Сослан Черчесов
Повести и рассказы
4
Мы вылезаем из старой огромной обрубленной трубы. Труба давно высохла. Мы оба грязные, и от нас воняет, но мы живы.
Горная река шумит по камням. Я лежу, облокотившись о валун.
Немного передохнем и пойдем дальше. Нельзя надолго оставаться, нас могут искать. Девочка сидит на земле, обняв руками коленки и пряча лицо.
‒ Не бойся, все будет хорошо.
Хотя ‒ кого я обманываю ‒ хорошо уже не будет никогда. Ее родителей убили, у нее на глазах, у меня на глазах, я опоздал. Их лица смотрят на меня, и я ничем не лучше тех, кто их убил. Неужели моя совесть не умерла вместе с городом? Я отведу девочку к блокпосту, форпосту «Юг», там ей помогут, там она будет в безопасности. Я неплохой проводник и следопыт, я родился и вырос здесь.
‒ Ты хочешь есть? ‒ Она кивает, она молчит, она все время молчит.
Я должен спасти ее и вывести из этого ада любой ценой, не важно, что будет со мной, главное ‒ эта девочка. Она моя надежда на лучшую жизнь…Она напоминает мне мою сестренку, Заре сейчас тоже было бы одиннадцать.
‒ Ты немая? ‒ Она отрицательно вертит головой.
Я взял с собой консервы ‒ все, что успел взять, кроме ножа и автомата АК-47. Вряд ли его создатель мог предугадать последствия ‒ то, что из этого автомата будут убивать его земляков.
Я достаю из-за пазухи банку, беру нож и открываю одним ловким движением ‒ армейским способом ‒ этому меня научил мой сосед, дядя Николай.
‒ Ешь, девочка, ешь, силы тебе понадобятся. Ты все время молчишь, и я не знаю, как тебя зовут. Я буду звать тебя Зара. Так звали одного хорошего человека.
***
Дядя Николай попал в наши места, когда служил в армии.
Это было очень давно, задолго до войны, когда великая красная империя еще не рухнула, а ее народы были добрыми соседями. Сегодня все это кажется мифом, выдумкой. Он служил вместе с моим отцом, там они подружились. Их вместе сюда перевели.
Но если мой отец вернулся на родину после скитаний, то для Николая все было новым и неизвестным. Мой отец родился в ссылке и почти ничего не рассказывал о своем детстве. После службы дядя Николай остался здесь, построил дом ‒ ему помог мой отец ‒ и стал нашим соседом. «Места у вас красивые, ‒ говорил он. ‒ Нет плохого народа ‒ есть плохие люди». Я запомнил его слова. Однажды дядя Николай рассказал одну историю. Тогда он только прибыл на место службы. Им с товарищем дали увольнительную, и как раз в это время им нужно было в город. Они стояли у дороги и ловили попутку. Наконец, после двух-трех неудачных попыток, остановился грузовик. Шофер сказал: «Залезайте в кузов», ‒ а там сидели женщины, укрытые с головы до ног тканью, лица закрыты ‒ так принято, а в центре сидел древний почетный старец ‒ с тростью, в папахе, с белой бородой и с кустистыми черными бровями. Он слегка улыбнулся и обнажил два золотых зуба. Казалось, он сошел с картины. Настоящий хрестоматийный горец. Он сидел в центре, на лавке, с достоинством князя. Все сидячие места были заняты. «Мы два здоровых молодых парня ‒ не беда, едем стоя. Неожиданно старый горец встал, ударил тростью по лавке рядом с собой.
Две девушки встали и отошли в угол. Горец кивнул и пригласил нас сесть на освободившиеся места, но мы отказались, и аксакал покачал головой».
***
Я уснул, закрыл глаза на десять минут. Как долго я нормально не спал, мы все не спали; словно я не спал все четыре года.
Меня разбудил плеск воды. Я вскочил и потянулся к автомату, но его не было. Тревожно осматриваюсь, никого кроме девочки, она стоит у воды и смотрит, как волны омывают камни. Она утопила автомат, подошла бесшумно, как кошка. Она задумчиво глядит на меня своими большими голубыми глазами. ‒ Ты права, оружие ‒ это плохо. ‒ Она кивнула. Все равно магазин был пуст.
Стоянка окончена. Здесь где-то есть плот. Пустим его по течению, он будет на виду, а сами пойдем вброд на другой берег и пойдем вдоль реки. Так мы выиграем время. Река мелкая, но течение бурное и сильное. Я осторожно ступаю по скользким и гладким камням. Девочка у меня за спиной, как рюкзак.
Я помогаю себе палкой, волны слегка сносят меня в сторону.
‒ Не бойся, мы уже близко.
Поздним вечером мы добрались до зеленого луга. Звезды уже видны, много звезд. Моя маленькая спутница спит, я несу ее.
Вдали виднеется какой-то дом. Надо подойти поближе и проверить.
‒ Проснись. ‒ Она зевает и открывает уставшие глаза. ‒ Потерпи, скоро нормально выспишься.
Я беру ее за руку.
‒ Делай, как я.
Мы крадемся в ночи как воры.
‒ Подожди здесь и никуда не уходи, пока я не вернусь. ‒ Она кивает. Умная девочка.
Я осторожно лезу через окно, оно выбито. Мы нежданные гости, нечего сразу лезть через дверь. Вот большая комната, наверное, гостиная ‒ хороший дом, но брошенный.
‒ Кто это? ‒ слышу хриплый голос из темноты. Включается свет.
На полу, у стола, лежит человек, мужчина лет сорока.
На меня пристально смотрит смуглое, скуластое лицо.
‒ Я задал вопрос. Кто ты? ‒ У него в кулаке граната.
‒ Я просто гость, бродяга, который зашел на огонек.
‒ Я тебя не приглашал.
‒ Спокойно, я безоружен. ‒ Поднимаю руки, показываю, что у меня ничего нет.
‒ Принеси воды. ‒ Он кашляет. ‒ Там, на кухне. Ты один?
Я решил не врать:
‒ Нет, нас двое: я и сестра. Мы беженцы.
Незнакомец убрал гранату в карман.
‒ На вора ты не похож, на труса тоже.
‒ Зара, ‒ зову я, ‒ выходи. ‒ Девочка подбежала ко мне и обняла.
‒ Это твоя рабыня, ‒ смуглый покосился на ее светлые волосы.
‒ Нет, это моя сестра.
‒ Не бойтесь, не стоит опасаться калеку. ‒ Он улыбнулся. ‒ Мои братья бросили меня. Оставили меня умирать. У меня сломан позвоночник, я все равно что мертв. Там, в столе, пистолет и еще кое-что. Пистолет можешь оставить себе. Это подарок гостю. ‒ В ящике стола действительно лежал пистолет и белый пакетик. ‒ Дай мне его, ‒ он потянулся к пакетику. ‒ Только эта дрянь может заглушить боль. Белая пыль. Мы раньше не встречались? Ты мне кого-то напоминаешь. Мансура ‒ но этого не может быть.
‒ Он был моим братом.
‒ Помоги мне, брат, убей меня.
‒ Ты мне не брат, моя мать тебя не рожала.
‒ Ладно, кто ты ‒ русский, хири, полукровка?
‒ Я мужчина, ‒ ответил я.
‒ Если бы я мог встать, я бы убил вас с девчонкой. ‒ Он расхохотался. ‒ Я знаю кто ты ‒ ты брат Мансура. Я наемник, это я убил его. Выстрелил в спину во время боя. Я убил его из ревности: он украл мою невесту. Девушку, которую обещали мне. Убей меня.
Я навел пистолет.
‒ Закрой глаза. ‒ Девочка послушно закрывает глаза и уши.
Вдох, выдох.
‒ Прости меня, ‒ хрипит наемник через боль, он весь дрожит и потеет как в лихорадке.
‒ Бог простит.
Я опускаю пистолет, беру девочку за руку и ухожу. За спиной через минуту раздается небольшой взрыв. Граната все-таки взорвалась.
Утром в сарае я нашел пленника в кандалах. Совсем еще мальчишка.
‒ Не бейте меня, хозяин, ‒ выпалил он.
‒ У тебя нет хозяина, ты сам себе хозяин. Ты кто?
Юнец был сильно истощен, еле говорил и стоял.
‒ Рядовой Иваненко, ‒ почти шепотом выдавил он из себя.
Рядовой Иваненко качнулся и рухнул, но я успел его подхватить.
Он тяжело дышал. Я не знал, кто он, но он умер у меня на руках.
Кожа да кости, похоже, хозяин дома не кормил его.
Нужно его похоронить. В том же сарае я нашел лопату.
Я не знал, кто он и откуда. Он для меня никто, но тело нужно предать земле. Я взял лопату и пошел на задний двор.
Потом собрал несколько камней и соорудил маленький курган.
Девочка помогала мне, подтаскивала маленькие камни.
Она посмотрела мне в глаза и протянула руку.
Маленький кулак открылся, в нем был крестик на золотой цепочке.
Я встал на корточки наравне с ней и мягко закрыл ее ладонь.
‒ Лучше оставь крестик себе. Береги его. А ему уже не поможешь. Пусть крестик хранит тебя.
Мы переночевали в доме. Ей нужно хотя бы немного выспаться. А я постерегу ее сон.
Значит, Мансур, украл чужую невесту. Девушку, которую обещали наемнику.
***
‒ Отец, а правда, что ты украл маму, когда был молодой?
Отец улыбнулся:
‒ Нет, она врет. Она сама со мной сбежала.
***
Это было два года назад. К нам в плен попал капитан Егоров.
Он отказался принять ислам, и по законам Новой Республики его приговорили к смерти. Судьи и палачи в одном лице. Привести приговор в исполнение выпало мне. Я уже убивал людей, но в бою, а не безоружных. Я не был палачом. Мы с Гамзало ведем жертву в лес. Капитан Егоров не показывает страха. Он готов умереть.
На полпути я отпускаю Гамзало. Этот молчаливый здоровяк всегда меня слушал. Однажды я спас ему жизнь: вынес раненого из боя на своих плечах. Черная ирония ‒ я его спас, я же его и убил.
‒ Стоять, ‒ командую я.
Капитан Егоров разворачивается и смотрит прямо на меня.
Я два раза стреляю в воздух.
‒ Уходи, ты свободен. Уходи и никогда не возвращайся.
‒ Почему ты меня не убил? ‒ Он крайне удивлен.
‒ Я не убиваю безоружных.
Капитан Егоров исчезает в лесной ночи.
5
Прошли примерно сутки, как мы покинули башню ‒ наше убежище, временный дом. Но казалось, что прошла вечность. Время перестало иметь значение. Моя маленькая спутница не отставала, не жаловалась, не показывала усталости. Она не сдавалась и шла со мной наравне, поспевала за мной. Маленькая девочка, застрявшая в чужом мире. Сильная девочка. Мы были уже близки к цели. Надо выйти к дороге, а там и до блокпоста уже рукой подать.
Надо поймать машину, они нечасто, но ходят здесь. Жизнь продолжается. Думаю, нам повезет, и это лучше, чем пешком.
На дорогах часто случаются обвалы ‒ в этих местах это обычное дело, и люди уже привыкли. Надо поймать машину наверняка.
Я беру несколько камней и строю искусственный обвал.
Девочка повторяет за мной.
‒ Нет, этот слишком тяжелый, я сам.
Когда дело было сделано, оставалось только ждать в кустах на другой стороне дороги и надеяться на то, что кто-то проедет. Все действие напоминало охоту или рыбалку. Я держал наготове пистолет. Девочка, как и я, всматривалась в дорогу, на асфальт. Спустя примерно сорок минут на горизонте показался старый джип. Он притормозил у завала.
‒ Ну все, пора. Сиди тихо и не выходи, пока не скажу. ‒ Девочка кивнула. ‒ Надеюсь, ты когда-нибудь заговоришь.
Пожилой мужчина довольно ловко разбирал камни, и горка, которую мы поставили, быстро таяла.
‒ Эй, руки вверх, медленно, без резких движений, ‒ сказал я.
Хозяин джипа заморгал и поднял руки.
‒ Не стреляй, парень, у меня есть деньги.
‒ Твои деньги мне не нужны. Подвези нас, добрый человек.
Я свистнул, из кустов вышла моя маленькая спутница.
***
Скоро мы уже ехали в джипе. Варлам ‒ так звали нашего водителя ‒ как оказалось, приехал за сыном. Варлам был пастухом, крупным фермером, он продал все стадо, собрал деньги и приехал. Год назад его сына похитили. Потом связались с ним, назначили сумму. Он собрал выкуп и приехал. Такое часто бывало здесь, так зарабатывали на этой войне. В горах пропадали родственники, а потом их выкупали ‒ живыми или мертвыми. Нет меньшего или большего зла ‒ зло всегда зло.
‒ Наш отец тоже работал пастухом, ‒ разговорился я, нужно было с кем-то поговорить.
‒ Похоже, твоя маленькая сестра уснула. ‒ Девочка спала на заднем сидении. ‒ Я думаю, это судьба ‒ это все не просто так. Вы, ребята, потеряли родителей. Я потерял сына. Мы должны были встретиться, ‒ сказал Варлам. ‒ Я высажу вас вот здесь, неподалеку. Дальше прямо, и до блокпоста рукой подать. Удачи вам, ребята.
‒ Спасибо тебе, добрый человек. Желаю Вам найти сына. ‒ Мы с Варламом жмем друг другу руки.
‒ В мире больше добрых людей, чем ты думаешь, девочка.
Джип пропадает в пыли…
***
‒ Товарищ сержант, поглядите.
‒ Ну, что случилось, Белов?
Сержант взял бинокль.
‒ Видите, идут прямо на нас черт бородатый и ребенок, девчонка вроде? Наверняка, снова какая-та уловка, мать их.
‒ Стреляй, Белов.
‒ Есть, товарищ сержант, опять смертник какой-нибудь. Как они уже задолбали. ‒ Рядовой Белов снял винтовку с предохранителя, взвел курок и впечатался в оптический прицел.
‒ Ну, чего-то ждешь, Белов? Пока нас не взорвали что ли? Стреляй на хрен, ты снайпер или кто?
‒ Есть, товарищ сержант.
***
Мы идем, приближаемся к цели. Мы уже близко. Осталось совсем немного, еще чуть-чуть. Я держу ее за руку.
‒ Еще чуть-чуть, и ты будешь в безопасности, там тебе помогут.
Выстрел разрезал тишину, свист ветра.
‒ Ложись! ‒ кричу я, девочка падает на землю. ‒ Не поднимай голову. ‒ Хорошо. Поднимаю руки. Снова выстрел. ‒ Не стреляйте, черт!
Я накрываю девочку собой. Тишина. Что-то не так, она не двигается, не шевелится. Нет, все не может кончиться вот так! Меня охватывает животный страх. Снова пустота внутри, она подступает к горлу и душит. Кровь.
‒ Дыши! Дыши! Жить, ты должна жить! ‒ я трясу девочку как тряпичную куклу. Я хватаюсь за пистолет.
‒ Вы убили ее!
Зверь проснулся и готов убивать, рвать на части. Нет, она открывает глаза.
‒ Ты ранена? Где болит? ‒ Девочка отрицательно вертит головой.
Это не ее кровь. Слава Аллаху. Я пытаюсь вспомнить молитву, но не могу. Нет Бога, кроме Аллаха и Мухаммеда, пророка его.… К нам бегут солдаты, девочка прячется за меня. Я выбрасываю пистолет, складываю руки за головой.
Удар. Резкая боль в голове. Как будто в колокол бьют, я падаю.
Еще удар, и еще один. Рефлекторно закрываю голову руками.
Ну что ж ‒ мужчина умирает, девочка остается жить ‒ честный обмен.
Но вряд ли меня ждут райские сады и прекрасные девы гурии.
Кругом кирзовые сапоги. Все как в тумане, я теряю сознание.
Как будто тону в ледяной воде. Маленькая девочка бросается на солдат. Бьет их своими маленькими кулаками, пытается укусить.
Размахивает руками, пытается отогнать их от меня. Бесполезно.
‒ Не бейте его, не надо! ‒ кричит детский голос.
Она заговорила. Кажется, это мои слезы счастья, но нет ‒ просто идет дождь. Девочка бросается ко мне, пытается заслонить собой. Укрыть от угрозы. Маленький смелый волчонок.
‒ Уберите ребенка. ‒ Девочка сопротивляется изо всех сил. Она вцепилась в меня мертвой хваткой.
‒ Пожалуйста, не умирай! ‒ кричит она словно из-под воды. Как будто хочет достучаться…
‒ Хватит, отставить! Сержант Журавель!
‒ Да, товарищ майор.
‒ Берите их обоих и на базу. А этого ко мне в кабинет. Кажется, я его знаю.
‒ Так точно, товарищ майор.
Кажется, меня взяли под руки и потащили. А потом темнота.
***
Когда я очнулся, то сидел на стуле в светлой малой комнате.
Руки в наручниках за спиной.
‒ Что с девочкой, где она?
‒ С ней все в порядке. Но она в шоке, молчит и отказывается есть.
‒ Капитан Егоров.
‒ Ты меня помнишь хорошо.
‒ Но я уже давно майор Егоров.
‒ Ну, рассказывай ‒ куда шли, что за девочка?
И я все ему рассказал ‒ от «а» до «я».
‒ А эта девочка ‒ кто она тебе? ‒ Майор Егоров ходил из угла в угол.
‒ Я уже говорил ‒ она моя сестра.
‒ Родная?
‒ Роднее не бывает. Она сирота, кроме меня здесь у нее никого нет.
‒ Почему ты меня не убил тогда? У вас убить неверного ‒ это подвиг, разве нет?
‒ Бог один, но мы называем его по-разному.
Снова острая боль. Я проседаю, как будто проваливаюсь…
‒ Дежурный, помогите ему.
‒ Есть, товарищ майор.
‒ Нет, ты не умрешь, Абрек, не сегодня.
Круг замкнулся. Странно, у меня сегодня день рождения ‒ мне исполнилось девятнадцать лет.
***
Я лежал в госпитале, плечо и рука страшно болели, но это ерунда.
Когда я приду в себя, меня ждет суд и тюрьма, но мне все равно ‒ неважно, что со мной будет, главное, что она жива, девочка моя, сестренка жива. Ко мне заходил майор Егоров, говорят, что я могу получить амнистию, но это неважно. Майор Егоров передал мне крестик от нее.
Я закрываю глаза, сжимаю маленький крестик на тонкой цепочке в кулаке и думаю о девочке, которая мне его подарила. Где она сейчас? Майор Егоров сказал, что ее забрали родственники за границу, ей там будет хорошо. Она не будет ни в чем нуждаться. Там все есть, и нет войны.
Я закрываю глаза и проваливаюсь в черную дыру.
Я лечу, лечу и никак не могу достать дна…
А потом только пустота, тишина и покой.
Мне как будто снится сон. Я дома, наш дом цел, и все живы.
Я вернулся в детство, я сижу за столом и делаю уроки.
Ко мне подбегает маленькая Зара, моя сестренка.
‒ Кем ты хочешь стать, брат?
‒ Я хочу стать орлом и парить в облаках.
‒ Но это невозможно.
‒ А ты кем хочешь быть, стрекоза?
‒ Я хочу стать джигитом.
И мы оба смеемся…
Потом я стою во дворе, рядом стоит отец.
‒ Что ты скажешь Всевышнему, когда предстанешь перед ним?
‒ Я жил, как умел, и сделал все, что мог. Прости меня.
Я снова в своей комнате.
Заходит мама:
‒ Спи, сынок, спи, ты устал.
Я сплю, я крепко сплю…
***
‒ Кто это был, Фрэнк? Кажется, я ее где-то видел.
‒ Да ты, наверняка, видел ее по телевизору или читал о ней в таблоидах. Это Анна Мирен ‒ знаменитая писательница. Десять лет назад она оказалась в центре опасных и трагических событий, по сути ‒ в центре гражданской войны. Непонятно, как она выжила. Девочка одиннадцати лет.
Ее родителей убили, она осталась одна, но ее спас один человек.
Кажется, он был из местных. Она заплатила мне, чтобы я его нашел.
Причем немалую сумму, но, увы, тот человек либо погиб, либо пропал без вести. Прошло ведь одиннадцать лет. И все события произошли в чужой стране, а там у меня мало доступных каналов и мало связей. Кроме того, у нее было слишком мало информации, по сути, только имя ‒ Адам.
‒ Да, Фрэнк, я читал ее книгу. Она опубликовала свой дневник. А известное издательство дало книге имя “Побег из города теней”.
‒ На мой вкус, весьма претенциозное название.
‒ Ты думаешь, это все правда?
‒ Я ужасно долго работаю частным детективом, Шон. И в людях разбираюсь, и знаю, когда они лгут. Эта девушка много пережила. Многое повидала, хотя ей всего двадцать один год.
‒ Ты читал книгу, Фрэнк?
***
Фрэнк Миллер вернулся поздно в офис.
Как обычно сел за свой старый рабочий стол.
Открыл маленький ящик и достал небольшую книгу.
Надел очки, он был уже немолод. Фрэнк решил снова перечитать финал книги. Фрэнк прочел первую фразу: «Прошло десять лет…»
***
Я сидел и ждал в маленьком уютном кафе на улице.
Мне назначили встречу по телефону.
Мне звонила то ли журналистка, то ли писательница.
Кстати, она опаздывала на пятнадцать минут.
И я уже собирался уходить, но она появилась в последний момент.
‒ Здравствуйте, это я Вам звонила. Простите за опоздание ‒ пробки.
‒ Женщины всегда опаздывают.
‒ Но только не я. ‒ Жмет мне руку. ‒ А Вас зовут…
‒ Мое имя…
‒ Адам ‒ я знаю…
‒ Так Вы наводили справки?
Я смотрю на визитку ‒ Анна Мирен.
‒ Анна Миронова, если быть точной. У меня русские корни.
‒ У Вас красивое имя.
‒ А главное ‒ редкое, ‒ она хмыкнула.
‒ Нет, у Вас действительно хорошее имя. Анна значит «благодать».
‒ Давайте проведем маленький блиц-опрос. ‒ Она улыбнулась, на щеках появились милые детские ямочки. ‒ Вы отвечаете, и я отвечаю. Согласны? ‒ Она положила ногу на ногу.
‒ Хорошо.
‒ Сколько Вам лет?
‒ Двадцать девять.
‒ Мне двадцать один.
‒ Вы женаты?
‒ Это обязательно?
‒ Ну же, мы просто играем.
‒ Нет, я один.
‒ Отлично, мы закончили.
Передо мной сидела стройная блондинка с голубыми глазами.
Она рассматривала меня, изучала, и я это заметил.
Наши глаза встретились, она слегка покраснела.
Девушка, способная покраснеть, ‒ редкость в наши дни.
‒ Что-нибудь будете пить? ‒ она повернулась к официанту.
Аккуратный прелестный курносый нос.
‒ Нет, я не пью.
‒ Тем лучше, я тоже. Тогда воды без газа, пожалуйста.
Официант уходит.
‒ Что Вы хотите от меня?
‒ Десять лет назад Вы спасли девочку.
‒ Как Вы узнали? В любом случае, это Вас не касается. Я не даю интервью.
‒ Стой, Адам, это я, я была той девочкой.
Я не могу поверить, но те же глубокие голубые глаза, курносый нос, светлые волосы. Это она. Это действительно она.
‒ Ты похорошела, изменилась.
‒ Я просто выросла.
‒ Я очень рад за тебя, но мне пора. ‒ Я, наконец, прервал молчание.
‒ Стой, не уходи, я выжила благодаря тебе, ты спас меня. Я должна тебе сказать, ‒ она сильно волновалась, голос ломался.
‒ Ты мне ничего не должна, это был мой выбор.
‒ Я так долго искала тебя. Я тебя люблю.
Я уже хотел уйти, но тут сел на место. Упал на стул.
Снова молчание.
‒ Ты не должна меня любить, просто скажи «спасибо» и уходи.
‒ Это неправда, ‒ выпалила она, ‒ я знаю, что ты тоже меня любишь. Ты спас меня.
‒ Нет, ‒ я оборвал ее, ‒ это не любовь, просто чувство вины. И я тебя не спасал, просто помог, но ты помогла мне больше. Ты спасла меня от самого себя. ‒ Комок застрял у меня в горле, стало тесно в груди. ‒ Я должен тебе кое-что вернуть. ‒ У меня на ладони блестел маленький крестик на цепочке.
У нее на глаза навернулись слезы, но она сдержалась.
Она взяла меня за руку.
‒ Ты боишься меня?
‒ Да, очень боюсь. Тогда не боялся, а сейчас боюсь.
Я заглянул в ее голубые глаза. Голубые, как море, как небо, и обрел покой.
