Светлана Наумова
Идеальный мир
Глава 2. Особенное место
Первый день действительно выдался сложным для строптивой девушки, не принимающей жизнь взаперти, и вольнолюбивого мужчины, выполняющего задание, к исходу которого, как оказалось, он был не готов. Они провели в молчании утренние часы. Кристина ходила из угла в угол, стояла у камина, выбегала на улицу, читала книгу и смотрела в окно пустым взглядом. Никогда прежде утро не казалось ей таким долгим и напряженным. Эти четыре стены, выкрашенные в разные оттенки зеленого цвета, полностью взрывали ее мозг. И лишь чуть погодя в голове у Кристины появилась идея, способствующая развитию в ней таланта самосовершенствоваться. Она взяла со стола большую тарелку и ложку, многозначительно посмотрела на второго заключенного в этом замке, спокойно читающего книгу, и вышла на улицу.
Ветер ударил в лицо прямо с порога – такой колючий и беспощадный, словно специально загонял ее обратно в дом к молчаливому соседу. Кристина откинула слегка спутавшиеся темные длинные волосы, ощущая колкость на лице от кристалликов льда, падающих с неба. Она выпрямилась в полный рост и задрала голову вверх, вдыхая смесь зыбкого запаха ила и морозной свежести. Щеки тут же покрылись румянцем, а глаза – заблестели. Что это за погода зимой? То ли снег, то ли лед падает с неба. Действительно, ей казался странным такой перепад температур и погодных явлений. Ведь она выходила час назад на улицу, подмечая, что наконец солнце осветило Ирландию. И вот теперь срывается настоящая зима. Наверное, еще через час настанет лето или закружит метель. Эта мысль ее позабавила, точно маленькое дитя. И где-то в подсознании проснулись давно забытые воспоминания о России, сибирских просторах и широченных полях, где когда-то Кристина с родителями беззаботно каталась с горок на ледянке и была неповторимо счастлива. С тех пор минуло столько лет, что, кажется, будто это не было прошлым Кристины – какой-то незнакомой ей девочки, которая безоговорочно доверяла отцу и улыбалась матери. С усмешкой на лице Кристина зачерпнула ложкой песок и наполнила им блюдо до краев. Она и не заметила, как тарелка оказалась полной, думая о тех днях, о которых она редко вспоминала и которые похоронила, исчезнув из жизни родителей однажды.
Колкие льдинки продолжали стучать о ладони, сковывая пальцы и тая на горячей коже. От холода движения были уже не такими уверенными, да и ноги непослушно двигались в сторону двери. Кристина не выдержала пронизывающего ветра и рьяной стужи, почти вбегая в теплое помещение. Дрожащие руки несли перед собой блюдо с песком. И вид у нее был такой забавный, отчего читающий парень опустил книгу. Кристина покосилась в его сторону и довольно улыбнулась сама себе. Она села по-турецки перед камином и поставила блюдо рядом с огнем. Ей необходимо было просушить песок, чтобы после рисовать картины на стекле. Но для начала, конечно, согреть руки.
Примерно четверть часа Кристина занималась подготовкой: сыпала из руки в руку песчинки, пропустила их через сито, высушила, затем отыскала в углу за диваном квадратное стекло, удобно устроилась и занялась делом, которое приносило покой.
Удивленный человек наблюдал за объектом с определенным трепетом. Ему и в голову не приходило, откуда у девушки такие навыки. Сначала он искоса подглядывал, затем взыграл интерес, но апогеем стал тот факт, когда он краем глаза увидел в ее руках шедевр, притягивающий взор и манящий всматриваться в произведение искусства, полностью растворяясь в картинке. Первой его мыслью было: «Подарить ей несколько гектаров песчаных пустынь», но ее талант ценился дороже столь скудного дара. Да и зачем ей столько песка? Когда к ее ногам кладут особняки и целые города. Он смотрел на нее какими-то странными глазами, замечая в ней то, что было глубоко от всех скрыто. Ведь ни один человек не видел Кристину такой хрупкой и беззаботной. Она водила пальцем по песку на стекле, оставляя следы, сменяя картинку за картинкой, и, казалось, не замечала никого вокруг. Мужчина встал рядом и сверху смотрел на грациозные движения, словно пытался запомнить каждую деталь, которую она оставляла на панно.
– Что происходит во внешнем мире? – неожиданно просто прозвучал вопрос.
Взгляд ее безотрывно следовал за пальцами. Кристина была в гармонии с собой. И ничто на всем белом свете не могло ее оторвать от любимого дела. Наверное, стоит добавить, что прошло много лет с тех пор, как девушка не брала в руки песок. Этот талант также остался в том прошлом, о котором Кристина не хотела вспоминать.
– Паника, – короткий дал ответ мужчина, водя взглядом за движением ее пальцев.
– Хм, неужели вы думаете, что киберреволюция, или как вы ее называете между собой, изменит общество, мышление народа, специфику и смысл жизни?
– Какие глупости! – возмутился темноволосый парень, нависающий над ней. – Стоило попробовать лишить власти основного преимущества и посмотреть на их реакцию, чтобы понять, насколько они не готовы управлять своими странами.
Мужчина резко оторвал взгляд от рук Кристины и вернулся в кресло, в котором до этого читал книгу, но глаза его по-прежнему безвольно тянулись к линиям на стекле. И он ничего не мог поделать с желанием наблюдать, как Кристина голову льва ухищряется трансформировать в слона, а слона – в крокодила, а крокодила – в джунгли с рекой, всего нескольким штрихами.
– Вы так уверены, что мелкие пакости нарушат работу системы, выстраиваемой годами? Постой, – вдруг задумалась Кристина и задрала голову вверх. – Вы же не разорили государственную казну? Не убили же вы завуалированным вирусом целую банковскую систему?
– Кристина, двигатель запущен, – произнес слова мужчина, которые заставили ее отложить панно в сторону и задумчиво посмотреть на человека, позволившего себе произнести угрозу вслух. – Власть потеряла контроль. Грядут большие перемены в существовании людей и идейном правлении.
Он посмотрел в ее глаза и увидел там мерцающий огонек надежды. Губы ее сложились в тонкую полоску, а темные длинные волосы отливали красным оттенком в блеске света, струящегося от камина. Кристина была настолько прекрасна, насколько устрашающе опасна. Обезоруженный мужчина осознавал коварство женского обольщения, признавал ее мощь и силу, боялся потеряться среди бушующей жажды в собственном теле. При всей его непоколебимости жестокого нрава и бесчувственности, к которой его приучали с самого детства, он не мог не прислушаться к водовороту ощущений внутри, который медленно засасывал его, и чувствовал, что власть над его сердцем и разумом начинает переходить в чужие руки – ее руки. Андрей согласился отправить его как человека, которому он доверяет, чтобы предотвратить вмешательство Кристины, не позволить ей повлиять на ход событий и, наконец, сохранить ей жизнь, а не беспамятно влюбиться. Эта странная слабость в мышцах одновременно вызывала в нем стыд, но также возвышала его. Неужели два таких противоположных чувства могут сосуществовать вместе, жить по соседству и не причинять вред друг другу? Как странно и одновременно прекрасно!
Он украдкой любовался ее зелеными глазами и чарующим изгибом шеи. Какой она была обольстительной, когда напрягала жилку на ней. Он уже знал, что только по этой маленькой мелочи можно было определить, что она удивилась. Его интересовало, с каким чувством она смотрит на огонь или читает книгу, а как заманчиво она морщит нос, когда смачивает слюной палец и переворачивает страницу. Но особенно ему не терпелось узнать, какие мысли ее одолевают, когда она водит пальцем по песку, оставляя прекрасные следы своего прикосновения в виде рисунков. Наверное, он глупец, раз ему хотелось улыбаться ей открыто. Ведь он не имел даже малюсенького права назвать ей свое настоящее имя.
Кристина словно специально провела рукой по контуру своей щеки, не подозревая, какую бурю ощущений в душе мужчины вызвала своим невинным жестом. Он застыл в немом изумлении, не в силах оторвать от этого ангела взгляда, может, даже не от нее, а от мыслей о ней. Не понял он и то, когда девушка села на краешек кресла возле него и щелкнула перед ним пальцами, призывая своим жестом вернуться в реальность, но все его внимание и так было приковано только к этой особе. Она уже сейчас держала его на цепи, с которой ему будет не сорваться. И это был тот единственный довод, который манил его нарушить священные правила. Либо напиться и забыться, либо не справится с поставленной задачей. И он выбрал.
Ошеломленный мужчина вдруг вскочил с места, точно его ошпарили кипятком, и кинулся наутек из помещения. По пути он достал из шкафа еще одну бутылку виски и начал бесконтрольно заливать жидкость себе в желудок, но не смог опьянеть даже после того, как опустошил тару. Свежий воздух не помогал унять мысли о Кристине и укротить жадное желание смотреть на эту женщину, как позволено любому другому мужчине, не говоря уже о том, чтобы касаться ее. Заливая обиду и размышляя над сложившейся ситуацией, он затруднялся определить, сколько времени так просидел на каменисто-песчаном пляже, пока не ощутил, как чьи-то руки – ее руки – накинули плед на его плечи. Кристина встала перед ним, возвышаясь. Такая красивая и такая недоступная. Она протянула ему ладонь, которой он коснулся, и повлекла за собой в дом, а он не сопротивлялся, не мог, только смотрел завороженно на восхитительные очертания ее скул, на разрез глаз и приятную улыбку. Казалось, вся жизнь была сосредоточена в одном моменте. Мужчина забыл о том, кто она такая, зачем он находится на этом острове, он даже не помнил цели их прибытия в Ирландию. Кристина посадила его на диван и глазами указала на подушку. Напряжение еще больше увеличилось, когда она легла рядом и осторожно положила голову ему на грудь, слыша, как безудержно стучит его сердце. Ее шелковая белая кожа струилась под его рукой, призывая за собой мурашки во всем теле. Его пальцы коснулись шеи и волос Кристины, оставляя на ее теле невидимые следы, пронзающие, как разряды. После он уже не мог не мечтать о большем.
Кристина неожиданно села и, повернув голову, посмотрела на мужчину, который был рядом. Глаза его неестественно сияли от алкоголя в свете огня в камине. Странное чувство – избавиться от одиночества – запустило свои корни в ее сознание. «А почему бы и нет!» – подумала она, когда уловила в его движениях страстное желание обладать ею, но тут же отскочила к камину от одной только мысли.
Действие его было столь же неразумным, уже не поддающимся логике – то, чем правит страсть, как и его желания в отношении этой девушки. Но вопреки голосу разума, настойчиво запрещавшему прикасаться к объекту и требующему немедленно остановиться, он подошел к Кристине сзади и, закинув руку на шею, повернул ее лицом к себе. Она тяжело дышала, впиваясь в него взглядом. Он не понял, была ли мольба в ее глазах или просьба, но знал, что пути обратного не будет. Губы его несмело коснулись ее рта, откуда вырвался легкий стон. Он стальной хваткой держал в объятиях Кристину, запуская под свитер свои руки. Она не противилась и подчинялась, лишь провела кончиком носа по его шее и укусила легонько за ухо. Он застонал от удовольствия и наслаждался теми ощущениями, которые ему были запрещены в отношении этой девушки. Дальше только в ад, но, похоже, он был готов отправиться в пекло, только бы позволить себе ее касаться. Он забыл об обещаниях, планах, стратегиях и необходимых действиях, он даже не помнил, как звучит его собственное имя. Эти губы отвечали ему взаимностью, целовали его грудь и выдыхали горячий воздух прямо на его кожу. Ласки ее возбуждали в нем плотские желания, пока он не сорвал с нее одежду и не прислонил лицом к стене. Он чувствовал ее всем телом, задыхаясь от собственных эмоций, целовал ее спину и оттягивал за волосы. Это наслаждение было иным, более глубоким и одновременно ядовитым. Он был отравлен ею и, к сожалению, понимал, что противоядия на этот раз не будет. От этой мысли он хотел ее еще сильнее и более страстно. Ее тело было только его, поэтому он брал его тогда, когда ему хотелось, и столько раз, насколько хватило его сил.
Кристина засыпала на его руке с легкой улыбкой на лице от бессилия и полученного ею наслаждения. В ее жизни редко бывали мужчины, потому что на них никогда не было времени, да и не так просто было завладеть ее вниманием, особенно после того, как отец настойчиво навязывал ей подобранных им женихов и ухажеров. Следствием явилось то, что для Кристины существовали только работа, цифры и законы. Ни о каких чувствах девушка не помышляла и бежала от любой душевной близости, не оглядываясь. И тут она ухватилась за шанс, раз уж мужчина этот был вполне привлекателен внешне, весьма сексуален. Хотя Кристине пришлось признать тот факт, что к этому человеку ее все-таки что-то тянуло. Иначе зачем бы она вышла за ним на улицу и вернула в дом? Конечно, она действовала исключительно из хороших побуждений, проявляя заботу о незнакомце. Но было в ее поведении нечто иное, новое и неизведанное. Тогда, стоя у камина, она верила, что больше им не суждено встретиться во внешнем мире, а значит, нет надобности в объяснениях, которые от нее требовали другие особи мужского пола и с которыми ей всего лишь хотелось утолить физический голод. Незнакомцу придется уйти из ее жизни, как бы хорошо им не было вместе. Ведь она всего лишь задание, доставшееся ему по случайности. Но отчего-то эти мысли ранили ее глубже, чем следовало ожидать.
Он целовал ее в губы утром и принимал с ней душ, шаловливо делая ей юбку из пены. Она же хохотала, смотря на его заискивающие глаза, когда он одевал ее в странные пушистые наряды, взбивая гель для душа. Эти невинные игры явно нравились и одному, и другому. И непонятно, кто из них был счастливее в это мгновение. Его поцелуи горели на губах, соблазнительно затягивая в страстное желание обладать друг другом снова и снова. Мокрую, в пене, он отнес Кристину на диван и делал с ней то, что до этого не делал ни один мужчина, пока не наступило то злосчастное утро, когда должен был приплыть катер и разрушить сказочный мир временного счастья.
Тело ее ломило от избытка удовольствия и усталости. Засыпая в ночи на его груди, Кристина держала его за руку и размышляла о том, что скажет ему завтра перед их расставанием, но колкая мысль обожгла сердце: она ничего не знает об этом человеке, а значит, и говорить будет незачем. Они разойдутся как в море корабли, возвращаясь каждый в свой выстроенный ранее мир, и эти два дня померкнут в ее сознании в пучине работы и лихорадочного поиска виновников крушения государственной системы. Кристине неминуемо требовалось верить в ложь, будто незнакомец был подставным лицом, обманутым людьми с деньгами и властью. Он так и не назвал ей своего настоящего имени… Значит ли это, что она была игрушкой для него на эти два дня? Конечно, она сама позволила стать утешительным призом, чтобы скрасить их пребывание в холодной Ирландии. Стоило признать, что этот мужчина знал ее так, как не знал ни один человек на целой планете, даже ее родители. Он владел не только информацией о ней, но и тем личным, что нельзя было ему отдавать, – ее телом и мыслями.
«Это будет самый ужасный день», – подумал мужчина, открывая глаза.
Утренний свет уже влетел в комнату и наполнил собой помещение. Кристина еще спала в объятиях незнакомца, когда он губами коснулся ее волос и прошептал:
– Я бы отдал все на свете, только бы знать, что ты не возненавидишь меня, когда узнаешь, кто я.
Мужчина смотрел на нее спящую, не отрывая карих глаз, будто пытался запомнить каждую черточку на ее лице и теле, мирился с тем, что вынужден отпустить ее, сжимал кулаки, когда вспоминал лица мужчин с фотокарточек, которые жадно охотились за вниманием Кристины, за ее склонность и сердце. Свое он отдал без боя, точно преданный солдат своему генералу. Он невозможно ревновал к тем, кто когда-либо касался ее тела. И даже тот факт, что встречи с теми мужчинами ничего для нее не значили, усугублял ситуацию возможности того, что выбор ее падет на него. Бесконечный поток мыслей мучил его, будоражил разум, издевался над ним. Это вырывалось из груди отчаяние. Ему никогда не позволят быть вместе с Кристиной.
Его поцелуй в щеку разбудил ее. Сонная Кристина улыбнулась, не отрывая от него радостных глаз.
– Должна признать, вынужденные выходные я провела восхитительно. Не так плохо время от времени быть отрезанной от всего мира с мужчиной в кровати. Надеюсь, тебе тоже не было скучно.
– Нет, – сорвался с губ его ответ, а в глазах появился страх, граничащий с ужасом.
Он хотел ей шепнуть на ухо о том, какого труда ему стоит отпустить ее, но погасил в себе желание, не раскрыв рта. Они еще не расстались, а в груди его уже появилась бездонная пустота. Ему казалось странным, что через несколько часов ему будет не дотянуться до запаха ее кожи, до струящихся вдоль шеи и спины волос, не почувствовать жар ее губ и страсть тела, не услышать столь дорогой сердцу голос; он не сможет увидеть ее озаренное жаждой лицо, когда она будет из кожи вон лезть в Цюрихе, чтобы вычислить их следующий шаг. Вскоре он потеряет нечто важное – аромат ее плоти, который исчезнет вслед за обладателем, а в его распоряжении останутся только воспоминания о ней, как о ком-то недосягаемом и неприкасаемом. И лишь мысли о прекрасно-мучительных мгновениях будут сохранять связь и помогать ему засыпать долгими ночами вдали от нее, находясь за тысячи километров.
Катер пришел вовремя. Ирландское небо было затянуто длинным беспросветным серым пластом, оттеняя остров и обрекая его находиться в ощущении постоянной беспроглядной тьмы.
Оба любовника молча вышли из замка и остановились на пороге. Кажется, ни один, ни другой не хотел покидать уютное гнездышко. Кристина было раскрыла рот, чтобы произнести то, что следовало оставить при себе, – и с этой мыслью повернулась, чтобы уйти к катеру, ощущая, как нежно берут ее за руку и сплетают их пальцы между собой. Мужчина поднял Кристину на руки, не получив одобрение, и понес на пристань.
– На таких каблуках ты до вечера не доберешься до берега, – попытался он оправдаться.
– Наверное, я могу себе это позволить, учитывая то, что между нами произошло, – довольно ответила Кристина. Глаза его тоже улыбались, но почему-то Кристина замечала в них нотку отчаяния.
Он покидал ее с тяжелым сердцем, а она не понимала, почему внутри сдавливает грудь невидимый обруч. Это последнее мгновение приносило удовлетворение обоим. Ему не хотелось, но он опустил Кристину на землю и сказал то, что будет мучить его и сегодня, и завтра, и даже через месяц:
– Когда в следующий раз увидишь меня, сделай вид, что мы не знакомы.
– Конечно, – согласилась Кристина, выпивая глоток яда, приготовленный ее любовником. – Я ведь, по сути, не знаю, кто ты и как тебя зовут, – с усмешкой добавила она. – Ты можешь быть спокоен до тех пор, пока не будет доказательств твоих деяний. А уж я попытаюсь их найти.
– Ты обязательно найдешь, – уверенно прозвучал ответ. – И тебе не понравится то, что ты узнаешь. Но я хочу, чтобы ты знала: ты особенный человек. Подобных тебе не существует.
Кристина молча села в катер, укутываясь в плед, который сохранил в себе запах их тел, опьяняя ее своим ароматом. Она смотрела на него своим прозорливым взглядом до самой пристани в Дублине, будто читала очередной отчет. Глаза ее неестественно сияли тем тусклым утром, а сердце дрожало.
В аэропорту молодой человек вернул Кристине телефон, на который посыпались множественные сообщения и оповещения о пропущенных вызовах после того, как Кристина нажала кнопку «Включить».
– До свидания, Кристина, – сказал он жестким голосом, удерживая зверя внутри, что разрывал его плоть на части.
– Всего хорошего, господин неизвестный, – попрощалась Кристина, не замечая на его лице никакой эмоции. Она хотела, чтобы он обернулся, и смотрела ему вслед, но он стремительно зашагал прочь и слился с толпой.
***
Кристина вернулась в Цюрих в понедельник утром. Ее вызвали в кабинет директора для участия в совещании, на котором руководители разных отделов бюро излагали факты в отношении потери информации во всех действующих базах хранения и в центрах обработки данных, а также докладывали о возможных перебоях в работе системы внутреннего контроля. Каждому руководителю были выданы инструкции, по которым они обязаны были четко подготовить отчеты к утру среды о размере ущерба и внести предложения по борьбе с дальнейшей утечкой информации. В докладах обязательно должны быть отражены корректные цифры и показатели, а также видимые потери и экономический прогноз с учетом понесенных убытков для страны. Сотрудникам, не имеющим особый уровень секретности, следовало провести анализ информации валютного рынка и параметров ценных бумаг, находящихся в открытом доступе.
Должность Кристины не позволяла ей ошибаться или упускать весьма важные детали, поэтому она провела два дня за монитором компьютера и на телефоне. Получив разрешение на доступ к федеральному бюджету и банковским счетам, Кристина внимательно всматривалась в цифры, делала таблицы и рисовала графики. Швейцария потеряла налоговую базу целиком без возможности восстановления данных. Чуть позже ей доложили, что и другие страны лишились своих программ, контролирующих налоговую систему. Если с налогами восстановление не требовало сиюминутного вмешательства, то финансовый поток давал повод к волнению. Ей очень не нравилось то, что сотворили хакеры: они перетасовали все банковские счета, как юридических, так и физических лиц, синхронизировали эти счета в единый межбанковский государственный счет. После их умелого вмешательства в финансовую систему нельзя было понять, похищены ли были деньги банков или из федерального бюджета.
Второй неоспоримо важный вопрос, который встанет на повестке дня, – кредиты, займы и лизинг. Тысячи системных администраторов по крупицам собирали счета и восстанавливали их историю. Не хватало ни рабочей силы, ни времени. Была надежда на резервную копию программного обеспечения на главном сервере в центре обработки данных, но и до нее хакеры сумели добраться, уничтожив с помощью вируса большую часть данных. С оставшейся нетронутой веткой информации работали лучшие специалисты, распоряжаясь крупными деньгами без согласования верховных руководителей. Последствия казались слишком масштабными, даже в условиях развитого государства в экономическом и финансовом плане, потому что удар пришелся на цифровые технологии. А кто мы в современном мире без программного обеспечения и компьютера? Мы живем внутри собственного кокона в виде коробочки, перестали общаться друг с другом и не видим ничего дальше своего носа.
Во вторник вечером Кристина сидела в гостиной своих апартаментов и смотрела на дорогую подделку картины Сальвадора Дали «Постоянство памяти». Она странно склоняла голову, потом выравнивала ее. Ей казалось, что на этой картине изображен современный мир, постепенно тающий и стекающий вниз. Нет, это было не безразличие, в ней говорили бесконечное разочарование и усталость. Акт частичного уничтожения системы удался, потому что люди доверились машине, а не собственному разуму. И в итоге получили по заслугам.
