Светлана Нарватова
Любовь вслепую
На кушетку для инъекций уселась рыжая Марго. Взгляд её был полон вселенской скорби.
– Ну что? – Оленька присела рядом с акушеркой, сжимая пальцами её руку. – Опять звонил?
Маргарита мрачно кивнула.
– А ты? – продолжила допрос Оля.
– А я говорю: «Чего тебе надо?»
– А он?
– А он: «Я ж отец».
– А ты?
– А я: «Какой ты отец? На день появишься, на полгода исчезнешь. Ты не отец, а дятел-мозгоклюй».
– А он?
– Обиделся, – вздохнув, ответила Марго. – Сказал, что все бабы – стервы, и сами не знают, чего хотят.
– А ты чего хочешь? – поинтересовалась Оленька.
– Не знаю, – пожала плечами Маргарита.
– О! – Ангелина сунула голову в дверь, и слово «проце-дурка» заиграло новыми красками и смыслами. – Что, шеф снова собирает?
– Нет, мы просто, – ответила Оленька.
– Да? – спросила Геля тоном «А что показывают?» и присела на вторую кушетку.
– Маргарите бывший звонил, – тут же по секрету «настучала» Оля.
– И? – с теми же интонациями уточнила Ангелина.
– Стервой обозвал, козёл, – не стала размениваться на мелочи медсестра.
– Козёл, – согласилась Геля. – Это не твой типаж мужчин, – сообщила она рыжей.
– Слава Богу! – отреагировала на это заявление Марго.
– В смысле тебе нужен другой, – пояснила Геля.
– Мне бы с одним как-нибудь справиться, – с сомнением ответила рыжая.
– Не в этом смысле. Смотри, сейчас ты закроешь глаза… – выдала Ангелина оксюмороновую фразу. – И будешь представлять, что я скажу. Готова?
Маргарита послушно сложила руки на коленях и кивнула.
– Представь себе мужчину напротив себя. Вы стоите лицом к лицу. Что ты чувствуешь?
– Так бы и дала, гаду!
– В каком смысле «дала»? – не удержалась Таня с насмешкой, за что получила три укоризненных взгляда.
Татьяна повинно склонила голову и замахала перед носом руками крест-накрест, демонстрируя, что её здесь нет и звуки из её угла девушкам причудились. И вернулась к своим ампулам. Пальчиками. А ушами, разумеется, осталась в разговоре.
Марго подняла кулак и мелко потрясла им, демонстрируя, как именно она бы дала и как тяжело ей сдерживаться.
– У-у-у! – подвыла она.
– Это позиция «мужчина-соперник», – пояснила Геля. – Некоторые женщины любят острые ощущения, чтобы как на войне. Чтобы соперничество. Но это разрушительные отношения. Такие отношения хороши для любовников, но семья, построенная на соперничестве, обречена. Мужчина уйдёт из такой семьи.
– Почему мужчина? – возмутилась Марго.
– Потому что женщины часто любят играть в мужчин. А мужчины в женщин – редко. Когда мужчине нужен соперник, он идёт на ринг. А дома он хочет видеть уютную кошечку, красивую, ласковую и удобную.
– Ой, Гель, ты сама додумалась? – с придыханием спросила Оленька.
– Нет, конечно, в книжке прочитала, – возмутилась Ангелина.
Таня представила себя лицом к лицу со Станиславом Борисовичем. Он стоял, перекрестив руки на груди, и насмешливо смотрел из-под очков. Таня почувствовала себя провинившейся школьницей. В общем, соперничества не выходило, как Зуева ни старалась.
– А теперь закрой глаза, и представь этого мужчину у себя за спиной, – велела Геля.
Таня представила, хотя велели не ей. Почему-то Станислав Борисович прижимался к ней всем телом. Его руки лежали у неё на груди и явно не с диагностическими целями. Он целовал её в шею, и под ушком, и в попу упирался… Татьяна встряхнулась. Так, вот не нужно увлекаться всякими «видениями». А то так вот напредставляется, а ей ещё целый день работать. В мокрых трусах.
– Представила? – уточнила читательница психологической литературы.
Марго кивнула.
– И как?
Рыжая пожала плечами:
– Никак. Не представляется.
– Совсем? – уточнила Ангелина.
– Ну представляется какой-то мужик. Стоит там. Неуютно. Мало ли, чего замышляет. Маньяк, может.
– Мужчина сзади – это «мужчина – родитель», – тоном лектора заявила Геля, и Татьяне с трудом удалось сдержать смешок. – Это заботливый мужчина, который принимает на себя ответственность и заботу. Тот самый мужчина, которого так хотят все женщины – который будет баловать и делать подарки…
– «Папик», – хихикнула Оленька.
– Почему «все»? – возразила Маргарита.
– Ну ты, конечно, не хочешь, – свысока ответила гуру межполовых отношений. – Отсюда все твои проблемы. Ты не готова принимать подарки и заботу.
Рыжая акушерка надулась. А Таня подумала, что она, выходит, готова. И подарки принимать. И не только… подарки. Только вот никто не дарит. Как-то неправильно всё получается по Гелиным «штучкам». Наверное, они просто неправильные. Или Таня неправильная.
– А теперь представь, что ты стоишь за мужчиной. В смысле, мужчина стоит к тебе спиной.
– И зачем он мне нужен, если он спиной? – удивилась Марго.
Таня была с ней согласна. Станислав Борисович перед ней не представлялся. То есть представлялся, конечно. Воображение у неё было богатое. Только он там стоял и стоял. Мало ли, зачем человек встал? Шёл, задумался…
– Ну как? – возразила Оля. – Обнять его. Пожалеть… – продолжила она с трогательной улыбкой.
– Вот Оля у нас предпочитает «мужчину-ребёнка», – поведала Геля.
– Все мужчины – большие дети. Это же всем известно, – заявила на это Оля.
– В принципе-то, да. Вопрос, как этот большой ребёнок будет вести себя с тобой? Конечно, если ты хочешь ему всю жизнь сопли подтирать…
Ангелине детёныши самцов явно не нравились. Но Оле на это было глубоко плевать:
– Ой, а где ты теперь «мачо» найдёшь? Мужики теперь пошли нежные и ранимые, – пояснила она.
– Особенно, если их кухонным ножом, – поддакнула Марго и показала сжатой в кулак рукой, как именно нужно. Сверху вниз.
– Рита, ты, это… Валерьяночку попей, – посоветовала Оля и похлопала подружку по руке.
– Да я так, к слову, – стала оправдываться рыжая, но Геля взглянула на неё с опасением. – Я правда ничё такого…
– Ладно, а теперь представь, что мужчина рядом с тобой, сбоку…
Таня представила. Станислав Борисович стоял возле неё. Но смотрел в другую сторону. Вроде рядом, но Татьяну не замечал.
Однако в следующий момент увидел.
Потому что вошёл в процедурную.
* * *
Стас и дальше бы продолжил греть ухо, как тот царь «позадь забора», но со стороны палат, перекатываясь уточками, потянулись первые пациентки. Дежнёву ничего не оставалось, как сыграть свою роль заведующего отделением. Он встал, убрал смартфон в карман, показательно взглянул на часы и решительно шагнул в процедурную. И обнаружил, что девиц, вопреки голосам, было не три, а четыре. Вся компания в сборе. Включая его тайную визави, которую он минут десять назад учил, о чем ещё его можно спросить.
– У нас тут что, заседание женсовета при полном кворуме? – поинтересовался Станислав Борисович, нахмурив брови.
– Никак нет! – отрапортовала ординаторка, по-военному приложив руку к медицинскому колпаку. – Готовимся к утренним инъекциям! Другие приказания будут?
А ведь раньше молчала как рыба. Интересно, кто она по знаку Зодиака? Тьфу! Глупости какие антинаучные в голову лезут…
– А Маргарита Васильевна и Ангелина Михална к утренним инъекциям какое отношение имеют? – поинтересовался Дежнёв у зарвавшейся (или завравшейся) Зуевой.
– Способствуют повышению морального духа! – продолжила Татьяна в том же стиле.
Вид лихой и придурковатый был нарушен сползшими на нос очками, которые хозяйка поправила изящным жестом выставленного среднего пальца. Вроде и не оскорбила. А так, показала, что и как она клала на его недовольный вид. Возможно, даже непроизвольно. Но очень удачно.
– Арбайтен, девочки, арбайтен! – скомандовал Стас, громко хлопнув в ладоши, отчего три девицы на кушетках словно выпали из прострации. – У нас тут не санаторий!
– А концлагерь, – тихо пробурчала под нос ординаторка.
– Что? – переспросил Дежнёв с намёком.
– А больница, – с дебиловатой улыбкой исправилась Татьяна. Коза драна.
– То-то же, заключённая Зуева. А теперь – все по рабочим местам! Вас там под дверью женщины ждут не колоты. А вы лясы точите и плакаты по стенам развешиваете. Совсем я вас распустил! – посетовал Стас и, пользуясь тем, что все на рабочих местах, вернулся в ординаторскую.
Он вынул из ящика листок. Помедитировал. Кто из четырёх? Ангелина оказалась не такой дурой, как казалась. С другой стороны, начитанность – ещё не ум. Особенно, начитанность гламурными журналами. Хочет? Хочет, ещё как. Глазки закатывала, сиськи выкатывала и вообще подкатывала. Наверное, видит в Стасе того самого «папика». Конечно, теперь, когда платная медицина открыла для специалистов возможность подработать, Дежнёв не перебивался с хлеба на воду. Но, по его скромным расчетам, потребности Гели он покрыть бы не смог. Ни сексуальные, ни материальные. Понимает ли это Геля? Вопрос. В том числе, об её интеллекте. Не исключено, что Ангелина на нём просто разминается перед борьбой за золотые медали. В смысле, бриллиантовые колечки. Поэтому хочет-то хочет. Но чего?
Маргарита. Агрессивна, импульсивна, темпераментна. Может? Может. И юмор есть. Хоть и специфический. Если она, то вряд ли с серьёзными намерениями. Так. Яд сцедить. Уж лучше на бумагу, чем на кухонный ножик, а потом им и приласкать… М-да. Вариант рабочий.
Татьяна. Пожалуй, она – главный претендент. Точнее, была бы, если бы проявляла к Стасу хоть какой-то интерес. Но идея любопытная. Девочка с потенциалом лидера. Вон как быстро отреагировала на опасность в его лице. Пока остальные спрятались за воображаемым кустиком и трясли хвостиками, эта отлаялась за всех. Напоследок ещё и за ляжку цапнула. Для профилактики. Может, однозначно. Только оно ей надо?
Ольга? Вряд ли. У этой материнский инстинкт гипертрофированный. Впрочем, женщины – непредсказуемы. А женская логика рациональными методами необъяснима. Возможно, это всё проявление заботы. Мол, не волнуйтесь, девочки, ничего страшного в мужчине-гинекологе нет. Забота о будущий мамочках. Шарфик надел? Обед скушал? Тёплые носочки не забыл? Бабу поимел? Нет? Нехорошо. Для здоровья необходимо. Желательно пару раз в неделю. Но хотя бы раз. Очень такая… забота. Правда, тезис о «групповухе» в эту картину не укладывается. Но отбрасывать не будем. Пусть живёт.
Итого. Ху из ху – пока не понятно. Но интересно.
Станислав Борисович ещё раз взглянул на листок и подумал, что всё-таки палку перегнул. Но вымарывать не стал. Что уж. Однако ниже дописал: «А вы мужчину с какой стороны предпочитаете?» Потом подумал и дописал ниже свой сотовый. Ожидание по полдня напрягало. Убрал листок в ящик и занялся картами новеньких.
– Вы как хотите, а я побежала, – отмерла Марго, когда дверь за Дежнёвым захлопнулась. – А то СтасБорисыч нам щаз тотальный холокост устроит.
Она подскочила с кушетки, как теннисный мячик от корта.
– Холокост – это же когда евреев, – проявила эрудицию Оленька.
– Я тебя умоляю, – Маргарита развела поднятые ладони от себя вниз. – Когда зав в таком настроении, у него все евреи, кроме Фриды Марковны.
И подорвалась по делам.
– Гель, ну что там с мужчиной рядом? – жалобно попросила Оля.
– Это мужчина-партнёр. Но здесь такие не водятся, – она подмигнула. – Всё, девчонки, пока. Увидимся!
Она сделала «чмоки-чмоки» и тоже упорхала. А в дверь заглянула первая беременяшка.
Глава 3
После завтрака Таня готовила капельницы, когда в процедурную заглянула Лидия Геннадьевна, медсестра из Ольгиной смены, и сказала, что Дежнёв велел Татьяне подойти в пятую палату. Прямо сейчас.
Если бы поймал или просто решил устроить разборки, позвал бы в ординаторскую. Или в кабинет УЗИ, где, как пугали опытные, у Дежнёва хранился «ковёр», на который вызывались особо провинившиеся. Но Станислав Борисович приглашал в палату во время обхода. Наверное, какой-то любопытный случай, решила Таня, поправила волосы под колпаком и направилась, куда сказали.
– Это Татьяна Егоровна, наш ординатор, – представил её заведующий. – Она будет присутствовать при обходе. Валентина, – обратился он к девушке, на краешке кровати которой он сидел. – Скажите, пожалуйста, какой у вас срок беременности?
Девушке на вид было лет двадцать, не больше. Она была худенькой до измождённости. Лицо со впалыми щеками почти просвечивало. Халат девушки был развязан, а сорочка поднята, открывая животик, округло выступающий над простым хлопковым бельём.
– Девять, – ответила пациентка.
Девять? Какие девять? На девяти неделях матка ещё не выходит за пределы тазовых костей.
– Вы обращались к гинекологу по поводу беременности? – продолжал задавать вопросы заведующий.
– Да, конечно, – закивала девочка. – Врач сказала, у меня двойня, – улыбнулась она. – Видите, как быстро растут.
– Вы делали анализ на ХГЧ?
Валентина закивала.
– По анализу врач и определила, что двойня.
– А на УЗИ вас направляли?
– Зачем? – удивилась пациентка. – Врач сказала, что часто делать УЗИ вредно для ребенка. В двенадцать недель и пойду.
Татьяна уже поняла, к чему ведёт Станислав Борисович, и, увы, никаких двенадцати недель у неё, похоже, не будет. Случай действительно был редкий, где-то один на тысячу.
– Как самочувствие? Есть жалобы?
– Как самочувствие… Токсикоз, – пожала плечами Валя. – Есть совсем ничего не могу.
– Давно?
– С самого начала.
– Давление?
– Вроде, нормально, – ответила девушка. – Не помню, чтобы были приступы.
– Мочу сдавали? Врач ничего не сказала?
Девушка пожала плечами:
– Вроде всё нормально.
– Это хорошо, – кивнул Станислав Борисович. – Анализы с утра сдали? – и дождавшись ответного кивка, продолжил: – А к нам с чем обратились?
Девушка засмущалась.
– У меня… выделения начались… Кровь, – выдавила она.
– Какого цвета? – невозмутимо уточнил Дежнёв, словно не замечая реакции пациентки. Вот из-за таких ситуаций Таня и считала, что мужчинам не место в акушерстве и гинекологии.
– Т-тёмные. Коричневатые.
Сейчас попросит показать прокладку, поняла Татьяна. Однако, нет. Станислав Борисович обернулся к ней. Зуева кивнула, что всё поняла.
– Татьяна Егоровна, пожалуйста, проводите Валентину Алексеевну на УЗИ, – попросил заведующий, отдавая направление. – А потом с результатами и пациенткой зайдите ко мне. Я буду в ординаторской.
– Что-то с детьми? – испуганно спросила Валентина.
– Давайте пока не будем торопиться с выводами, – Дежнёв похлопал девушку по руке. – Сейчас вы сходите на обследование, и уже тогда мы будем о чём-то говорить.
Дежнёв покинул палату, и пациентка быстро одёрнула ночнушку и запахнула полы халата.
– Что-то серьёзное? – жалобно спросила она у Тани.
– Станислав Борисович сказал идти на УЗИ, – напомнила Зуева.
Она совсем не хотела становиться гонцом, приносящим дурные вести. К тому же пока не ясно, насколько вести плохие. И Станислав Борисович её не уполномочивал. Узист в патологии был приходящий. Пришлось идти в другой корпус через длинный подземный коридор. Три мужика, сидящие под дверью кабинета ультразвуковой диагностики, пропустили двух барышень без возражений. Врач тоже оказался мужчиной, монументальным, как белый медведь в полярную ночь. Таня его раньше не видела. Он познакомился с направлением, выяснил, что за группа поддержки сопровождает пациентку, и приступил к священнодействию.
– Можно мне тоже посмотреть? – попросила Валентина.
– Вы всё равно ничего не поймёте, – честно ответил узист, которого тоже никто не уполномочивал.
– Всё так плохо? – испуганно спросила пациентка.
– Могло быть гораздо хуже, – всё так же честно признался врач. – Не волнуйтесь, сейчас Станислав Борисович вам всё расскажет. Он акушер-гинеколог, он со всеми тонкостями объяснит. Вытирайтесь пелёнкой, – велел он.
– А что с детьми? Всё нормально? – всё так же встревоженно поинтересовалась девушка.
– Мне очень жаль, – произнёс мужчина приговор и распечатал протокол УЗИ. – Но вы не беременны.
– А как же… – Валентина осела обратно на кушетку.
– Ваш лечащий врач вам всё расскажет. Поверьте, он сделает это лучше.
До ординаторской девушка шла в полной прострации, и если бы не Таня рядом, возможно, и дорогу бы обратно не нашла. Впрочем, и без прострации она бы заблудилась в местных катакомбах. Валентина ни о чём не спрашивала, погрузившись в свои переживания. И Таня в глубине души радовалась, что объясняться с пациенткой придется не ей. Зуева заглянула в ординаторскую и обнаружила там Марию Юрьевну. Пожилая врач-акушер, кряхтя, налила себе чай и сообщила, что Станислав Борисович «в берлогу уполз, карты заполнять». Узист сегодня должен был прийти после обеда, и Дежнёв на правах главного оккупировал пустующий кабинет. Обычно опущенные жалюзи создавали здесь полумрак. Но сейчас из окна лился утренний свет. Дежнёв поднял взгляд от бумажек. Зацепился им за пациентку. Потом посмотрел на Татьяну.
– Врач сообщил Валентине, что беременности нет, – пояснила Зуева.
– Сейчас совершенно точно – нет, – согласился завотделением, бросив взгляд в протокол. – Присаживайтесь. Валентина, вы знаете, как происходит оплодотворение?
Пациентка покраснела:
– Ну… Мужчина и женщина… – начала она.
– Я не о том, как происходит половой акт. А что происходит уже после того, как сперматозоиды оказались в половых путях женщины?
– Ну… Сперматозоид… сливается с… яйцеклеткой, – промямлила она, видимо, не понимая, почему врач спрашивает её о таких глупостях.
– На самом деле, всё не так просто. У яйцеклетки, – Станислав Борисович поправил очки, правда, без хулиганства, указательным пальцем, – есть плотная оболочка, которая мешает сперматозоидам в неё проникнуть. Поэтому сперматозоиды работают сплочённой командой, растворяя оболочку. И, наконец, одному из них удается проникнуть. Он, отбрасывая свой хвост, пробивается внутрь, и в тот же момент срабатывает сигнализация, и яйцеклетка становится непроницаема для всех остальных сперматозоидов. Собственно, технически она на момент оплодотворения даже не яйцеклетка, а так, заготовка. Проникновение сперматозоида внутрь активирует процессы, и вскоре мужское ядро сливается с женским, и в итоге получается полноценная клеточка, из которой готов расти новый организм. Он возьмёт половину генетического материала от мамы, вторую половину – от папы. Это понятно?
Валентина закивала. Она вынырнула из своих переживаний, пытаясь осознать смысл того, что говорил доктор.
– Но случается – очень редко, но случается, – что сигнализация срабатывает недостаточно быстро, или сперматозоиды проникают внутрь абсолютно одновременно. И тогда с женским ядром сливаются целых два мужских. И от этого новая клеточка с тройным набором хромосом начинает сходить с ума. Она внедряется в слизистую матки, и вместо того, чтобы нормально делиться самой, начинает наращивать ворсинки хориона, те корешки, с помощью которых зародыш получает питание от матери. Они перерождаются в пузырьки, и множатся, множатся, множатся. Это называется «пузырный занос». Хорион вырабатывают огромное количество ХГЧ – хорионического гонадотропина человека, гормона беременности. Поэтому ваш врач решила, что у вас двойня.
– А ребёнок? – тихо спросила Валентина.
– Зародыш с таким генетическим набором нежизнеспособен, Валя, – сочувственно продолжил Станислав Борисович. – Но случается, что в яйцеклетке после проникновения двух сперматозоидов женского ядра не образуется. Её называют «пустой». Тогда внутри сливаются два мужских ядра. И хотя, казалось бы, набор двойной, ничего хорошего из этого не выходит. Напротив, получается только хуже. Хорион не просто начинает безудержно делиться, он превращается в злокачественную опухоль, и по кровеносным сосудам начинает разрастаться по всем организму. Но мы будем надеяться, что это не ваш случай. Пока на УЗИ явных признаков такого злокачественного поведения нет. Форма полиферирующая, то есть разрастание идёт в полости матки. Но после операции в течение определённого времени вам будет необходимо сдавать анализы на ХГЧ, чтобы убедиться, что операция прошла успешно. В некоторых случаях необходимо пройти химиотерапию. Я обязан вас предупредить. Но мы будем надеяться, что у вас всё будет хорошо.
Таня не знала, сколько из сказанного девушка поняла, но взгляд её стал полностью осмысленным. Дежнёв говорил спокойно, как лектор за кафедрой. И излучал уверенность, тепло и вызывал безоговорочное доверие. Как… Как солнце. Как можно жить без солнца?
– А дети?… – спросила она.
– Если вы будете выполнять все назначения, то у вас всё обязательно получится, – пообещал Дежнёв. – А теперь мы будем готовиться к операции. Татьяна Егоровна, поторопите лабораторию с анализами, пожалуйста.
* * *
Зуева упылила вместе с пациенткой. Девочка при более близком рассмотрении оказалась не настолько безнадежна. Лишних движений не делала, глупой инициативы не проявляла, симптомы опознавала. Или успешно делала вид. Глядела с восхищением. Всё-таки есть что-то в тёплом огоньке восхищения симпатичной девушки, что ни говори. Не в том, который: «Я твой свет во мраке», и ты туда летишь, летишь, как дурак… А потом – тыдыщ! – обнаруживаешь себя в уродливой пасти глубоководного удильщика. Нет, в бескорыстном восхищении. Сразу хочется плечи расправить, живот втянуть, подбородок побрить… Впрочем, сегодня он и так бритый. И даже волосы причёсаны, так что наметившаяся тонзура не слишком просвечивает. Умный, красивый, в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил. Может, всё же Татьяна?…
После мастер-класса по работе с тяжёлыми диагнозами ординаторка должна проникнуться. Если писала она, то, скорее всего, уймётся. С одной стороны – хорошо. А с другой… С другой – жизнь снова станет пресной и предсказуемой.
Стас потянулся, разминая пальцы. Сегодня он в ночь. Работы впереди: тащить – не перетащить. Хорошо, что он не учителем работает. Они работу ещё и на дом берут. Зато у них ночных смен нет. Нет в мире совершенства. Куда ни кинь – всюду засада. Дежнёв посмотрел в сотовый. Зачем он оставлял пипетке свой номер, если она ему не пишет? Станислав Борисович, конечно, всех припахал и дал пинка для ускорения. Но она могла бы и ответить. Что, долго, что ли?
