была женщина. Или, вернее, любовь к женщине. «Интересно, – подумала она, – какие требования у Жана? Что является официальной причиной объявления забастовки?»

Но когда она отступила на шаг, чтобы попытаться понять это, чьи-то ловкие руки схватили Жана, а потом и ее, и потащили в полицейский фургон. Лучи солнца испугались и спрятались за облаками слезоточивого газа. Тучи сгустились, и шторм грянул мгновенно. Последнее, о чем вспомнила Таня, было смутное беспокойство о том, что она забыла взять свой загранпаспорт.

Голова раскалывалась, глаза еще слезились как после чистки репчатого лука. Какие-то люди интересовались, задавая вопросы на непонятном языке. Затем предложили воды. Таня выпила. Стало полегче. Ей подсунули лист бумаги. Она что-то написала. Люди снова говорили и говорили. С ней и между собой. Таня понимала только одно единственное слово: «Департ». Было ясно и слону – ее депортируют домой.

– И почему, – думала она по дороге в аэропорт, – любовь такая сложная штука? Любим тех, кто далеко, и устаем с теми, кто всегда рядом. Почему смирение и принятие не приходят во время домашних скандалов? Почему ремонт и прочая лабуда порой важнее близкого человека? Почему любить бывает порой так сложно? И еще много всевозможных «почему» безуспешно искали ответы на свои вопросы.

Загруженный пассажирами самолет взмыл в небо, возвращая Таню в места ее многолетнего обитания.

– Все будет хорошо! Я справлюсь, – сказала Таня и открыла глаза.

***

Как же она боялась летать в самолете. Ну, слава Богу, все обошлось. Самолет мягко приземлился, люди в салоне восторженно захлопали в ладоши, благодаря экипаж и судьбу за благополучный полет.

Еще прокатившись по взлетно-посадочной полосе некоторое время, самолет наконец-то остановился. Пассажиры рейса Ницца – Киев заерзали на сиденьях, нетерпеливо проживая последние минуты до высадки на долгожданную землю.

Голова у Тани все еще раскалывалась. Но понемногу туман рассеивался, и среди встречающих мелькнуло знакомое лицо, с легкой трехдневной небритостью. Жан? Андрей? Все смешалось от действия лекарства.

– Как долетела? Принимала таблетку? – Андрей обнял и поцеловал жену. Несколько дней, а он так соскучился.

– Я всю дорогу спала. Ты же знаешь, как я боюсь самолетов. Снотворное очень выручает. Но все равно я чувствую себя уставшей. Эти забастовки французов! Рейс все время переносили. Приходилось устраиваться как-то на сиденьях. Я конечно время даром не теряла. Пересматривала материалы Конференции, выступление профессора Потапова. Ты даже не представляешь, какие новейшие разработки в области науки он предоставил. Квантовые переходы! Это нечто!

– Прекрасно, дорогая. А ты даже не представляешь, какой сюрприз ждет тебя дома.

Андрей загадочно улыбался, сощурив серо-голубые красивые глаза.

Таня переступила порог и сразу почуяла перемены. Пахло краской, белилами, обойным клеем и новой мебелью. Короче, пахло ремонтом. О, как она давно мечтала о новой кухне. Белого цвета. Чтобы просто, лаконично и полностью закрытые дверцы шкафчиков. Как в космосе. Светло и стерильно. А весь хаос, который постоянно присутствует на столах и полочках, весь он останется внутри – посуда, приправы, техника.

Таня не верила глазам. Все так, как она и мечтала. Ее дорогой и любимый муж в ее недолгое отсутствие все успел сделать. Желтая стена осталась в прошлом, как и фантастический сон.

Рисунок Марины Крук

Таня обняла мужа:

– Спасибо, Андрей. Я тебя люблю! – и что на нее нашло? Какой еще вдруг развод? Столько лет вместе! Ох, видимо, Луна виновата и звезды как-то не так в небе светили. Полнолуние там всякое и прочее.

– И я тебя. Очень!

– Очень, это как? – завела старую песню жена. – Сильно-сильно?

– Нет.

– ???

– Еще сильнее!

– Клаааассс! Мууур!

– Муррр! Но у меня для тебя еще один сюрприз есть.

– Ух-ты! Какой? Уже хочу.

– Представляешь, строители, которые делали ремонт, обнаружили в стене вот это, – Андрей поставил на стол бутылку необычной формы. – А внутри как будто план. Бригадир, Иван Серый, сказал, что это полная чушь, а не план. Правда, маляр, очкарик, со смешной фамилией Заяц, как-то странно поглядывал и все норовил сфотографировать.

– А ну-ка, дай взглянуть, – Таня взяла в руки старую потертую бумагу, от времени местами пожелтевшую, но тоже отчетливо увидела некий план. – Просто так бутылки в стену не прячут. Значит, это скорее всего карта сокровищ. Ну, ни фига себе!

От этой догадки мороз пошел по коже.

– И что же нам теперь делать? – робко спросил муж.

– Ха! Что делать, что делать! Искать сокровища! – Таню осенило. Этот странный сон про желтую кухонную стену был в руку, как говорится. Кто его знает, что ждет ее впереди? Дом в Ницце и родной муж Андрей-Жан. Только теперь она поняла сходство обоих мужчин. Особенно в профиль.

***

Искать сокровища оказалось делом совершенно не трудным, а даже занятным. Похожим на отгадывание ребуса. Мало того, совсем не хватало свободного времени для выяснения отношений, возникающих без причины. Просто потому что так иногда бывает у всех.

Таню и Андрея объединило одно интересное дело, которому они теперь посвящали все свое время. А именно: поход в библиотеки, поиски архивов, изучение ландшафтов местности и запутывание следов. Ведь за ними следили.

Очкарик Заяц не умел соблюдать осторожность, поэтому был рассекречен парой почти сразу же. Но когда он встречал на улице Таню или Андрея, он здоровался и рассказывал, что делает ремонт у соседей напротив.

Однажды муж и жена решили поехать за грибами и просто погулять по осеннему лесу. А чтобы проверить, следит ли за ними маляр, взяли с собой лопаты.

Заяц нарисовался моментально:

– Ой, и куда это вы собрались с лопатами? – ехидно поинтересовался очкарик.

– За грибами.

– Ага, ага. Так я вам и поверил, – почти шепотом проворчал маляр, прыгнул в свою «копейку» и как плохой шпион сидел на хвосте до самого леса.

Зато в лесу было прекрасно. Природа потихоньку впадала в спячку, укрываясь одеялом из оранжевых листьев. Было что-то манящее в прелом запахе увядающей растительности, совсем редких перекличках птиц и тишине, окутавшей чащу.

Белые грибы умело прятались под примятой травой, поэтому приходилось раздвигать ее палкой. Находить боровичок и касаться его твердой плоти, а затем вытягивать тельце, сидевшее глубоко в земле – это ли не октябрьское счастье?

А «польские»? Замаскировавшись шляпками под коричневые листики, а больше похожие на каштан, они все же отзывались на приговорку Тани «лесок, лесок, покажи грибок» и укладывались в лукошко.

Конечно, лето Таня любила больше. А еще больше – лето на море. И отчаянно верила, что они с Андреем найдут клад и приобретут недвижимость прямо на берегу моря.

По архивам ребята узнали, что в их старой хрущевке когда-то проживал очень деятельный член партии. Паззлы потихоньку складывались. У этого члена была госдача и вот совпадение, в том же кооперативе, где была дача Тани и Андрея. Может, вы скажете, что так не бывает? А я вам отвечу, что бывает. Потому что, тот, кто ищет свое счастье, обязательно находит.

Так случилось и у ребят. Откопав золото партии (а ее член знал, в чем хранить, ну не в советских же рублях), они купили маленький домик в Ницце и часто ездили туда на море. Жили долго и счастливо. И пусть говорят, что счастье совсем не в деньгах. Я вам скажу, что они очень ошибаются на этот счет.

Да, а маляр Заяц оказался на самом деле студентом-следователем на практике. Таня и Андрей взяли его в долю. После этого он бросил работу. Говорят, работает на Лазурном берегу где-то в баре под прикрытием.

Профессор Потапов усовершенствовал переходы через порталы, но о своем изобретении никому не рассказывал. Говорят, его видели возле египетских гробниц. Что он там искал – это уже совершенно другая история.

Этот и другие рассказы вы можете найти в сборнике Марины Крук «Все будет хорошо».

Сказка для львенка

Алина Венгловская

На диване лежала старая черепаха. Нет, не живая. Игрушка. Она была сшита из какого-то легкого материала типа байки или фланели, и олицетворяла собой по сути подушку с четырьмя лапками песочного цвета и ячеистыми разводами на панцире.

Ничего особенного, но черепаха была о себе совершенно другого мнения. И с достоинством говорила мохнатому львенку, лежавшему напротив:

– А знаешь ли ты, как я здесь появилась, мой юный друг?

– Нет, – отвечал львёнок.

– О, это длинная история. Помнишь, здесь был высокий молодой блондин с ноутбуком?

– Да, конечно! Он потом еще уснул со мной в обнимку! Как же мне повезло, он так редко здесь бывает!

– О, да! Теперь редко. А когда-то он был маленьким мальчиком. И очень мечтал стать актером.

– Актером? Это те люди в большом телевизоре напротив нашего дивана?

– Да! А ведь ты, малыш, никогда и нигде не был, а у меня совсем другая судьба!

И черепаха, покряхтев, ударилась в воспоминания.

– Я была совсем юной, когда меня и еще других черепашек купила одна молодая женщина. Она аккуратно сложила нас на заднее сиденье своего автомобиля, и мы поехали через весь город к высокому и красивому зданию. Она оказалась режиссером детской театральной студии, и в тот день ее дети выступали на сцене театра оперетты!

Мы лежали друг на друге в три ряда, и я в окно автомобиля увидела весь город! Какой же он красивый!

Мы подъехали к театру, и нас занесли в гримерку через черный вход.

Там были дети разных возрастов, мальчики и девочки. Большая пудреница со столика в гримерке рассказала нам, что они репетировали с самого утра. Они так старались, что почти ничего не ели. Да и как тут поешь, ведь грим был такой плотный, что можно было только пить воду, да и то через трубочку.

Выступление прошло на ура. Дети сыграли прекрасно. Ближе к концу спектакля мы уже лежали стопочкой непосредственно за кулисами, и я видела, как таяли от счастья в своих бархатных креслах родители нашего мальчика. У его мамы в глазах стояли слезы, а папа сиял тихой гордостью за сына, ведь он играл одну из главных ролей!

Их несколько раз вызывали на бис, а потом вышла женщина-режиссёр и на сцену вынесли нас и дипломы. Всех детей поздравили с удачным выступлением и подарили по черепашке. Ну и, конечно, было много цветов, как на любом настоящем спектакле!

Наш мальчик прижал меня к себе, принес домой и положил на диван в качестве диванной подушки. Я видела, как он рос и превращался в красивого и статного мужчину! А теперь у него уже есть свой сын. И тебя, малыш, купили для него.

– Ах, как это чудесно! Может, и я когда-нибудь увижу театр?

– Может быть, малыш. Все в этой жизни может быть.

Кот из дома, мыши в пляс

Светлана Радо

Приближалось время обеденного перерыва. Пятница. Начальник проинформировал, что после утреннего совещания в управлении едет по делам в город, а потом сразу домой. «Свобода!» – подумала Анжела. Она получила несколько заданий на сегодняшний день. Начальник, пожелав хороших выходных, «испарился». «Хорошо быть начальником, – подумала секретарша Анжела. – А тут сиди как дура в пятницу до пяти вечера».

Анжела была хорошим секретарем, красивой, сообразительной девушкой и приятной в общении коллегой. Поудобнее устроившись в своём кресле, она набрала поочередно несколько номеров и пригласила коллег к себе в кабинет скоротать обеденный перерыв. Милана, Оксана и Алевтина были на месте уже через несколько минут. Девушки устроили кофепитие. Анжела закрыла дверь на ключ. На секретарском столе образовалось подобие шведского стола. Фисташки, шоколад, бутерброды с сыром и печенье аппетитно лежали на столе, предусмотрительно застеленном большим листом белой бумаги. Коллеги обсуждали работу, моду и, конечно же, мужчин. Когда дошла очередь до кофе, девушки с удовольствием закурили сигареты. Секретарский стол, заполненный скорлупой от фисташек, крошками от печенья и хлеба, обертками от шоколада, дополнила пепельница с окурками.

– Хорошо сидим, – улыбнувшись, сказала Милана.

– Это точно. У меня хоть голова от цифр отдохнёт, – откликнулась Оксана.

– Проветрить надо, а то дым коромыслом, – сказала Анжела, направляясь к окну. Открыв жалюзи, взгляд секретарши «приклеился» к парковке у здания.

– Игорь Сергеевич вернулся…, – почти шепотом произнесла Анжела. – Быстро убираем все со стола!

– Где мусорное ведро? – засуетилась Алевтина.

– Его нет, есть только корзина для бумаг, – ответила Анжела. – Закручивай мусор в бумагу и клади в нижний ящик моего стола. – Посоветовала Анжела, открывая вторую половину окна.

Через несколько минут в секретарскую быстрым шагом вошёл начальник.

– Папку со счетами забыл, – замедляя шаг и с удивлением оглядывая присутствующих, произнёс он.

Окно было настежь распахнуто. Игорь Сергеевич сразу же уловил запах дыма. В полной тишине Анжела перебирала у себя на столе документы, пытаясь не смотреть на начальника. Милана и Оксана держали в руках и обсуждали какой-то квартальный отчёт, а Алевтина усердно рассматривала план эвакуации при пожаре, перевёрнутый вверх ногами к читательнице. Игорь Николаевич зашёл к себе в кабинет и вышел обратно через несколько секунд с папкой в руках.

– Да, красавицы, – с иронией в голосе сказал он. – Кот из дома, мыши в пляс?

В секретарской воцарилась гробовая тишина.

– Будьте здоровы, – усмехнувшись, сказал начальник и вышел из приемной.

Не успев плотно закрыть за собой дверь, Игорь Сергеевич услышал за ней взрыв смеха.

Переписка

Маргарита Сушко

Между Дольфом Лундгреном и Моникой Беллуччи на сайте знакомств завязалась горячая переписка. С каждым новым посланием градус неумолимо поднимался, презентации себя становились все ярче и шикарнее. Обещания лились как из рога изобилия. Он заверил её, что прибудет на встречу с миллионом алых роз на роскошном авто. Она одурманила его посулами жаркого интима под палантином из органзы в окружении прохлады атласных подушек. На это он пообещал ей замок на живописном утёсе острова Капри. А она посулила ему нежнейшие ласки и восточные сладости собственного изготовления.

На условленном месте встречи, притаптывая под напевы песенки собственного исполнения, она ждала его. Моника оказалась рыжеволосой, стриженной под мальчика и пропахшей сладостью ванили после смены в кондитерском цеху, улыбчивой толстушкой.

У края тротуара лихо припарковался начищенный до блеска красный запорожец. Из машины в мгновение ока выкатился «Карлсон – мужчина в самом расцвете сил» с огромной охапкой садовых ромашек. В отличие от шведских героев, он имел идеальную лысину, увлажненную дивно пахнущим настоящим мужским одеколоном.

Вы думаете, история на этом закончилась?! Они сделали вид, что оба попали сюда по ошибке, перепутав адрес?! Ничего подобного!

Встретившись глазами, Карлсон-Дольф одобрительно кивнул, а Моника-толстушка расплылась в улыбке в ответ на его галантное: «Добрый вечер, Мадам!»

А потом они жили долго и счастливо в дачном поселке под Тверью под названием «Большие Пупсы».

Кстати, название поселка можете проверить, оно действительно существует!

Удивительная
походка

Алена Подобед

Познакомились случайно – он просто ошибся номером. Но уж больно понравился ему ее голос. А ей, ей было просто одиноко, и болтовня со случайным абонентом всего лишь скрасила вечер.

И так целых три месяца они, уже тяжко зависимые, жили от звонка до звонка. А накануне нового года наконец-то решились встретиться в реальности. Да просто прогуляться по парку. Благо, день был солнечный, хоть и морозило изрядно.

Она, не желая выглядеть нарочито принаряженной, выбрала черные утягивающие леггинсы и вельветовую хламидку горчичного цвета. Правда, под широкой дубленкой не было разницы – в чем она.

В реальности он оказался просто сказочным. Голову потеряла с первого взгляда. И теперь, пряча смущение, неспешно прогуливалась с ним под руку по аллеям заснеженного парка, мысленно благодаря судьбу.

Но от чего-то с каждым шагом идти становилось все трудней. Масштаб катастрофы осознала не сразу. Проклятые леггинсы медленно, но неотвратимо сползали вниз, увлекая за собой поддетые для тепла колготки. Какое-то время ей удавалось удерживать и то, и другое, просунув руку между полами дубленки, благо, широкий палантин скрывал это безобразие от глаз. Да и прекрасный спутник, казалось, ничего не замечал, самозабвенно токуя о чем-то умном и возвышенном. При его роскошном росте он наверняка видел лишь макушку ее капюшона. А она время от времени поднимала к нему лицо, старательно делая вид, что слушает, хотя в мыслях рисовались лишь картины ее неизбежного позора.

А между тем коварные дольчики уже доползли до коленей и схлестнули их мертвой петлей. Сгорая со стыда, она отпустила локоть кавалера и остановилась, не в силах больше переставлять ставшие вдруг иксовыми ноги.

– У тебя чудесный румянец и удивительная походка! Но, что-то ты загрустила! Озябла? Иди ко мне! – ласково пробасил он.

И она, теряя равновесие, рухнула в его объятия.