Софья Бекас
Маленькие ангелы
Представления, в какую сторону надо идти, у Мики не было, но всё это время она пыталась уловить знакомый запах. Иногда ей даже казалось, что она его услышала, но вскоре он растворялся, как растворяется утренний туман над рекой.
Уже рассвело, а улица, по которой шла Мика, и не думала заканчиваться. Конечно, она была маленькой собакой, и все вещи в этом мире казались ей больше, чем всем остальным, но конкретная улица была действительно длинной. Среди собак, которых она встретила, не было ни одной знакомой морды, и спрашивать у них о своём местоположении Мика не осмеливалась. Но вдруг, однажды обернувшись назад, она всё-таки увидела знакомую фигуру.
– Это ты? – грустно спросила Мика, продолжая трусить в неизвестном направлении. Сократ сбавил скорость и остановился рядом с ней. – Зачем ты пришёл?
– Не хочу, чтобы ты снова потерялась, потому что тогда найти тебя будет сложнее. Мика, – он преградил ей путь, – от того, что ты будешь постоянно куда-то идти, хозяин быстрее тебя не найдёт. Не нужно сейчас никуда уходить. Пожалуйста, пойдём домой.
Мика тяжело вздохнула, но всё же последовала за ним.
– К тебе домой.
Когда они вошли, в квартире горел свет, и вчерашний мужчина что-то делал за плитой.
– Какая шустрая, однако, у нас барышня. Глаз да глаз за ней нужен, – он подошёл к доберману и потрепал его за шеей. – Молодец, дружок.
Мика сразу нашла своё место под батареей, на котором спала прошлой ночью, и пролежала там весь день. Хозяин Сократа пытался с ней играть, кинул пару раз мячик, но Мика только скучающе отодвинула его лапой, и он отстал, всё же оставив рядом с таксой пару игрушек. После Сократ и мужчина куда-то ушли, и Мика осталась одна.
Утро сменялось вечером, ночь днём, а хозяин Мики так и не появлялся. Наверняка мой Читатель уже давно понял, что произошло, но давайте пока не будем говорить об этом Мике? Она сама когда-нибудь догадается, ну или ей скажет новый друг Сократ, а пока… Пусть будет так.
За это время Мика успела немного привыкнуть к новой атмосфере и даже подружиться с некоторыми домочадцами. Оказывается, в доме хозяина Сократа жила ещё какая-то девушка по кличке Дина. Она сразу прониклась к Мике симпатией, постоянно теребила её, пыталась играть и выгуливала в тот самый злосчастный парк, который открылся для Мики совершенно с другой стороны. Много раз Мике, когда Дина спускала её с поводка, хотелось убежать прочь, туда, где, может быть, искал её хозяин. Ей казалась, что он ищет её на месте, на котором оставил, а она, получается, предала его, ушла оставила… Но потом какой-то более разумный, спокойный голос говорил ей, что не нужно повторять собственные ошибки. И Мика так и стояла подолгу, глядя в тёмное пространство парка, а затем медленно шла за Диной, хотя её сердце, словно магнитом, тянуло в противоположную сторону.
Несмотря на это, Дина тоже понравилась Мике. Так, когда попадаешь в замкнутый круг, невольно начинаешь искать в нём кого-то близкого по душе, и Мика, от нечего делать, начала отвечать на игры Дины и хозяина Сократа. Сам Сократ тоже иногда подбадривал таксу, когда бывал дома, но в дневное время он часто где-то пропадал, что для Мики оставалось пока неясным.
Вообще, надо признать, Мика привязалась к этой семье. Здесь она чувствовала себя живой, а не исполняющей свою собачью обязанность ежедневно радовать хозяина. Ей даже начало казаться, что в сравнении с этими людьми её хозяин тоже был не живым, а лишь исполняющим обязанность хозяина; что все игры и подарки были натянутыми, не от чистого сердца.
Между тем настал знаменательный день. Мика не сразу поняла, что он настал – только когда сказал Сократ. Забившись далеко под ёлку, она рассматривала волшебный мир из шариков и гирлянд, когда доберман позвал её за стол.
– А что там будет? – спросила Мика, торопливо семеня за Сократом по тёмному коридору.
– Как – что? Сегодня же праздник!
– Какой?
– Ты не знаешь?..
За столом уже сидели Дина и хозяин, весело болтая. Напротив них стояло ещё два стула, на один из которых безропотно запрыгнул Сократ.
– Мика, садись. Скоро будет угощение.
Мика снова растерялась. Раньше она никогда не сидела за столом, ведь обычно хозяин запрещал ей это делать, и такса сидела где-то у его ног, довольствуясь собственной компанией и печеньем, которое протягивала рука кого-то из гостей. Она толком и не знала, чем занимались те люди, которые приходили к хозяину в гости, просто всегда была рядом, и теперь чувствовать себя членом этого тайного общества было крайне необычно.
Впрочем, Мике так и не удалось запрыгнуть на своё место, потому что стул, который ей поставили, был слишком высоким. После нескольких неудачных попыток хозяин Сократа сжалился над ней и, подхватив собаку подмышки, посадил на табуретку, после чего все начали что-то праздновать.
– С Новым годом, Дина! С новым счастьем! – и хозяин Сократа зачем-то укусил Дину, хотя та была вроде бы даже довольна. Мика не поняла суть данной процедуры, но про себя решила, что это что-то вроде виляния хвостом у собак.
Дина повязала Мике на шею красивый бант, и все приступили к трапезе. По телевизору показывали какой-то фильм, который Мика видела ещё у предыдущего хозяина, за окном крупными хлопьями падал снег, а такса думала о своих незнакомых до этого времени чувствах.
Мика попыталась вспомнить все Новые года, встреченные ею в этой жизни. Сделать это оказалось непросто, хотя бы потому, что их было не так уж и много, но Мика смогла. Был один Новый Год, который она и ее хозяин встречали одни: они сидели около камина, смотрели фильм (конечно, он был про собак) и ели что-то похожее на собачий корм, только для людей. Потом был ещё один Новый Год (Мика не смогла вспомнить их последовательность), когда пришло много гостей, накрыли тот самый пресловутый стол, под которым она сидела, и гости иногда протягивали ей с него угощения. Именно на тот праздник хозяин подарил ей пепельно-розовый свитерок, который с тех пор Мика носила в каждую холодную погоду. Был ещё один Новый Год, уже менее весёлый – хозяин куда-то ушёл и не возвращался до утра, поэтому Мика провела Рождественскую ночь под ёлкой в своих собачьих мечтах. А больше праздников она не припоминала.
Вдруг где-то начали раздаваться взрывы, и Мика, не помня себя от страха, забилась под ближайшую мебель, откуда её тут же вытащил хозяин Сократа.
– Тише, тише. Это всего лишь салют, – он успокаивающе погладил таксу по голове и поднёс к окну. И, действительно, Мика не увидела за окном ничего страшного, а только что-то волшебное. Она увидела, как где-то высоко в небе между хребтами небоскрёбов распускались и тут же увядали огненные цветы, оставляя после себя лишь обгоревшие лепестки. Это было завораживающе красиво, и вместе с этим салютом какая-то другая мысль пришла к ней в голову. Точнее, нет, не пришла – она была уже давно, только в начале она была слабая, не стоящая внимания, а теперь переросла в серьёзную идею, которую Мика хотела осуществить.
– Сократ… Ведь мой хозяин бросил меня, да?
Доберман удивлённо посмотрел на неё, не зная, что ответить.
– Почему ты так подумала?
Мика не ответила.
– Люди, как и большинство разумных существ, бывают несправедливы, – с грустным вздохом произнёс Сократ. – Эгоистичны. Несерьёзны, когда речь идёт о серьёзных вещах, и до противного серьёзны, когда дело касается мелочей. Быть хозяином – это очень большая ответственность, Мика. Ты обидишься, если я скажу, что твой хозяин…
– …не был ответственным? – доберман кивнул. – Нет, он был. Кормил меня. Выгуливал. Играл со мной. Делал всё то, что должен делать хозяин.
– Но всё это должно идти от сердца.
– Возможно, – Мика замолчала, рассматривая волшебные цветы в небе, на фоне которых померкли ясные зимние звёзды. – Но я всё равно благодарна ему за всё то, что он для меня сделал, – она грустно усмехнулась, глянув на батарею, – хотя бы за мой любимый свитер.
Мика ещё немного помолчала. Где-то в коридоре напольные часы пробили полночь.
– Хочу, чтобы у моего хозяина… – тут она запнулась, – предыдущего хозяина… было всё хорошо. Чтобы он был счастлив со своей новой Ларисой.
– Ларисой?
– Какая-то женщина, которая была с ним на нашей последней прогулке. Они улыбались друг другу.
Доберман что-то ещё хотел сказать, но промолчал.
– …и чтобы мой новый хозяин стал мне настоящим другом.
– Ты серьёзно?.. – Сократ приподнял голову и радостно завилял хвостом.
– Ну да. Наверное, да… Я не знаю.
Как Автор, я скажу Читателю, что Дина и хозяин Сократа давно уже всё решили, но, конечно, ни Сократ, ни Мика об этом не знали, ведь мы помним, что они не до конца понимают нашу с вами речь.
Итак… Что я могу ещё Вам сказать? Не знаю, понял ли меня мой Читатель или нет, но я очень надеюсь, что да. Конечно, Мика подружилась с Диной, Сократом и его хозяином, но иногда, когда её никто не видит, она взбирается на подоконник, как в тот далёкий день, и вспоминает, как всё было. Как она ждала прихода хозяина, как думала, что никогда с ним не расстанется; о том, что она приносит ему радость, и что дружба между ними – настоящая. Как они пойдут вместе играть в парк, а потом придут домой, уставшие, но довольные. Иногда, когда Мика и Сократ гуляют в том парке, ей кажется знакомый силуэт с какой-то женщиной; но этот силуэт будто нарочно прячет от неё своё лицо, будто стыдится показать его таксе.
Не могу сказать Вам, дорогой Читатель, была ли счастлива Мика. Наверное, да. У неё появились замечательные друзья, с которым ей было хорошо, тёплый дом и крыша над головой. Но, знаете, собакам трудно что-то менять в своей жизни… Особенно, если это хозяин.
Путешествие в Рождественскую ночь
Часть 1
На Северном полюсе было темно, глухо и холодно, как, собственно, и должно быть на Северном полюсе. Долгая полярная ночь уже несколько месяцев не сходила с этих бескрайних снежных земель, а хлёсткая гибкая вьюга который день подряд заметала следы какой-либо жизни в бесконечной тундре. Арктическая пустыня раскинула свои бескрайние просторы на много километров вокруг, и среди них был слышен только грустный вой одинокого ветра, которому иногда вторил заплутавший голодный волк.
Но не всё было так мертво в этом заброшенном царстве зимы. Каждый ребёнок на Земле знает, что в Рождественскую ночь Санта-Клаус разносит подарки, а во всё остальное время живёт, конечно же, в огромном дворце вместе со своей свитой на Северном полюсе. Именно так оно и есть, поэтому, пожалуйста, не удивляйтесь, если вдруг среди ледяных просторов Арктики Вы встретите большой рождественский замок, в котором и начинается эта история.
Маленькая эльфийка по имени Лира сидела за рабочим столом и упаковывала последние подарки. Она поступила на службу к Санта-Клаусу всего пару лет назад, и сегодняшняя ночь должна была стать для неё дебютной: это было её первое путешествие в Рождественскую ночь. Именно поэтому она очень волновалась, и даже настойчивые убеждения соседей по цеху не смогли её до конца успокоить.
Лира положила последний подарок в свои маленькие сани и глянула на часы: у неё ещё было немного времени. За окном бушевала метель, и мысль о том, что совсем скоро ей придётся ехать сквозь неё в далёкий-далёкий город, не очень грела, но больше всего ей было жалко Се́рвина – маленького оленёнка, который вёз её сани. Несмотря на то, что оленёнок уже давно был не оленёнком, а самостоятельным взрослым оленем, да и Лира была не совсем уж маленькой эльфийкой, всё равно для всех олень был оленёнком, а Лира – маленькой эльфийкой. Карликами, как сказали бы у нас.
Северный ветер распахнул заледеневшее окно и перевернул лежавшие на столе лоскутки лент и обёрточную бумагу. Тусклое мерцание звёзд слабо пробивалось сквозь пелену белых туч, которые заволокли собой практически всё. Лира пододвинула табуретку и, кое-как поднявшись на неё, закрыла окно, которое мгновенно запотело изнутри. Её комната находилась в одной из башен огромного замка Санта-Клауса практически под небом, и, как иногда казалось Лире, острый шпиль этой башни царапал собой белые мягкие облака, которые никогда не рассеивались, вспарывал их, как подушки, и именно поэтому на Северном полюсе безостановочно шёл многомесяцевый снегопад.
Около двери прозвенел тонкий серебряный колокольчик. Лира, взяв под уздцы Сервина, который был уже в полном обмундировании, вышла в коридор и сразу слилась с плотным потоком. Тысячи, нет, миллионы эльфов спускались в главный зал, издали провозглашавший о себе ослепительным блеском новогодних огоньков на большой ёлке и звоном рождественских колокольчиков на упряжке Святого Николая.
Когда Лира наконец спустилась в зал, всё было занято, и ей опять пришлось стоять далеко от происходящего. А посмотреть было на что: огромная ель высотой с пятиэтажный дом украшала центр зала, переливаясь огоньками из золотого в серебряный; гигантские новогодние шары, в которых с лёгкостью бы поместился эльф, медленно плыли каждый на своё место и цеплялись за еловые лапы; шоколадные шишки сами падали в руки, а имбирные пряничные человечки наполняли воздух приятным ароматом.
Где-то протрубил горн, большие дубовые двери с грохотом распахнулись, и из них, сверкая в своём неповторимом великолепии, выехали сани Санта-Клауса, запряжённые знаменитой девяткой. Вся упряжь была увешена круглыми бубенцами, и при каждом движении оленей они заглушали своим неповторимым рождественским звоном все остальные звуки.
– Когда я был совсем маленьким, я мечтал хоть один разочек провезти эти сани, – тихо сказал на ухо Лире Сервин. – Жаль, я тогда не знал, что все места уже заняты: не надо было бы зря надеяться.
– Я тоже мечтала хоть разочек прокатиться в них, – немного грустно ответила Лира. – Но зато сейчас у нас есть собственные сани, и в них мы можем ехать куда угодно.
Под громкие аплодисменты эльфов Святой Николай, тряхнув для лучшего эффекта упряжью, ударил вожжами, и олени, сначала не спеша, а потом всё быстрее и быстрее, понесли сани в непроглядную зимнюю ночь.
Вслед за Санта-Клаусом потянулись и другие эльфы: забренчали уже скромнее крохотные сани с парой десятков подарков внутри, да и запряжены они были двумя оленями максимум. Ещё некоторое время провожая взглядом отдаляющийся силуэт, Лира тоже села в свои сани и взяла в руки упряжку.
– Вперёд, Сервин! Курс на Винтербург!
Часть 2
Дворец Санта-Клауса давно остался позади, и теперь вокруг Лиры опустилась тихая зимняя ночь. Метель стихла. Полная луна, ярким фонарём висевшая в небе, задумчиво смотрела на мир под собой белым слепым глазом, и только скрип снега под копытами Сервина и одинокий звон колокольчика чужеродно раздавались над белой пустыней. Дин-дин-дин, дин-дин-дин. Где-то очень далеко взвыл от голода волк, и Лира трусливо поёжилась: может быть, она и хотела бы накормить его, но ей точно не хотелось кормить его собой. Сервин ускорил бег, и тонкие серые нити облаков поплыли быстрее в противоположную от саней сторону.
Они выехали на холм, круто уходящий вниз, и вдруг над ним что-то ярко вспыхнуло зелёным необычным светом.
– Лира, Лира, смотри! Северное сияние! – позвал её Сервин, остановившись. – Ты когда-нибудь видела северное сияние?
– Нет… – выдохнула Лира, поднимаясь в санях, чтобы лучше видеть. – Очень красиво.
Так они и стояли, любуясь изумрудно-фиолетовыми переливами, на одном из тысяч снежных холмов в стране зимы, пока тихая рождественская ночь медленно шла по земле.
– Сервин… – тихо позвала Лира, вовремя оторвав взгляд от северного сияния.
– Да-да, сейчас поедем…
– Сервин!
– Ещё одну минутку, Лира…
– Сервин, волки!
Услышав одно только слово «волки», Сервин рванул с места что было сил. Несколько голодных зверей медленно подкрались к неопытным путешественникам, пока те наблюдали за красотой природы, и один из них уже приготовился к прыжку. Жёлтые глаза, словно два маленьких светлячка, вспыхнули в темноте оврага, а в следующую секунду тяжёлое тело приземлилось на место, где мгновением ранее стояли сани.
