Станислав Дробышевский
Дело о пропавшей учительнице, или Параллельные человечества палеолита
– Я? Это я что-то натворил?
Экскурсовод сощурил глаза:
– Я всё знаю. Это ты залез в служебное помещение. Это ты запустил стабилизатор и устроил короткое замыкание. Знаю я таких… хулиганов.
Просто потрясающе. Меня – назвали хулиганом! Мама бы мною гордилась, наверное.
– Вы неверно интерпретировали факты… – начал я, но тут экскурсовод начал орать:
– Так! Ты! Ты сейчас же поедешь со мной в музей и покажешь, на какие кнопки ты нажимал!
– Я только выключил рубильник! Я ничего не нажимал! Я боялся, что этот ваш стабилизатор загорится, и вырубил его из сети!
– А кто нажимал? Только тебя из всего класса не было! И ещё какой-то девчонки. Не она же залезла в подсобку?!
– В вас говорят гендерные стереотипы, – раздался вдруг голос Журавской. – Можно подумать, только мальчишки интересуются техникой.
Оказывается, она всё время стояла у меня за спиной! И наслаждалась этой абсурдной ситуацией.
– На кнопки нажимала я. Я просто хотела выключить свет и устроить маленький пранк. Что тут такого особенного?
– Особенного? – заорал в ярости экскурсовод. Пара прохожих обернулась. И он продолжил орать шёпотом: – Да из-за тебя, бестолковая ты девица, твоя эта, как её, Анна Петровна исчезла!
– Антонина Ивановна. Да она обязательно найдётся! – оптимистично сказала Журавская.
– Найдётся?! Да её уже сожрали, скорее всего! Живьём! Пара окаменевших костей от неё, может, и найдётся когда-нибудь, да!
– Что-о? – Тут уже я выпучил глаза. – Как это?
– Как сожрали?! – Журавская так обалдела, что с размаху села в сугроб.
– Лучше бы ты никогда не появлялась в музее, девочка, – в отчаянии сказал экскурсовод и сел в сугроб рядом с ней. Повисла нехорошая пауза. – Ладно! Поехали. Покажешь, какие кнопки нажимала.
– Только маме позвоню, – сказала Журавская. – И поедем.
– Я с вами, – сказал я.
А что мне оставалось делать?!
Глава 3
Журавская скорчила в ответ рожу, но скандалить не стала. Она была занята: доводила вопросами экскурсовода.
Он пытался отнекиваться: потом, давай поговорим в музее. Сел и закрыл глаза (мы поехали на метро). Меня это устроило: я хотел проанализировать новую информацию. Почему экскурсовод сказал, что от АИ останется пара окаменелостей?
Но не тут-то было. У Журавской какая-то мания делать всё наперекор. Ей приспичило выяснить, где экскурсовод родился и когда, где учился, с родителями или один живёт, есть ли у него собака, катается ли он на роликах и лыжах и как его, кстати говоря, зовут.
Я так и не понял, как у неё получилось разговорить этого мрачного типа. Но за полчаса дороги мы узнали, что ему 22 года. Золотой медалист. Победитель всего. И ни на чём он не катается (наш человек, подумал я).
Учился он там-то, а потом там-то, но не закончил. По кочану. Ушёл в академический отпуск. В музее работает временно. Всё свободное время он развивает свой суперважный проект, ради которого оставил учёбу. Временно! А зовут его Семён. Ещё вопросы? (Раздражённо.)
А Журавскую недовольством не пронять. Да, да, есть вопросы! Есть! А на каком этаже вы живёте? А сколько у вас сестёр и братьев? А почему работаете в музее антропологии? Так надо. А почему?..
Вот это социальные навыки, думал я. Вот это да. А ещё я понял забавную вещь: спрашивая кучу глупостей, Журавская понемногу сужала круги вокруг таинственного проекта, которым занимался Семён. Интересно, это она случайно или намеренно.
Тут объявили нашу остановку, и мы отправились в музей. Через десять минут мы уже стояли в чулане, где три дня назад так весело развлекалась Журавская.
Кстати, в этот раз чулан был заперт аж на три замка. Пока Семён гремел ключами, я думал: а почему в день экскурсии эта дверь была открыта? Видимо, я думал так громко, что Семён решил объясниться:
– Директор меня сдёрнул. Начал сюда ломиться. Давай, срочно заменяй экскурсовода на школьной экскурсии. Чёрт бы его побрал.
Мы подошли к стабилизатору, переступая через связки каких-то шнуров и кабелей. Семён стянул с него чехол и хмуро сказал:
– Так, ты!.. Как там тебя? Журавская! Показывай, куда нажимала.
– Меня вообще-то зовут Оля, – с достоинством сказала Журавская и начала тыкать во все кнопки подряд, приговаривая:
– Дайте подумать… Сейчас вспомню… Кажется, я нажимала на эту, жёлтую… или нет?
– Господи! – Семён схватился за голову и рухнул на шаткое компьютерное кресло.
Глава 4
– Семён! – Я потрогал его за плечо. – Не отчаивайтесь. Она сейчас вспомнит.
– Мне конец, – сказал он. – Мне реально конец, понимаешь?
– Нет, – ответил я. – Пока не понимаю. Что это вообще за аппарат?
И Семён рассказал, что с пяти лет обожал физику. В старших классах страстно полюбил антропологию и, к ужасу деда-физика, поступил на биологический. А потом внезапно перевёлся на факультет прикладной физики (дед ликовал).
– У нас в антропологии сложилась непростая ситуация, – пояснил Семён.
– В каком смысле? – заинтересовалась Журавская.
– Мы находим только камни и кости. А по окаменелостям узнаешь далеко не всё. Как они мыслили, о чём говорили у костра, на каких исчезнувших языках общались? Этого кости не расскажут!..
«А ведь правда!» – удивился я про себя.
– И я подумал, – продолжал Семен, – не, меня это не устраивает. Надо найти способ попасть в прошлое и разведать, где тусили наши предки. Ну и понаблюдать за ними!.. Такая идея была изначально.
– Круто! – восхитилась Журавская, а я спросил:
– И что? Удалось что-то придумать?
Семён сказал, что его дед изучал микроскопические чёрные дыры. И Семён занялся тем же.
– В конце концов, – продолжал Семён, – я понял, как вычислять и стабилизировать те, что ведут в нужное место пространства-времени.
– Потрясающе! – ахнул я. – Стабилизация чёрных дыр!
– Ага, – горько сказал Семён. – И профессора даже соглашались с тем, что мои идеи имеют смысл. Но для того, чтобы мои разработки профинансировали, я должен был сначала сдать экзамены, защитить диплом, через несколько лет – кандидатскую…
– Какая пыльная скучища! – заявила Журавская. – Экзамены! Кому они нужны? Надо было брать и делать эту штуку! Для ловли дыр!
– Ну вот я и сделал!
Семён рассказал, как собирал свой стабилизатор. По три месяца ждал деталей из Китая! Охотился за какими-то редкими полупроводниками. На изготовление и тестирование прибора ушло больше года.
Но! Для того, чтобы прибор заработал, требовалось невероятное количество вычислительной мощности. Поэтому Семён устроился экскурсоводом в музей антропологии при Академии наук. И заодно… ну… подключился к вычислительному центру Академии.
Он запускал стабилизатор (обычно ночами, но случалось и днём) и с помощью ресурсов ничего не подозревающей Академии наук вычислял и стабилизировал микродыры.
Я не верил своим ушам. Подключиться к защищённой линии! Это вообще законно?! Зато Журавская слушала с горящими глазами:
– И? Он реально работает?
– Уверен, что да, – ответил Семён. – Я провёл несколько экспериментов: отправил в прошлое свои кроссовки, мусорное ведро и музейного кота. Кот слетал туда несколько раз. И боюсь, что ваша Наталья Сергеевна пошла по его стопам.
– Антонина Ивановна, – поправил я машинально. – В какое прошлое она угодила?
– Хороший вопрос! Сейчас стабилизатор настроен на палеолит.
– Это что? – спросила Журавская.
– Это 30–50 тысяч лет назад.
– Так АИ прямо сейчас в палеолите? – ахнул я.
– Ну да, где-то там. Зависит от того, какое окно удалось стабилизировать твоей подружке.
Я покачал головой (а подружку решил пропустить мимо ушей – хотя какая она мне подружка!). И тут Журавская спросила:
– А кот?
– Что кот?
– Он вернулся? С ним всё хорошо?
– Да, бодр и светел! Живее всех живых, я бы сказал.
– Так, значит, и АИ вернуть можно? – спросила Журавская. – А то мне завуч уже надоела.
– У кота был ошейник с коннектором. – Семён показал прибор, похожий на наручные часы. – Стабилизатор находил кота по сигналу и выдёргивал обратно в наше время. Когда подходящее окно подворачивалось.
– Понятно, – кивнул я. – А у Антонины Ивановны только топор с собой.
Семён вздохнул:
– Ну, и до кучи – неизвестно, сколько локаций нужно проверить. Потому что твоя подружка… Чёрт знает, сколько раз она запустила стабилизацию!.. Может, она миллион окон наоткрывала.
