Стас Колокольников
Последняя страница осени
– Что с того? – спрашивал Толя себя. – Причем здесь я? Где я и где куча денег? А может у меня получилось что-то гениальное?
Дома первым делом он стал пересматривать сценарии. Ничего особого не заметив, кроме того, что от всей работы веяло декадансом, он еще раз убедился – надо быть не в себе, чтобы всерьез её принять. Описание игры, бонусы и призы были безжизненны. Тем, кому игра адресовалась, она не оставляла и проблеска надежды. Это был бред неудачника. В чем же дело? Внимание Толи задержалось на женщине, скрывавшейся за бонусной царевной-лягушкой. Откуда взялась картинка, он не помнил, но вот женщина была как живая. Со стрелой во рту, поджав ноги, она, казалось, готова в любой момент выбраться наружу и начать игру.
«Но вот какую?» – строго спросил кто-то внутри Толи.
Он чихнул в ответ.
На следующее утро Толя вернулся к Белову – несколько дней его не беспокоили. Изнурительная работа заставляла принять случившееся как агонию этого мира. Толя был уверен, что на нем испытали какие-то новые препараты, как в шестидесятых на обывателях испытывали ЛСД.
Серым дождливым декабрьским днем Белов был не в настроение. Он материл рабочих, ползавших как черепахи. Потом долго решал, кого отправить на установку нового витража.
– Ну что, тупые ленивые упыри, – твердил Белов, – не хотите работать, а хотите деньги получать. Да мне от вас больше убытка, чем пользы.
Наконец он выбрал смышленого парня, бросившего семью, жену и двух детей, ради работы в столицы. Толю отрядил в помощники.
Провозились допоздна. В огромной четырехэтажной квартире на Остоженке, где собирался поселиться молодой брокер, который не имел семьи, но уже выстроил детский этаж и необъятную спальню, остались только Толя и напарник.
Винтовая лестница вела с этажа на этаж как по палубам брошенного корабля. Толя поднялся на самый верх, где за окном стену опоясывал балкон и площадка для цветника. На соседней стене орнамент Белова повторял узор из спальни одного из царей древней династии Урук. Толя провел рукой по еще не высохшей колерованной шпаклёвке и вспомнил, как недавно также трогал стену, на которой только что была дверца, и ему вдруг нестерпимо захотелось обладать этим большим дом. Сердце шептало, что в этом городе жить «здесь и сейчас» в его случае значит – не иметь ничего кроме этого «здесь и сейчас». Так Толя прожил всю бесконечную осень, так он прожил почти всю жизнь.
Сейчас он хотел дом, семью, смотреть по вечерам в большое окно на цветник и думать, что «здесь и сейчас» – это всего лишь граница, на которой получаешь всё, что хотел. А за этой границей уже другой мир – «везде и всегда». Усмехнувшись своим мечтам, Толя спустился в столовую, где смонтировали витраж, стоивший, как отдельная квартира в Подмосковье.
Пока напарник умывался на цокольном этаже, Толя собирал инструмент. Вдруг кто-то чуть слышно проскрипел вверх по лестнице. Толя успел заметить лишь край серого плаща.
«Господи! – подумал он, обхватив голову. – Неужели опять он? Не может быть. Мне пора в психушку. Господи, не лишай меня разума!».
Тишина вверху и внизу неприятно щекотала нервы.
Напарник появился спустя вечность. Вытираясь полотенцем, он удивленно посмотрел, как Толя прячется в столовой, и спросил:
– Толян, все в порядке?
– А что?
– Ты сейчас, как из фильма ужаса. Человек, который увидел то, чего лучше никому не видеть. Гы, мужик, да ты что, переработал что ли?
– Нет. Да. Все в порядке. Пора домой, жрать хочу – не могу.
В темноте на пути к дому Толя вздрагивал на каждом шагу. Голые деревья и кусты пугали призраками. Весь мир казался ловушкой. Толя зашел в ночной магазин, потоптался у бутылок с выпивкой, понял – не поможет. Купил лапши, кофе, пачку сигарет и вышел.
Увидев в окнах квартиры свет, Толя обрадовался. Наконец-то – хозяйка вернулась с дачи. Но дома никого не оказалось, хотя в гости явно заходили. В комнате все было перевернуто, как будто вещички перетрясли дружки Билли Бонса в поисках карты. Когда выяснилось, что из ноутбука исчезли оригиналы сценариев, Толя стал заводится:
– Вот уроды! Вы, значит, сильные мира сего, а я тварь дрожащая?! Я вам не крыса лабораторная! Да вас… Нет, я так просто не дамся! Сами лезьте в свои лазейки!
Разбушевавшись, Толя смыл ключик в унитаз. В истерике попинал чугунную ванну. Не сомкнув глаз, глотая кофе и выкуривая сигарету за сигаретой, он еле дождался утра. В голове отстукивало одно: «Бежать, бежать! Подальше из сумасшедшей квартирки, из безумного города. Бежать, потому что здесь доконают быстрее, чем в любом другом месте».
Спозаранку, хромая, Толя заявился к Белову, тот еще спал на своем затертом диванчике в углу мастерской. На табурете стояла бутылка с недопитым коньяком и блюдце с подсыхающими дольками лимона.
– Нужны деньги! – с порога крикнул Толя. – Мне пора валить отсюда! Кто-то решил, что я участвую в большой игре. Это не так! Я ни в чем не участвую!
– Кхм, денег не будет до конца недели, – откашлявшись, еле сдерживая зевоту, сухо объяснил Белов. Его не удивляла Толина истерика, он видел и не такие жертвы дошираковой диеты. – Наш основной клиент лежит в коме на Мальдивах.
– Где?! Кто? Как в коме? Что с ним?
– Доской ударило.
– Что за фигня? Какой доской?
– Да, бывает, ударило по голове доской для серфинга, – нехотя объяснял Чернов. – Но его жена… Не та, с которой он приходил, а которая сейчас, молодая. Она сказала, что в любом случае проект будет продолжен, ей нужно только подписать кое-какие бумаги. На это уйдет неделя, а может чуть больше.
– Господи, почему мне так не везет?! – воскликнул Толя. – Это не жизнь, это кошмарный сон!
– Вот тебе пятьсот рублей, – пожал плечами Белов. – Остальным дам по триста. Так что тут тебе повезло – ты пришел первым.
Схватив бумажку, Толя выскочил на улицу. Холодный дождь беззвучно моросил на землю, как будто кто-то беззлобно мочился на труп. Осень затянулась до предела, похоже, она сама не знала, чего ждет тут в декабре.
В переулках Абельмановской заставы за Толей увязался громко лающий взрослеющий щенок с большими лапами. Не обращая на него внимания, Толя убегал от своих мыслей. Молодецки рассвирепев, собака подскочила ближе и укусила чуть ниже лодыжки. От неожиданной боли Толя громко вскрикнул и разразился дикой бранью:
– Чертова сука! Сука! Какого хрена! Хочешь узнать побольше о вивисекции?! Я тебя!
Щен в ужасе умчался прочь. В ближайшей аптеке Толя купил спиртовой настойки боярышника. Смазал ранку, выглядевшую как укус акулы, и выпил остатки. В кармане занервничал телефон.
– Алло! – крикнул Толя в трубку.
– Возьми ключ, – дружелюбно посоветовал Сфинкс.
– Где возьми? – возмутился Толя. – В канализацию нырять? Хотя вы и так меня туда обмакнули, теперь осталось…
– Иди в сторону Рогожки, – перебил Сфинкс, – на первом перекрестке свернешь направо в переулок, не переходи трамвайные пути и внимательно смотри себе под ноги. Шагай.
– А если… – хотел поспорить Толя, возбужденный укусом и боярышником, но врожденное чувство самосохранения прикрыло рот, и он сказал:
