Светлана Подклетнова
Тайны Великой Эрдинии: Оборотная сторона власти
Глава 1. Депрессия
Ах, если б сердца стук остановить!
Укрыла душу пелена печали…
Уснуть иль умереть, чтоб навсегда забыть…
И память удалить, чтобы не стали
Виденья счастья мучить, чтоб стенать
Душа в порыве одиночества не смела,
Нет больше смысла к цели той бежать,
Которая остаться не посмела
С тем, кто всегда её боготворил…
Отрывок из песни странника
Сердце Арона было охвачено невообразимой печалью, казалось бы, навсегда поселившейся в нём. Более ничего не могло вселить радости в душу маленького мальчика – ни игры с другом, ни уроки, ни даже излюбленные катания с горок, наполненных водными и воздушными потоками. Арона перестало интересовать практически всё.
Арес с Линой покинули замок. И узнал об этом мальчик практически сразу, как открыл глаза, очнувшись от своего дневного сна как будто от толчка. Что-то оборвалось в сердце мальчика. Сначала он не понял, что это. Странное чувство опустошённости охватило его душу. Это длилось какое-то мгновение, в течение которого его всё ещё вдохновлял остаток ощущения абсолютного счастья, которое он прочувствовал прошедшей ночью.
– Лина… – прошептал он, а потом ужас накрыл его с головой, а изо рта вырвался яростный крик: – Лина!!!
Он больше не чувствовал её, не знал, существует ли она на этом свете. Казалось, не только она, но и сама память о ней испарилась, оставив за собой горький привкус утраты. Словно то, как он прошлой ночью держал на руках годовалую девочку, теребившую его пряди, а затем наблюдал её тихое, безмятежное посапывание в кроватке, было только незабываемым сном.
Арон выбежал в коридор, не обращая внимания на протянутые ему Кримом одежды. Он понял всё, стоило только увидеть первую же открытую дверь правого крыла замка, целый год запертого от него. Но сердце его не хотело слушаться разума. Он уже точно знал, что ребёнка здесь нет, но всё же, не замедляя хода, со скоростью молнии нёсся в её покои, не желая признавать действительности и надеясь, что порванная нить, протянувшаяся между ним и годовалой девочкой, – это всего лишь какая-то болезнь его духа, не связанная с её исчезновением.
Когда Арон влетел в дверь, чуть не сдёрнув её с петель, он замер, всё ещё не желая верить своим глазам. Комната была пуста. Даже дубовая кроватка под кружевным балдахином, в которой спала девочка, была уже вынесена куда-то. Руки мальчика вытянулись вдоль его тела. Не осталось ничего, даже гнева. Душа опустела… опустела, казалось, навсегда…
В комнату вслед за воспитанником вошёл брат Феон – Верховный Жрец этого храма – и положил руку на плечо мальчика.
– Где они? – тень надежды коснулась чела Арона.
– Не знаю! – в голосе монаха было столько горечи, что Арон не смог не поверить ему.
Арес унёс девочку тихо, в полутьме рассвета, не сообщив ни одной живой душе, куда направляется вместе с той, что была ему доверена. Бывший безымянный ушёл, оставив горечь в сердце Арона. Ни братья-монахи, ни Верховный Жрец не могли понять, почему он так поступил. И только увидев Арона, горестно воззрившегося на то место, где несколько часов назад стояла детская кроватка с укрытой пеленой сна избранной, брат Феон понял причину тайного бегства Ареса.
Арон замер на месте, не в силах поверить в то, что произошло. Время словно остановилось для него. Мальчик не желал воспринимать действительность. Так он простоял около получаса – не двигаясь, не моргая, и даже, казалось, не дыша. Первый глубокий вздох причинил жестокую боль его сердцу, затопив душу мальчика чёрной тенью, в которой не было ни единой частицы света. Надежда испарилась, коснувшись Арона лишь краешком своего крыла. Более не было никого, кто мог бы по-настоящему понять его. Никого, кто смог бы стать с ним рядом, как равный…
Первые два дня после исчезновения Лины Арон по инерции ещё ходил на занятия к своим учителям. Но на третий день мальчик остался у себя. Крим молча сидел у него в ногах, держа на коленях одежду, принесённую господину, и переживая вместе с Ароном то, чего сам не понимал. Он видел окаменевший взгляд Арона и терпеливо ждал, надеясь на то, что тот когда-нибудь оттает. Крим не решался нарушать тишину, сопровождающую Арона уже более двух суток, вопросом о том, что же всё-таки произошло. Послушник знал, если Арон захочет ему доверить свои печали, то сам поведает ему о них.
Тем временем, не дождавшись своего ученика, брат Марк – философ, обучающий Арона премудростям наук, – сам явился в его покои, и увидев всё ещё одетого в пижаму воспитанника, только покачал головой. Завтрак стоял нетронутым. Арон, обычно очень щепетильный в вопросе о том, увидит Крим или нет, чем именно он питается, сегодня даже не отослал послушника, узнав, что завтрак принесут ему в постель.
Всё утро Арон просто сидел на своей кровати по-турецки, не делая ни одного движения, словно превратившись в статую. Когда принесли обед, к которому Арон тоже не притронулся, жрецы заволновались. Брат Феон безуспешно ходил вокруг мальчика, пытаясь заставить его очнуться от странного оцепенения. Но ни одна его попытка не увенчалась успехом. Нетронутый ужин тоже унесли из покоев Арона.
Крим постоянно оставался со своим господином. Никто в эти дни не отозвал его на обучение, которое он проходил, желая стать монахом храма. Но даже постоянное присутствие верного друга никак не влияло на настроение воспитанника храма. Прошёл день, прошла ночь, а Арон так и оставался неподвижно сидящей на своей кровати статуей.
На другой день, стоило показаться над горизонтом дневному светилу, подземный проход под комнатой Арона медленно открылся, заставив Крима быстро проснуться и отползти к двери. На лестнице в проходе появились четыре взлохмаченные рыжие фигуры в разодранных коричневых камзолах, очевидно, ранее представляющих собой не столь жалкое зрелище. На лицах их красовались свежие синяки и, судя по тому, как они шли, все тела их были в ушибах.
Увидев состояние вошедших, Крим не выдержал и вскочил на ноги.
– Сейчас я принесу что-нибудь, чтобы облегчить боль! – воскликнул он, уже взявшись за ручку двери.
Но один из вошедших остановил его порыв:
– Не стоит, мальчик!
Только сейчас Крим понял, насколько похожи четверо пришедших в покои его господина людей. Их лица были бы абсолютно одинаковыми, если бы синяки и ссадины не изукрасили их в самых разных местах.
– И не стоит тебе подходить к нам близко! – предупредил послушника тот, что стоял рядом с остановившим его помощь. – Это может плохо для тебя кончиться!
– Он не подойдёт! – звук голоса вышедшего из многодневного оцепенения господина заставил Крима вздрогнуть.
Арон встал со своей кровати и приблизился к четырём братьям-близнецам, обходя их вокруг и внимательно осматривая, пока те смущённо жались друг к другу.
– Это гномы! – коротко объяснил он Криму, всё ещё не сводя глаз с увечий появившихся из-под пола гостей.
Крим перевёл взгляд с Арона на побитую четвёрку массивных рыжих мужчин. Он никогда не видел гномов, даже не предполагал, что они на самом деле существуют, но из детских сказок Крим знал, что гномы – крошечные злобные существа, ради собственной выгоды убивающие заблудившихся в лесу людей и превращающие их в груды камней и драгоценных металлов.
– Это? Это гномы? – челюсть послушника непроизвольно поползла вниз, а рука поднялась вверх, указывая перстом на стушевавшихся под взглядом Арона близнецов. – Вот эти здоровенные… – Крим запнулся, не в силах подобрать слова, которым он бы мог, не оскорбляя вошедших, выразить своё отношение к их росту. – Эти? Гномы?
Арон кивнул.
– Да, это именно они!
Гномы действительно могли превращать людей в золото одним лишь взглядом, причём делая это непроизвольно. В отличие от существ, описанных в сказках, они часто не могли контролировать процесс превращения. Хотя усилием воли могли бы и сами запустить преобразование человеческого тела в тот или иной камень или металл. Но отчего-то в Долине Хранителей таких превращений до сих пор не происходило. Была вероятность, что превращение произойдёт в случае их прикосновения к человеку, хотя никто из гномов такого опыта пока не проводил.
Арон продолжал ходить вокруг гномов-гигантов, осматривая их понурые фигуры.
Гномов звали Стик, Дрик, Клик и Блик. Они были единственными в своём роде. У гномов рождение ребёнка – редкость, и никогда в природе не появлялась даже двойня. Эти же четверо были братьями-близнецами, различить которых мог пока что только Арон, и то лишь потому, что чувствовал состояние их душ, которые, в отличие от тел, были различными. Но о такой своей способности Арон не распространялся, хотя был убеждён, что, например, Юдик – магистр колонии гномов – очень хорошо осведомлён о том, что их маленький господин, как называет его каждый из колонии этих гигантов, очень хорошо понимает, кто из братьев находится перед его очами. Лидером в этой четвёрке был Стик, он был самым надёжным из всех братьев, все действия этого гнома были очень хорошо продуманы. Стик был настолько рационален, что, казалось, прежде чем что-то совершить, он сотню раз просчитает все возможные последствия своего действия. Дрик всегда хотел казаться храбрым, из-за чего постоянно рисковал попасть в ту или иную опасную ситуацию, которую он вполне смог бы избежать, если бы хотя бы немного подумал перед тем, как стараться показать остальным, насколько он отважен. Лишь неизменно присутствующий рядом с ним Стик останавливал Дрика от того, чтобы каждый раз оказываться в глупом положении. Но, к сожалению, брат не всегда мог быть рядом с Дриком, и, к счастью, сам Дрик никогда не зацикливался на своих промахах, и выбравшись из очередной неудобной для него ситуации, быстро забывал не только о том, каким образом он в неё попал, но также и о ситуации в целом. Любовь к детям третьего брата – Клика – была возведена в абсолют. Вообще-то, детей гномы просто боготворили, причём любых детей – будь то гномчата, человеческие особи или детёныши животных. Но для Клика семья и дети были чем-то неимоверно притягательным, наверно поэтому он с первого момента проникся особой симпатией к мальчику, заботы о котором на него возложили гномы его колонии. И никакие доводы о том, что Арон – особый ребёнок, воспитание которого не должно предполагать гиперзаботы, не могли остановить Клика от постоянного чрезмерного её проявления. Четвёртый брат – Блик – был осторожным сверх всякой меры, он постоянно жаловался то на одно, то на другое, и был всё время недоволен поступками остальных, если те поступки могли привести хотя бы к призраку опасности. Впрочем, за долгие годы жизни – а гномы живут веками – братья привыкли не обращать внимания на его постоянное нытьё. Все вместе братья составляли что-то цельное, неделимое, способное сообща решить любые проблемы и преодолеть любые трудности. Они были всегда собранны и аккуратны. И трудно было придумать ситуацию, из которой эта четвёрка могла выйти с такими колоссальными потерями.
– Вы что, подрались? – спросил их Арон, наконец-то прерывая молчание, воцарившееся в комнате.
– Не-е! Нет! – Стик умудрился так вывернуть ногу, что зацепил загнутым носком своего сапога ворс на ковре, постеленном на полу возле кровати Арона. – Не дрались мы. Зачем нам драться-то?
– Тогда кто вас так? – в другое время Арону показался бы смешным потрёпанный вид гномов, но сейчас в его сердце было столько печали, что в нём просто не осталось места для удивления от произошедшего избиения существ столь могущественных, что к ним не смог бы прикоснуться ни один из живущих в этом мире. В самом деле, кто мог так избить четвёрку гномов, которые лишь одним прикосновением способны были кого угодно или что угодно превратить в камень или металл?
Стик вздохнул и послушно начал объяснять, всё ещё ковыряя носком сапога ковёр.
– Ну, понимаешь, маленький господин…
– Арон! – поправил его мальчик.
Стик снова вздохнул, но всё же решил настоять на своём.
– Маленький господин! – и молча уставился на Арона.
– Ну, хорошо, – согласился тот. – Пусть будет «маленький господин»! Продолжай!
– Так вот! Вчера, когда ты не пришёл на урок, мы пошли к повелителю… – Стик снова замолчал, горько вздохнув.
– Он рассердился, узнав, что мы не смогли предотвратить твоё проникновение в комнату Лины! – помог брату Дрик.
– Но вы-то тут причём? – возглас Арона удивил гномов.
– Ну… это ж мы ответственны за подземелья! – подбитый глаз Клика исторгнул слезу. – Вот он на нас и осерчал… Напустил на нас этих… гропунов…
– Гропунов? – Арон вспомнил молниеносные движения созданий с перепончатыми крыльями и красными, светящимися глазами, бесшумно поднимающихся тёмными ночами со дна глубокого рва, находящегося под нависающей над ним крепостью. Это были смертельно опасные для людей звери, но гномам, по всей видимости, такого урона, как обычному человеку, принести они не могли. А ни один из смертных ещё не выживал после нападения гропунов. Как же должны были гномы разозлить повелителя, чтобы он натравил на них гропунов? Арон понимал, что, скорее всего, те что-то недоговаривают ему. Понимал он также и то, что никакими пытками не вытащит из них тех сведений, которые им было запрещено разглашать. Пророчество! Снова пророчество!
Мальчик вздохнул, и ещё раз с ног до головы оглядел тех, кто призван был преподавать ему историю и языки Внешних Королевств. Да… Выглядели они не очень! Он обернулся к Криму и скомандовал:
– Одежду!
Послушник быстро помог Арону переодеться, а потом спросил.
– Куда ты?
Арон усмехнулся одними губами.
– К повелителю!
– Мне пойти с тобой? – спросил Крим.
Арон покачал головой.
– Думаю, не стоит! – ответил он. – Если, конечно, не хочешь попасть на обед летающему вблизи чёрному дракону или кровожадным гропунам.
Крим уцепился за рукав Арона.
– Дракон? Ты сошёл с ума! – возопил мальчик. – А если он тебя съест? Тебе что, жизнь наскучила?
Арон осторожно отцепил пальцы Крима от своего рукава и, грустно улыбнувшись одними губами, ответил:
– Это, может быть, было бы лучшим из всего. Но дракон вряд ли станет меня есть. Я с ним уже немного знаком.
– Знаком? – глаза Крима округлились от удивления. – Знаком с драконом?
– Мы с ним летали однажды! – Арон мечтательно поднял взгляд, затем с наслаждением потянулся, стараясь размять закостеневшие от долгого сидения косточки.
– Летали? – Крим всё ещё никак не мог поверить словам господина. – Ты летал на драконе?
– Да нет, не на драконе – в его лапах! – рассмеялся Арон. Но смех у него получился не очень радостным.
– Дракон, правда, его не съест? – теперь уже Крим обратился к четвёрке гномов.
Стик почесал правой рукой всклокоченную бороду.
– Эт-то навряд ли… – протянул он.
– А вас? – заинтересовался Крим.
– Драконы не питаются гномами! – радостно ответил за брата Клик.
– Ну что, пошли? – Блик помахал рукой Арону. – Ты хотел к повелителю или нет?
– А где он живёт? – не унимался Крим.
Ответ Блика окончательно отрезвил мальчика:
– В пещере дракона!
– Подожди! – взмолился Крим, обращаясь к Арону. – Что я скажу брату Феону, если он придёт и не найдёт тебя здесь?
– Скажи, чтобы не беспокоился, я с гномами. Он знает!
– Про повелителя не болтай! – попросил послушника Стик.
Арон только вздохнул:
– Они же мысли читать умеют!
– Так заблокируй его мысли от них! – рассмеялся Стик, и, подмигнув Арону, добавил: – Единственный, кто мог бы снять твою блокировку, покинул храм.
Арон повернулся к Криму и положил ладони на его виски.
– Загляни в мои глаза! – прошептал он.
Крим не смог бы возразить, даже если бы захотел. Он послушно поднял взгляд, заворожено уставившись в глаза господина. Сейчас он был в полной его власти. Наверное, если бы Арон повелел ему умереть, сердце послушника просто бы остановилось, но такая мысль пришла к нему лишь после того, как Арон его отпустил, а в этот момент голова Крима была полностью освобождена от какой бы то ни было мысли, она была пуста, словно новый глиняный горшок.
Арон медленно разделили сознание своего слуги так, что мог абсолютно ясно видеть, где и в каком порядке находятся его мысли. Мысли были, словно разложенные на полочках закрытые книги с пустыми корешками. Арон создал специальные двери, чтобы никто, помимо хозяина, не смог отворить их и выкрасть мысль из этого импровизированного шкафа. Закончив, он отпустил и душу, и тело своего друга.
– Я не знал, что ты так умеешь! – Крим восторженно уставился на Арона.
– Как умею? – Арон, казалось бы, искренне удивился.
– Ты меня подчинил! – прошептал Крим. – Подчинил полностью! Я был готов на всё для тебя, даже на то, что никогда бы не сделал в здравом уме!
Арон лишь грустно вздохнул.
– И что мне от этого? – взгляд избранного упёрся в глаза Крима. – Послушай меня! Теперь никто не сможет выудить из твоей памяти ни одной мысли, – затем подумал немного и добавил: – без твоего желания, конечно!
– Я не предам тебя! – пообещал Крим.
– Не стоит искушать судьбу! – усмехнулся Арон. – Позови Верховного Жреца!
– Хорошо!
Крим вышел, чтобы выполнить поручение, а гномы удивлённо уставились на воспитанника.
– А зачем тебе брат Феон? – озвучил вопрос, вертевшийся в головах каждого из них, Стик.
– Брат Феон… – Арон присел на край своей огромной кровати и задумался. Как в одной фразе объяснить этим существам, что их отношение к детям и отношение к воспитанникам хранителей – настолько разнятся, насколько это только возможно? – Мне нужно предупредить его кое о чём!
– А-а-а… – неопределённо пробурчал Стик.
Брат Феон не замедлил явиться на зов Арона. Но на лице монаха легко читалось недовольство. Видимо, Верховный Жрец уже успел заметить непробиваемую блокировку в голове послушника.
– Ты что-то хотел, мальчик мой? – с нарочитой внимательностью обратился он к Арону.
– Да, брат Феон! – тон Арона был твёрдым и властным. – Я запретил доступ к информации в голове моего слуги для любого из монахов, – сообщил он. – За исключением, разумеется, брата Ареса, которого нет сейчас в храме. Я сделал это, не заручаясь согласием послушника, и лишь потому, что мне это необходимо. Гномы, – он указал рукой на стоящую за его спиной побитую четвёрку братьев, – в курсе всего, что происходит. Тебе же, брат Феон, как и твоим братьям, знать об этом не полагается. Так что попытайтесь оградить Крима от расспросов!
Верховный Жрец, казалось бы, только сейчас заметил ушедший лестницей под комнату Арона кусок пола.
– Тут есть подземелья? – удивлённый, он подошёл к дырке в полу и глянул внутрь.
– Подземелья находятся в ведении гномов, – на один миг Арон удивился неведению Главного Жреца храма о подземных проходах под ним. Ведь они с Кримом так часто бывали там, а монахи способны читать мысли послушников. Но решив, что, вероятнее всего, жрецы, по своему обыкновению, не обратили внимания на то, что посчитали несущественным, или вообще решили, что мысли его юного слуги – лишь несбыточные мечты об играх, которых он был лишён, отбросил недоумение. Да и, в конце-то концов, в настоящий момент всё это было совершенно не важно!
– А… – монах перевёл взгляд на гномов. – Кто это вас так?
– Упали… – Стик, казалось, всем своим видом хотел выразить полную невинность, что, кстати, у него плохо получалось.
– Упали? – жрец уставился на своего воспитанника. – Это ты их так разукрасил?
У Арона от такого предположения глаза выкатились из глазниц.
– Я?… Брат Феон! – только и смог выговорить он.
– Не ты… – брат Феон вздохнул. – Ну, что же…
– Сейчас я уйду с гномами, – быстро перестроившись на более властный тон, продолжил прерванную речь Арон.
– Да… Да… – брат Феон грустно посмотрел на Крима. – Обещаю, что мы не будем докучать вопросами твоему слуге.
– Именно этого я у тебя и прошу! – обещание брата Феона позволило Арону перейти на более спокойные интонации, удалив повелительные нотки из речи избранного.
Ещё раз поглядев на уходящую под пол лестницу, Главный Жрец вышел из комнаты, а Арон обратился к Криму.
– Послушай, Арес никогда не делал с тобой чего-то похожее на то, что недавно сделал я? Я хочу знать, не блокировал ли он твою память.
Крим покачал головой.
– Нет, так он не делал, но я припоминаю, что, когда проходил мимо него, ощущал какое-то… – Крим замялся. – Ну… присутствие что ли…
– Как он это делает? – Арон задумался. – Ладно, сейчас не до этого! – мальчик повернулся к гномам и скомандовал: – Пошли!
И все пятеро, сначала он, потом Стик, Клик, Блик и Дрик спустились в подземные ходы под храмом.
Некоторое время шли молча. У Арона не было настроения восторгаться красотами отделки коридоров. Пустота в душе, вызванная отсутствием поблизости той, что целый год заполняла её одним своим существованием, не переставала донимать мальчика. И самым ужасным была невозможность заполнить эту пустоту. Его больше не радовал ни глубокого, сияющего, синего цвета, напоминающего Арону цвет глаз маленькой Лины, потолок, ни гладкий, словно зеркальный, пол, ни стены, разукрашенные узорами из разнообразных драгоценных камней. Гномы древности – маленькие волшебные создания, дни которых закончились более семи тысяч лет назад – постарались оформить свои владения так, что и через тысячелетия они оставались такими же, как и в тот день, когда была закончена отделка. Любой человек, попавший сюда, не переставал бы восхищаться увиденным, но у Арона больше не было сил ни для восхищения, ни даже для того, чтобы просто продолжать своё бренное существование.
Всего год назад он понял важную вещь – существует кто-то если и не такой же, как он, то способный встать рядом с ним в этом мире. Всю свою сознательную жизнь Арон знал, что сам он иной, не такой, как другие. Не лучше, не хуже, а просто другой. И поэтому жизнь его может протекать только в одиночестве. Но в тот день, когда он впервые ощутил связь, объединяющую их с Линой души, пришло понимание того, что на свете есть хотя бы одно существо, способное разделить его одиночество, понять его настолько полно, насколько бы не смог ни один из живущих на этой планете. Целый год он искал это существо, и, наконец, найдя, тут же потерял.
Мысли роились в голове Арона. Лины не было больше рядом. Он не знал даже, есть ли она вообще где-то. Он больше не чувствовал её душу. И если она есть, как он сможет её найти? Мир велик, просто необъятен. Как там говорили гномы? Наш мир состоит из семи миров. А что, если Арес с Линой покинули этот мир, и ушли в какой-то другой, недоступный ему, Арону, мир?
Арес был силён, настолько силён, что сила Арона для него вообще ничего не значила. Единый в трёх лицах, единственный, сам испытавший на себе веяние времени, проживший многие жизни, начиная с появления первого безымянного в трёх телах одновременно, и соединившийся в теле семнадцатилетнего юноши; тот, кто постиг всё – это именно то существо, чем сейчас был Арес. И насколько бы ни велика была сила Арона, она не могла соперничать с опытом тысячелетий, заключённым в теле единого в трёх лицах. Почему он ушёл, унеся с собой маленькую подопечную? Почему был так грустен в ту ночь, когда Арон нашёл путь к той, к которой так стремился целый год своей жизни? Все эти «почему» давили на Арона своей неразрешимостью. Ведь Арес ушёл не просто так, он не сказал об этом не только ему, он не оповестил никого из храма хранителей. Даже Верховный Жрец не знал о его уходе!
– А вам было известно о том, что Арес покидает храм? – поинтересовался Арон у гномов.
– Нет, маленький господин, – прозвучал голос Клика за спиной у мальчика. – Нам в то время неизвестно было даже о том, что ты нашёл комнату Лины. Мы не знаем ни почему он ушёл, ни куда, ни отчего он не сообщил нам об этом. Ведь по начальному плану девочку мы тоже должны были обучать.
– Они живы? – только теперь Арон понял, что это был тот главный вопрос, который он до сих пор боялся задать даже себе.
– Конечно, маленький господин! – в изумлении воскликнул Блик. – Иначе и быть не может!
– Так вот что тревожит тебя? – Стик положил руку на плечо ученика. – Они просто обязаны выжить, Арон! – тихо произнёс он. – И Аресу это известно!
– Предсказание? – односложно спросил мальчик.
– Предсказание… – вздохнул Стик.
– А я всё испортил? – сейчас Арон казался себе маленьким ребёнком, желающим расплакаться из-за неотвратимости происходящего, но он не мог. Он просто не имел права показывать свою слабость. При предыдущей встрече повелитель ясно дал ему это понять.
– Да! – тихий ответ Дрика раздирал душу.
– Почему мне никто ничего не хочет объяснять! – внезапно мальчик почувствовал, словно в нём просыпается какой-то зверь, готовый вырваться наружу.
– Водопад…
Слова Стика привели Арона в чувство. В размышлениях и разговорах он не заметил, как они с гномами добрались до перехода, ведущего в погреб под мельницей в маленьком поселении под названием Кизлирь, наиболее приближённом к Ущелью Миров, на пути к которому находится пещера дракона, куда именно и направлялся сейчас мальчик. Арон вынул из кармана специально приготовленную для этого случая сетчатую шапочку, надел её на голову и краем глаза заметил, как гномы сделали то же самое. Он усмехнулся. Мальчик ещё не забыл, какими косматыми были братья-близнецы после того, как они прошли такой переход в первый раз.
– Тогда поехали! – мальчик смело ступил в заполненный водой бассейн, не сняв с себя даже обуви, и скрылся в темноте за стеной водопада.
Расслабившись, он скользил по стенкам туннеля, омываемый мягкой тёплой водой, словно старающейся смыть с него все тревоги и переживания последних дней. Сейчас у него не было желания ни двигаться, ни дышать, ни даже жить. Если бы можно было так просто всё остановить! Всё, вплоть до биения сердца… Лицо Арона, наконец-то омыли долгожданные слёзы. Здесь никто не способен увидеть его слёз. Несколько капель воды не прибавят величины водопада. Он бы выдержал всё, но это… Зная, что Арес и Лина живы, он начал бы их искать, он обошёл бы весь мир, и в конце концов приблизился бы к разгадке, если бы ни одна вещь, которую он не учёл, когда преследовал свою цель. Он не имел права искать её! Он не имел права приближаться к ней! Он не должен был найти ответ на вопрос, мучивший его целый год. Потому что определяющим является только одно – пророчество! То самое пророчество, содержание которого он не знает до сей поры…
Вынырнув из водяной трубы, Арон сразу попал в воздушный туннель, созданный, чтобы высушить то, что было выстирано на предыдущем отрезке пути. Сильные струи воздуха обдували его тело со всех сторон, создавая кроме эффекта сушки ещё и эффект глажки. «Идеальная машина для стирки!» – в который раз подумалось ему. Только вот, если волосы не убрать, будешь похож на старую мочалку. Арону снова вспомнились всклоченные бороды и растрёпанные волосы гномов, представших перед ним, когда Арон закончил свой маленький переход через Огненную пустыню. Точнее это была не вся пустыня, а только малая её часть, но в тот день мальчик усвоил чуть ли не главный урок в своей жизни – сила воли может перевернуть все представления о возможном и невозможном. Ведь стоило ему дать небольшую слабину, и в песках пустыни, куда скинул его чёрный дракон, сейчас лежал бы на один череп больше. Хотя… Внезапно Арон подумал, что, может быть, и для него, и для мира, в котором он живёт, было бы лучшим выходом, если бы его труп так и остался тлеть в жарких пустынных песках.
Вывалившись на мягкие пуховые подушки, покрытые гладким шёлком, Арон поднялся на ноги и стал ждать своих провожатых. Не прошло и минуты, как все четверо гномов стояли перед мальчиком.
– Ты плакал? – внезапно спросил Клик.
Арон разозлился на этот вопрос. В конце концов, какое ему-то дело? Что он для них? Очередное существо, которое они готовят неизвестно для чего.
– Конечно, нет, – с излишним презрением ответил мальчик. – Просто попала в глаза вода. Скоро пройдёт!
– А-а-а… – выговорил Клик, но Арон чувствовал, что тот ему не поверил. Хотя какая разница?
Арон прикоснулся к аквамариновому глазу лягушки, вырезанной из яблочно-зелёного хризопраза, и потолок над ним стал опускаться, впрочем, вместе с полом. Арон собрался вскочить с опускающейся поверхности пола на ту, что оставалась без движения. Братья-гномы уже находились там, не дожидаясь момента, когда пол-лифт опустится настолько, что они не в силах будут запрыгнуть на появившуюся там ступеньку. Ведь движение сконструированного здесь механизма было довольно быстрым – стоило немного зазеваться, и нужно будет ждать, когда площадка снова поднимется и встанет на место, а затем придётся запускать всю эту систему вновь. И поскольку Арон немного замешкался, то у него вряд ли бы получилось вскочить на быстро удаляющийся пол, если бы Стик и Клик вовремя не схватили его за руки и не вытянули своего подопечного наверх.
Тем временем потолок опустился, став полом, мальчик с гномами ступили на него и механизм стал подниматься. Подъём происходил намного медленнее спуска. Арон подумал, что, скорее всего, скорость этого механизма напрямую зависела от того, какой вес приходится на единицу спускаемой или поднимаемой поверхности. Ещё раз подивившись тому, что все сделанные семь тысячелетий назад машины здесь работали идеально и, решив выяснить, что за вещество использовали древние гномы-малютки для смазки этих механизмов (ведь не было даже малого скрипа), Арон первым поднялся во внутренние комнаты мельницы. Увидев, что помещение пусто, он помахал рукой гномам, показывая, что те тоже могут подняться наверх.
– Думаю, дальше мне стоит идти одному? – предположил он.
– Но… – Клик разрывался между желанием проводить подопечного и страхом от того, что его могут увидеть люди этого поселения, и, помилуйте боги, дотронуться до него. Ведь это было чревато появлением прекрасных, сияющих золотом статуй на месте неосторожно коснувшихся волшебных существ местных жителей.
– Вряд ли я смогу заблудиться в этом лесу! – понял Арон переживания гнома. – Вы же, если хотите, можете пойти кругом. Но мне кажется, это не обязательно. Поговорить с повелителем я вполне способен без вас четверых.
– А если он осерчает? – Клик никак не хотел отпускать мальчика одного.
– И?… – Арон выжидающе смотрел на Клика.
Все остальные гномы тоже уставились на него.
– Ну… – Клик зарделся. – Он же побил нас!
– Ты хочешь сказать, он выбьет мне все зубы? – Арон не менял выражения лица.
Гномы расхохотались. Все, кроме Клика.
– Это вряд ли… – наконец, сдался тот.
– Тогда я пошёл! – и, не ожидая дальнейших возражений, Арон вышел за дверь мельницы.
Пройдя за холм, отделяющий мельницу от домов, в которых обитали поселяне, Арон услышал выкрикнувший его имя голос. Он обернулся и увидел мальчика, которого около года назад хотела поставить за ним присматривать Зойя – жена возчика, встреченного им на дороге и привёзшего его сюда в тот день, когда Арон сбежал из храма хранителей, подгоняемый желанием найти того, кто так явно был связан с ним незримой нитью, порвавшейся в день после ночи, проведённой с Линой. Именно в ту ночь Арон впервые увидел Лину, которой было меньше месяца от роду. И именно в ту ночь Арон почувствовал ту разрушительную боль, которую могла принести ему только она – маленький комочек в руках лучшего воина этих земель – бывшего безымянного, а теперь Ареса.
