Софья Константиновна Стасевич
Слепота
– С одним условием. На все – сутки. Не успеете – зрение исчезнет навсегда, – строго сказал неизвестный.
Я завороженно слушал то, что он говорит. И не понимал, как зрение пропало и как вернется ко мне, но я надеялся, и здравый рассудок был в ту секунду глух. Упав на колени, я жалобно зарыдал, теребя рукава своей мокрой холщовой рубашки. Я просил о шансе, я утверждал, что уже несказанно счастлив.
– Не стоит того, прекратите, – с отвращением вмешался незнакомец, – у вас есть законный шанс, он дается всем по праву, и вы получите зрение, не сомневайтесь, но… – он угрожающе застучал по столу чем-то твердым, – один шанс, всего один. Сутки и безукоризненное счастье!
Он щелкнул пальцами, и в моей голове затрещало, словно она превратилась в улей. Я крепко схватился за мокрые волосы, упал, и под тяжестью моего мягкого тела грязная вода разлетелась со звуком выстрела. Я открыл глаза, жадно глотая воздух. Вокруг меня знакомая обстановка – небольшая комната в родительской бедной квартирке. Часы громко пробили – полдень.
– Что только не приснится… – устало выдохнул я.
Несмотря на долгий сон, я чувствовал себя паршиво. Дома никого, квартиру окутала оглушающая тишина. Сделал кофе – его вкус заставил меня поморщиться – молоко скисло. С улицы противно светило назойливое солнце, его лучи слепили усталые глаза. Решил пройтись по скучным улицам. Слоняясь по дворам и паркам, как бездомный пес, я чувствовал себя неприятно. Все скверно, будь то одинокое безлюдное место или стоглазый переулок. Люди смотрели на меня, неестественно расхаживающего по заполненным улицам, осуждающе, вызывая объясниться: “Нет, не подумайте! Я не так жалок.” Но я и сам в это не верил. Все думал о ночи, о слепоте, которую довелось ощутить. Я ведь правда несчастлив, и это скверно. Домой я вернулся глубокой ночью, квартира все еще была пуста. Взял вино и альбом со старыми фотографиями. Родная деревня, любимый дедушка держит мою рыжую голову. О, какое было время! Выпускной – родители обнимаются рядом со мной, а я – гордый держу аттестат. Слезы падали на освещенный утренним солнцем выцветший альбом. За окном зашумела магистраль, хлопнула входная дверь – уставшая мать вернулась с ночной смены. Я вздрогнул от противного лязга и оглянулся. Настенные часы пробили полдень – и это было последнее, что я увидел.
