Светлана Щурова
Песчинка на ветру

Глава 17

Следующей ночью Валерии приснился странный сон.

Туманный город. Лера идёт по улицам совершенно одна. Туман настолько плотный, что кажется, можно его потрогать, и нет возможности понять, в какое время суток она здесь очутилась. Улица сменяется улицей, перекрёстки, дома… Она останавливается около одного из них. Лишь подойдя почти вплотную к серому, ничем не примечательному дому, девушка видит массивную старинную дверь, прикасается к ней – шершавая поверхность обдаёт холодом. Взявшись за ручку, похожую на причудливый цветок, поворачивает её сначала влево – ничего не происходит, затем вправо – что-то щёлкает внутри и дверь медленно начинает открываться. Лера оглядывается назад, в непроглядный туман, затем смотрит через едва открытую дверь в темноту дома и делает шаг вперёд.

Дверь бесшумно закрывается за ней, и девушка оказывается в просторном холле. Мягкий слабый свет струится из канделябров, висящих на стенах. Её охватывают запахи, проникают внутрь – запах дождя и первого снега, раннего утра и нагретого солнцем лета, свежескошенной травы и земляники – запахи самых приятных воспоминаний.

В центре холла – огромная винтовая лестница. Массивные балясины и перила цвета морёного дуба создают ощущение стабильности и роскоши. Широкие ступени обиты ковровым покрытием, каждый шаг по которому становится мягким и бесшумным. Лера поднимается на первую ступеньку, затем выше и выше. Её окутывает, словно туман, что остался за дверью, чувство узнаваемости, чувство повторения, дежавю.

Пройдя очередной пролёт лестницы, она остаётся на одном из этажей и идёт по длинному, словно бесконечному, коридору. Справа и слева – двери, огромные двери белого цвета. Туман снова следует за ней. Лера останавливается у одной из дверей, пробует открыть. Дверь заперта. В поисках ключа она осматривает себя – на ней строгое тёмно-серое платье и коротенький красный фартук. Фартук выбивается из общей атмосферы этого дома, как цветное пятно на чёрно-белой фотокарточке. Она замечает кружевной кармашек на фартуке и достаёт ключ, маленький, будто бы игрушечный, вставляет его в скважину, и дверь бесшумно открывается.

Она входит в комнату. Повсюду горят свечи – на полу, на стенах, на потолке. Причудливые блики гуляют по всему пространству этой странной комнаты. Воздух в ней движется, словно вибрирует.

Лера замечает зеркало – огромное, овальной формы, в раме из тёмного дерева. Вся комната отражается в нём под странным углом. Она с интересом оглядывает комнату, зеркало. Глаза девушки улавливают движение. В глубине этого причудливого зеркала она замечает тень, увеличивающуюся тень. Её охватывает чувство неизбежности, фатума. Валерия медленно оборачивается и видит силуэт, идущий ей навстречу. Туман следует за ним, приближая мрак и темноту. Она слышит его голос, нежный и властный, чувствует его запах, пьянящий запах страсти. Она испытывает одновременно непреодолимое желание быть с ним и смертельный страх. Страх парализует её. Она замирает.

Туман становится осязаемым, он окутывает всё вокруг. В этой вязкой серой субстанции даже её мысли начинают медленно, словно бусины в густом желе, тонуть одна за другой. Последняя мысль, готовая раствориться в сознании, – если он прикоснётся к ней, она умрёт. Желание бежать, не оглядываясь, из этой страшной комнаты и желание остаться одинаково больно отзываются в её теле. Её конечности сначала сковывает холод, моментально распространяясь повсюду, затем жар, словно от огня, опаляет её кожу.

Он совсем рядом. Она слышит его дыхание. Сердце бешено колотится. Перед её взором начинают кружиться свечи, зеркала, его тёмные глаза, и она падает без чувств…

Проснулась она под утро, подмяв под себя простынь. Чувство страха не уходило.

Глава 18

Каждую ночь Денис долго не мог заснуть, вспоминая мелодичный голос, улыбку, озарявшую лицо девушки при их встрече, её ладонь в его руке. Он представлял в своём воображении, как обнимает её, как она отвечает на его поцелуи, как он прикасается к её бархатной коже, трогает кудряшки. Она снилась ему. Проснувшись утром с её именем на устах, он уже не мог не думать о ней в течение всего дня. Жизнь наполнилась мечтами, романтическими желаниями и фантазиями.

Никогда раньше он не был ни в кого влюблён. В школе, в третьем классе, девочка, сидевшая за соседней партой, привлекала его внимание, но это было совсем другое чувство. Даже однокурсники увидели изменения, происшедшие с ним. Они с любопытством расспрашивали его, кто же та девушка, что так воодушевляет его, но он лишь опускал глаза и загадочно улыбался. Словно крылья выросли за спиной – так было легко и радостно. Затем пришли сомнения. Настроение менялось за считанные минуты. Он мучился неизвестностью, жаждал ответного чувства, но боялся признаться, открыть своё сердце. Боялся, что, узнав о его чувствах, Валерия не захочет с ним встречаться и даже таким отношениям, как сейчас – их простой невинной дружбе, – придёт конец.

Сказочные сны превратились в обрывочные и тревожные, словно вытягивающие из него душу. Он просыпался раньше обычного, долго ворочался в постели и шёл в институт в состоянии, присущем больному. В течение дня вновь погружался в тяжёлые мысли, не слушая преподавателя, забывая конспектировать, забывая даже поесть в обед.

К вечеру, когда они встречались с Валерией, наступало блаженное время – время свободы от сомнений, всего на несколько часов, пока они были вместе. Она стала необходима ему, как растению необходимо солнце. Когда же солнце уходило домой, на него нападала хандра и грусть.

* * *

Бабушка, на чьих глазах внук сначала воспарил к небесам от счастья, а затем словно свалился на бренную землю, исхудавший, с кругами под глазами, хмурила брови. На протяжении всех лет, что они прожили вдвоём, она знала, что у внука не было друзей, а уж тем более девушек. Это несколько настораживало бабушку. Она говорила об этом с внуком, они вместе мечтали о настоящем друге, помогающем в беде, и о прекрасной девушке, что станет любовью всей его жизни.

И в один прекрасный день – а день действительно выдался замечательный, тёплый, солнечный, – Денис пришёл домой радостно-возбуждённый, с горящими глазами. Он сбивался, рассказывая, какую необыкновенную девушку встретил сегодня. Бабушка радовалась вместе с ним – случилось! Денисик влюбился!

Прошло всего пару недель, и что же она видит? Её внук страдает! С этим надо что-то делать, решила бабушка и настояла на том, чтобы Денис пригласил Валерию к ним в гости.

Глава 19

Девушка нажала на звонок. Денис, широко улыбаясь, открыл двери. Войдя в однокомнатную панельную хрущёвку, где жили Серовы, Валерия оказалась в коридоре, обклеенном обоями в мелкий цветочек. На стене – вешалка для одежды и прямоугольное зеркало, в котором отражались белые крашеные двери ванной и туалета. Прямо по коридору, напротив входной двери, дверной проём, ведущий на кухню, слева от двери – комната. Между комнатой и кухней стояла бабушка. Маленького роста, с седыми волосами, собранными в пучок, в белоснежном фартуке, она вытирала руки вафельным полотенцем. Большие голубые глаза с серым оттенком излучали доброту.

– Здравствуйте, Валерия! – улыбаясь, проговорила она мягким, мелодичным голосом.

– Добрый вечер, Мария Петровна, – девушка улыбнулась в ответ. – Я бы хотела преподнести вам небольшой подарок.

Валерия извлекла из сумки баночку с тёмным содержимым.

– Мама готовит изумительное терновое варенье. Попробуйте, вам понравится! А это, – девушка протянула бабушке коробочку, завязанную праздничной лентой, – две чайные пары, чтобы вы пили чай и вспоминали наше знакомство.

– Доченька, спасибо! – бабушка направилась с подарками на кухню.

Лера последовала за ней.

На кухне, обклеенной теми же обоями в цветочек, у окна стоял холодильник «Юрюзань», точно такой же, что и в квартире Романцовых. Рядом – шкафчик для посуды, газовая плита, мойка, напротив – стол, накрытый клеёнкой, два стула и табуретка. Над столом в углу – полочка с иконами и свечами. Нижняя половина окна закрыта белыми шторками с рюшами.

«Как в деревенской избушке», – подумала Лера.

– Ну что же вы в кухне, проходите в комнату! Денис, проводи гостью, я сейчас! – бабушка быстро открыла коробку, вытащила фаянсовые чашки с розочками, поставила их на блюдца, поглядела, улыбнулась. Вымыла их, насухо вытерла и поставила снова на стол. Коробочку с ленточкой прибрала в шкафчик и направилась в комнату, небольшую, квадратов на пятнадцать.

Сразу у двери, справа, расположился диван-книжка, обитый чем-то вроде плюша зеленовато-бурого цвета. Девушка присела на него и посмотрела вокруг. Напротив двери, чуть левее, в углу, – рабочий стол с настольной лампой и разными непонятными механизмами, словно сваленными грудой на поверхность. «Это его рабочее пространство», – подумала она. Около стола справа стояло кресло бежевого цвета в крупную клетку. В нём, откинувшись на спинку и положив руки на подлокотники, сидел Денис. Его туманный взгляд замер на девушке. Она же продолжала рассматривать комнату.

«Видимо, это кресло раскладывается, судя по массивности и двойной подушке», – размышляла она. Повернула голову чуть левее. Большой тёмно-коричневый шифоньер занимал стены. Его обшарпанные углы хранили на себе следы множества переездов. «А ручки-то новые! Деревянные шарики! Раскрасить их в золотой и серебряный цвет – и хоть сейчас вешай на ёлку!» – Валерия улыбнулась своим мыслям.

Взгляд следовал дальше, изучая пространство. В правом углу у окна – невысокий комод. На нём телевизор, покрытый белой кружевной салфеткой. Далее – окно и балкон с открытой дверью. На широком подоконнике – множество цветочных горшков с геранью, алоэ, фиалками и другими, не известными Валерии, цветами, вьющимися до самого верха. «А это территория бабушки! Её пространство! А может, я ошибаюсь? Может, Денис выращивает цветы? Вот было бы забавно!»

Она посмотрела в глаза Денису и подмигнула. Он тотчас же покраснел и опустил голову.

В комнате было темновато, несмотря на светлый летний вечер. «Вечерами здесь не жарко, солнца нет, не то что у нас с мамой!» – её мысли прервались.

Бабушка вошла и щёлкнула выключателем. Стеклянная люстра в центре потолка заполнила комнату приятным мягким светом. Старушка, легко наступая на вязанную из разноцветных лоскутков дорожку, подошла к окну и задёрнула тюлевые занавески. Стало уютнее.

– Валерия, я так рада познакомиться с тобой! – она присела рядом с девушкой на диван. – Расскажи, где ты живёшь, чем занимаешься? – она наклонила голову чуть набок и посмотрела на Леру.

– Живём мы вместе с мамой на улице Светлой, что совсем рядышком от вас. Учусь в институте искусств на художника. Очень люблю рисовать! С детства, – глаза Леры загорелись.

– А родители? Кто они? Мать, отец? Есть ли братья, сёстры?

– Я единственная дочь. Мама – учительница начальных классов в тринадцатой школе. Отец… – Валерия замешкалась, опустила глаза, затем снова их подняла и продолжила: – Папы не стало три года назад. Он работал на ремонтно-механическом заводе. Кран-балкой перегружали пакет стальных труб. Стропальщик резко крутанул эти трубы, кран тронулся, и груз ударил по газовой трубе. Докладывать начальству побоялись, решили, что ничего страшного не случится, а там трещинка в трубе образовалась. Наутро смена началась, кто-то, видимо, железом об железо задел – искра, взрыв, восемь человек погибло. Несчастный случай. Следователи потом разобрались, виновных посадили. Но папу не вернёшь, – глаза девушки, несколько минут назад светившиеся радостью, потухли.

– О, девочка моя, мне так жаль! – она мягко обняла Леру за плечи. – Право же, что за оказия! Денис, сходи-ка за газетами, я сегодня забыла их достать. У нас, знаете ли, в последнее время появился поджигатель. Увидит, что газеты в ящике, – бросает туда спичку. Ну скажите, куда это годится?

Юноша послушно встал и вышел в подъезд.

– Знаешь, дорогая, – продолжала она, обнимая девушку, – Денис ведь тоже без отца рос, да и без матери! Отец-то, как узнал, что будет ребёнок, так его и след простыл. Знаю только, что его Андреем звали. Где уж она повстречала этого Андрея, ума не приложу! – бабушка покачала головой. – Чуяло моё сердце, не надо было её в город отпускать! Мы-то, Серовы, деревенские, из Фёдоровки. Катерина, доченька моя, как школу закончила, всё в город хотела, на врача учиться. Я и позволила. Она мне про ребёночка только спустя год сказала. Боялась, говорит, что сердиться буду, откажусь от неё. Вот глупенькая! Прошло несколько лет, и, – она вздохнула, – доченька моя, родненькая, умерла, атипичная пневмония. Быстро умерла, за месяц потухла как свечка…

Бабушка перестала говорить и посмотрела на Валерию:

– Может, тебе не интересно? Ты говори, если что не так, не стесняйся!

– Нет, что вы, мне очень даже интересно! Денис мне про свою семью ничегошеньки не рассказывал.

– Тогда слушай дальше, – бабушка откинулась на спинку дивана и продолжила.

– В пятилетнем возрасте Денис чуть в детдоме не оказался. Слава тебе, Боже, – она быстро перекрестилась, – разрешили мне его взять! Пришла я за ним – худенький, маленький, глазёшки серые, огромные. Говорю ему: «Я твоя бабушка, теперь мы будем жить вместе». Он посмотрел на меня серьёзно так и спросил: «Бабушка, а ты будешь меня любить?» Я тогда чуть не разревелась! Кровинушка моя! Сразу же продала свой дом вместе с хозяйством, потому что понимала – ребёнку нужно в городе жить, тут возможностей больше. Вот так мы и оказались здесь, в этой квартире. Мальчик рос тихий, спокойный, мечтательный. В детский сад не ходил, я сама его воспитывала – научила и писать, и читать. Сказки страсть как любил! Каждый вечер рассказывала! По музеям любил ходить. Один особо любил – музей техники. Сколько раз мы там были! Нас все работники знали. Гуляем с ним по городскому парку, а он меня всё в сторону и в сторону уводит. А потом так удивлённо говорит: «Бабушка! Бабушка! Посмотри – музей! Давай зайдём!» Ну куда тут денешься? Покупаю ему игрушки – машинки, танчики… Что моя зарплата тогда – муськины слёзы! А он разбирает и разбирает. Тогда я и поняла, к чему у него влечение. В школе уж очень его хвалила учительница по математике! И по физике, и по химии – всегда пятёрки. Умничка моя! А когда Денисик поступил в институт на машиностроительный факультет, я так им гордилась! На первую стипендию купил мне цветы. Я даже расплакалась. Сейчас уже на четвёртом курсе. Мы вот уже шестнадцать лет вдвоём. Не должны дети без родителей расти! Неправильно это, не по-божески! Милые вы мои! Сиротинушки! – она отпустила Леру, отвернулась, смахнула слезу. – Пойду-ка я чай заваривать.

Быстро встав с дивана, она ушла в кухню. Денис вернулся.

– Как тебе бабушка? Не сильно замучила вопросами?

Юноша сел рядом и взял в свою руку ладошку девушки.

– Нет, всё нормально, она у тебя замечательная! – Валерия сжала руку Дениса.

– Да, бабушка для меня – всё. Она моя семья. Я ей всем обязан. Любопытная она, так это все бабушки такие! Но она добрая, ласковая, понимающая. Самая лучшая на свете! – воодушевлением светились не только глаза Дениса, он весь светился изнутри.

Они сидели втроём на маленькой простой кухне, пили обжигающий чай: Валерия – с молоком, бабушка и Денис – с вареньем из терновника, ели испечённый бабушкой манник и говорили, говорили, говорили… Истории бабушки лились плавно, мягкий голос завораживал. И Валерия чувствовала себя в эти мгновения так, словно очутилась в детстве среди любимых ею людей. На прощание она крепко обняла бабушку, поцеловала её в щёку, как родную. Бабушка гладила её по волосам и просила приходить почаще.

Глава 20

Чечня. Пустынная дорога. В машине двое военных. На пассажирском сидении спереди – мужчина среднего возраста, руки скрещены на груди, фуражка надвинута низко на глаза. За рулём мужчина помоложе, лет двадцати шести – двадцати девяти, на щеке – неглубокий порез от скулы до середины щеки. Его глаза открыты, но взгляд затуманен. Ожила рация.

– Триста тридцать пятый, базе ответь!

Капитан Морозов вздрогнул, поправил фуражку, взял в руки тангенту.

– Триста тридцать пятый на связи

– Там рядом с вами, на дороге в посёлок, машину с местными фугасом накрыло. «Двухсотые», «трёхсотые»… Давайте туда.

– База, принял. Макс, трогай, живо! – Морозов поправил автомат.

Лейтенант Бахарев, не дожидаясь команды, уже завёл двигатель.

Приехав на место, они увидели уазик, лежащий на боку в неглубоком кювете. Задняя левая часть кузова была разорвана взрывом; на дороге, в нескольких метрах за ним, виднелась воронка. Чеченских милиционеров снаружи не было. Если никто не выбрался из машины, – значит, все раненые тяжёлые.

– Макс, прикрываешь! Давай живенько, не копайся! – Морозов дёрнул затвор «ксюхи» и тяжело вывалился на дорогу, сразу пригибаясь к земле.

Бахарев выскочил из-за руля и укрылся за нагретым капотом. На мгновение мелькнула мысль: «А что если капитан не угадал с расположением засады и сейчас ему в спину полетят пули?» Но Морозов угадал. Спустя пять секунд после остановки машины кустарник впереди загрохотал очередями. Капитан открыл ответный огонь, падая на пыльную обочину. Макс тоже стрелял. Беспорядочно, не видя противника, он покрывал густую поросль градом пуль, пока не закончился магазин.

Листья и ветви вздрагивали от ударов, но никто не стрелял в ответ. Он ещё несколько раз судорожно нажал на спусковой крючок. Затем понял, что нужна перезарядка. Бросил пустой магазин себе под ноги и потянул полный рожок из подсумка. Сквозь оглушающую тишину услышал капитана:

– Бахарев, отставить огонь! Ждём.

Кусты не шевелились. Слух постепенно отходил от грохота, возвращались обычные звуки лета.

– Макс, глянь, что у местных, я прикрываю.

Лейтенант на ватных ногах, неуклюже, полупригнувшись, направился к чеченскому «козлику». Оказавшись за днищем, закинул автомат за спину. Наступил на вырванный из раздаточной коробки кардан, подтянулся, заглянул в проём оторванной взрывом левой пассажирской двери. Тела в форме лежали неподвижно. Тишину рассекло шипение. Макс резко опустился обратно в кювет и пригнулся. Шипение перешло в голос из динамика:

– Триста тридцать пятый, вы на месте?

«Рация в машине! По ней и передал своё последнее донесение кто-то из сидевших внутри. Видимо, передний пассажир, ему должно было достаться меньше всех. Некогда докладывать. В подлеске могут ещё оставаться “чехи”», – Бахарев привстал.

– Капитан, похоже нет «трёхсотых», одни «двухсотые».

– Ясно. Идём в «зелёнку», осторожно!

Они двинулись к кустарнику, приложив автоматы к плечу, поворачиваясь на каждый лесной шорох. Никого. Ушли.

Пройдя несколько метров по зарослям, Макс начал осматривать землю и ветви. Крови нет. Похоже, бандиты не собирались сегодня выходить на «бис». Взорвали уазик с кяфирами, отсняли видео и ушли в горы – получать расчёт за выполненную «работу». Стреляли не прицельно, издалека, чтобы задержать и выгадать время для отступления.

– Макс, глянь сюда! – Морозов пинал траву носком ботинка.

– Что, товарищ капитан?

– Вон конец провода от нашего фугаса! – он резко обернулся в сторону дороги, пригнулся. – Ага, и просвет в кустах. Всё, поехали отсюда, пока не стемнело. Местные точно все «двухсотые»? Проверял?

– Пульс не щупал, но с виду вроде все. Не шевелятся. Там мясорубка такая, товарищ капитан! И запах этот…

– Привыкай, Макс. Это так война пахнет. Не порохом. Дерьмом.

Они вышли к машине.

– Докладывай на базу, лейтенант, а я всё же пощупаю им пульс. Вдруг что, а мы потом виноваты будем.

Глава 21

В один из летних вечеров, спустя почти месяц со дня знакомства, Денис и Лера встретились в городском парке. Солнце уже склонялось к закату, воздух наполнился вечерней свежестью. Могучие сосны, за день напоённые теплом летнего дня, отдавали его ароматом смолы и хвои. Валерия и Денис устроились на скамейке, уединённо стоящей в тени деревьев. Он держал её руку в своей. Вокруг царила тишина. Даже птицы, и те перестали щебетать.

Денис повернулся к девушке всем телом, посмотрел в глаза. Её изумительные глаза! Они снова поменяли цвет, став тёмно-зелёными, излучая спокойствие и доброту. Уголки губ слегка приподнялись – милая, обворожительная улыбка. Как он любил её сейчас! Она была так хрупка, так трогательно уязвима! Всё его естество наполнилось силой, желанием защитить столь неземное существо. Она казалась ему ангелом, спустившимся с небес. И в этот момент появилась храбрость.

– Я люблю тебя, – тихим голосом, почти шёпотом, сказал он и растворился в её глазах.

Щёки девушки зарделись. В глазах отразились последние лучи заходящего солнца. Она знала. Она всё видела по его взгляду, по движениям, по его поступкам. Она слышала его голос и понимала, как глубоко в нём чувство к ней. Ей нравился этот молодой человек – его серые задумчивые глаза, улыбка, озаряющая лицо. Он читал ей стихи из маленького сборника Ахматовой, впоследствии подаренного ей, цитировал Булгакова и Мопассана. Юноша с интересом слушал её мнение, высказывал своё, и они вели беседы на приятные для двоих темы. Он не принимал решения, не обсудив его, всегда оставляя за ней последнее слово. И ощущения, получаемые от Дениса, были другие. Лера чувствовала себя богиней, знала: его можно попросить о чём угодно. Он для неё был рыцарем, обожающим свою королеву, готовым сделать всё, не требуя ничего взамен.

Она хотела услышать это признание, очень хотела! Всё чаще приходили в голову мысли о том, что она почувствует при поцелуе, при первых ласках. Превратится ли он в зверя или останется прежним романтиком? Макс до сих пор тревожил её сердце. Это мучило её, и она приняла решение – оставить прошлое, начать всё сначала.

Лера потянулась к нему и обняла. Денис обхватил руками её тело, словно ребёнок, обнимающий маму, уткнулся носом в её пахнущие морем волосы, втянул запах свежести.

«Какое блаженство! Она не оттолкнула меня!»

Поцеловать её в этот раз он не посмел.

* * *

Позже, когда девушка уже была дома, она забралась на диван, подтянула к себе ноги и набрала номер Дениса. Длинный гудок, снова гудок. Волнение охватило её.

– Алло, слушаю, – голос Дениса, приятный, спокойный.

– Добрый вечер! – сказала и почувствовала, что дрожит. – Приходи ко мне.

– Конечно, приду, как и договаривались, завтра. Мы идём на выставку. Милая, ты забыла?

– Нет, не забыла, – она прикусила губу.

– Лерочка, что случилось? Тебе нездоровится? Я могу чем-то помочь?

– Я хочу, чтобы ты пришёл. Сейчас. На всю ночь.

Молчание. Лера ждала. Её бросало то в жар, то в холод. «Что он скажет? Решится?»

– Я буду, – хрипло прозвучал голос Дениса.

Девушка, не попрощавшись, быстро положила трубку, схватила рыжего кота, пристроившегося рядом, притянула к себе. Уткнулась носом в его длинную шерсть. Он не сопротивлялся, ему это даже нравилось.

– Стёпка! Рыжее чудище! Я снова влюбилась! Начинается новое необыкновенное приключение!

* * *

Прошло не менее получаса, прежде чем заверещал дверной звонок. Валерия вздрогнула. Сердце замерло. Кот, лежащий у её ног, лениво поднял голову и посмотрел в сторону коридора. Встала, чуть не споткнулась о рыжее создание, лежащее поперёк кухни. Пошла открывать. С каждым шагом сердце отстукивало всё чаще и чаще.

На пороге – Денис. Лицо закрывает букет роз. Она берёт их и опускает. Лицо юноши красное, как цветы у неё в руках, и, кажется, он не дышит. Лера пошла на кухню, доставала вазу. Денис снял туфли, прошёл в комнату, сел на диван. Встал. Подошёл к окну, обернулся. Из кухни вышла Валерия, подошла к нему так близко, что он почувствовал её запах, обворожительный запах юной девушки. Он обнял Валерию двумя руками, его губы мягко обхватили её уста. Очень медленно Лера начала расстегивать рубашку на нём. С каждой расстегнутой пуговицей его тело раскалялось всё больше. Он сдвинул бретельку с её правого плеча, с левого. Она медленно стянула платье с груди, затем с бёдер.

Смотря на обнажённую Валерию, Дэн быстро скинул свою одежду, взял девушку на руки и отнёс её в кровать. Долго целовал каждый сантиметр её притягательного тела. Голова шла кругом, он не мог поверить, что всё это происходит на самом деле. Шептал и шептал её имя. Когда новая горячая волна желания пробежала по его телу, он почувствовал напряжение, исходящее от девушки. Она плотно сжала ноги. Он посмотрел на неё – глаза зажмурились, брови сдвинулись, уголки губ опущены. Даже руки, и те сжаты в кулачки.

«Не спешить, я не должен спешить!» – сказал он себе, едва сдерживаясь.

Он покрывал лёгкими поцелуями её живот, бёдра. Чуть раздвинул её ноги и стал ласкать языком самое сокровенное. И она расслабилась. Он почувствовал, как она возбуждается всё сильнее и сильнее. Рот приоткрылся, одна рука мяла простынь, другая то поглаживала его волосы, то впивалась в них. Валерия извивалась и стонала снова и снова, и он ощутил на губах вкус её страсти. Она готова! Он медленно вводил своё орудие вглубь неё, замечая каждое её движение, реагируя на каждый её стон. И вот он уже весь внутри. Невыносимая сладкая мука! Она ощущала то же самое. Он знал! Он чувствовал! Они двигались навстречу друг другу всё быстрее, всё неистовее, пока вместе не закричали от восторга. Наслаждение волнами пронизывало их тела снова и снова.

В изнеможении Лера и Дэн, не отрываясь друг от друга, замерли на влажных простынях. Несколько минут в блаженной неподвижности, и они снова ласкают друг друга. Это продолжалось всю ночь. Впервые он и она испытывали такие ощущения. Они отдавались друг другу без ограничений, без запретов, исполняя свои желания, без слов понимая каждое движение, каждый жест, каждый вздох друг друга.