Ульф Старк
Сикстен
Ночной автобус
Сикстен спит. Над его кроватью висит мамина фотография. В комнате темно и тихо. Луна смотрит с высоты на зеленый дом на улице Руссинвеген.
А где-то вдалеке по пустынным улицам мчит ночной автобус. За рулем – папа Сикстена. Он смотрит на часы, а затем переводит взгляд на фотографию сына, приклеенную на стекло.
Вот он тормозит автобус у края дороги. Нет, это не остановка. Просто рядом телефонная будка.
– Извините, – говорит папа в микрофон, – я на минутку.
Берет кошелек с мелочью и выходит из автобуса. Но когда он подходит ближе, оказывается, что телефон занят. В будке стоит длинноволосая женщина. Она привязала собаку снаружи и все говорит и говорит, словно наговориться не может. Папа Сикстена наклоняется и расстегивает собачий ошейник.
– Ну-ка – беги! – шепчет он псу.
Пес срывается с места, а папа поднимает пустой ошейник и тихонько стучит билетным компостером по стеклу.
В квартире Сикстена раздается звонок. Телефон звонит довольно долго. Не так-то легко разбудить мальчика.
Но наконец Сикстен откидывает одеяло. Он бежит через комнату. По валяющимся на полу носкам, рубашкам и трусам. Мчится по коридору и влетает в кухню – там стоит телефон.
– Привет, – запыхавшись, говорит он.
– Привет, – отвечает голос в трубке. – Это я!
– Знаю.
Сикстен сразу догадался, что это отец. Он звонит каждый раз, когда дежурит в ночную смену, и сын остается один дома.
– Ты что, не спишь? – спрашивает папа.
– Сплю.
– А со спичками не играешь?
До чего только не додумается папа, пока сидит за баранкой автобуса! То волнуется, не решил ли Сикстен поджечь дом, а то боится, что мальчик забыл запереть дверь и в квартиру ворвались грабители.
Папа всегда готов к худшему.
– Вроде нет, – отвечает Сикстен. – Вообще-то я спал.
– Молодец! А помнишь, что я тебе говорил о незнакомых людях на улице?
– Угу. Не волнуйся.
Сикстен берет ручку. Он рисует молнию на листке бумаги, который лежит на кухонном столе.
– А вот еще я подумал, – начинает папа и вдруг останавливается на полуслове. – О чем же я подумал?
– О конфорках, – подсказывает Сикстен.
– Ага, – радостно подхватывает отец. – Я их, конечно, выключил, но все же мне не следует оставлять тебя по ночам дома одного.
– Пустяки! – успокаивает его Сикстен. – Мне нравится быть одному. Кстати, мама звонила.
– Я тебя люблю, – говорит папа. – А теперь мне пора в автобус. Спокойной ночи.
Но Сикстену не так-то просто заснуть. По крайней мере сразу.
Он сидит в папином боксерском халате за кухонным столом. Скомкав листок с нарисованной молнией, кладет его на сковородку. Поджигает. Смотрит, как разгорается пламя. Здорово!
Здорово, когда целая ночь в полном твоем распоряжении.
Когда листок догорает, Сикстен кладет сковороду в мойку и тщательно ополаскивает.
Летнее солнце и шерстяные носки
Папа кричит, что завтрак готов. Сикстен разглядывает носки. Когда-то они были белыми.
– Иди скорее! – торопит папа.
– Сейчас, – откликается Сикстен и морщит нос: чистой одежды не осталось совсем. И получистой тоже. С тех пор как сломалась стиральная машина, вся летняя одежда постепенно кончилась.
Папа никак не соберется починить машину. После того как уехала мама, у папы все из рук валится. Вот и стиральную машину он разобрал, разложил детали на газете в ванной, а что дальше – неизвестно.
Все тонкие рубашки в пятнах. Последние джинсы Боббо залил ему в школьной столовой соусом.
Да, нелегкая задачка!
Когда Сикстен наконец появляется в кухне, папа уже завтракает. Он ест обстоятельно, как бывалый боксер, проработавший целую ночь – жареную грудинку с картошкой. Сыну он тоже положил изрядно – тарелку с верхом. Форменная водительская куртка висит на стуле. Жарко. Сквозь криво повешенные гардины солнце печет как ненормальное.
– Ну и погодка! – не отрывая глаз от тарелки, говорит папа. – Настоящее лето.
– Ага, – соглашается Сикстен. – Завтра, между прочим, последний день занятий.
Папа поднимает глаза. Смотрит на сына. Хмурится. Оглядывает мальчика с ног до головы.
– Нет, так не годится, – заключает он.
– Почему?
– Не по сезону.
На Сикстене лыжные брюки, такие тесные, что кажется, вот-вот лопнут, шерстяной свитер им под стать, на ногах – толстые серые шерстяные носки.
Сикстен усаживается за стол и поддевает вилкой кусок картошки.
– И что тебе не нравится?
– Да ведь лето на дворе! Жарища. Тебя же дразнить станут!
– Не станут, – отбивается Сикстен. – Все так ходят.
– Это в зимнем-то? – изумляется папа.
– Ну, да. Это модно. Не замечал? А все потому, что спишь днем. Ладно, все в порядке.
Папа улыбается и громко вздыхает. Вздох его похож на звук закрывающейся автобусной двери.
– Ну-ну. Наелся? Хочешь еще что-нибудь? – Папа с любовью глядит на сына, набившего полный рот картошкой.
– Яичницу бы, – выдавливает Сикстен.
Папа достает из холодильника яйцо, разбивает его о край сковородки и следит, как застывает белок. Сикстен тем временем быстренько перекладывает свою порцию на отцовскую тарелку и выскакивает из-за стола.
– Ну, мне пора!
– А яичница?
– Съешь сам.
В дверях Сикстен останавливается. Застегивает верхнюю пуговицу на штанах, глубоко вздыхает, напускает на себя счастливо-беззаботный вид и выходит на солнцепек.
Сикстен бежит вприпрыжку между автомобилями на стоянке, рюкзак лупит его по спине. Иначе нельзя: папа из окна смотрит ему вслед. Так он скачет, словно маленький веселый кенгуру, пока не добирается до Йонте.
Йонте – его лучший друг. Он старше на два года. Каждое утро он поджидает Сикстена у знака парковки. У него черный мальчиковый велосипед. Щурясь, он смотрит на приятеля сквозь толстые очки.
– Привет! Что так долго? Садись, подвезу.
– Свихнулся? Я же без шлема, – шипит Сикстен. – Отец с ума сойдет, если увидит.
Мальчишки катят велосипед до поворота, и только за углом Сикстен решается сесть на багажник.
– Чего это ты так вырядился? – спрашивает Йонте. Они мчатся к центру так, что ветер свистит в ушах.
– Все остальное грязное. Стиральная машина сломалась.
– Что ж ты отцу не скажешь?
– Да я говорил, – вздыхает Сикстен, – но сам знаешь, какой он.
Йонте знает. Друзья едут молча.
Проезжают химчистку и цветочный магазин. Мчатся мимо лавочки Слепого Свена, где Йонте помогает после школы. Сикстен совсем запарился, но вот и школа.
– Чёрт, ну и захохочут все сейчас! – вздыхает мальчик.
– Наплюй, – советует Йонте. – Вот Бетховен наверняка никогда не дергался из-за одежды.
– Бетховен не ходил в лыжных штанах.
Тут Сикстен замечает, что у флагштока на школьном дворе стоит Эмма. Она улыбается ему. Сикстен делает вид, что ему все нипочем, словно он правда Бетховен.
Коровья лепешка
В классе Сикстен тише воды ниже травы.
Он совсем взмок в лыжных штанах и толстом свитере. На уроке он сидит затаившись и старается не привлекать к себе внимания. На переменах тоже держится в сторонке. Отсиживается в туалете. Пьет воду.
Но на последней перемене Эмма просит его помочь сосчитать деньги, собранные на подарок учительнице. Когда он наконец-то выбирается в коридор, там его уже поджидают Боббо, Арне и Микаэль Бурфорс.
Они гоняют футбольный мяч, который Боббо принес в школу. Завидев Сикстена, мальчишки принимаются его обстреливать.
– Целюсь в Сикстена! – орет Боббо и со всей силы лупит по мячу. Мяч свистит у самого сикстенова уха. Потом наступает черед Арне и Микаэля Бурфорса. Эти вечно все повторяют за Боббо.
К счастью, Сикстен успел уже добраться до туалета. Он останавливается в дверях и ждет, пока Боббо прицеливается.
– Лови! – кричит Боббо и посылает мяч в цель.
Сикстен отступает на шаг и распахивает дверь. Мяч влетает в туалет, мальчик шныряет за ним и захлопывает дверь перед носом Боббо.
Он слышит, как Боббо ломится в дверь.
– Ты что это удумал? – вопит он.
– Ты же сказал – лови, вот я и поймал, – отвечает Сикстен.
– Совсем спятил? Забыл, с кем имеешь дело? – бесится Боббо.
– Погоди, может, и припомню, дай только воду спущу, – обещает Сикстен.
Потом он ждет, когда послышится голос учительницы. Тогда он выскальзывает в коридор и идет рядом с ней. За ними следом, прижимаясь к стене, крадется Боббо.
– Что это ты в туалет зачастил? – удивляется учительница.
– Жажда замучила, – бурчит Сикстен и наклоняется, чтобы снять ботинки.
Настал черед пения. Весь класс разучивает «Расцветай, всё кругом». Завтра надо будет выступать перед родителями.
– Ну-ка, попробуем еще разок все вместе! – говорит учительница и ударяет по клавишам синтезатора, который она принесла из дома.
Сикстену нравится музыка и учительница тоже. Её темные волосы блестят на солнце, а ногти на руках покрыты лаком. На учительнице узкие джинсы и белая блузка.
Она самая красивая в школе. Сикстен так засмотрелся на учительницу, что почти забыл о своей жаркой одежде.
Но не надолго.
Вдруг Боббо как заголосит:
– Посмотрите, снег идет! Посмотрите, снег идет!
Арне и Микаэль Бурфорс подпевают:
– Как здорово! Ура!
Фрекен перестает играть.
– Боббо, прекрати! И вы, Арне и Микаэль, тоже! Эта песня сейчас не к месту.
– Отчего же? Полюбуйтесь-ка на Сикстена!
– А что такое?
– Да он же заявился в лыжном костюме!
Тут все поворачиваются, чтобы хорошенько разглядеть Сикстена и подивиться на его лыжные штаны, шерстяной свитер и толстые носки.
– Только лыжи забыл и шапочку, – поддразнивает Арне.
Учительница одергивает его:
– Прекрати свои глупости! Будете продолжать в том же духе – пожалеете! Лучше споемте еще разок.
На этот раз Сикстен не поет со всеми. Он поворачивается к Боббо.
– Коровья лепешка! – шипит он. – Вонючая коровья лепешка!
Боббо от ярости теряет дар речи.
Никто еще его так не обзывал. Он ведь самый сильный в классе. Боббо сжимает кулаки, лицо его багровеет.
– Ну, ты еще об этом пожалеешь! Смотри – поплатишься! Ой-ой-ой! Ой-ой-ой!
Теперь-то Боббо точно из него котлету сделает.
Уроки закончились, но Сикстен не торопится уходить. Нарочно роется в парте. Тем временем учительница достает цветные мелки и витиеватым почерком выводит на доске «Счастливого лета!», а потом рисует цветы и березки.
– А тебе разве домой не пора? – спрашивает она, рисуя солнце с длинными лучами. – Смотри, какое яркое солнце на улице!
– Плевал я на солнце, – бурчит Сикстен. – Хотите, я вам помогу. Книги отнести, или еще что.
Учительница критически рассматривает рисунок на доске.
– Вот, кажется, и все. Терпеть не могу рисовать. Может, дорисуешь здесь что-нибудь веселенькое?
– Корову?
– Хорошо, давай корову.
Сикстен рисует корову с большими глазами. А учительница пририсовывает цветы и бабочку с резными крыльями.
– Боже, какая мазня! – вздыхает она и стирает бабочку. – Кстати, Сикстен, чего это ты сегодня так вырядился?
– Да просто хотел проверить этот костюм, – врет Сикстен. – Мы с мамой собрались в Гренландию. Она ведь теперь в Дании живет.
– Ах, вот как!
– Да только все мало оказалось. Хорошо, что это заранее выяснилось. Ну, кажется, я дорисовал. Теперь можно и домой.
Сикстен отступает от доски.
– Больше ничего не хочешь нарисовать?
– Да нет.
– У тебя всё в порядке?
– Ага.
Он машет рукой с порога и исчезает за дверью.
Рисунком он, по крайней мере, доволен.
