Станислав Владимирович Далецкий
Ильин день. Сборник
– Не беспокойся, Илья, я захватил из Москвы, на всякий случай, три бутылки хорошего портвейна, хотя и считал, что ехать в Крым со своим вином, все равно, что в Тулу ехать со своим самоваром, как говорили наши деды, – ответил Виктор. – Я много раз был в Крыму, и здесь на каждом углу продавалось домашнее вино. Бывал я и в Массандровских подвалах на дегустации крымских вин, а теперь всё это испарилось заботами Горбачева. Дураком оказался новый генсек, под стать Никите Хрущеву, что хотел выращивать кукурузу за полярным кругом, а теперь Горбачев хочет русский народ лишить выпивки по всяким случаям, в том числе и при знакомстве мужчин с девушками.
Если девушка не отказывается выпить вина с мужчиной – значит, она будет согласна и на более близкое знакомство в постели – так говорит мой приятель, который большой знаток женской психологии.
Всё так и случилось, как говорил Виктор.
Вечером они встретились с девушками, пригласили их к себе в номер, выпили вместе с ними бутылку портвейна ради знакомства, затем Виктор пошушукался с Лидой в коридоре, куда они вышли покурить, а потом Лида в сопровождении Виктора ушли прогуляться до соседнего пансионата, и на прощание Лида весело помахала рукой Анне и Илье, пожелав им спокойной ночи.
Выпитое вино и теплая южная ночь со стрекотом цикад расслабили волю, освободили женские и мужские желания и спустя полчаса они оказались в постели, и Анна отдалась Илье непринужденно, со всей страстностью зрелой женщины, прогретой насквозь южным солнцем и давно не знавшей мужской ласки.
Илья чувствовал свою новую знакомую всей силой мужского желания, которого ему всегда не хватало в общении с женой.
Ушедшая пара так и не возвратились и любовники изнуряли друг друга ласками до самого рассвета, с наступлением которого Анна торопливо собралась уходить в свой пансионат, поцеловав Илью, находившегося в сладкой дреме и сказав на прощание, чтобы он не думал о ней плохо, как о распутной женщине: просто он понравился ей сразу, при первом знакомстве в самолете, пришелся по душе и, как мужчина, тоже оказался хорош.
Вскоре после ухода Анны, появился Виктор, совершенно измученный любовными упражнениями с Лидой, которая оказалась неутомимой в женском желании и мучила его всю ночь, так что он, не раздеваясь, плюхнулся на свою кровать и мгновенно заснул, пропуская завтрак.
Илья, однако, позавтракал, поспал пару часов и к полудню пошел снова на пляж, где встретил Анну, как и уговорились при расставании.
Новоиспеченные любовники расположились на песке, расстелив покрывало, которое заботливая Анна привезла с собой, не желая в отпуске валяться на песке, истоптанном тысячами ног отдыхающих.
Илья чувствовал себя рядом с Анной легко и непринужденно, как будто искал эту женщину много лет, нашел, наконец, успокоился душою, обретя покой и умиротворение и задремал вместе с ней, соединившись руками.
Небо затянули легкие облачка, которые сняли нестерпимый жар солнца, лишь иногда позволяя ему пронзать лучами людские тела, валяющиеся на песке группами и поодиночке, словно тюлени на морском лежбище, как показывают по телевизору в «Клубе кинопутешественников».
Поспав пару часов, они очнулись от забытья, искупались в прогретой солнцем морской воде, перекидываясь между собой короткими, ничего не значащими фразами, словно супруги, прожившие вместе долгие годы в любви и взаимной заботе, изучившие взаимные чувства и привычки и потому инстинктивно понимающие друг друга без слов и жестов.
Вскоре к ним присоединились их соседи и соратники по романтическим отношениям – Виктор и Лида, едва отошедшие от ночных скачек, измучивших их тела, и желающие пляжного пассивного отдыха перед будущими любовными забавами грядущей ночи.
Море и солнце взбодрили всех четверых, они прогулялись до ближайшего кафе, где перекусили овощным салатом и цыпленком табака, не желая возвращаться в свои пансионаты, чтобы пообедать.
Солнце клонилось к закату, когда эти две пары покинули пляж, решив повторить занятия предыдущего вечера, которые сделали их курортными любовниками.
Вечер прошел по тому же сценарию, что и накануне и Илья с Аней, оставшись одни, удовлетворили свои желания близости и мирно уснули в объятиях, словно благовоспитанные супруги.
Далее отношения Ильи и Анны развивались в жанре курортных романов, о которых Илья читал в разных книжках, но на себе испытал лишь впервые.
Авторы тех книг, видимо, сами являясь развратниками – любителями случайных связей, убеждали своих читателей, что случайная связь мужчины и женщины, особенно в отпуске, вдали от семьи, является естественным удовлетворением плотских желаний и не считается изменой, если по окончанию отпуска или командировки, эта связь прекращается без последствий для обоих участников, которые возвращаются к своей обыденной жизни, вспоминая это любовное увлечение как забавное приключение и не более того.
Через неделю, отношения Ильи с Анной совершенно выровнялись, и они стали разнообразить дни не только прогулками на пляж и вечерними посиделками за бутылкой вина в комнате пансионата, но и прогулками по окрестностям Феодосии, посетив дом-музей Волошина и совершив прогулку на теплоходике до скал Карадага.
Они заглянули в музей Айвазовского, два дня провели на острове напротив городского пляжа, где было поменьше людей, но туда и обратно нужно было добираться катером, заплатив 20 копеек с человека. Анна охотно выполняла пожелания Ильи прогуляться или остаться в номере и подчиниться мужскому желанию, никогда не возражала и не выказывала неудовольствия, чем особенно и привлекала его, ибо такая манера её общения разительно отличалась от вечно недовольной и раздражительной жены Галины.
Их соседи по любовным забавам постепенно отстранились, занимаясь исключительно упражнениями в постели, проявляя ненасытность, словно медведи после зимней спячки. Впрочем, ненасытной оказалась Лидия, а Виктор изо всех сил старался выглядеть перед нею молодцом, иногда жалуясь Илье, что курортная подружка совсем измотала его и после такого напряженного отпуска ему впору вновь ехать в санаторий поправлять здоровье, подорванное ненасытным желанием Лидии.
Илья рассказал о горестях соседа, на что Анна рассмеялась и поведала, что Лидия, по её словам, каждый год ездит в Крым за любовными приключениями, чтобы потом, целый год вспоминать об этом, ведя скучную жизнь при муже, которому было под пятьдесят лет, и он давно уже не интересовался своей женой, всецело посвящая себя работе и заботам о взрослых их детях, которых было двое: сын и дочь.
Анна просила Илью не рассказывать об этом Виктору, поскольку Лидия представилась ему при знакомстве одинокой женщиной, зная, что мужчины даже вдали от своих жен предпочитают не связываться с замужними женщинами, чтобы случайно не нарваться на ревнивого мужа, внезапно прилетевшего на выходные дни сюда, чтобы убедиться в непорочности своей половины.
Свидетелями такой разборки на пляже были однажды и Илья с Анной, когда толстый и белокожий мужчина устроил сцену своей загорелой жене, застав её обнимающейся у всех на виду с молодым кавказцем, – темнокожим и заросшим шерстью по самые ноздри.
О себе Анна сообщила, что была замужем, когда ещё училась в институте, и вышла замуж по глупости, догоняя нескольких подруг. Она родила сына, ушла от мужа и сейчас живет отдельно, получив квартиру от института, где теперь работает. Сыну Сергею восемь лет и он сейчас живет на даче у её матери.
После неудачного брака у Анны были две-три короткие связи с мужчинами, которые не принесли ей ни радости женской, не дружеского участия и она никого не помнит, особенно этих мужчин и мужа, как будто их никогда и не было в её жизни.
К Илье она испытала какое-то магнетическое притяжение, которое и привело их к курортному роману, где она испытала и женское удовлетворение, взаимную приязнь и ничуть не сожалеет о случившемся.
Анна понимает, что мужчина его возраста, наверное, имеет семью, но из их коротких ещё отношений, она догадалась, что Илья не совсем доволен своей жизнью, коль пошел на измену жене, не являясь по характеру искателем интимных приключений.
Илья, в свою очередь, признался Анне, что действительно женат, женился он в связи с предстоящим рождением дочери, которой уже исполнилось десять лет, но с женою так и не наладил теплых отношений, ввиду вздорности её характера.
Работает он простым инженером в цеху большого завода, работой своей вполне доволен, в начальники не рвется, зарплатой тоже удовлетворен, но жена постоянно пилит и пилит его за никчемность, считая неудачником – коль не стал начальником.
– Но, понимаешь, Аня, – расслабленно говорил Илья в минуты откровения, наступающего сразу после взаимного удовлетворения плоти, когда он откидывался навзничь на кровати, а женщина благодарно прижималась к нему сбоку, – я по натуре человек постоянный и не склонный к резким переменам в настроении и своей жизни, и поэтому, терплю рядом с собой чужую женщину ради дочери, которая подрастает уже и вступит скоро в опасный возраст.
Если я уйду из семьи, которой фактически нет и никогда у меня не было, то дочь моя, без отца, может наделать глупостей и я в ответе за её судьбу. Жена этого, к сожалению, не понимает, как никогда не понимала меня, и считает, как старуха из сказки Пушкина, что я у неё всегда буду на побегушках, не смея перечить.
Дочь вырастет скоро и останемся мы с женою у разбитого корыта на старости лет, когда нас вообще ничего не будет связывать, но и деться будет некуда друг от друга. В неприязни можно решать споры, совершать поступки, но нельзя вместе жить долгие и бессмысленные годы. Боюсь, что впереди меня ждет одинокая старость. Мне кажется, что с тобой у нас могла бы сложиться семья, но у тебя есть сын, которому не нужен чужой дядя, а я не могу уйти и бросить дочь, чтобы воспитывать другого ребенка – это будет предательством и с моей и с твоей стороны.
– Не мучай себя Илюша напрасными упреками, – успокаивала Анна, осторожно поглаживая его по груди и убаюкивая, подобно матери, укачивающей свое малое дитя. Мне от тебя не надо ничего, кроме доброго отношения и ласки. Если захочешь, то мы сможем продолжать наши встречи в Москве, тайно и скрытно, чтобы твоя жена не догадалась и не начала преследовать тебя.
Хотя, как женщина, она скоро догадается – женский инстинкт ей подскажет, что у тебя кто-то есть на стороне. В общем, решай сам, что и как делать, но знай, что я всегда буду помнить наши встречи здесь в Крыму и всегда приму тебя и помогу в трудную минуту.
Ты глубоко порядочный человек, потому тебе и трудно жить в наше время, когда начали вдруг проявляться в нашей стране у людей хищнические инстинкты, что удивительно после многих лет советской власти.
Я политикой не занимаюсь, но замечаю, как в последние годы энтузиазм и бескорыстие людей угасают, а взамен, ниоткуда, появляются жажда денег и власти, благодаря действиям высших правителей государства и директоров предприятий, которые начинают считать эти предприятия и власть своей собственностью и наследством.
– Спасибо Аня, что успокоила меня своими словами. К черту политику и заботы – давай отдыхать пока отпуск, а дальше видно будет, – отвечал Илья на заботливые слова женщины, ставшей за короткое время близкой ему и понятной любовницей и другом.
– Что могли мы уже совершили, а теперь надо поспать, чтобы завтра снова жариться на солнце, которое в Москве бывает довольно редко.
– Я читал где-то, что при солнце у человека вырабатываются витамины радости – может, поэтому здесь, на юге, люди веселы и беспечны, а стоит им возвратиться в наши холодные и сумрачные края, как улыбки угасают, появляются заботы и люди вновь становятся хмурыми и угрюмыми. Давай спать, моя радость, – закончил Илья свои откровения, прижал женщину к себе, поцеловал её в щеку и скоро забылся спокойным сном в полном удовлетворении чувств и мыслей.
В середине отпуска у Анны наступили дни женского недомогания, и она уединилась в своем номере, не желая, чтобы Илья видел её больной и измученной.
Илья продолжал отдых уже в одиночку, поскольку сосед по номеру продолжал заниматься своей Лидой, сетуя Илье на Анну, которая остаётся в номере, мешая Виктору уединяться с Лидой, и теперь приходится любовникам заниматься богоугодным делом второпях, на лужайке под тополем, постоянно опасаясь как бы их не прихватили милиционеры.
Менты, застав отдыхающих в неглиже за любовными занятиями, берут мзду в размере червонца, чтобы не отводить в отделение и не возбуждать дело за непристойное поведение в общественном месте, которыми считались, почему-то, все места, доступные для плотских утех в темную южную ночь.
Через три дня Анна поправилась и их встречи с Ильей возобновились, освободив номер и для соседей по жилью – коллег по забавам: Виктору и Лидии.
Дни отпуска пролетели незаметно, как чайки на горизонте, где синева неба сливается с синевой моря, и настала пора покидать благословенный Крым, который подарил Илье и его новой подруге радость встречи, любовь и удовлетворение чувств.
Оказалось, что и обратно они летят одним рейсом, только места были раздельные, что можно было легко уладить, договорившись с соседями о перемене мест.
Побродив накануне вечером по затихшей набережной и бросив в воду по монетке, чтобы этой приметой вернуться когда-нибудь сюда вновь, Илья со спутницей вернулись в пансион и устроили ужин на четверых прямо в номере.
Виктор умудрился где-то достать вино: вот и теперь на столе стояли две бутылки хорошего крымского вина, фрукты и шоколад, колбаса и сыр, что и составило их прощальный праздничный ужин.
Выпив вина и вспомнив дни отпуска, пары разошлись по своим рабочим местам: Виктор и Лидия ушли в пансионат, где проживала Лидия, а Илья и Анна остались в мужском номере Ильи.
Он как-то предложил Виктору уступить ему место здесь, но тот отверг предложение, сказав, что уже примелькался в том пансионате, куда его впускает вахтерша без вопросов, а кроме того, здесь он нечаянно встретил знакомого из РайОНО и опасается, как бы он не донес до Москвы сведения о его похождениях в отпуске, если заметит его с Лидой, рано утром выходящими из номера.
Приближающееся расставание придало любовникам дополнительной чувствительности, и их последняя крымская ночь прошла, как и первая, в неутомимой любовной ласке.
Рано утром, Илья проводил Анну за ворота пансионата, договорившись встретиться через пару часов на автобусной станции, чтобы вместе уехать до Симферополя и там погрузиться в самолет, следующий до Москвы.
– Всё хорошее, когда-нибудь кончается – вот и наши встречи подошли к концу, но я рада, что встретила тебя и ни о чем не жалею, – сказала Анна на прощание и побежала в свой пансионат собирать вещи, которые у неё, как и у всякой женщины, были разбросаны в полном беспорядке по всему номеру, вперемешку с вещами Лиды, остающейся ещё на неделю, вместе с Виктором, в благословенном Крыму.
Боевые подруги обменялись адресами и телефонами, и Анна направилась к автобусной стоянке, а Лидия, которая поутру проводила Виктора, легла спать после бессонной ночи проведенной с любовником.
Илья встретил Анну у автобуса, они погрузились, без помех добрались до аэропорта, и в полдень всё тот же самолет ИЛ-86 понес их вместе с тремя сотнями пассажиров обратно в Москву в рутину домашних забот и работы.
Выйдя вместе с Анной из аэропорта Внуково, Илья решил проводить её до дома, поскольку у девушки был увесистый чемодан, а у него лишь дорожная сумка. Анна с сыном жила в двухкомнатной квартире у метро Красногвардейская и поездка на такси была дороговатой для инженера из НИИ.
– Дорогая, я помогу тебе добраться до дома, а потом поеду к себе, куда мне совсем не хочется возвращаться, – сказал Илья своей спутнице и добавил: – с тобой мне хорошо и спокойно, потому я и оттягиваю возвращение к жене в атмосферу склок и неприязни.
Анна согласилась без колебаний, тоже желая отсрочить неизбежность расставания с курортным любовником.
Через полтора часа они автобусом-метро-автобусом добрались до Аниного дома, который стоял на Сиреневой улице и смотрел окнами на обширную низменность, заросшую кустарником, на противоположной стороне которой виднелись трубы какого-то завода.
– Вот я и дома, – облегченно вздохнула Анна. – Может, зайдешь ко мне попить чайку с дороги? Сын мой у бабушки и будет там до самой школы – ещё почти месяц. Отдохнешь с дороги и потом продолжишь путь домой, – уговаривала Анна своего любовника, полагая, что Илья не хочет возвращаться домой и, помогая ему отложить минуты расставания с ней на поздний вечер.
Илья поколебавшись, согласился зайти к Анне в гости и вскоре они сидели на кухне, и пили чай со смородиновым вареньем, вспоминая свое пребывание в Крыму и гадая, что бы они делали сейчас в это время там на юге.
Решение этого вопроса пришло само собой, и после чаепития они продолжили любовные отношения в спальне у Анны, которая инстинктом любящей женщины пошла навстречу желанию Ильи как можно дольше не возвращаться в свой дом, к жене и дочери.
Продолжение отношений после завершения отпуска означало и продолжение их романа, который из короткой курортной связи превращался в длительную любовную привязанность, как оказалось, на годы.
VII
Илья стал жить на две семьи. Дома он проводил время с постылой женщиной, нелепой волею случая считающейся его женою и десятилетней дочерью Ксенией, удивительно быстро усваивающей привычки и манеру поведения матери и начинающей считать отца тоже никчемным человеком со всей непримиримостью подросткового возраста.
Илья частенько пытался наладить контакты с дочерью, но на все его действия Ксения откликалась молчаливым пожатием плеч и снисходительной улыбкой, которой взрослые обычные люди сопровождают действия дурачка – дауна, случайно встретившегося на оживленной улице.
С женой Галиной и вовсе не было ничего общего, кроме дочери. На любые его слова или действия, Галина немедленно находила возражения или противодействия, неудовлетворенной своим положением женщины. Илья всячески стал избегать исполнения супружеских обязанностей, чем вызывал ещё большее раздражение Галины, находившейся в самом расцвете женского зрелого возраста, требующего не только морального, но и плотского удовлетворения своего естества.
Галина, конечно, почти сразу почувствовала перемену в поведении мужа и мучительно искала причину его хорошего настроения, чтобы вновь ввести Илью в состояние безропотного подчинения и тоскливости, при котором она получала полное превосходство над этим мужчиной, доставшимся ей по ошибке: выходя замуж она считала, что вытянула счастливый билет, как в лотерею, а оказался этот билет пустышкой.
С Анной, напротив, отношения стабилизировались и гармония чувств перешла в гармонию взаимопонимания, которая возникает между близкими людьми с общими взглядами, мыслями и ощущениями, создавая теплую атмосферу спокойствия и доброжелательности, когда каждый из партнеров-любовников старается сделать что-то приятное другому и получая в ответ то же самое.
За месяц встреч, пока сына Анны не было дома, Илья исхитрился несколько раз встретиться с любимой женщиной у неё дома, отпрашиваясь с работы по якобы неотложным делам, что было достаточно сложно при пропускной системе на заводе, когда приход и уход работника отмечается автоматически взятием или вложением пропуска в ячейку.
Однако, повод инженеру выйти за ворота проходной всегда находился без труда, лишь бы непосредственный начальник дал разрешение, которое Илья получал без труда, отличаясь добросовестным отношением к работе, которое он перенял от родителей и наставников, начиная свою трудовую деятельность.
Анне тоже не составляло труда отпроситься с работы на целый день под предлогом получения какой-нибудь справки для сына в школу или, на крайний случай, по причине наступившего женского недомогания, что её начальница прекрасно понимала, как женщина, и никогда не отказывала своим сотрудницам провести критический день-другой, не выходя из дома.
Илья приезжал к Анне на другой конец Москвы, они предавались любовным ласкам, потом пили чай или вино, смотря по настроению, которое при их встречах всегда было взаимно хорошим. Потом Анна готовила обед, казавшийся Илье удивительно вкусным, поскольку его готовила доброжелательная к нему женщина, получившая полное удовлетворение от мужчины, и в благодарность за это захотевшая угостить любимого чем-нибудь вкусненьким, следуя древней заповеди, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
После обеда они дремали в сытой неге час-другой, прижавшись друг к другу и ощущая как добрая теплота объятий перетекает от одного к другому и возвращается обратно ещё более сильной, согревая души и соединенные тела. Проснувшись и освободившись от дремоты, они предавались вновь любовным утехам, пока не насытившись и обессилив окончательно, снова не впадали в сладостное забытье.
День незаметно клонился к вечеру и, попив чаю и поболтав ни о чём, а лишь бы слушать и слышать другого, они расставались до следующей встречи в умиротворении чувств и желаний.
Илья возвращался домой запоздно, объясняя свои задержки срочными и неотложными делами, которые, в самом деле, частенько возникали на заводе, о чём жена Галина знала, понаслышке, от соседских женщин, мужья и сыновья которых тоже работали на этом же заводе.
Вернувшись домой, Илья выпивал стакан молока или кефира и укладывался спать в супружескую кровать, отвернувшись к стенке от жены и ссылаясь на рабочую усталость, если Галина вдруг начинала домогаться.
Его отказ она воспринимала как личное оскорбление, устраивая тихую свару, чтобы не слышала дочь в соседней комнате, говоря, что и как мужчина он, Илья, никуда не годится, намекая тем самым, что она знала и лучших мужчин, не осмеливаясь, однако, открыто сравнивать Илью с кем-нибудь из своих бывших, которых, видимо, было много за годы её работы проводником купейного вагона в поездах дальнего следования.
Илья лениво огрызался на упреки жены, говоря, что ей надо было остаться с кем-нибудь из тех, лучших мужчин, но, наверное, дураков среди них не было, чтобы жениться, вот и приходится ей быть с ним – никудышным. Однако, он, Илья её не держит и если Галина всегда недовольна, то пусть уходит на все четыре стороны, а дочь он вырастит и без её усилий.
Галина злобно отвечала: – Ушла бы давно, да некуда! Квартиры нет и эту двушку без лифта, на четвертом этаже, разменять на две квартиры однокомнатные не представляется возможным, а жить в коммуналке с соседями она не согласна, если Илья возьмет дочь к себе.
На этом привычная ночная перебранка заканчивалась и Илья спокойно засыпал, вспоминая теплые объятия Анны и сердечные разговоры с ней, моментально чувствующей малейшие изменения в его настроении и всегда находящей повод похвалить Илью за мысль, поступок или просто – как любимого мужчину.
От встреч и утешений с любимой женщиной Илья воспрянул из угнетения чувств, в котором пребывал все последние годы, что немедленно отразилось и на работе: он стал проявлять инициативу в делах, которые ранее делал равнодушно, проявлял инженерную смекалку и знания и даже начал почитывать книги по специальности, чтобы сделаться лучшим специалистом.
С началом учебы сына Анны в школе встречи любовников проходили с утра и до обеда, когда мальчик, по имени Андрей, возвращался из школы. Илья оформил себе, раз в неделю, административное освобождение от работы до обеда, а после встречи с Анной, возвращался и делал всё, что нужно, задерживаясь по необходимости. Анна поступала также, отпрашиваясь с работы в своём НИИ, на весь день, чтобы после ухода Ильи заняться домашними делами.
О своих делах он всегда делился с Анной и находил у неё неизменную поддержку и одобрение. Изменения в отношении Ильи к работе вскоре были замечены начальством и, примерно через год отношений с Анной, он был назначен начальником технического бюро в цеху, что существенно сказалось и на его зарплате, и на его положении, поскольку все сотрудники и рабочие теперь называли его не просто Ильей или инженером, а величали Ильей Николаевичем, что было заслужить совсем не просто у пожилых рабочих.
Анна, обретя мужское плечо, пусть на краткие мгновения встреч, успокоилась душевно и телесно, смирилась с участью женщины, делившей мужчину с другой женщиной, и никогда не выказывала недовольства или желания переменить что-то в этих отношениях, полагая, видимо, что время само расставит всех по своим местам.
Иногда Илья, пригревшись возле Анны после плотских утех, начинал размышлять вслух, как бы им устроить свою жизнь вместе, но чтобы при этом не пострадали их дети, но ничего путного из этих размышлений не выходило: при любом обороте дел кто-то из детей обязательно оказывался пострадавшим. Если бы Илья уходил в Анне, то он оставлял свою дочь, которую Галина ему никогда не отдаст, и будет он воспитывать чужого ребенка, бросив своего, а других вариантов быть вместе с Анной, просто не существовало.
Вот если бы с Галиной произошел какой-нибудь несчастный случай, и она исчезла, то судьбы Ильи и Анны устраивались бы лучшим образом: Анна тактично и умело воспитала бы дочь Ильи вместе со своим сыном, внушив детям, что Илья и есть их общий отец.
Но несчастного случая с Галиной не предвиделось, и Илья старательно расстраивал свои отношения с Галиной, чтобы она присмотрела себе другого мужчину на стороне и ушла бы к нему, ради чего Илья готов был оставить им свою квартиру и перебраться на жительство к Анне, разумеется, вместе с дочкой. Ему были известны истории, когда мать бросала детей ради любовника. Да что там говорить, если схожую историю описал Лев Толстой в своем романе «Анна Каренина», где Анна одна ушла к любовнику Вронскому, поскольку муж не отдал ей сына.
Илья, раза два-три, при очередном раздоре с женой, когда он уклонялся от исполнения мужских обязанностей и нарывался на оскорбления от неё по поводу своей мужской несостоятельности, говорил ей в сердцах: – Если я не могу с тобой сожительствовать по причине мужской несостоятельности, как ты говоришь, то найди себе утешение на стороне – я препятствовать твоему прелюбодеянию не буду, а если ты, заведя любовника, уйдешь к нему, то будет только лучше всем нам.
– Ишь, размечтался, чтобы я ушла к другому, и освободила место для твоей любовницы, которая по всем приметам завелась у тебя уже давно и тем отвадила тебя от меня. Не дождешься! Мужика я может, и заведу для себя, но дочь тебе не отдам – так и знай.
И от угрозы развода, Галина переходила к слезам, проклиная сквозь слезы и Илью, и неизвестную ей женщину, и свою несчастную жизнь с мужем-изменщиком. От женских слез Илья съеживался, чувствуя свою вину перед этой чужой ему женщиной, которая так и не стала ему женой, потому что не пожелала или не смогла понять его мысли и чувства, приспособиться к нему душой и телом, а лишь постоянно унижала его мужское достоинство и его самолюбие, доведя дело до полного разрыва отношений, несмотря на наличие общего ребенка.
Дочь, подрастая, начала понимать отношение матери к отцу и неизменно занимала сторону матери, постепенно перенимая от матери поступки, характер и манеру поведения с отцом. Но даже такую, отчуждавшуюся от него дочь, Илья не решался оставить ради любимой женщины, каковой, уже давно, он считал Анну.
Иногда Галине удавалось разжалобить Илью женскими слезами, и он, через не хочу, исполнял мужские обязанности, которые вновь не приносили им никакого удовлетворения, лишь разжигая в обоих чувство обиды и злобу на самих себя за вынужденное сожительство.
Галина, не получив женского удовлетворения, вновь начинала перечислять недостатки Ильи в жизни и в постели, а Илья, откатившись на кровати к стенке, молча проклинал себя за давнее решение жениться на Галине ради будущего ребенка, и вспоминал, как же ему хорошо и покойно бывает при близости с Анной и рядом с ней после удовлетворения страсти.
– Настоящая близость мужчины с женщиной появляется не в минуты интимных отношений, а после и лишь при наличии дружеской общности, когда мысли и поступки одного находят понимание и одобрение другого, дополняя радость плотского удовольствия приязнью духовного общения, что и вызывает новое, более высокое влечение, называемое любовью, – размышлял Илья, под всхлипывания и уничижительные слова жены Галины после принудительного исполнения им брачных обязательств в супружеской постели.
– Прав был писатель Лев Толстой, когда писал, что счастливые семьи одинаково счастливы, а все несчастные – несчастливы по-своему. Если бы Галя дорожила мною, как мужем и мужчиной, разделяла бы мои взгляды на жизнь, на семейные отношения и на работу, понимала бы мои стремления и чувства – разве искал бы я утешение у другой женщины? Конечно, нет! Мне было бы достаточно и ровных семейных отношений с близкой и родной женой и дочерью.
Но эта женщина, что рядом и считается моей женой, чужда мне во всем, а Анна, которая близка – не может быть рядом по житейским обстоятельствам, и я теперь нахожусь между ними, как между жерновами, что вращаются в разные стороны и измельчают мою душу в пыль, словно зерно в муку – продолжал сожалеть о себе Илья, пока упреки и слезы жены не заканчивались и она затихала, освобождая Илью от тягостных мыслей, и он тоже засыпал, предчувствуя, будто рядом с ним посапывает не эта чуждая ему женщина, а родственная и душевно близкая Аня, излучающая доброе тепло.
Такой жизни Ильи между двумя женщинами прошло два года. Отношения с Анной укреплялись: страсть и желания близости чуть ослабли, оставаясь, однако, весьма притягательными, тогда как духовная близость усилилась до такой степени, что они понимали друг друга с полуслова, а иногда и вовсе без слов – достаточно было взгляда или прикосновения и жеста.
Илья, подчас, задумывался о разводе с женой: дочь Ксения вступила в подростковый возраст, стала грубой и непримиримой, переняв все привычки и характер от матери, поэтому Илья в семье был чем-то вроде ненужной мебели – пользы никакой и выбросить жалко. Жена Галина вступив в пору женского увядания, стала ещё более раздражительной, руководствуясь при общении не рассудком, а сплошными эмоциями и потому к продолжению совместной жизни Илья не видел никаких разумных оснований.
Анна же, напротив, оставалась внимательной и заботливой к нему женщиной, несмотря на неопределенность своего положения, посещаемой любовницы женатого мужчины. Настроение у неё, внешне было всегда спокойным и доброжелательным не только к нему и сыну, но и ко всем окружающим. Свои заботы и печали Анна решала самостоятельно, тщательно скрывая от Ильи, чем иногда вызывало его неудовольствие.
