Криптономикон – Нил Стивенсон

Через год, вместо того чтобы идти в банк и говорить с человеком, вы просто запустите эту программу из любого места в мире.Нил Стивенсон поры написания этого романа провидец, предсказавший сквозное шифрование, в режиме которого оплата ЖКХ или покупка билетов в кино из любого места в мире наша обыденность. В 1999 – за год до миллениума, за двенадцать лет до биг-даты, за двадцать три до «здесь и сейчас». И это оказалось куда ближе к реальности, чем пиццамобиль Хиропрактика из «Лавины» или нанотехнологии «Алмазного века».Вещь из лучшей поры писателя. Если верно, что у всякого творца выпадает одно десятилетие, в которое он создает лучшее из того, на что потенциально способен, то для Стивенсона это девяностые: «Лавина», «Алмазный век», «Ртуть», «Криптономикон» – всякая книга шедевр. Кроме прочего, роман стал одним из пиков постмодернизма, после которого ничего столь же сложного и одновременно увлекательного в жанровых рамках не создано. Дальше эта фельетонная по сути эпоха закатывается."Криптономикон" одновременно авантюрный боевик с войной, драками, поисками сокровищ, амурными похождениями героев, и сложная многослойная многоплановая интеллектуальная проза. Поразительно современная в том, что касается интернета, безопасности информации, культуры отмены и абсурдной сверхтолерантности сегодняшнего западного общества.Действие романа разворачивается в двух временных пластах: Вторая Мировая и условно наши дни, в немыслимом количестве пространственных локаций от полюса до экватора. В фокусе внимания нечто тайное, загадочное, скрытое, и весьма ценное. Что-то, что необходимо найти самому, как можно лучше спрятав от противника. В материальном выражении и для наглядности это золото, серебро, антиквариат – да целые коробки, набитые деньгами. Но главный предмет интереса все-таки абстрактная информация, владеющий которой, как известно, владеет миром.Герои вне Системы. Назвать их борцами с ней, я бы не рискнула, но им удивительным образом удается демонстрировать отсутствие вовлеченности в требующее хождения строем правое дело, под знамена которого мобилизованы. Мозаичная, фрагментарная структура повествования до конца не позволяет составить сколько-нибудь связной картины. Большинство вопросов так и остаются открытыми. Множество сюжетных линий не то, что обрываются, но уходят в никуда, истончаются до полного исчезновения. Что, странным образом, не вызывает у читателя отторжения: парабола радуги или моста, обеспечивающая максимум в центре и спад к периферии (интереса, внимания, желания досконально во всем разобраться).Ключевым элементом повествования становится шифр «Понтифик», кроме прочих значений, имеющий буквальный перевод «строитель мостов». И таки да. Стивенсон строит мосты от всего ко всему, а параболическая структура книги заодно уж связывает ее с другим постмодернистским шедевром, «Радугой тяготения» Пинчона.. Два главных героя «Криптономикона»: Уотерхаус и Бобби Шафто, словно бы персонификации двух сторон личности Слотропа – предельно стимулированный интеллект, используемый для решения изначально нерешаемых задач, и особое свойство попадать в безнадежные ситуации, из которых, тем не менее, удается выйти с положительным балансом.Оба романа подвергают серьезной ревизии уровень отвращения, который готов воспринять читатель, далеко выходя за рамки стандартов девиантности. В обоих за жанровым микстом из военного, шпионского, любовного, этнического романов, необычайно высокий уровень наукоемкости. Оба демонстрируют поразительный интерес к прикладной и академической лингвистике. Семантика, структурные связи, проблемы языкознания во всех возможных вариантах. Стоит также упомянуть фигуру Вечного Жида, играющего важную роль в общей космогонии. У Пинчона это Пиг Бодин, у Стивенсона Енох Роот.Резюмируя: крутейшая книга. Безумно интересная, невероятно динамичная, пронизана тонкой иронией – никогда не бывает смешно до уровня уахаха, но понимающая улыбка к концу чтения даже мимические мускулы лица наособицу закрепляет (это не для красного словца, сейчас вспомнила остров Йглм и щеки сами собой сложились в привычную конфигурацию, от которой немного даже больно, как с непривычки от физической нагрузки).А теперь для имеющих уши есть аудиокнига, которой роскошное чтение Игоря Князева придает дополнительного (на случай, если кому не хватало) блеска и обаяния.

Не книга, а сплошное счастье. Нет, ну скажите, иногда ведь очень хочется простого девичьего почитать про шифрование, Энигму, криптоанализ, зарождение криптовалют, про кое-чего из «Principia Mathematica» Бертрана Рассела и чтоб местами было приправлено незамысловатым солдатским юморком, а местами – пришибленным гиковским юморком. Нет, ну серьезно. Я, как человек с математикой особых проблем никогда не имевший, но в то же время полностью отдающий себе отчёт в том, что я и условный мехмат МГУ находятся все-таки на совершенно разных полюсах, испытываю, что-то типа фонтанируюших от восторга брызг шампанского у себя в животе, читая например следующее

"Работая с чистыми идеями, как положено математику, он бы двигался со скоростью мысли. Однако Алан увлечен воплощением математических идей в физическом мире. Математика, описывающая Вселенную, – как свет, бьющий в окно… Он сидит на лугу, глядит на цветы и шишки, выводит математические закономерности их структуры и грезит об электронных ветрах, реющих между анодами и катодами радиоламп; ветры то затихают, то усиливаются, запечатлевая нечто, происходящее у него в мозгу. Тьюринг не смертный и не бог. Он – Антей. В том, что он соединяет математику с физическим миром, – его сила и его слабость".Однажды меня до глубины души поразила мысль, что каким бы самым прекрасным и самым идеальным ни было какое то условное произведение искусства, всегда найдётся человек, которому оно может не понравится и который его вообще не оценит. Однако решение условной математической задачи – это в прямом смысле слова само совершенство, потому что оно – одно единственно верное во всей Вселенной, а значит, глядя на него настоящий математик будет испытывать всю трепетную гамму чувств, которую испытываем мы, глядя на какой-то условный шедевр в каком нибудь Лувре. Так что весь Криптономикон полон оргазмирующих математиков, программистов и прочих причастных. Если вы готовы читать 900 с лишним страниц того или иного рода признаний в любви к математике и компьютерному коду, то вы тоже зафанатеете. Тут же, кстати, стоит упомянуть, что Нил Стивенсон является визионером от фантастики, высказавшим идею криптовалют ещё в 1999 в Криптономиконе. И хрен бы его знал, были бы у нас криптовалюты без этой книги или нет. Возможно, всё бы к этому само пришло, а возможно кое кто вовремя стырил идею у Нила Стивенсона. Меня терзают смутные сомнения, что из Криптономикона вообще то натырили ещё много чего, но я слишком не в теме, чтобы точно что-то утверждать. Тем не менее ещё в 1999 году Стивенсон в своей книге знатно наехал на всех тех, кто считал программистов и специалистов по Интернету, какими-то странными людьми не от мира сего, которые чего-то там тыкают в компе и у них всё само легко получается. Сквозь всю книгу сквозит мысль, что это адова работа и эти ребята получают бешеные бабки не потому что у них просто математический склад ума и для них это лёгкая фигня, а потому что они натурально клали и до сих пор кладут свои жизни для того, что выпускать хороший продукт. К счастью это более менее понятно всем нам в 2022, но в 1999 это требовало подробных разъяснений.Если вы вдруг подумали, что в книге одно сплошное фанатство по компьютерам и матану, то это не так. Тут есть сюжет. Тут три не линейные сюжетные ветки. В первой мы знакомимся с тремя друзьями – математиками в Принстоне – американцем Лоуренсом, англичанином Аланом (дада, Тьюрингом) и немцем Руди, которые с началом Второй мировой войны окажутся по разные стороны баррикад. Огромное количество времени мы проведём в Блетчли -парке, а также в голове у Алана Тьюринга, узнаем с чего можно было начать думать, чтобы придумать машину Тьюринга, расколовшую Энигму, а также недостатки и достоинства одноразовых шифрблокнотов, порешаем разной степени сложности шифры, ну и самое главное будем периодически подтирать зад за своим командованием, которое так и норовит пропалиться перед немцами, что в Блетчли парке уже давно читают Энигму. А также будем постоянно помнить, что милые девушки, которые смену за сменой добросовестно скармливают машинам тонны непонятной галиматьи, убили больше людей, чем Наполеон. Вторая сюжетная ветка повествует нам об американском морском пехотинце Бобби Шафто, непосредственном участнике подтирания палевных ошибок за начальством и выполняющим секретные задания в разных частях мира по введению немцев в заблуждение. Хотя вся книга написана с большим юмором, ветка про Бобби и его службу максимально ржачная. Ну и третья линия происходит в настоящем, и расскажет о талантливых ребятах, основывающих компанию, целью которой становится разработка и создание, так называемого, «цифрового» рая на буквальном острове в Тихом океане. Собственно, эта книга непонятного жанра – вроде и фантастика, а вроде и настоящий исторический роман. Язык специфический, но если вам с ходу понравится, то думаю, что 900 + страниц мелким шрифтом проблемой не будет. Ну и не стоит забывать, что Нил Стивенсон огромный фанат азиатских стран и вы узнаете кучу интересных фактов, от увлечения адмиралом Ямамото каллиграфией до особенностей строения Тихоокеанского шельфа, чтоб по дну было удобнее тянуть кабель и с каких сторон это лучше сделать. Эта книга – одна из самых необычных в моём читательском опыте, но я искренне хотела бы, чтоб её прочитали как можно больше людей. Она потрясающая.

Говорят, в книге 900 страниц. Не знаю, я читала в электронном варианте. А если бы и в бумажном, то все равно я вряд ли бы знала, сколько там страниц, потому что мне было как-то не до подсчета, а также не до отдыха, сна, ужина, мытья посуды, полов и всего такого, незначительного. Книга сначала меня подчистую высасывала, забирая все, так, что мне ничего больше не оставалось, как лежать и смотреть в потолок немигающими глазами, представляя себе это все – бесконечный путь Гото Донго в каменной ловушке, залитой водой, среди золотых слитков и демонов; кошмар Шафто на побережье, под палящим солнцем, среди трупов своих и чужих; безумный смех замотанного в смирительную рубашку Бишопа, запертого в самом темном уголке обреченной подводной лодки. А потом начиналась новая глава про Лоуренса или Рэнди – и я не могла оторваться, книга выливала на меня кучу данных, с которыми надо было что-то делать, и я минутами сидела, уткнувшись в одну страницу, пытаясь понять, как же Лоуренс до этого додумался, как оно должно работать, как же это он так быстро сообразил, и дайте же мне ручку с блокнотом – я тоже так хочу.Я раньше думала, что война страшна смертью – хорошо, если умрешь быстро, если тебе отрубят голову самурайским мечом, или расплющит в лепешку упавший самолет, или расстреляют из сотен автоматов – рраз, и готово. А если на тебя не хватит самолета, если самурайский меч соскользнет, воткнется в живот, оттуда полезут внутренности, а ты будешь стоять и смотреть, пытаться в шоке засунуть их обратно, и не умирать еще очень долго, пока наконец кто-нибудь не сжалится и не отрубит наконец твою бедовую голову? Или все эти жуткие полевые ампутации, когда твою искалеченную осколком или гангреной руку или ногу пилят без наркоза, а ты вопишь и зачем-то отчаянно цепляешься за остатки жизни, не понимая, чем это грозит, а потом долго умираешь в кровавом аду беспамятства, потому что инфекция, кончились лекарства, голод или просто всех вокруг перебили. Так вот, я была неправа.Нет, это страшно, конечно. Но есть кое-что пострашнее – выживать.Где-то ближе к середине книги Стивенсон пишет о тех, кто пережил слишком много бомбежек – « ударная волна – это каменная стена, мчащаяся со скоростью семьсот миль в час. В отличие от настоящей каменной стены она проходит сквозь тело, как вспышка света сквозь стеклянную статуэтку. По пути она перестраивает все в организме вплоть до митохондрий, нарушает каждый процесс в каждой клетке и, кроме прочего, те связи в мозгу, которые отвечают за отсчет времени и жизненный опыт. Нсколько взрывов, и сознание превращается в бессмысленный клубок оборванных нитей». Шафто пережил Гуадалканал, плен, подводную лодку, зависимость от морфия, встречу с полумертвой любимой девушкой, и свой последний шаг сделал осознанно, как человек, как герой. Сколько таких «взрывов» нужно, чтобы сломать личность? Гото Денго прошел через предательство самого себя, через плен у каннибалов, долгий путь до своих и ад каменной тюрьмы – и остался человеком. Даже стал большим человеком, чем он был. Но как это страшно, выживать – выживать и идти дальше, понимая, что впереди та же боль, если не большая, и оставаться собой, верным чему-то там внутри, что помогает каждый раз вставать и идти навстречу следующей ударной волне.Хорошо, что главы в книге маленькие, и части про войну быстро сменяются частями про Лоуренса и Рэндалла – можно перевести дыхание и сходить за стаканом воды. Старший Уотерхауз мне нравится больше – да и читать про него интересней, особенно в первом томе книги, где он только начинает свой путь, расшифровывает свое первое сообщение и открывает для себя (и для меня) мир криптоанализа. Первое время все главы о нем я читала внимательно, пытаясь вникнуть в ход его умозаключений, но во втором томе сюжет настолько захватил меня, что я позорно начала пропускать внушительные куски алгоритмов уотерхаусовского мышления. Периодически на страницах появляется Алан Тьюринг, по сюжету – университетский друг Лоуренса, как правило, с сурово наморщенным лбом и размышлениями об очередной машине. У автора вообще много второстепенных персонажей, ничуть не менее ярких, чем главные – огромное впечатление на меня производит каперанг Шойн, под стук шифровальной машины бродящий по подвалам станции Гипо в рваном потертом халате: Шойн построил ее (шифровальную машину), просто изучая громадные ряды по виду случайных цифр и применяя некий процесс индукции. Где-то по ходу дела он расшатал свою нервную систему и теперь примерно раз в две недели слетал с катушек. К началу войны Шойн на инвалидности и глушит себя таблетками. Уотерхауз проводит с ним столько времени, сколько разрешают врачи, потому что убежден: все, что произошло в голове у Шойна между той минутой, когда на него вывалили груду цифр, и временем, когда он закончил строить машину, – пример невычислимой функции. А при каждом появлении на страницах генерала Макартура хочется хлопать в ладоши – уж не знаю, каким он был в жизни, но в книге он вызывает восторг. Такими и должны быть американские генералы – одинаково невозмутимые и подтянутые в любой ситуации: что стоя в розовом халате на балконе дома, наблюдая в бинокль приближение вражеских самолетов, что рассекая в джипе по полю, обстреливаемому с воздуха, от окопа к окопу, отдавая приказы стальным голосом.

Историю Рэндалла, живущего в наше время, до второго тома читать довольно трудно – все эти бюрократические штуки с созданием-переименованием акционерных обществ, шифрованная деловая переписка, глубоководные кабели, подрядчики-иски-акции совершенно мне непонятны, и я снова позорно пропускаю большую часть, пока наконец не формируется основная цель Эпифита – Крипта, информационный рай, электронная валюта. Хорошо, хотя бы что-то понятно. Но потом, когда Рэнди находит дедушкин сундук и Лавандовую Розу, в мозгу что-то переключается, и следующие несколько глав – как молниеносно собранная половина паззла, и тут от книги уже действительно не оторваться, уже нет времени ни на стакан воды, ни на пятиминутный перерыв, только изредка хватаешься за волосы или бьешь себя по лбу, а когда понемногу раскрывается тайна «Аретузы», то вообще превращаешься в комок волнения.Я думаю, что никогда не читала книгу, в которой герои были бы настолько живыми. Я могу закрыть глаза и увидеть Бобби Шафто, он сидит на бревне, курит, говорит «Бля» и плюет в костер. Лоуренса представить еще легче, он переминается с ноги на ногу и смотрит мимо меня, я знаю, что в голове у него шестеренки крутятся с бешеной скоростью, и никто, даже сам Тьюринг, не сможет составить алгоритм происходящего внутри его черепной коробки. Гото Денго представить труднее, он менялся сильнее всех – сын Японии, полусломленный предатель, обретший веру и нашедший нового себя. Енох Роот – полумифическая личность, он напоминал мне внешне какого-то русского сибирского бородатого партизана, пока неожиданно не появился в роли понтифика – я немного побаиваюсь его. Книга окончилась, но они остались, не уместившиеся на девятистах страницах. Пару недель они будут бродить у меня в голове, пока понемногу не забудутся и не заменятся другими героями, волнениями и переживаниями. Но когда-нибудь я обязательно снова открою «Криптономикон» – хотя бы для того, чтобы снова увидеть их и обрадоваться, как старым друзьям.