Стив Ширрипа
Сопрано. Закулисная история легендарного сериала
Иди: Да. Я была со своим отцом. Он приехал с Лонг-Айленда, чтобы пообедать со мной. Мы возвращались к его машине, и кто-то сказал: «О боже, боже мой! Вы ИДИ ФАЛЬКО???» Они произнесли это в присутствии моего отца, что было верхом совершенства. Потому что ты говоришь папе, что хочешь стать актрисой, и просто сидишь как на иголках… но тут кто-то узнал меня по фильму «Закон неизбежности». Такое случалось несколько раз, но тот факт, что это впервые произошло на глазах у моего отца, навсегда останется подарком.
Майкл: Ваш отец сказал что-нибудь человеку, который подошел к вам?
Иди: Нет. Он очень спокойный человек – сел в машину и просто посмотрел на меня на пассажирском сиденье со словами: «Ух-ху-ху!» Это было очень важно и очень мило.
Майкл: Кажется, я помню, вы говорили, что Дэвид Чейз напомнил вам о вашем отце?
Иди: Мне нравится Дэвид. Я люблю его гораздо больше, чем он думает. За то, что он сделал, обожаю как художника, но еще и потому, что он напоминает мне моего отца, и так было всегда. Мой папа в детстве был барабанщиком, и когда я была маленькой, то постоянно видела его руки на столе, бессознательно выбивающие ритм. Так было во время какого-то прослушивания: я повернулась, а Дэвид барабанил по столу. Думаю, в молодости он играл в какой-то группе или что-то в этом роде.
Майкл: Он был барабанщиком.
Иди: Барабанщик, вот именно. В своем воображении я сильно преувеличивала мои отношения с Дэвидом. Наше знакомство – это для меня целый мир. Мы не пересекались давно, но когда я его вижу, мне хочется забраться на диван рядом с ним, смеяться от души и рассказывать ему всякую ерунду. Я действительно люблю его, и мне нравится то, что ему удалось сделать с этим фильмом.
Стив: Когда вы поняли, что «Сопрано» действительно набирает обороты? Вы сняли первый сезон, ждете, когда он выйдет в эфир… Когда вы узнали?
Иди: До меня медленно доходило, что этот сериал – нечто большее, чем я предполагала. Когда нас взяли на второй сезон, Джим сказал мне: «Ну, теперь нам нужно снова заняться тем же самым». Очевидно, ни он, ни я не знали, что это было, но собирались вернуться, чтобы сделать нечто подобное снова. Если я слишком задумывалась обо всем, мне начинало казаться, что сейчас кто-то придет с крюком и вытащит меня со сцены со словами: «Как, черт возьми, ты сюда попала?»
Конечно, никто никогда не приходил с крюком и ниоткуда не вытаскивал Иди. Прежде чем мы завершим беседу с ней, я хочу сказать еще кое-что: Аллен Култер, режиссер множества серий «Сопрано», рассказал нам об одной сцене, в которой проявился невероятный талант Иди.
– Стив
Аллен: Я всегда говорил, что Иди была профессиональной актрисой, которая приходит, ставит отметку в табеле, включается свет – и все работает как надо. Я думаю, что она действительно одна из величайших американских артисток своего поколения.
Майкл: Без сомнения.
Аллен: Мы снимали эпизод с вечеринкой в честь помолвки Ричи и Дженис. Они находятся в гостиной. Расстроенная Кармела выходит из комнаты, возвращается на кухню и плачет. Это очень интересный момент для нее.
Я использовал переносную камеру ⁄ Steadicam и сказал ей: «Не плачь, пока не дойдешь до кухни». Она ответила: «Хорошо». Мы сняли семь дублей. Каждый раз Иди сдерживалась, камера поворачивалась, и она доходила до того места, где ее не могли видеть другие, а потом начинала плакать. Она делала это на протяжении семи дублей.
Стив: Семь дублей, когда она начинала плакать. Ничего себе.
Майкл: Но именно такой была и есть Иди Фалько. Просто безупречный профессионал.
Стив: Как вам работалось с Джимом?
Аллен: Я приходил на съемочную площадку, и Джим смотрел на меня так, будто не узнавал. Это была самая неприятная вещь. Его взгляд выражал нечто вроде: «Что ты тут делаешь?» Вплоть до «Проверки мечты» в пятом сезоне он ни разу не спросил меня ни о чем личном, и мы ни разу не перекинулись даже парой слов. Может быть, я был не в его вкусе, понятия не имею. В конце концов я просто подумал: «После пяти долбаных лет, если ты не можешь вести себя нормально, хотя бы заговори со мной о чем-нибудь». Мы что-то снимали, и я сказал: «Да ладно, давайте просто закончим уже, ради Христа» или нечто такое. Он мне до смерти надоел. После этого во время перерыва Джим спросил: «Что ты делаешь этим летом?» Это был первый раз, когда он вообще что-то произнес.
Потом однажды вечером я пошел в театр с Ким [моей женой], и мы столкнулись с ним. Я поздоровался и не мог от него оторваться! Он просто разговаривал, был таким открытым, таким дружелюбным и любопытным. Потом я пошел за выпивкой или чем-то еще и не мог найти Ким. Позже она вернулась и говорит: «Я не могла уйти. Джим хотел продолжать беседу».
Стив: До «Сопрано» вы снялись во множестве фильмов. И вот наступает 1997 год, вам звонят. Агент сообщает, что ПВО хочет видеть вас в новом сериале. Пошли ли вы сразу к Дэвиду Чейзу в тот момент?
Когда люди говорят о первом сезоне «Сопрано», они обращают внимание на то, как Дэвид Чейз сделал проблемы мафиози доступными пониманию обычного зрителя. У Тони Сопрано были сложности на работе, в семье и психологические трудности, как и у любого другого человека. Но иногда упускается из виду то, насколько этими темами был пропитан первый сезон. У каждого персонажа имелись конкретные проблемы в реальной жизни, которые были гораздо глубже, чем очередные побои или рэкет. Персонаж Джеки Априле был центром этой идеи. Кто-то когда-нибудь видел гангстерский фильм, в котором глава мафии умирал от рака? Для меня сцены с Джеки Априле были одними из тех моментов, которые добавили в сериал человечности для зрителей. И этого не произошло бы без силы, грации и смирения, которыми Майкл Рисполи наделил своего героя.
Мы с Майклом Рисполи были друзьями с тех пор, как вместе работали над фильмом «Домашние святые»[33], вышедшим на экраны в 1993 году. Затем мы пересеклись еще в одном фильме, «Кровавое лето Сэма»[34], сценарий которого я написал в соавторстве и который снимался тем же летом, что и первый сезон «Сопрано». Несмотря на то что он уступил главную роль Джиму, Дэвид Чейз понял, какой Майкл талантливый актер, и отдал ему роль вызывающего невероятную симпатию умирающего мафиози Джеки Априле.
– Майкл Империоли
Майкл Рисполи: Я проходил пробы для Дэвида в Нью-Йорке, а потом, когда ехал в метро домой, со мной связались и сказали, что хотят увидеть меня снова. Я ответил: «Хорошо. Отлично». И отправился в Сент-Джордж, штат Юта, в место, где можно привести себя в форму, походить по горам и все такое, тут мне звонят: «Они хотят тебя видеть на пробах в Лос-Анджелесе». Я прилетел в Лос-Анджелес, меня везут в отель Century City. Я перешел через дорогу к офису НВО, и мы провели пробы. Там я увидел Джимми.
Стив: Вы знали Джимми?
Майкл Рисполи: Я познакомился с Джимми на съемках фильма «Энджи»[35]. Потом мы подружились, появляясь там и тут в Нью-Йорке. Мы с Джимми вроде как росли в одно и то же время и подходили на схожие роли. Буду с вами откровенен, Джимми досталось больше ролей, чем мне.
Стив: Но сейчас вы оба претендуете на одну и ту же роль в «Сопрано».
Майкл Рисполи: Точно. И вот я возвращаюсь в Century City, захожу на прослушивание, потом заходит Джимми. Я увидел его и говорю: «Слушай, Джимми, я остановился в отеле через дорогу. Когда ты закончишь, давай пообедаем вместе». Я вернулся в отель. Он пришел, мы пообедали. Я сказал: «Смотри. Если выберут не меня, то выберут тебя, и это будет хорошо для тебя». Он сказал: «Да. А если выберут не меня, то выберут тебя, и это будет хорошо для тебя». Джимми очень щедр.
На следующий день я улетел обратно в Сент-Джордж, штат Юта, и пока был там, моя менеджер продолжала звонить. Однажды она сказала: «Слушай, они действительно предпочли тебя», а потом, к вечеру, уточнила: «На самом деле они хотят Джимми». А на следующий день: «О, они вернулись к тебе».
Стив: О боже, для актера ожидание работы – это пытка.
Майкл Рисполи: Это пытка, и тут еще был такой нюанс – моя жена Мадлен ждала нашего первого ребенка, и я думаю: «Пусть я получу эту чертову роль. Я могу сняться в пилоте, а потом просто прокрутиться до рождения ребенка в конце года, неважно, пока сериал не выйдет в эфир». Я знал, что это шоу выстрелит, просто потому, что сценарий, на мой взгляд, был блестящий.
Так вот. Роль отдали Джимми, я позвонил ему и сказал: «Поздравляю, черт бы тебя побрал. Ты будешь великолепен в этой роли». И он засмеялся в ответ: «Да, спасибо. Слушай, не знаю, что делать. Я никогда не снимался на телевидении», а я уже снялся в нескольких телесериалах, так что успокоил его: «Не волнуйся об этом. Ты справишься, будешь как рыба в воде».
Стив: Вы оба такие классные парни и отличные актеры. Один из вас должен был получить роль. Значит, вы им понравились и вас хотели взять на какого-нибудь другого персонажа. И как это получилось?
Майкл Рисполи: Итак, они снимают пилот. Естественно, меня там не было, но потом они перешли к сериалу, Дэвид позвонил мне и сказал: «Слушайте, я придумал такую роль – герой будет не стариком, а ровесником Тони Сопрано». Я ответил: «Хорошо. Отлично», а Дэвид: «Но он умрет».
Я говорю: «Да ладно, старик. Я не хочу умирать в сериале. Пусть это будет босс из Филадельфии или Южного Джерси. Буду появляться время от времени. Мне не нужно быть постоянным персонажем». Он отвечает: «У нас всего тринадцать серий. Я даже не знаю, как долго это будет продолжаться», а вы должны помнить, что Дэвид пришел с кабельного телевидения, а там такой проект могли заморозить без вопросов. Но я был уверен, что шоу выстрелит.
Стив: По мере того как серии продолжали снимать, были ли вы несчастны, расстроены или как? Я имею в виду, что в итоге у вас все устаканилось само собой.
Майкл Рисполи: Да, слава богу. Слушайте, дело вот в чем. Джимми закрыл нишу главного героя, которая была принципиальной для меня, но передо мной открылись и другие роли, потому что его больше не было на рынке. Однажды вечером я встречался с Джимми, и он сказал: «Знаешь, мне говорили, что, когда снимаешься на телевидении, тебе начинают поступать новые предложения. А мне никто ничего не предлагает». Я ответил: «Я получаю все роли, которые тебе не подошли!»
Стив: Вы очень скромны, но вы получаете роли, потому что режиссеры знают, что вы очень талантливы.
Майкл Рисполи: Послушайте, я бы с удовольствием сыграл Тони Сопрано. Мы все хотели бы, верно? Но Джимми взялся за пилот. Когда вы снимаете пилот, продюсеры, кабельное – все хотят получить того самого ведущего персонажа; парня, управляющего экипажем; того, кто мог бы повести самолет туда, куда он должен прилететь. Честно говоря, и да упокоится он с миром, Джеймс сделал с этим пилотом нечто большее. Он поднял самолет в стратосферу, стал первым телевизионным астронавтом.
Майкл Империоли: Давайте поговорим о том, как вы создали персонажа Джеки Априле – один из величайших характеров не только в этом сериале, но и во всем пантеоне криминальных драм. Уникальный герой.
Майкл Рисполи: Любой актер, когда вы работаете в команде – конечно, есть главные роли, но в целом группа – это как оркестр. Вы должны понять, какое отделение вам нужно. Вы играете на деревянных духовых или на медных? Или на струнных? Или на ударных? И так далее.
Так что у нас был оркестр. Это касается и Джимми. Любой хороший актер это чувствует. Майкл, у вас было свое собственное звучание. Что бы это ни было, получившаяся музыка звучала великолепно. Мне требовалось понять, что я за инструмент. Мне нельзя было играть то же самое, что и кто-то другой. Я должен был добавить свой собственный звук и просто нашел, как смогу вписаться в остальную музыкальную композицию.
Майкл Империоли: Но то, что вы создали, – сделали Джеки очень симпатичным, очень человечным персонажем. Он был лидером, его боялись, но вы не играли его как крутого парня.
Майкл Рисполи: Да, безусловно. Мой персонаж был создан благодаря тому, что Дэвид Чейз и остальные сценаристы говорили о Джеки так, будто он был великим лидером. «О, когда Джеки рядом, он знал, что делать». Есть старая поговорка, подходящая Питеру О'Тулу[36] или, может быть, Лоуренсу Оливье[37] – они играли королей.
Майкл Империоли: «Когда ты играешь короля, ты не играешь короля. Ты играешь человека внутри короля».
Майкл Рисполи: Именно так. Актеры, которые должны были сыграть короля – и каждый из них в этом повинен, – они все изображали парня, который снесет тебе голову, если ты ему не угодишь. Но остальные персонажи на сцене ведь уже рассказали, каким жестоким, злым и ужасным может быть король. Если зрители уже представили вас именно так, а вы выходите и говорите: «О, здесь красивые цветы. Ух ты, я должен убедиться, что их полили», они все равно скажут: «Вот дерьмо. Он действительно ужасный».
Стив: В одной из ваших последних сцен вы в больнице, Тони пытается поговорить с Джеки о делах, а тот не слушает, его беспокоит только собственная температура. Это был невероятный эпизод. Каково было играть его?
Майкл Рисполи: Позвольте объяснить, почему эта сцена так подействовала. Я произношу слова, но важно выражение лица Джимми. Когда он видит меня, то пытается удержать в мире живых, а меня там больше нет. Есть я, термометр и то, что со мной происходит. Все это отражается на лице Джимми. На нем появляется выражение: «Его здесь нет. Он не слушает. Он ушел». Все это на лице Джимми.
Стив: Это действительно отличный момент. Иногда дело в других участниках на площадке.
Майкл Империоли: Мы говорили о том, как вы действовали, создавая Джеки Априле. Делали ли вы когда-нибудь что-то, о чем потом пожалели, или все получалось именно так, как надо?
Майкл Рисполи: Был один эпизод, возможно, первая сцена, которую я снимал с ними возле магазина, где продавали свинину. Джуниор и Тони. Я должен уладить конфликт между ними. Я играл так, как будто думал: «Ну, я очень болен и прошел через все процедуры». Меня должно было тошнить и тому подобное, и я вжился в роль и пошел на поводу у слабости персонажа, в то время как он должен был бороться с собой. Во время нескольких реплик в диалоге я подумал: «Поддамся ситуации». Я сделал этот выбор, но, блядь, как только вернулся в трейлер, то такой: «Какого хрена ты так сыграл? Зачем ты пошел по этому пути?»
Стив: Но я только что посмотрел эту сцену. Думаю, вы сыграли ее с позиции силы.
Майкл Рисполи: Это потому, что когда выходит сериал, эти кадры отсеиваются! Они вырезали ту мою маленькую неудачу, и я сказал: «О, да там хороший редактор».
Стив: Редакторы постоянно спасают наши задницы.
Как мы уже говорили в начале, мы не собираемся проходить эпизод за эпизодом весь сериал, но поговорим о лучших моментах в каждом из сезонов. И когда вы говорите о первом, конечно, стоит вспомнить о пилоте.
– Стив
Стив: Дэвид был режиссером и сценаристом пилота. Он снял только две серии. Первую и последнюю. Если вернуться и посмотреть их спустя столько лет, то понимаешь, что мог многое упустить тогда. По какой-то причине мне всегда казалось, что первая сцена – это Тони, получающий газету.
Майкл: Это не так.
Стив: Нет. Он в офисе Мелфи. У него приступ паники. Он хочет знать, почему. Кусамано, его сосед, послал его к врачу. Очевидно, он сообщил Мелфи, что пациент – мафиози.
Майкл: Есть много вещей, которые я пытаюсь уловить, просматривая серию снова. Тот первый кадр, когда он смотрит на статую обнаженной женщины в приемной Мелфи и вы видите его в рамке между ног скульптуры – это как бы закладывает основу всего, что будет дальше. То, как Тони чувствует себя зажатым всеми женщинами в его жизни: матерью, Кармелой, Мелфи. И сама статуя – лицо – позже вы видите фотографию молодой Ливии, которую блестяще сыграла Нэнси Марчанд. Скульптура в некотором роде напоминает молодую Ливию. Я не знаю, улавливает ли Тони эту связь. Между ним и женщиной есть некая связь, он собирается поговорить с ней и раскрыть свои сокровенные тайны. Очень интересный момент. Когда я снова смотрю сериал, то обнаруживаю некоторые связи, которые не смог уловить с первого раза, – неосознанные вещи.
Стив: Например, утки. Мы с тобой в какой-то момент говорили о том, что утки символизируют его семью. Я всегда задавался этим вопросом и только что все понял.
Майкл: Это одна из причин, почему сериал действительно вышел так хорошо. Когда я вернулся к просмотру пилота, то хотел сделать сознательное усилие, чтобы сравнить первую сцену, самое начало сериала, с концом и посмотреть, удастся ли соединить эти точки. Была ли там сюжетная арка, какая-то сквозная линия? И это действительно о семье. Страхи Тони, которые проявляются позже в пилоте, о том, что он потеряет родных. Утки прилетают парой, а потом выводят утят. Это рушит его мир, и он начинает испытывать панические атаки, проходит курс терапии, а затем принимает прозак. В самой последней сцене заключительной серии звучит песня группы Journey «Don't Stop Believin'». Это семья. Они собираются вместе, намереваясь поужинать. Царит напряженная обстановка, а потом экран становится черным. Удалось ему сохранить семью вместе или нет?
Стив: И это также связано с последней сценой первого сезона, к которой мы вернемся через минуту. Но прежде чем мы покончим с пилотом, я хочу спросить тебя о Кристофере, потому что именно тогда мы впервые встречаем его. Как ты создал этого персонажа?
Майкл: Я взял за образец Кристофера моего знакомого, который не в курсе, что я это сделал, и никогда не узнает. И никто не поймет, с кого я срисовал своего персонажа. Но этот парень был немного связан с мафией в Нью-Йорке. В его личности было нечто совершенно неординарное. В Кристофере нет ничего изысканного. Одна сплошная драма. И мой знакомый был таким же. До такой степени, что иногда я наблюдал за его поведением, и оно в каком-то странном смысле казалось почти нереальным.
Стив: Ну, кое-что из того, что Кристофер делает и говорит, не кажется реальным. Он не самый умный парень.
Майкл: Он не самый умный парень, но очень амбициозен и очень много работает, стремясь угодить Тони. Хотя в пилоте он еще очень незрелый: лентяй, проспал и не сделал нужный звонок.
Стив: Когда он говорит: «Мама сказала, что я не должен был приходить сегодня». Его тошнило. Это комедия. Ты мафиози, но говоришь: «Мать сказала, что мне не следовало приходить», потому что тебе нехорошо. Давай поговорим о той сцене, когда ты подвозишь Тони. Потому что это действительно смешная история. Твой первый день на съемочной площадке мог стать последним.
Майкл: Да, это целая история, потому что я всю жизнь прожил в Нью-Йорке, но у меня не было водительских прав.
Стив: Ты когда-нибудь водил машину? Потому что ты выглядел так, будто знаешь, что делаешь.
Майкл: Не совсем, но я никому об этом не говорил. Мне просто сказали: тебе тридцать один год, у тебя есть водительские права. Я хотел получить эту работу, но ничего не сказал – решил, что справлюсь.
Стив: Вы с Джимом не знакомы, и это твоя первая сцена с ним.
Майкл: В какой-то момент я еду задом по тротуару, рядом со мной Джим, статисты уходят с дороги, с обеих сторон обсаженной деревьями. И я должен одновременно смотреть на знак перед собой и разговаривать. Даже если вы умеете водить машину, это очень сложно. Я проделал это четыре или пять раз, и, наконец, помощник режиссера сказал: «Езжай в два раза дальше и в два раза быстрее». И я поехал в два раза дальше, в два раза быстрее – и бум! Врезался прямо в дерево, очень сильно. Срабатывают подушки безопасности, голова Джима откидывается назад. Я думаю: «Мне конец. Меня уволят. Этот парень – звезда сериала, он наверняка подумает, что я мудак». Я в ужасе. Это же мой первый день, сериал – большое дело. Я испугался до смерти. Потом смотрю на Джима, а он начинает просто истерически ржать. Тогда я подумал: «Ладно, он нормальный парень».
Стив: Джиму всегда нравилось, если все шло не так. Когда у автобуса отваливались колеса, он находил в этом что-то смешное.
Майкл: Так вот, реквизитором, отвечавшим за машины, была Барбара Кастнер, очень суровая жительница Нью-Йорка, которая пришла в ярость, узнав, что у меня нет прав. Она хотела подать жалобу на нарушение в профсоюз, а я такой: «О боже!» Но потом просто пригнали другой Lexus. У них был еще один, который, я думаю, они собирались поставить на грузовую платформу, когда мы ездили по окрестностям. Его привезли со словами: «Ладно, давайте заново».
Стив: Я должен спросить тебя еще об одном эпизоде в пилоте. Дэвид Чейз, как известно, никогда не позволял актерам менять реплики. Но тогда ты был в сцене с Винни, где он произнес реплику по собственному усмотрению, и она осталась, так? Одна из немногих?
Майкл: Да, в пилоте у меня была сцена с Винни в роли Биг Пусси, где мы должны избавиться от трупа после того, как я убил Эмиля Колара. Мы собирались выбросить тело в мусорный контейнер, который принадлежал семье убитого, чтобы таким образом передать послание. Но мусорный бак был довольно высоким. Реквизитор – думаю, чтобы поиздеваться над нами – сделал труп или то, что там было в мешке, очень увесистым. Мы репетируем, пытаемся забросить эту штуку в мусорный контейнер, потом начинаем делать дубль и не можем поднять труп вверх, потому что он чертовски тяжелый.
В конце концов Винни просто сымпровизировал и сказал: «Знаешь что? Положим его в багажник и отвезем на Стейтен-Айленд». Мы открыли багажник, забросили в него тело и уехали, изменив сцену на месте.
Одним из главных сюрпризов для фанатов, когда они увидели пилот, стало появление Стивена Ван Зандта в роли Сильвио. Конечно, Стивен был большой знаменитостью в Нью-Джерси как воспитанник группы Брюса Спрингстина. Оказалось, как сказал нам Стивен, эти два момента тесно связаны.
– Майкл
Стив Ширрипа: Стиви, в отличие от всех нас вы действительно придумали своего персонажа Сильвио или кардинально изменили его, верно? Вы сочинили его биографию, целую предысторию.
Стивен Ван Зандт: Я написал биографию и решил, что если смогу смотреть в зеркало и видеть того парня, то стану им. Поэтому я узнал, где для Джона Готти[38] шили одежду, представил, как он выглядел, с учетом того, что он считал идеалом ранние годы мафии – сороковые и пятидесятые, – все это. Его прическа должна быть больше похожа на прическу пятидесятых годов. Те парни никогда не меняли свои стрижки. Я не думал о возрасте, поэтому в моем воображении он рос вместе с Тони Сопрано и они были лучшими друзьями.
Стив Ширрипа: Но персонаж Сильвио Данте в действительности появился из рассказа или зарисовки, которую вы написали задолго до «Сопрано»?
Стивен Ван Зандт: Да. Сейчас я закончил настоящий сценарий. Но на тот момент это была просто зарисовка об отставном киллере, открывшем клуб. И опять же, он жил в прошлом, а клуб типа «Копакабаны» находился в настоящем, но стоило зайти в этот клуб, и ты снова оказывался в пятидесятых; здесь были и блюзовые биг-бэнды, и еврейские комики, и танцующие девушки.
Стив Ширрипа: А парня, владельца этого клуба, звали Сильвио Данте. Вы придумали это имя, сообщили его Дэвиду, и он превратил заведение в стрип-бар? Или он увидел вашу зарисовку?
Стивен Ван Зандт: Я просто рассказал ему, что, по сути, переписал «Касабланку». В клубе много что происходило. У пяти «семей» были свои столы, у комиссара полиции – свое место, у каждого был свой стол. Ну и потом, Сильвио Данте нанимали бы для выполнения особой работы.
Стив Ширрипа: Какова была реакция Дэвида?
Стивен Ван Зандт: Он сказал: «Что ж, это отличная идея. Думаю, сериалу не помешал бы клуб». А потом он вернулся через пару дней и сказал: «Мы не можем позволить себе то, о чем вы говорите, но превратим заведение в стрип-клуб».
Майкл: Из всех персонажей Сильвио – тот, кто ведет себя наиболее уверенно в плане честности с боссом. Он самый бесстрашный в этом отношении. Откуда берется его уверенность? Как вы привнесли ее в роль?
Стивен Ван Зандт: В итоге я использовал свои отношения с Брюсом Спрингстином, это была своего рода роль советника, консультанта, ближайшего помощника босса.
Стив Ширрипа: Я никогда не думал об этом. Вы были правой рукой Тони и вроде как в той же роли выступали по отношению к Спрингстину. Вы были помощником босса.
Стивен Ван Зандт: И я считал, что часть этой работы – прикрывать босса, защищать его. Это придает тебе бесстрашие, потому что ты не сам отбиваешься, а охраняешь кого-то другого. Легче быть бесстрашным, защищая кого-то, чем себя. И поэтому я решил, что мой герой будет настоящим крутым парнем, хотя в итоге он оказался больше по дипломатической части, урегулируя отношения между кланами. На том этапе своей жизни он прошел через роль громилы, наемного убийцы, а теперь собирается перебраться на руководящую должность. Но у него все еще оставалась эта жесткость. Так что я просто вписал ее в характер.
Майкл: Какие сцены с Джимом особенно запомнились или вызвали в памяти отношения со Спрингстином?
Стивен Ван Зандт: Каждая сцена с Джимми была запоминающейся. Но особенно мне в память врезалась одна, где я должен был принести ему плохие новости, а он злится на меня, прямо как это случалось с Брюсом. Я был одним из очень немногих людей, кто мог принести ему дурные вести, и довольно часто он психовал на меня. Такова часть работы – быть чьим-то лучшим другом или, в данном случае, быть советником, находиться близко к боссу. Так что есть одна сцена в подсобке Bada Bing! [39]: я должен был сказать ему не то, что он хотел услышать, а он злился на меня.
Майкл: Фантастическая сцена. Вы должны сказать Тони, что банда расстроена тем, что он не хочет выдавать своего кузена. Тони очень злится на вас, а вы ему отвечаете.
Стивен Ван Зандт: Это правда, отличная, очень реалистичная сцена. Оказалось полезным то, что я пережил ее в действительности.
Есть персонаж, о котором не всегда вспоминают в первую очередь, когда говорят о пилоте «Сопрано». Но есть кое-что, чего зрители не знают: когда канал НВО начинал показ пилота, они раздавали анкеты в фокус-группах, чтобы узнать, какие герои им наиболее симпатичны, и понять, будут ли они снимать сериал. И персонаж Кэтрин Нардуччи – Шармейн Букко, жена владельца ресторана Арти Букко, вызвал наибольшее количество вопросов. И когда я говорю, что многие зрители этого не знают, я подразумеваю действительно большое количество людей.
– Стив
Майкл: Шармейн, ваша героиня, была самым рейтинговым и самым симпатичным персонажем по итогам тестов. Вы знали об этом?
Кэтрин: Не может быть, я этого не знала.
Майкл: Зрители чувствовали, что она противостоит мафии, им нравилось, что у нее были принципы, по которым она не боялась жить.
Кэтрин: Так смешно. В конце все в итоге любят Джимми и ненавидят меня, потому что я вечно была с ним жестока.
Стив: Да. Слушайте, люди считали вас стервой, но вы были голосом разума в шоу, выступая против мафии. Ваша героиня – деловая женщина, пытающаяся оберегать свою семью, она не делала ничего плохого.
Кэтрин: Этот персонаж всегда сбивал меня с толку. Я всегда нарушала задумки Дэвида Чейза. Понимаю, что есть голос разума, но мне хотелось бы, чтобы сценаристы больше подчеркивали доброту Шармейн Букко.
Так что я взяла это на себя и однажды сказала Дэвиду Чейзу: «Я должна обосновать, почему меня бесит Тони», хотя он всегда добр ко мне. Почему я его так ненавижу? Он приходит, обеспечивает мое дело. Мне требовалось объяснить это себе самой, поэтому я придумала предысторию своей героини. Я сказала: «Когда Кармела уехала тем летом, я трахнула его. Я переспала с Тони, хотя на самом деле мне это было не нужно. Я абсолютно ему не подходила, и он бросил меня, когда Кармела вернулась».
Для меня это было сильнее, чем просто «мне не нравится мафия». Тогда стало понятно, за что я так его ненавижу, ведь он заставил меня предать мою лучшую подругу, а потом бросил.
Стив: Когда вы сказали об этом Дэвиду, что он ответил?
Кэтрин: Я сообщила: «Я придумала себе предысторию, которая должна произойти», а он ответил: «Нет».
Майкл: Но для вас это имело значение.
Кэтрин: Да, в моей голове.
Стив: И для Дэвида это, должно быть, тоже имело смысл, потому что он вписал ваш эпизод в сценарий. В третьей серии, после сцены, где Кармела приглашает вас обслуживать вечеринку. Вы – одна из ее самых близких подруг, а она обращается с вами как с простой официанткой, и тогда вы сообщаете ей, что трахались с Тони. Это замечательный момент.
Кэтрин: Да. Мне даже было неловко такое проделывать. Правда.
Перерыв между съемками пилота и возвращением на съемки второй серии в июне 1998 года длился десять месяцев. Я спросил Майкла, насколько все поменялось.
– Стив
Стив: Что-нибудь изменилось в съемках второй серии после того, как вы сняли пилот?
Майкл: У нас просто стало меньше времени. Мы сняли пилот за месяц, а теперь снимали серию за десять дней или около того. Производственные графики удлинялись по мере того, как мы продвигались вперед: когда ты становишься успешнее, то можешь попросить больше дней. Но это все равно было намного больше, чем на кабельном телевидении, где на серию отводилось строго семь дней.
Стив: Когда вы снимали в Нью-Джерси и Нью-Йорке – все студийные съемки проходили в Нью-Йорке, а натурные – в Нью-Джерси, Дэвид сказал, что Нью-Джерси был как бы отдельным членом актерского состава.
Майкл: Мне очень нравится сниматься на натуре. Это всегда очень интересно. И действительно, пока мы снимали первый сезон, становилось очевидно, сценарий за сценарием, насколько глубже становится сериал. Более запутанный, более интересный, более причудливый, более смешной. Именно тогда я понял, что это правда, реально нечто особенное. Будет ли шоу хитом или нет, кто знает? Мы сняли все эпизоды первого сезона летом, а в эфир они вышли только в январе. Но у меня было ощущение, что мы делаем нечто действительно фантастическое.
Стив: Также добавили нового персонажа. Вроде как важного.
Майкл: Конечно, вы говорите об Адриане. В пилоте Дреа де Маттео была просто хостес в ресторане. Предполагалось, что это будет эпизодическая роль. Но она так понравилась Дэвиду, что он создал роль Адрианы начиная со второй серии.
Стив: Я не могу представить «Сопрано» без Адрианы.
Майкл: Или Кристофера без Адрианы. Я тоже не могу себе этого представить.
Нельзя говорить о первом сезоне и не сказать о пятой серии – «Колледж». Она заняла второе место в списке величайших эпизодов всех времен на телевидении, по версии TV Guide. И на то есть веские причины. Многие зрители, рассказывая о сериале «Сопрано», говорят, что именно эта серия запомнилась им больше всего. Именно в ней конфликт в жизни Тони становится по-настоящему явным – попытка притвориться, что он живет нормальной семейной жизнью, и отделить ее от того, чем он зарабатывает на жизнь. Не говоря уже о том, что иногда ему приходится убивать людей.