Стефани Лоуренс
Неуловимая невеста
Глава 3
«5 октября 1822 года.
Перед обедом.
Моя каюта на нашей барже, направляющейся к Красному морю.
Дорогой дневник!
Все разворачивается так, как я надеялась. Говорят, что люди раскрываются в напряженной ситуации. И я думаю, что узнаю о Гарете все, что необходимо. Достаточно, чтобы твердо увериться, что он тот, кто предназначен мне.
Очень хочется, чтобы так и было.
Э.».
Вечером, гуляя по палубе и наблюдая за разбушевавшимися волнами, какие часто гуляют в Баб-эль-Мандебском проливе, воротах Красного моря, Гарет нашел Бистера на корме. Тот сидел на бухте каната и начищал свои кинжалы. Завидев Гарета, денщик кивнул и продолжал свое занятие.
– Пока никаких следов этих тупых злодеев.
Гарет оперся о поручень.
– Почему «тупых»? В Адене они едва не прикончили мисс Энсуорт.
– Что только доказывает мою правоту. Им следовало бы не лезть на глаза и сначала попытаться покончить с нами, тогда мисс Энсуорт стала бы легкой добычей.
– Не у всех такой опыт, как у нас, но было бы глупо недооценивать противников.
Бистер серьезно кивнул:
– Верно. С врагом следует считаться.
Гарет отвернулся, чтобы скрыть дернувшиеся в улыбке губы. Бистеру едва исполнилось двадцать пять. Он стал денщиком Гарета в семнадцать и был таким же доверчивым и неопытным, как Джимми.
– Да, вот что еще…
Гарет повернулся и вскинул брови.
Бистер не отрывал глаз от кинжала.
– Мисс Энсуорт… Джимми сказал, что она должна была вернуться домой обычным маршрутом. Купила билет на корабль, идущий в Саутгемптон через мыс Доброй Надежды. Но дня за два до отплытия передумала и решила, что поплывет через Аден.
Гарет немного помолчал.
– А по какой причине она изменила маршрут?
– Просто в голову взбрело отправиться в Аден, и все тут.
– Но когда она передумала? Джимми сказал?
– Разумеется. – Бистер продолжал усердно чистить кинжал. – Джимми утверждает, что она передумала сразу после нашего отъезда. Они отплыли семнадцатого.
Гарет и его слуги отплыли пятнадцатого. В тот день, когда Эмили Энсуорт решила изменить свои планы.
Факты выстраивались в стройную линию, но…
Совпадение. Это, должно быть, совпадение. Помимо всего прочего, она не могла знать о его отъезде… или могла?
– Скажи мне, если Джимми еще что-то сообщит.
Оттолкнувшись от поручня, он продолжил свой обход.
«7 октября, 1822 года.
Утро.
Все еще в моей каюте на борту баржи.
Дорогой дневник!
Я пропустила несколько записей по той простой причине, что писать было нечего. Полагаю, в предвидении чего-то более интересного я должна рассказать о том, что видела.
Воду. И бесконечные песчаные берега. Бесплодные песчаные берега с редкими вкраплениями скалистых мысов. Не слишком живописная часть мира. Солнце постоянно отражается от воды, что очень красиво на первый взгляд. Но глаза болят от постоянной необходимости прищуриваться.
Как я и намеревалась, пытаюсь узнать что-то о Гарете, но он очень ловко избегает меня, даже в таком ограниченном пространстве. Когда я загоняю его в угол, он продолжает оставаться сухим, скованным и пытается держаться на расстоянии, даже в разговоре. Это крайне раздражает. Я решила, что должна судить Гарета по его поступкам.
Итак, следующий вопрос: на какие поступки я должна его вызвать?
Э.».
В первой половине дня баржа пришвартовалась к пристани Мохи.
Гарет с помощью Уотсона выстроил всех в определенном порядке, и они быстро спустились по сходням и отправились в город. Женщины быстро шли перед тележкой с багажом. Мужчины старались держаться как можно ближе к ним. Все были наготове.
Когда Гарет проходил мимо Эмили, та крепко ухватилась за его рукав и притянула к себе.
– Чего вы мне не сказали? – прошептала она.
Гарет немного подумал и решил, что ей полезно знать.
– Служители культа могли добраться сюда по суше. Нам лучше считать, что они уже здесь, и не стоит встречаться с ними лишний раз.
Эмили впилась в него испытующим взглядом, но тут же кивнула и отпустила рукав.
К его удивлению, она не выказала ни малейшего страха. Просто стала осматривать толпу, внимательно и настороженно.
– Куда мы направляемся? – спросила она, не глядя на него.
Он тоже не сводил глаз с шумной толпы.
– Туда, где вы и остальные будете в безопасности, пока я не найду шхуну, которая отвезет нас в Суэц.
Бистер, который разведывал дорогу, вернулся с адресом маленького семейного кабачка на боковой улочке всего в нескольких кварталах от пристани.
Гарет, осмотрев здание, согласился, что место подходящее. Всего одна дверь и маленькое оконце без стекла, закрытое куском кожи, сейчас откинутым из-за жары.
Они вошли. Учитывая ранний час, посетителей еще не было. Гарет усадил женщин подальше от двери. Как ни странно, крайне сдержанная и нелюдимая Арния нашла общий язык с Доркас, и обе во всем были заодно, что, несомненно, облегчало его жизнь.
Мукту с Маллинсом отправились переговорить с хозяином, арабом средних лет, который, слушая их, улыбался и кивал. Они вернулись с подносом, на котором стояли кувшин и кружки. Сдвинули столы, притащили скамейки и уселись освежиться.
И решить, что делать дальше.
– Уотсон, ты и мы с Мукту вернемся на пристань и узнаем, нельзя ли нанять шхуну, которая отвезет нас, и только нас, без всяких иных пассажиров, в Суэц в самое кратчайшее время, – объявил Гарет.
Уотсон поморщился:
– Это обойдется нам в кругленькую сумму!
– Деньги у нас есть, – возразил Гарет. – Сейчас важнее всего безопасность.
– Нам нужны припасы, – напомнила Эмили, подождав, пока Гарет посмотрит в ее сторону. Подняла руку и стала загибать пальцы: – Мука, чечевица, рис, чай, сахар. И все остальное, чего у нас не было на барже.
Все дружно закивали. Гарет хотел было возразить, но, что-то сообразив, промолчал. Эмили язвительно улыбнулась:
– Если вы найдете судно, которое доставит нас прямо в Суэц, надо немедленно отправляться на базар. Нам некогда ждать, пока вы вернетесь.
Он уставился на нее, и она почувствовала, что у него на языке вертятся слова отказа. Поэтому и показала на Бистера:
– Если Маллинс и Бистер пойдут со мной, мы можем оставить Арнию и Доркас охранять багаж. – Она пристально смотрела на него, ожидая согласия.
Гарет насупился, но все же вынудил себя пробормотать:
– Хорошо, будь по-вашему. Но глядите в оба. Пока что нам удалось избегать служителей культа. Лучше, чтобы нас и впредь не видели.
Жужжащий улей базара был расположен в квартале, состоявшем из узких извилистых улиц. Продавцы и покупатели разных национальностей громко разговаривали на десятках языков. К счастью, с распространением французского и британского владычества почти все владели начатками пиджин инглиш, а некоторые даже знали французский. Поэтому Эмили не испытывала трудностей в общении. Она поняла, что если держаться уверенно, продавцы будут обращаться с ней почтительно и вежливо. После нескольких месяцев, проведенных в Бомбее, привычка торговаться стала ее второй натурой.
И когда к ним подошли Гарет и Мукту, как раз торговалась из-за фасоли.
Улыбнувшись, Эмили протянула Гарету мешочек с фасолью.
– Вот, займитесь хотя бы этим… – начала она, но, увидев, как он оглядывает толпу, прошептала: – Что?!
Гарет, не глядя на нее, тихо сказал:
– Как мы и ожидали, «кобры» в городе. Мы видели их, но не думаю, что они видели нас. Хорошо бы так было и впредь.
Эмили быстро огляделась и не запротестовала, когда жесткие пальцы Гарета сжали ее локоть. Им нужно было пройти через весь рынок, чтобы вернуться в свое пристанище.
– Вы нашли шхуну? – спросила она.
– Да. Нам повезло. Вечером отплываем.
Он постоянно рассматривал окружающих, готовый в любую минуту предпринять обманный маневр, если в поле зрения появится служитель культа. Сейчас они были чрезвычайно уязвимы. Мукту в своем национальном одеянии без труда растворялся в толпе, но европейцев здесь было очень мало, и он, Эмили, Бистер и Маллинс сильно выделялись.
И тут Эмили остановилась. Гарет еще крепче сжал ее локоть и попытался вести дальше. Но она уставилась на ряд лотков.
– Маскировка!
Присмотревшись, Гарет понял, что здесь продается местная одежда.
– Мы здесь чужие. Но если на нас будет арабская одежда, мы станем менее заметными, – продолжала Эмили.
– Вполне можно и обойтись… – Он встретился с ее полным энтузиазма взглядом. – Хорошо, давайте посмотрим.
Они направились в узкий переулок. В небольшой лавке продавались бурки – длинные женские одеяния, скрывавшие все тело с головы до ног и с прорезью для глаз. Она примерила бурку и мгновенно стала неотличимой от других женщин на улице.
– Великолепно, – пробормотала она. – Я все прекрасно вижу, но никто не видит меня!
Повернувшись, она сурово уставилась на хозяина лавки.
– Я беру это и… – Она показала на другую бурку. – И это. Сколько за обе?
Оставив ее торговаться, пораженный тем, как ловко она сумела замаскироваться, Гарет потребовал, чтобы остальные тоже нашли для себя одеяния, и подобрал для себя одно. Конечным результатом он остался более чем доволен. Если повезет, преследователи их не заметят.
Объяснив хозяину, что вскоре следует ждать новых покупателей и что он должен показать им подобную одежду, они покинули лавку в арабских костюмах. Эмили изучала других женщин, стараясь вести себя так же, как они, и вскоре уже шагала позади Гарета, строго соблюдая определенное расстояние. Тот не возражал, тем более что за ее спиной высились Мукту и Маллинс.
Остановившись на углу базара, Гарет повернулся к ней. Эмили восторженно заулыбалась. В своей широкой галабии поверх свободных шаровар, с длинным шарфом на голове и другим, обернутым вокруг талии, он как две капли воды был похож на пустынного шейха: человека опасной таинственной силы и невероятной чувственности.
Он снова пошел вперед, она покорно тащилась сзади, все еще счастливо улыбаясь.
Вернувшись в кабачок, они послали Мукту в лавку вместе с Уотсоном, Джимми, Доркас и Арнией с наказом купить арабскую одежду, а сами тем временем упаковали вещи.
– Арния пообещала готовить на всех, а Доркас предложила помочь, – сказала Эмили. – Я тоже могу готовить, но боюсь, у меня мало опыта с подобными продуктами.
– Сомневаюсь, что нам понадобятся ваши кулинарные навыки, – заверил Гарет, подозревавший, что готовит лучше, чем она, а уж его приличным поваром не назовешь. – И Мукту, и Бистер вполне способны приготовить еду на костре.
Маллинс смешливо фыркнул:
– Очень кстати! Вряд ли кто-то захочет есть то, что приготовим мы с Уотсоном!
Ходившие за покупками вернулись довольно быстро и были очень довольны своей хитростью. Доркас тоже понравилась бурка, хотя для Арнии, привыкшей носить на голове шарф, длинным концом которого она прикрывала лицо, такие перемены не были столь уж значительными.
– Никто нас не видел, – доложил Мукту. – Зато я видел двоих, когда мы вышли из лавки. Они и взглядом нас не удостоили.
– Прекрасно.
Гарет обозрел свой маленький отряд, совершенно неузнаваемый в местных одеяниях. Уловив блеск глаз Эмили через кружевную вставку черной бурки, он едва сдержал улыбку:
– Ваша идея превосходна!
– Спасибо. – Она едва не подпрыгивала от нетерпения. – А что теперь? Уже пора идти на пристань?
– Слишком рано. Капитан шхуны ожидает нас перед закатом.
Гарет посмотрел на хозяина:
– Думаю, нам стоит пообедать.
Хозяин поспешил принести обед. Объяснил, из чего состоят местные блюда, и показал, как пользоваться кусками лепешек вместо ложки.
Гарет заплатил хозяину, и тот, низко кланяясь, проводил их до двери.
Они направились к пристани, в порядке, который обсудили за едой. Впереди шли Гарет и Уотсон, надменные и самоуверенные, двое богатых, хорошо одетых арабов. В двух шагах позади них шагали женщины, придерживая перёд бурки, чтобы хоть что-то увидеть сквозь кружевные вставки, и опустив головы. Теперь было ясно, почему арабские женщины со стороны кажутся такими покорными.
Далее следовали Бистер и Джимми, толкавшие деревянную тележку, нагруженную вещами. Ее они оставят на причале, как остальные пассажиры. За ними шли Мукту и Маллинс, исполняя свои истинные роли охранников.
Процессия прокладывала путь неспешно, как подобало здешним жителям. Так, словно единственной заботой было вовремя успеть к отплытию. По дороге они встретили двух «кобр». Миновали еще двух на пристани. Никто из врагов ничего не заподозрил.
Они добрались до шхуны, пришвартованной у одного из дальних причалов.
Капитан, улыбнувшись, громко приветствовал Гарета:
– Майор Гамильтон!
Гарет выругался себе под нос, буквально взлетел по сходням и стал расспрашивать капитана о каютах, отвлекая его внимание от тех, кто поднимался следом. Оглядевшись и быстро пересчитав всех по головам, он немного успокоился и жестом приказал женщинам спуститься вниз.
Проходя мимо, Эмили окинула его неодобрительным взором.
Мукту и Блистер остались на палубе. Капитан отдал команду, и шхуна отчалила.
Под днищем бились волны Красного моря, и эта качка казалась такой успокаивающей! Ободряющей! Гарет увидел собравшихся на пристани служителей культа. Один из них показал на шхуну.
Они ускользнули, но кто-то оказался достаточно умен, чтобы пересчитать всех членов их маленького отряда. Шестеро мужчин, три женщины. Очевидно, только одна шхуна вышла сегодня в море с таким количеством пассажиров.
Они улизнули без драки, но их заметили. Сообщники Черной Кобры знали, где они.
«7 октября 1822 года.
Очень поздно.
В каюте шхуны. Красное море.
Дорогой дневник!
Мы сумели перехитрить злодеев. Однако напряжение, бывшее почти ощутимым, пока мы ждали отплытия шхуны, не отпускает. Не знаю почему, но дорогой Гарет и все остальные тоже боятся, что «кобры» отыщут нас… что мы по-прежнему несвободны.
Должна признать, что, последовав за Гаретом, я не предвидела такой опасности и постоянно нарастающего напряжения. Все это очень отвлекает меня от цели. Да, я получила шанс наблюдать, как он ведет себя в тяжелых обстоятельствах, что, вне всякого сомнения, куда более достоверно, чем при встрече в обычных и ничем не примечательных условиях, но оказываемое на нас давление плохо воздействует на меня.
Я обнаружила, что мне не слишком нравится жить в постоянной опасности и чувствовать зловещую тень быстрой и ужасной гибели. Но все же согласна и на это. Лишь бы быть рядом с ним.
Э.».
Эмили снова вышла к нему на палубу, едва первые лучи рассвета протянулись по небу. На палубе никого не было, если не считать зевавшего у штурвала вахтенного. Гарет стоял на носу, опираясь на поручень. Она подошла к нему, откинула назад легкие прядки, выбившиеся из прически. И, закрыв глаза, подняла лицо навстречу утреннему ветерку. Гарет воспользовался моментом, чтобы еще раз ее рассмотреть. Ненамеренно. Просто не смог с собой совладать.
Утренний зефир целовал ее кожу, и Гарет ему позавидовал. Мысль о том, как он скользит губами по нежной коже щек, по розовым губам… нет, нужно немедленно взять себя в руки.
Старательно откашлявшись, он выпрямился и стал смотреть на волны. Жаль, что она не надела бурку. Тогда бы он не видел ее лица.
– Удивительно, сколько кораблей мы встретили. Не думала, что их будет так много!
– И почти все – торговые суда. В этих местах очень оживленная торговля. Товары везутся из Южной Африки, Индии и даже из Китая и Японии.
Девушка сморщила носик, глядя на идущую параллельным курсом джонку.
– Наверное, нам надо носить бурки даже на палубе.
– Я сам хотел это предложить, – признался он. – Но подумал, что вам будет слишком жарко. В мужской одежде, правда, гораздо прохладнее, чем в обычной, европейской.
Она кивнула:
– В этом вся проблема. Бурки надеваются поверх платья. Возможно, если мы будем прогуливаться только после наступления темноты или когда рядом не будет других судов, можно будет не закрывать лиц.
– Возможно, – кивнул Гарет. – При любых расчетах выходит, что «кобрам» потребуется день-другой, чтобы нас догнать.
Девушка вопросительно вскинула брови.
– Они увидели, как мы покидаем Моху, – пояснил он.
Последовавшее молчание прерывалось только плеском волн, поскрипыванием парусов и криком одинокой чайки. Они должны были ощущать неловкость, но вместо этого ощущали некое единство.
– Вы… и остальные трое делаете это в память о капитане Макфарлане, верно?
Вопрос застал его врасплох.
– Д-да, – пробормотал он, потрясенный новым вихрем эмоций при воспоминании о Джеймсе. – Такова наша миссия, и, конечно, мы обязаны обезвредить «черных кобр». И сделали бы то же самое, даже если бы Джеймсу удалось уцелеть. Но… мы действительно делаем это отчасти для того, чтобы отомстить за него.
За секунду до того, как она отвернулась, он увидел в ее взгляде одобрение.
– Я рада. Учитывая, что капитан Макфарлан погиб, сопровождая меня, я считаю, что тоже должна внести свою лепту.
А вот это неудивительно. Гарет до сих пор мысленно видел обаятельную улыбку Джеймса. Его воистину солнечная жизнерадостность иногда заставляла Гарета и остальных чувствовать себя измученными жизнью стариками. Джеймс всегда имел успех у молодых леди.
Гарет искоса глянул на Эмили. Нетрудно представить, какие романтические грезы может вызвать гибель неотразимого капитана, отважно защитившего даму.
Однако ее замечание снова воскресило вопрос, действительно ли она – как это странно ни звучит – изменила свои планы, чтобы последовать за ним. Но почему именно за ним?
От этого вопроса каждый раз становилось не по себе. И как он может спросить, не показавшись чересчур самоуверенным?
– Итак, что вы собираетесь делать, когда все кончится и мы вернемся в Англию? – неожиданно спросила она.
– Я еще об этом не думал…
Он действительно совсем об этом не думал. Но почему-то представлял весьма соблазнительные картины… с участием Эмили.
Гарет моргнул и отвернулся.
– Мне следует проверить палубу. Я сегодня дежурю.
Девушка слегка нахмурилась.
– Тогда я пойду с вами.
– Нет! – Только этого ему не хватало. На ее близость реагировал не только его разум. И сейчас он пытался найти причины для отказа. – Становится все светлее. А вы не в бурке. И… – Он показал на несколько тихоходных судов, которые медленно нагоняли шхуну. – Скоро все они приблизятся к нам. Трудно сказать, как далеко успели забраться «кобры».
Она гневно уставилась на корабли. Еще чуть-чуть, и надует губки.
– Ладно, так и быть!
Слава Богу!
Она повернулась к каюте, но перед этим метнула на него суровый взгляд.
– Я догоню вас позже.
Он равнодушно наклонил голову и, едва она отошла, отправился обходить палубу, благодарный за придуманную Эмили маскировку. Хоть об этом беспокоиться не приходится.
Но впереди так много проблем!
Они пустились в долгое путешествие, которое будет становиться все опаснее по мере приближения к Англии. И все же у него нет иного выхода, кроме как охранять и оберегать Эмили. Он не может рисковать ее жизнью. К сожалению, его чувство мешает спокойно общаться с ней.
Он десять лет командовал мужчинами. А женщины – дело совершенно иное…
Глава 4
«8 октября 1822 года.
День.
Палуба нашей шхуны в Красном море.
Дорогой дневник!
Я постоянно спрашиваю себя, можно ли узнать больше о человеке, постоянно находящемся в состоянии крайнего раздражения. Настороженного. Все время оглядывающего окрестности и отказывающегося смотреть тебе в глаза. Клянусь, у меня затекла шея от попыток поймать его взгляд. К сожалению, мы знаем, что преследователи где-то поблизости. Бистер, а позже и Маллинс заметили их черные шарфы.
Если не считать постоянной боязни нападения, путешествие проходит относительно спокойно. Доркас придумала завешивать пологом от комаров часть кормы, что обеспечивает нам с ней и Арнии нечто вроде прикрытия. Теперь нам не обязательно носить бурки на палубе. И теперь я сижу под тентом, наблюдая за проходящими судами. Мне сказали, что мы довольно резво продвигаемся к Суэцу. Пейзаж почти не изменился, но погода не такая жаркая, по крайней мере на воде… однако я ловлю себя на том, что пристально оглядываю палубу каждого проходящего мимо судна.
Мужчины по очереди несут вахту, что затрудняет вовлечение Гарета в разговор по душам, поскольку он постоянно начеку.
Я почти желаю этого, чтобы немного облегчить нарастающее напряжение.
Э.».
Позже, тем же вечером, Эмили с легкой шалью в руках вышла из каюты на корму. Выпрямилась, накинула шаль на плечи и решила немного прогуляться. А если случайно встретит Гарета Гамильтона, то постарается подтолкнуть его воспользоваться преимуществом темноты и поближе познакомиться с ней. Может, взять ее руку, поцеловать пальцы… или даже губы…
Следующим шагом должно стать физическое влечение и более тесное общение. Нечто вроде ухаживания, хотя все должно быть не так очевидно. Как она может заключить, что они подходят друг другу, если предварительно не проверит? Ее сестры утверждали, что это необходимо, дабы убедиться, что не имеешь дело с лягушкой. Из тех, кто после поцелуя так лягушкой и останется.
Вечер выдался чудесным. Шхуна скользила по черной воде. Ветер, надувавший паруса последние несколько дней, превратился в легкое дыхание. Тонкий нарождающийся полумесяц отбрасывал слабый свет, и вдоль всех поручней были расставлены фонари, освещавшие палубу. Эмили уверенно направилась на нос. И как раз поравнялась с грот-мачтой, когда уловила какое-то движение сзади. Нечто вроде слабого ветерка.
Девушка обернулась. Перед ней стоял человек. С длинных волос капает вода, с темного лица смотрят полные ярости глаза. На длинном гибком теле ни одной нитки, если не считать набедренной повязки. Зубы сверкают в злобной улыбке. В поднятой руке блестит нож.
Эмили закричала, пронзительно и громко, после чего повернулась и бросилась бежать. Незнакомец рванулся вперед и попытался ее схватить. Но вцепился в конец шали. Эмили одним движением плеч сбросила ее и продолжала бежать. Но из теней выступили еще несколько человек. Пришлось остановиться. Убийцы, ухмыляясь, надвинулись на нее с поднятыми кинжалами.
– Возьмите меня за руку!
Она подняла глаза. Увидела скорченную, почти неразличимую в темноте тень. Но узнала его голос. Узнала его. Она обеими руками вцепилась в протянутую руку.
Гарет вскочил и подтянул Эмили на крышу ближайшей каюты.
«Кобры» взвыли и попытались вскарабкаться наверх.
Гарет взмахнул саблей, и враги едва успели пригнуться. Но мгновенно выпрямились и снова попытались подняться на крышу.
Гарет отогнал их молниеносной атакой. Эмили почувствовала какое-то движение за спиной и оглянулась. Это оказался Мукту. Эмили немного отступила, чтобы дать мужчинам место, но крепко держалась за складку одеяния Гарета, так, чтобы не упасть, но в то же время не мешать ему.
«Кобры» рванулись вперед. Откуда-то появлялись все новые и новые убийцы, запрудившие палубу под Гаретом и Мукту и старавшиеся стащить их вниз.
И тут распахнулись двери кают. По доскам палубы затопали ноги: это из кубрика высыпали матросы. Эмили увидела Маллинса и Бистера, ведущих подкрепление с кормы. Почти никто из нападавших не удостоил их взглядом. Не сводя глаз с Гарета, они отчаянно пытались дотянуться до него… и до нее…
Сквозь беспорядочные тени она увидела, как одна фигура отделилась от общей массы и обогнула дерущихся. Не сводя глаз со спины Гарета, человек подбирался ближе.
Эмили поняла, что Гарет слишком занят теми, кто толпится внизу. Злодей проигнорировал ее, стремясь уничтожить более грозного противника. Не замеченный никем, кроме Эмили, он скользнул под нависающий карниз крыши.
Еще мгновение, и он окажется наверху.
Эмили с бешено колотящимся сердцем осмотрелась, заметила металлическое ведро, повешенное на отходившей от крыше жерди, схватила его свободной рукой и тут же поняла по тяжести, что оно полно песка.
В эту минуту темная рука показалась над краем крыши. Эмили не задумываясь отвела ведро на себя и, едва над крышей появилась голова, отпустила его. Удар пришелся в лоб убийце. Мгновенно потеряв сознание, он рухнул вниз. Матросы сразу же окружили его.
Эмили покачнулась и чуть не свалилась в самую гущу кровавой битвы, но успела схватиться за одеяние Гарета.
Он оглянулся и подтянул ее поближе. Их взгляды встретились, но он тут же отвернулся и продолжал драку.
«Кобры» не отступали, не сдавались и продолжали отчаянно сражаться. Но удача была не на их стороне, и скоро палуба была усеяна их трупами.
Гарет не спрыгнул вниз, пока последний мертвец не оказался в воде. Но и тогда подождал, пока Бистер не проверит все помещения. Маллинс прошелся по палубе и доложил, что все чисто. Только тогда Гарет разжал застывшие на рукояти сабли пальцы. Новые галабии, его и Мукту, были буквально залиты кровью. К счастью, не их собственной.
Наконец он взглянул на Эмили. Она по-прежнему оставалась на крыше, наблюдая за тем, что творилось внизу. Руки сложены на груди. Пальцы вцепились в локти, словно ей очень холодно. Шок, очевидно, но не истерика, и за эту малую милость он был благодарен Богу.
Как и за гораздо большую милость. За то, что она по-прежнему жива. Мысленно он встал на колени и вознес Господу восторженную молитву.
Вечером, когда Гарет начал обходить шхуну, он знал, что она на палубе, слышал ее шаги. И пошел по другому борту, стараясь по возможности избегать ее, как делал это последние несколько дней. Но тут раздался крик.
Крик, разорвавший ночь. Пронзивший его сердце, которое на миг замерло, а потом заколотилось с бешеной силой.
Но Эмили осталась в живых, и, кажется, ее не ранили.
Кроме того, она крайне умело охраняла его спину, чего уж он никак не ожидал.
Палуба постепенно пустела. Мукту, крякнув, спрыгнул с крыши и отправился заверить Арнию, что все в порядке. Та уже нетерпеливо переминалась на корме.
Свободной рукой Гарет легонько коснулся плеча Эмили.
– Пойдемте. Я сниму вас с крыши.
Он спрыгнул на ту сторону палубы, которая была меньше заляпана кровью, и, отложив саблю, сжал талию Эмили и опустил девушку вниз.
И снова ощутил, как сильно забилось сердце, стоило взглянуть в лицо, преследовавшее его в снах. Усилием воли он оторвал ладони от ее талии и отступил.
Бистер невольно помог ему, взяв саблю, чтобы почистить и наточить. Он как раз протянул саблю командиру, когда появился капитан Айабад.
– Завтра мои люди помогут вам вымыть палубу, – заверил Гарет, прежде чем капитан обратился к нему.
Капитан наклонил голову.
– И пока они это делают, думаю, нам с вами, майор, нужно потолковать. Есть вещи, которые, как я понимаю, мне необходимо знать.
Гарет коротко кивнул:
– Побеседуем утром.
Айабад, высокий, смуглый, приблизительно того же возраста, что и Гарет, снова наклонил голову и с улыбкой обратился к Эмили:
– Должен поблагодарить вас, мадемуазель, за весьма занимательный вечер.
Эмили окинула его ледяным взглядом.
– Рада, что вам понравилось, капитан.
Айабад, араб по отцу и француз по матери, из-за чего, собственно, и было выбрано его судно, снова широко улыбнулся, прежде чем откланяться. К тому времени Бистер, Мукту и остальные люди из их отряда ретировались в кубрик вместе с большинством матросов. Кто-то спешил перевязать раны, но большинству не терпелось обменяться подробностями о стычке с врагом.
Капитан расставил вахтенных на носу и корме, но если не считать их и штурвального, Гарет и Эмили остались одни.
Он повернулся к ней в тот момент, когда она взглянула на него. И долго изучала его лицо. Смотрела и не могла насмотреться. И неожиданно сжала маленькими ладошками его щеки, приподнялась на носочки и поцеловала.
Он на мгновение расслабился, позволил себе забыться. Но тут же опомнился и взял себя в руки.
Это благодарственный поцелуй. Он сознавал это, и все же…
Каждая частичка его существа отреагировала на нежное прикосновение, на тепло ее тела, на мягкие, как лепесток, но упругие губы, так невинно прижавшиеся к его губам.
Он не шевелился, позволяя ей целовать его так долго, как она захочет…
Наконец она со вздохом отступила. А когда ее каблучки коснулись досок палубы, Гарет выпрямился. Неохотно. Разочарованно.
Прелестные губы изогнулись. Не отводя от нее взгляда, он скорее увидел, чем услышал:
– Спасибо, майор.
Гарет взглянул ей в глаза. Они улыбались.
– Доброй ночи, – прошептала она.
Он не смог ответить. Потому что потерял дар речи. Сил хватило ровно настолько, чтобы не последовать за ней. Чтобы не скользнуть по ее губам кончиком языка. Не отведать ее на вкус.
Такая пытка ему ни к чему. Она просто сказала ему «спасибо» на свой лад. И поцелуй этот был подогрет благодарностью. Не желанием.
Гарет тихо выругался и заставил ноги двигаться в противоположном направлении. Между ними ничего нет. И он будет последним дураком, если подумает иначе.
«10 октября 1822 года.
Очень раннее утро.
В моей каюте на борту шхуны, плывущей по Красному морю.
Дорогой дневник!
Я никак не могу определить, действительно ли мне так этого хотелось. Атака была яростной и пугающей, и я наконец осознала, что наши враги не остановятся ни перед каким насилием. Эти фанатики будут сражаться, пока не упадут мертвыми. Если бы не мой храбрый майор… но это я поняла позже, пусть по жуткому, но все-таки опыту. Гарет был изумителен, когда выхватил меня из лап «кобр» и защитил в битве. Он уничтожил множество врагов. Конечно, и его люди, и команда тоже выполнили свой долг. Но я, разумеется, смотрела только на своего спасителя. И отвлеклась всего однажды, когда потребовалось расправиться с одним из нападавших, чтобы не дать ему подобраться к майору и ударить его в спину.
После всего этого, разумеется, я просто была обязана его поцеловать. Да, это было чрезвычайно дерзко, но у меня имелась веская причина, и глупо было упустить такую возможность!
И следовательно, дорогой дневник, я с полным основанием могу утверждать, что майор Гамильтон – не лягушка. Хотя это я поцеловала его, а он, как порядочный человек, не ответил, все же чувствовалось… достаточно сказать, что после этого поцелуя я не спала ночь!
Естественно, учитывая такой успех, можно сказать, что поцелуй – это лишь первый шаг. Он открыл дверь, если так можно выразиться, и теперь я должна узнать, что кроется за этой дверью.
Должна признать, что меня терзает ненасытное любопытство.
Э.».
Наутро Гарет, как и обещал, отправился к капитану и для лучшего ведения переговоров взял с собой Эмили. Постучал в дверь капитанской каюты и, когда Айабад пригласил их войти, открыл дверь перед Эмили, неотразимой в тонком платье цвета весенней травы.
Айабад поспешно вскочил и отодвинул стул для девушки, которая сдержанно поздоровалась, прежде чем сесть.
Гарет последовал ее примеру.
Эмили очень обрадовалась, когда Гарет пригласил его сопровождать: он уже научился распознавать выражение ее лица. Конечно, она не совсем поняла, почему ее присутствие необходимо, но Гарет не видел ничего плохого в том, что она решит, будто он нуждается в ее совете. На самом же деле он считал, что лучшей стратегией будет отвлечь Айабада.
