Софья Константиновна Стасевич
Не произошло
“Вопрос за вопросом и ни одного ответа, – надо было тогда завершить начатое… – он вспомнил, как в двенадцать лет нашел пистолет своего отца, приставил его ко лбу, снял с предохранителя и перевел палец на спусковой крючок – о, если бы тогда хватило сил!”
Иллюзия
Мы познакомились около семи лет назад. И историю этого знакомства я не помню совершенно. Все начинается с моих стихов к нему. Где же мы встретились? В Париже? Может в Марселе? В Москве? В моих воспоминаниях мы всегда знали друг друга. Мы существовали взаимным пылким чувством, бесконечной нежностью и желанием начать жить за нашу любовь. Я была готова броситься в жерло вулкана, лечь рядом с ним под трамвай, слушать его ворчание, целовать его слезы, танцевать для него, лишь бы не скучал. Он тоже бесконечно меня любил. Он был проще меня, легче – мало было в нем цвета и поэзии, все больше мрака, томной мысли, но рядом со мной он иногда улыбался. Вообще-то мы никогда не были по-настоящему счастливы, часто бывали почти, но в полной мере – никогда.
Никто не помнил, как мы познакомились.
Точка, которую я приняла за правило считать началом нашей истории, письмо, полученное в мои шестнадцать, от неизвестного. Мучительные описания попыток заснуть, тягостные три дня и три ночи, страдающего от страсти к спиртным напиткам человека…
Я открыла окно. Теплый летний, слегка душноватый воздух ударил мне в лицо. Я распаковала загадочное письмо. Оно пахло терпким благородным шипром. Шероховатая бумага мягко шелестела под моими мокрыми от предвкушения пальцами, проваливаясь под их давлением.
«Здравствуй. Пусть тебе не кажется странным мое письмо. Ты меня обязательно вспомнишь, но пока что этого не требуется. Посмотри в зеркало и ты меня сразу узнаешь. Я скучаю здесь. Что же мне делать без тебя – города уставились на меня, стоглазые, скалятся, и машут рукой, кивают и отталкивают. Глаза мои горят, и руки мои пусты… Не думай, я не сумасшедший, пройдет время, и ты поймешь.»
