Светлана Анохина
Письма папам
«Живу, чтобы сделать тебе больно»
Так странно, я помню тебя только счастливым: прямо закрою глаза и вижу улыбку. Но была ли она? Когда вспоминаю уже не тебя в моем детстве, а само детство, нахожу там много такого, к чему прикасаться больно до сих пор.
Все детство – одни скандалы и драки. Мамины слезы. Мой страх, растерянность и гнев. Ты любишь фразу «все травмы из детства», часто произносишь ее, и выражение лица у тебя при этом бывает такое…. самодовольное! Ты, кажется, даже не замечаешь, что всякий раз я сжимаюсь в комок при этих словах. Папа, если ты так хорошо это знаешь, почему не позаботился обо мне? Разве я не была ребенком, твоим ребенком, которого положено беречь, защищать или хотя бы постараться, чтоб из его детства росло еще что-нибудь, кроме травм?
Представь, мне приходится так жить. Да, жалуюсь. Я жалуюсь, именно так. Есть на что.
Знай, я желала тебе смерти не раз. И мечтала, и даже Богу молилась, чтобы сам президент пришел и сказал тебе, что так нельзя, это твоя семья, не надо, хватит! И ты послушал бы его, и перестал. Выросла и поняла, что бога нет, да и президент наш…. А еще поняла странное и страшное: что я все равно люблю тебя, папа. И мщу тебе, папа. Мщу тем, что делаю с собой.
Наверное, больше всего я ненавижу, что похожа на тебя. Во многом похожа, мне иногда хочется сделать больно тем, кто меня любит. Мне передались твои гнев, злость и ярость, не знаю, как ты выдерживаешь, ведь меня они убивают. Наверное, я намного слабее. А может быть, у меня нет таких отдушин, как у тебя. Ты работаешь и всегда работал с такой любовью, что я завидовала тебе. Ты этим будто спасался, очищал себя работой. А мне такого не дано, и я будто в отместку веду себя как полная бестолочь. И сижу на твоей шее, хотя мне уже двадцать три.
Я хотела бы, чтоб ты это заметил, попрекнул куском хлеба. Тогда я, может быть, смогла бы закричать, что все это из-за тебя, что ты должен хоть чем-то заплатить за то, какой я стала! Хотя бы деньгами! Но на самом деле плачу2 опять я. Тем, что завишу от тебя. Что живу не для того, чтобы радоваться, а чтобы сделать тебе больно. А еще пла2чу каждый раз, когда вижу: что бы я ни сделала, тебе не больно. Нисколечко. Ты этого всего, кажется, даже не замечаешь. И денег тебе не жаль, ты ведь содержишь не только нас, но и своих любовниц. А их было столько, что и не сосчитать. Они, наверное, тоже твоя отдушина, как и работа.
Ты нас сломал, подавил, ты победитель! У тебя работа, деньги, у тебя женщины. Но скажи мне, почему ты до сих пор так страшно избиваешь маму?
«Прошу только об одном. Снись мне»
Если бы ты знал, как мне тебя не хватает, как нам тебя не хватает, как я нуждаюсь в тебе… Тебя нет уже пятнадцать лет. Для меня пятнадцать лет всегда казалось просто огромнейшим промежутком времени… Это целая эпоха без тебя. Но я все помню: диалоги, слезы, разные слезы… и радости и горя…
Я хочу рассказать тебе историю, которую ты так и не узнал. Это были 90-е, мне исполнилось девять, когда тебя судили. Мама собрала тебе первую посылку. Все самое необходимое, белье, одежду. Ты знаешь, мне настолько тебя не хватало тогда, я так нуждалась в тебе, столько всего хотела рассказать, на столько пожаловаться, я так искала в тебе защиты, ты ведь мой папа, что я решила написать тебе письмо… И написала, не сказав никому, даже маме, спрятала его внутри новых упакованных носков, среди приготовленных для тебя вещей. Надеялась, что ты найдешь. Так надеялась. Но не получилось. Я тогда впервые разревелась перед всеми. Мама обнимала и плакала вместе со мной.
Конечно, после было много писем. По-детски жаловалась тебе обо всем, продолжала искать в тебе защиту. Ты ни разу не дал мне усомниться в тебе. Спасибо тебе за это.
Одно из твоих писем я до сих пор храню. Твой почерк. Твоя любовь ко мне. Только ты знал, как меня надо любить.
Ты знаешь, мы такие взрослые. У твоего старшего сына уже трое детей, у тебя есть внук и две внучки, представляешь. Мальчик носит твое имя и говорит, что он теперь мой папа. А младшая девочка очень похожа на маму, представляешь? Мы рассказываем им о тебе.
Папа… а помнишь, как мы катались с тобой на санках с горки? Сколько мне было лет? Не больше пяти? А помнишь, как я засыпала в гостях, и ты нес меня на руках спящую? А какие елки ты приносил на Новый год, они упирались в потолок и занимали полкомнаты. А как мы ходили за елочными игрушками. Ты не мог мне отказать. Ты научил меня играть в нарды. Ты проигрывал только мне. А помнишь, как зимой выключали свет, и мы начинали играть в карты, нарды или шашки, или ты рассказывал о своем детстве? Я храню в своей памяти много таких отрывков. Я не позволяю себе это забыть. Это все, что греет мне душу. Мое счастливое детство, когда ты был рядом.
Как часто мне хочется стать маленькой, разреветься, окликнуть: «Папаааа!» И ты решишь все мои детские проблемы. Потому что ты мой Папа. Потому что по-другому не могло быть.
Папа, я очень скучаю, мне так сильно хочется тебя обнять. Хоть разок. Я так много тебе недосказала, так много любви и тепла недодала тебе и так много недополучила. Ты всегда будешь занимать в моем сердце отдельное место, самое важное, самое теплое и самое сокровенное, потому что ты мой Папа. Я тебя очень-очень люблю и прошу тебя только об одном: снись мне. Это единственная возможность видеть тебя, слышать и говорить с тобой. Только снись мне, пожалуйста. Только снись.
Твоя дочь Айшат.
«Внучку свою ты вряд ли увидишь»
У меня о тебе только одно воспоминание. И оно страшное. Помню, что защищала маму, когда мне было года три. Вставала между вами и с криком «Не бей маму!» бросалась тебя колотить. Надо отдать тебе должное, меня ты ни разу не тронул. Да и у мамы хватило ума и гордости развестись.
Во взрослой жизни я видела тебя только один раз, хотя мы жили в одном городе. Я тогда поступила в вуз и хотела показать, что я и без твоей поддержки смогла поступить.
Ты и твоя семья, мои бабушка и дедушка со стороны отца, никогда мной не интересовались. Не брали меня на выходные, не пекли мне пирожки, не водили в парк.
Мама рассказывала, что один раз ей все же пришлось попросить твоих забрать меня на пару дней, решила в кои-то веки сходить в лыжный поход с коллегами. Когда она вернулась и пришла в садик забирать меня, я расплакалась. Оказалось, что ты сказал мне, что мама умерла. Кому в голову придет сказать это ребенку?
Так как семья твоя со мной не общалась, я ничего не знала о своих родственниках и однажды чуть-чуть пофлиртовала, как оказалось потом, со своим двоюродным братом. Хорошо, что все выяснилось, и мы общались уже как родственники.
Часто мне говорят, что я должна с любовью и пониманием относиться к своим родителям, к отцу. Вопрос: что сделал для меня ты, чтобы я тебя любила? Проводил со мной время? Интересовался моими успехами? Да, когда я выросла и стала работать на местном телеканале, ты, как мне потом передали, звонил и просил поздравить меня с днем рождения. И все.
Последний наш с тобой разговор был осенью прошлого года. Я решила разыскать тебя, чтобы сказать о смерти мамы. Разговор мог бы мне показаться и хорошим, если бы он произошел гораздо раньше. Ты выразил соболезнования, попросил рассказать о себе, типа есть ли у тебя внуки. Сказал, что всегда ко мне хорошо относился и что я могу прийти к тебе с любой проблемой.
Но, папа, поздно. Налаживать отношения мне уже не хочется. Да и внучку ты вряд ли увидишь.
«Казалось, все прохожие улыбаются нам…»
Сегодня я напишу письмо, которое я никогда не смогу тебе отправить или прочитать лично. Потому что у нас так не принято, и я все-таки часть этой системы. Но знаю, что когда-нибудь буду жалеть об этом.
В моем детстве ты был самый красивый папа. Когда ты забирал меня из детского сада, я была самой счастливой девочкой на свете. Когда мы шли с тобой, взявшись за руки, по заснеженной улице, маленькая девочка с таким высоким, невероятно красивым, в длинной милицейской шинели папой, почти все прохожие улыбались нам. По крайней мере, мне так казалось. На все мои многочисленные вопросы у тебя всегда находились ответы, ты не отмахивался от моих бесконечных «почему». Где бы ты ни находился, обязательно приезжал хотя бы на минутку поздравить меня с днем рождения или просто увидеть меня. Особенно мне запомнился мой день рождения в шесть или семь лет: я была у бабушки, мама в Москве, а ты в командировке. Но ночью, накануне дня рождения, я проснулась от твоего голоса. Ты разговаривал с бабушкой очень тихо, почти шепотом, но я все равно уловила твой голос какой-то внутренней антенной, вскочила и не успела тебя увидеть. Бабушка сказала, чтоб я немедленно вернулась в кровать и что папа приезжал на минутку, передать кое-что. Я легла спать в слезах, горюя оттого, что давно не видела тебя. Но наутро рядом с кроватью стояла коробка с самой красивой на свете куклой-цыганкой, с настоящим монистом на шее! Ты приехал издалека только для того, чтобы я в день своего рождения не осталась без подарка.
Не знаю, насколько тебя любили мои брат и сестра, никогда не спрашивала их об этом, но для меня именно ты был целым миром. Я благодарна тебе за все, что ты делал, за счастливое детство, что ты мне дал. И я говорю тебе иногда и сейчас, что ты был самым любимым отцом на свете.
Наверное, все хорошее не может длиться вечно: тебя незаконно осудили. Тебя, человека невероятно гордого, с высокими идеалами и высокими принципами, который априори не мог поступить незаконно. Мне и сейчас больно, когда я думаю о том, каково тебе было тогда. Помню, как приехал адвокат из Москвы, как они тихо беседовали с мамой на кухне, я подслушивала и ничего не понимала. Но и он не смог тебя отвоевать у системы, которая заранее вынесла несправедливый приговор и осудила на целых 8 лет. Для меня это было невероятной трагедией, я ни с кем не делилась своей бедой, и никому не было дела до моих переживаний, а чувствовала я всегда очень глубоко. По мнению мамы и остальной родни, главное, что мы с сестрой и братом были накормлены, а еще обуты и одеты «лучше других, несмотря на то что растем без отца».
Теперь никто не баловал меня, не гулял со мной по парку, не катал на аттракционах, не спрашивал у меня, как прошел мой день. Но я писала письма тебе, сначала коряво, а потом все лучше. Я чувствовала в этот момент, что ты рядом, и это согревало мое сердце.
Вернувшись через много лет, ты показал их мне, они были такие смешные, эти письма! Но что-то изменилось в наших отношениях. Я почему-то стеснялась назвать тебя папой и сейчас избегаю называть тебя так, это, видимо, что-то психологическое. Много непонимания было между нами за прошедшие годы, но я – твоя копия, и мы не можем не прийти к общему мнению. Я рада, что спустя много лет теперь уже мои дочери так же сильно любят своего отца и доверяют ему, как когда-то и я сама. И ведь и в этом твоя заслуга, папа. Всевышний одарил моих детей лучшим отцом, которого они могли бы пожелать, потому что и ты был таким же для меня.
«Я буду ждать. Я приму тебя»
Я понимаю, что ты вряд ли прочитаешь это письмо, а может, и прочитаешь, ведь я вообще о тебе ничего не знаю. Как и ты обо мне.
Я выросла без тебя. Альхамдули Лллях, в детстве я не особо обращала внимание на то, что расту без отца, хотя знала всегда, что у меня есть отец, который какой-то, наверное, нехороший. Что мама от него ушла и что он никогда нами не интересовался: не звонил, не писал, не общался с нами.
Но когда тебе тринадцать и ты начинаешь думать, почему у тебя не так, как у других, понимаешь, что у тебя нет еще и отца… Возможно, потребности в отце у меня не было, ведь его замещали мои дяди, но они тоже создали свои семьи. Именно в подростковый период я задумалась о тебе. Мне бывало грустно, я считала, что, возможно, виновата моя мать, которая ушла от тебя, но ведь это не так. В разрыве ваших отношений виноваты, скорее всего, вы оба, я не собираюсь лезть в это.
Больше меня интересует, почему ты не искал общения со мной. Неужели тебе так не нужна дочь, что ты прожил много лет без меня? Тебе не было интересно, как я учусь? Кто меня обижает? Может, какой-то мальчик хочет проводить до дома? Неужели все эти восемнадцать лет ты не хотел поговорить со мной? Знаешь ли ты, где и на кого я учусь, о чем я мечтаю?
О’кей, наверно, основное обо мне ты знаешь: что я хорошо училась, закончила школу с золотой медалью, поступила сама, закрываю сессии на отлично. Я надеюсь, ты гордишься мной. Надеюсь, тебе никогда не было стыдно за меня. Надеюсь, когда-нибудь ты сделаешь первый шаг. Я буду ждать. Я приму. Мне тоже нужен отец. Надеюсь, что тебе нужна дочь.