Софи Саренбрант
Стыд
Вторник, 15 октября
17
Эмма наверстывает упущенное впервые за целую вечность. Коричневые тени для век и черная тушь – этого достаточно. Она улыбается себе в зеркало в ванной и отмечает, что чувствует себя отдохнувшей. Инес осталась с бабушкой и дедушкой, а Элли живет с Нюллетом. Прошлой ночью Эмме стало нестерпимо одиноко, когда она поняла, что оба ребенка находятся не дома. Она чувствовала физическую боль даже несмотря на то, что впервые за несколько месяцев ей удалось выспаться. Элли проснулась рано, так что Нюллет зашел с ней ненадолго, чтобы выпить кофе. Это значит, что Эмме предоставился шанс поцеловать свою маленькую дочку.
Нюллет по-настоящему образцовый отец. Ей с ним очень повезло.
Эмма запирает дверь в квартиру.
Солнце светит между крышами, когда она идет к полицейскому участку на Кунгсхольмене. На начальных стадиях расследования убийства предстоит многое сделать, а теперь у них еще и неожиданно появились два трупа. На этот раз девушка-охранник уже менее подозрительна и приветливо улыбается ей сквозь пуленепробиваемое стекло будки. Как только лифт останавливается на шестом этаже, Эмма сразу идет в свой кабинет.
Крилле еще не пришел. «Наверное, заснул в каком-нибудь спорт-баре со своими друзьями», – думает она предубежденно. Они живут совершенно разными жизнями, и она это прекрасно понимает. И совсем не завидует ему. Ну, может, только совсем чуть-чуть.
Убийство Петера Линда во всех новостях.
Эмма вздыхает, когда видит, что СМИ разузнали о подозрениях полиции в отношении Йерки Янссона. Его уже изображают жадным безумцем, а видео с лотереи, где он стирает клеточки лотерейного билета, прокручивают во всех программах. Все новостные сайты опубликовали на первой странице безумный взгляд Йерки, когда Петер поздравлял его с выигрышем в сто тысяч крон. Комментаторы на сайтах не стесняются в выражениях.
Он убил Петера из-за денег.
Жалкий трус.
Йерка убил Петера и отправился в Даларну, чтобы избавиться от тела?
Мотив: проигрыш в лотерею.
Люди убивают и по более странным причинам.
Но когда в таком случае умер Йерка?
Соседка Джамала уверена, что слышала шум из квартиры Йерки в воскресенье, в тот же день, когда исчез Петер. После этого там стало тихо, и она больше не видела Йерку. А судмедэксперт установил, что Петер прожил еще несколько дней после этого.
Эмма пытается понять, что могло произойти.
Новость от Вестберга о том, что Петер утонул, позволит им установить место преступления в ближайшее время. Полиция в Бурленге взяла пробы воды из небольшого озера в лесу, где был найден Петер, чтобы сравнить их с водой из его легких. Но на все это нужно время. Эмма хотела бы, чтобы в реальной жизни все шло так же быстро, как в фильмах, чтобы вся Швеция не представляла собой потенциального места преступления. Она понимает, что работает над делом, в котором не видела ни места преступления, ни жертвы. С другой стороны, вся суть их работы как раз в том, чтобы находиться в Стокгольме и помогать со всем, что требуется, отсюда. Как в случае с Йеркой, например. Эмма звонит одному из криминалистов, которые работали в квартире Йерки прошлой ночью. Ей отвечает усталый женский голос:
– Ночь была долгой.
– Вы нашли какие-нибудь следы?
– Да, целую кучу, – говорит женщина. – Мы только что закончили, отправили его ботинки с грязью в лабораторию. Когда труп вытащили из ванны, мы нашли под ним пистолет.
Эмма вспоминает белый конверт со зловещей надписью.
Тому, кто меня найдет.
– Вы нашли письмо? – спрашивает Эмма.
– В ящике прикроватной тумбочки лежало начатое письмо, – говорит женщина. – Я его сфотографировала.
– Что там было написано?
– Что ему больше незачем жить, – отвечает криминалист. – Ни работы, ни друзей, ни контактов с семьей, ни денег. Последней маленькой надеждой, которая оставалась, была лотерея, которая могла изменить его жизнь. Он хотел переехать, купить лодку, жить полной жизнью. Он подробно спланировал, что будет делать, если станет миллионером. Сто тысяч крон были последней каплей, и он воспринял это как знак. Как насмешку.
– Ничего о Петере?
– Ни слова, – отвечает она. – Он прервался на середине предложения, письмо так и не было закончено.
– Значит, подписи тоже нет?
– Нет, никакой подписи.
Эмма благодарит за информацию и вешает трубку.
Все зависело от лотереи, но, несмотря на планы Йерки покончить с собой, что-то помешало ему закончить прощальное письмо. Может, он хотел сначала отомстить Петеру или просто не стал дописывать?
Теперь они оба мертвы.
Эмма заходит на сайт форума «Флешбэк» и читает, что написано о Петере Линде. Иногда среди слухов и сплетен можно набрести на интересный след. Настолько ценный, что он может привести к раскрытию дела. Каким бы всеобщим любимцем ни был Петер, куча анонимов на форумах перемывают ему кости. Конечно, трудно, если не сказать невозможно, судить о том, к какой информации ей следует относиться серьезно, а что можно просто пропустить.
Ей должна подсказать интуиция.
Она делает скриншот комментария, в котором поливают грязью Софию, девушку Петера. Кто-то говорит, что у нее были мужчины на стороне.
Линдберг стучит в дверь.
– Доброе утро! Я принес тебе распечатку СМС Петера, – восклицает он, и Эмма отрывается от экрана. – В Бурленге сказали, что ты просила ее достать.
– Спасибо, – говорит она, забирая распечатку.
Эмма читает с растущей надеждой что-нибудь найти. Угрозы, места и время встреч часто раскрываются таким образом, помогая полиции расследовать преступление.
Где ты?
Пожалуйста, ответь!
Черт возьми, Петер, перестань все портить.
На прошлой неделе Петер не ответил ни на одно сообщение.
Эмма читает дальше, и ее внимание привлекает одна эсэмэска.
Не делай ничего такого, о чем потом пожалеешь.
Номер мобильного телефона принадлежит Фредрику Соллеру, и он отправил Петеру много сообщений. Эта СМС может быть истолкована как угроза. Или это искренняя озабоченность тем, что что-то вот-вот произойдет. Эмма должна выяснить, кто этот мужчина. Ответ находится сразу же.
Начальник Петера.
18
Юсефин ходит из стороны в сторону по покрытому пятнами линолеуму длинного больничного коридора в ожидании Андреаса, который ушел купить им завтрак. Запах дезинфицирующего средства уже не такой навязчивый – она к нему привыкла. Юсефин всю ночь ждала, чтобы поговорить с Юлией, но та все еще спит. Она не может перестать спрашивать себя, что пошло не так.
Что она могла сделать по-другому?
Юсефин мельком видит свое помятое лицо в зеркале у двери. Кто эта отчаявшаяся мать с растрепанными волосами? Она отворачивается от зеркала и сокрушенно думает о переезде в Пальму, сожалея, что все это время спорила с Юлией. Ей следовало приложить больше усилий, чтобы помочь дочери справиться с ситуацией в школе. Сегодня все совсем иначе, не так, как когда она сама была подростком. Юсефин заходит в палату Юлии. Наконец она открывает глаза, и Юсефин пытается утешить себя тем, что ей был дарован второй шанс.
Юлия жива.
Она выглядит такой маленькой на больничной койке. Такой хрупкой.
– Привет, милая, как ты? – шепчет Юсефин и тут же жалеет об этом. Понятно, что Юлия чувствует себя ужасно после того, что произошло.
Юлия растерянно озирается вокруг себя с большой повязкой на голове. Когда ее взгляд стал таким пустым? Юсефин придвигает стул как можно ближе к кровати и садится.
– Я не знаю, – шепчет Юлия.
– Папа скоро придет, – говорит Юсефин, нежно гладя ее по щеке.
Юлия отстраняется всего на несколько миллиметров, но все же этого достаточно, чтобы Юсефин заметила. Она старается не показывать, что ей больно.
– Мы так волновались, – говорит Юсефин. – Почему ты ничего не сказала нам?
Врач посоветовал им не торопиться и не задавать деликатных вопросов. Иначе Юлия может закрыться в себе еще больше. Шаг первый – позволить ей прийти в себя и рассказать обо всем самой. Но теперь, когда ни доктора, ни Андреаса здесь нет, Юсефин не может не спросить. Ей нужно знать. В конце концов, она ее мать.
Одинокая слеза скатывается по щеке Юлии.
– Не сказала что?
Юсефин сглатывает и пытается найти слова, которые могла бы произнести вслух, не рискуя разрыдаться. Она скрещивает ноги и откидывается на спинку стула. Ее взгляд блуждает по виду за окном. Она смотрит на красивые осенние деревья – напоминание о том, какой приятной может быть жизнь.
– Что ты не хочешь жить.
Юлия отворачивается и вытирает слезу со щеки.
– Мы могли бы тебе помочь, – продолжает Юсефин со скользящим в голосе разочарованием, которое она всеми силами пытается скрыть.
По-прежнему никакого ответа.
Юсефин кладет руку на одеяло, где, как ей кажется, находится рука Юлии, но та отдергивает руку. Юсефин хочет, чтобы Юлия рассказала ей правду, сказала, что ее гложет. И объяснила, почему, черт возьми, она все это время молчала.
Почему она так поступила.
– Пожалуйста, Юлия, поговори со мной, – умоляет Юсефин и пытается сдержаться, но сама слышит, как строго звучит ее голос – на грани гнева.
– Я не хотела убивать себя.
– Покончить с собой, так правильно говорить, – мысленно поправляет ее Юсефин, но слишком поздно понимает, что, должно быть, она сказала это вслух, потому что Юлия смотрит на нее с отвращением.
– Какое, черт побери, значение это имеет?
– Не ругайся, – говорит Юсефин, прикусывая язык.
Юлия поворачивается к ней спиной.
– Умоляю, прости меня, я не спала всю ночь, – оправдывается Юсефин. – Я сама не своя.
– Нет, ты всегда так себя ведешь, – бормочет Юлия. – А теперь ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой.
В палате повисает неловкое молчание.
Юсефин вспоминает слова доктора о стыде. После неудачной попытки самоубийства человек может оказаться в состоянии отрицания.
– Дорогая, ты можешь сказать мне все как есть, – говорит Юсефин.
– Ты ничего не понимаешь, – сердито отвечает Юлия, сжимая кулаки. – Мне не нужна твоя гребаная помощь.
В тот момент, когда она произносит эти слова, в палату заглядывает Андреас с двумя бумажными пакетами в руках.
– Ты не спишь? – восклицает он и обходит кровать, чтобы обнять дочь. – Милая, я так счастлив, что ты жива. Я так сильно тебя люблю.
Юсефин сдерживает слезы. Почему она не могла сказать дочери что-то подобное? Если бы только она была немного больше похожа на Андреаса. Была бы милой и дружелюбной. Ее проклятый страх все портит. Страх перед тем, что могло случиться с ее ребенком.
На нее опускается леденящее душу озарение.
Неужели Юлия сделала это из-за нее?
19
Юлия выдыхает с облегчением, когда родители наконец-то уходят из палаты и оставляют ее в покое. Ей больно их видеть, особенно маму. Юлия не может слушать ее отчаявшийся голос. Она не может сказать правду, потому что все это слишком… безумно.
Моя бывшая лучшая подружка заставила меня лечь на трамвайные пути, чтобы посмотреть, сколько я смогу там пролежать.
Нет, это звучит неправдоподобно.
Юсефин бы покачала головой и сказала, что она на такое не купится. Даже если бы она поверила в это, то обвинила бы Юлию: «Ты могла сказать «нет»! Ты же понимаешь, что это совершенно дико? Юлия, ты совсем больная?»
Да, я абсолютно безнадежна, я знаю, ты так думаешь.
Юлия смотрит прямо перед собой на безликую палату. Рассматривает непонятную картину на стене. Но неважно, насколько уродливая здесь обстановка, ей совсем не хочется уезжать. Что все будут думать о ней, когда она вернется домой? Что она хотела покончить с собой. Мама, как всегда, поправила ее. Она ни на секунду не может забыть о своей роли воспитательницы. Это так тупо. Юлия не хотела причинять себе вред и уж точно не хотела умирать. И тем не менее все чуть не закончилось именно так.
Она будто уже представляет себе молчаливые взгляды одноклассников, и в грудной клетке буквально разрастается дыра.
Лив соврет всем, чтобы защитить себя, что еще сильнее ухудшит репутацию Юлии. Никого не будет интересовать версия истории Юлии. Правда. И она тем более не может рассказать правду, потому что тогда это будет прямое обвинение в подстроенном несчастном случае. Слово против слова.
Раздается тихий стук в дверь, и в проеме появляется Юсефин. Юлия делает глубокий вдох. Чего она теперь хочет? В руке у матери букет розовых роз.
– Смотри, какие красивые цветы, – говорит она, улыбаясь.
Кто-то действительно подумал о ней, в конце концов? Юлия не знает ни одного человека, который хотел бы подарить ей цветы. В груди разливается тепло. Ей очень приятно, но она не хочет показывать это своей матери.
– От кого они? – спрашивает она. В тот же момент раздается писк мобильника. Лив прислала сообщение.
В следующий раз трамвай не успеет затормозить.
Юсефин протягивает розы.
– От Лив. Так заботливо с ее стороны.
Гнев приходит через сотую долю секунды. Юлия бросает букет на пол, один из бутонов отрывается.
– Что ты делаешь? – в ужасе восклицает Юсефин и начинает собирать розы одну за другой. – Как жаль, такой красивый букет.
– Оставь меня в покое! – кричит Юлия. – Убирайся отсюда!
20
На письменном столе Эммы лежит распечатка платежей по банковскому счету Петера. На первый взгляд платежи выглядят совершенно обычными: обед в японском ресторане, крупная покупка в супермаркете, несколько сотен крон в баре. Но в воскресенье, в последний раз, когда использовалась карта, он снял наличные на общую сумму в двадцать тысяч крон в банкомате в Гэрде. Это Йерка заставил его снять деньги? Или они были нужны ему для чего-то другого?
Когда Эмма и начальник следственного отдела Вестберг связываются по телефону, она рассказывает ему о своей находке.
– Зачем ему понадобились двадцать тысяч крон? – спрашивает он.
– Сюрприз для Софии накануне свадьбы? – предполагает она.
– Спроси ее об этом.
– Вы нашли его телефон?
– К сожалению, нет, – говорит Вестберг, в то время как Крилле входит в кабинет и садится рядом с ней.
– На форуме «Флешбэк» писали, что у Софии были мужчины на стороне, – говорит она Вестбергу, нажимая на кнопку громкой связи. – Я мельком просмотрела этот трэд и нашла кое-что интересное.
– Рассказывай дальше.
– Кто-то видел Софию вместе с другим мужчиной в ресторане Lilla Ego неподалеку от ее дома в прошлую субботу. Они были довольно близки и, казалось, не боялись, что их узнают.
– Ты знаешь, что это был за мужчина?
– Нет, еще нет.
Крилле пытается скрыть зевок.
– Софии придется многое объяснить, – говорит Вестберг. – Езжайте и поговорите с ней еще раз.
– Да, конечно, – говорит она. – Петеру также пришло несколько сообщений от начальника. Одно можно истолковать как угрозу, но большинство из них – просьбы выйти на связь. Я позвонила Фредрику Соллеру на работу, но мне сказали, что он уже неделю находится на больничном.
– Хорошо, продолжай копать под него, – говорит Вестберг.
После разговора Эмма и Крилле направляются прямиком в дом Петера в Седермальме.
– Я помню, кое-что привлекло мое внимание, когда мы были там в последний раз, – говорит Эмма. – Одежда. София была очень хорошо накрашена и одета – подобрала серьги и все такое. Она выглядела так, словно куда-то собиралась, а не сидела дома и беспокоилась о своем пропавшем партнере.
– Посмотрим, что она скажет сейчас.
София приветствует их с выражением беспокойства на лице. Она и сейчас одета так, будто куда-то собирается, и Эмма замечает чемодан в прихожей.
– Вы узнали что-то еще? – спрашивает София и поправляет прядь волос, упавшую на лицо.
– Мы не помешали? – спрашивает Крилле.
– Конечно нет, просто я не ожидала, что сегодня снова придут полицейские.
– Вы куда-то уезжаете? – спрашивает Эмма и кивает на чемодан.
София выглядит взволнованной.
– Я забронировала горящую путевку в Доминикану, чтобы немного развеяться. Мне нужно время, чтобы отойти после всего, что случилось.
– В разгар расследования убийства Петера? – удивленно спрашивает Эмма. – Не лучше ли остаться дома на случай, если нам понадобится ваша помощь?
София оборачивается.
– Вы не одна дома? – спрашивает Крилле, когда становится очевидным, что София пытается кого-то найти своим взглядом.
В этот момент из тени позади нее выходит мужчина. Эмма сразу же узнает его. Отчасти, поскольку пресса часто писала о нем в последнее время, отчасти – потому что она совсем недавно гуглила его. Эмма знает, что его критикуют за неоднозначные взгляды и что он был уволен с государственного канала SVT по причине публичного скандала.
Фредрик Соллер, начальник Петера на TV4.
– Проходите, – говорит он.
21
Острая лопата занесена над Магнусом. Он пытается защититься руками. За секунду до удара по голове он открывает глаза. Кошмар. Он оглядывается вокруг и понимает, что находится в могиле. Реальность гораздо хуже сна. Глубокая земляная яма вполне реальна, и он дрожит от холода.
У него сжимается сердце, когда он думает о своей измене.
Эния. Сказочное имя говорит само за себя.
Улыбка, радость в глазах.
Магнус всегда думал, что ничего не может поделать с тем, как все обернулось. Что невозможно одержать верх над своими чувствами.
Что в этом нет ничьей вины.
Сначала он был удивлен, что Эния обратила на него внимание, ведь она на двадцать лет моложе. Что она увидела в таком старике? Раз за разом она говорила Магнусу, что он – самый лучший ее начальник. От того, как она смотрела на него, у него подкашивались колени. Недолго думая он убедил ее принять участие в оздоровительной кампании для сотрудников и начать заниматься спортом. Не было никаких скрытых мотивов, они просто начали тренироваться вместе. Правда? Он просто собирался показать ей тренажерный зал, научить ее некоторым упражнениям для укрепления шеи, плеч и рук. Как только их тела случайно соприкоснулись, его словно пронзило током. В нем пробудилось то, что спало несколько лет.
Жажда. Желание. Страсть.
Это было просто невероятно, но в голове немедленно появилась мысль: бежать. Но как он мог сбежать от своей секретарши? Уволить ее? На каком основании? Она прекрасно работала. В глубине души он не хотел отпускать ее. Напротив, он хотел быть с Энией круглосуточно. Поэтому не отступил. Поначалу от этого захватывало дух. В ее присутствии Магнус снова мог дышать, и ничто не казалось для него трудным или невозможным. Они сблизились, и он понял, что переступил черту, хотя физически между ними ничего не произошло. Проблема заключалась в том, что для него Эния продолжала быть единственной.
Он любит, когда им восхищаются. Когда его обожают. Ценят его.
А кто этого не любит?
Если бы люди увидели его сейчас, они бы не поверили в то, что это правда.
Когда Магнус с Энией поехали на конференцию в Прагу, она прокралась к нему в номер в первую же ночь. Он возбудился от одного прикосновения к ее вьющимся волосам. Она была такой сексуальной, такой привлекательной. Магнус не мог больше сдерживаться. Он сказал Викан, что, возможно, не сможет отвечать на ее звонки, потому что он несет ответственность за организацию конференции. Викан обещала звонить только в случае крайней необходимости. Было огромным облегчением убрать телефон и не вспоминать о второй жизни, превратившейся для него в обузу. О нарыве, который могло прорвать в любой момент.
Они с Энией впервые в ту ночь занимались любовью. Он никогда не испытывал ничего подобного.
В последние годы Викан в основном лежала в постели, словно мертвый тюлень, жалуясь на головную боль. Эния была инициативной и беззастенчивой. Время остановилось, и они позволили своим телам утолить жажду страсти.
Когда все закончилось, они оба плакали, но каждый по своей причине. Магнус – от невероятного наслаждения, Эния – из-за нежелания больше скрывать ото всех, как сильно любит его. Потом они заснули в объятиях друг друга.
На следующее утро их разбудил стук в дверь. Когда Магнус понял, что они проспали и что его коллега стоял за дверью, было похоже, будто земля ускользает у него из-под ног.
– Мы идем! – крикнул он без раздумий.
– Мы? – насмешливо переспросил коллега, и Магнус похолодел.
Эния перевернулась в кровати и сонно посмотрела на него.
– Я и Пауэр Пойнт, – ответил он, смеясь.
– Конференц-зал номер пять, – пробормотал коллега из-за двери.
Только в обед Магнус впервые заглянул в свой мобильный телефон. Они с Энией уже вернулись в номер. Чувство вины разрывало его на части.
Я не хотела беспокоить тебя, но Вера вчера упала с домика на дереве и сильно ударилась. Мы провели в неотложке всю ночь. Семь швов на затылке. Сотрясение мозга. Просто подумала, что ты должен знать.
На экране высветилась фотография его храбро улыбающейся дочери с повязкой на голове.
– В чем дело? – спросила Эния, которая, должно быть, поняла по выражению его лица, что что-то случилось.
– Все в порядке.
Они снова забрались под одеяло. Так было проще всего. Притворяться, что ничего не произошло. Будто это была не его идиотская идея построить этот чертов дом на дереве на высоте нескольких метров над землей.
Внутри его все начало ломаться.
Как долго он сможет жить во лжи?
Комочки земли сыплются ему на лицо, и Магнус смахивает их рукой.
В конце концов он оказался на распутье.
Эния или его семья.
22
Когда они садятся за кухонный стол у Софии дома, Эмма замечает, что свадебные каталоги сменились брошюрами из похоронных бюро.
Достойный конец.
Незабываемая церемония прощания.
Эмме кажется, что София слишком быстро связалась с похоронным бюро, если учесть, что она узнала о смерти Петера лишь вчера. На серванте стоит подсвечник и фотография Петера в рамке. Свеча не зажжена.
– Так вы начальник Петера? – спрашивает Эмма Фредрика. Он сидит так близко к Софии, что они почти касаются друг друга.
Фредрик хмурится.
– Да. Откуда вы знаете?
– Мы искали вас, но нам сказали, что вы на больничном, – говорит Эмма. – Это так?
– Фредрик очень мне помог, – произносит София ровным голосом. – Еще до того, как Петер исчез.
Эмма начинает понимать, к чему это ведет.
– Рассказывайте.
– Я связался с Софией полгода назад, когда заметил, что Петеру становится все труднее и труднее вести новости в прямом эфире, – вставляет Фредрик. – Он не мог сосредоточиться и постоянно нервничал.
– С тех пор мы втроем стали командой, – говорит София. – Фредрик был рядом с Петером на работе, а я помогала ему дома.
– Он чем-то болел? – спрашивает Крилле.
София качает головой и смотрит на фотографию Петера.
– Мы точно не знаем. Его ценили как профессионала, и в его жизни совсем не было места для личных неудач. Нам казалось, что он разочаровался в себе и ему было все труднее справляться с напряжением.
Этого совсем не было заметно на экране телевизора. Петер всегда выглядел спокойным и расслабленным и умудрялся прекрасно показывать себя во всех интервью. Он был как будто создан для утренних новостей. Но, конечно, трудно понять, что происходило у него внутри и как он в действительности чувствовал себя. Все зависит от того, насколько хорошо он скрывал это.
– Вы не знаете, принимал ли Петер какие-нибудь лекарства?
София кивает:
– Да, он принимал «Атаракс» по мере необходимости, но постоянно чувствовал себя уставшим из-за этого. Еще пробовал принимать снотворные, но понял, что они вырубают его даже днем. Он говорил, что чувствует, будто находится в постоянном тумане, это очень мешало ему работать.
Успокоительные и снотворные. Жаль, что токсикологический анализ после вскрытия займет неделю, Эмма хотела бы сразу получить ответ, были ли у него какие-либо препараты в организме.
– Петер был лучшим во всем, но страдал от неуверенности в себе, – говорит Фредрик. – Мы много говорили об этом, но он не мог или не хотел рассказать мне, почему так. Наверняка на то была какая-то тайная причина, ведь со временем положение ухудшалось.
София кладет локти на стол, подпирая подбородок руками.
– После каждой передачи он был в отчаянии. Он очень переживал, что об этом узнают. Он бы скорее умер, чем признался в этом, а я не хотела вдаваться в подробности из уважения к нему.
Она запинается.
– Мы много говорили о свадьбе, – продолжает София, и голос срывается. – Я всегда мечтала о большом свадебном торжестве со всеми друзьями и родственниками, но он этого не хотел. Он сказал, что это хуже, чем сидеть в прямом эфире, что он не сможет быть самим собой в день, который должен быть самым счастливым в его жизни.
Фредрик отводит взгляд. Ему стыдно? Почему это так сильно его беспокоит?
– А теперь никакой свадьбы не будет, – говорит София. – Я не должна была давить на него.
– Кстати, о свадьбе, или, скорее, о расходах на нее, – говорит Эмма. – Петер снял четыре крупные суммы наличными в тот же день, когда исчез.
София хмурится.
– Насколько крупные?
– В общей сложности двадцать тысяч крон, – говорит Эмма. – Вы знаете, зачем ему нужно было столько денег?
– Понятия не имею, – говорит София и отковыривает воск со свечи на столе.
– Значит, это не могли быть деньги на свадьбу? – спрашивает Эмма. – Или на ремонт?
– Нет, ничего из этого мы не оплачивали наличными.
Эмма сглатывает. Она не знает, как аккуратно завести разговор на вторую тему, поговорить о причине их визита. Вопрос нельзя задать так, чтобы он не звучал обвинением.
– Мы получили информацию, что в субботу вас видели с другим мужчиной в ресторане, – говорит Эмма. – Это так?
– Да. Lilla Ego был забронирован давным-давно. Мы с Петером должны были пойти туда вместе…
– Но когда София сказала мне, что собирается отменить бронь, я убедил ее, что мы должны пойти туда вдвоем. Тогда мы не знали ничего, кроме того, что Петер куда-то уехал.
– Так это были вы?
София скованно кивает.
Эмма задается вопросом: пошла бы она сама в ресторан, если бы ее молодой человек пропал?
Фредрик продолжает объяснять:
– Я был убежден, что он бросил Софию, и был разочарован тем, что Петер просто уехал и оставил ее одну решать все вопросы. Я даже представить себе не мог, что он мертв.
– Но вы же заявили о его пропаже? – возражает Эмма и смотрит на Софию.
– Конечно, я очень беспокоилась за него, – говорит она в свою защиту. – Обычно он очень серьезно относился к своей работе.
Эмма обдумывает услышанное. Затем она вспоминает отчаянные СМС Фредрика.
Черт возьми, Петер, перестань все портить.
Не делай ничего такого, о чем потом пожалеешь.
Действительно ли Фредрик отправил их, потому что волновался?
– Вы контактировали с Петером после воскресного выпуска новостей? – спрашивает она Фредрика.
Он качает головой.
– Я пытался связаться с ним, но он не отвечал на мои сообщения.
– Что вы имели в виду, когда написали, что он не должен делать ничего такого, о чем потом пожалеет?
Лицо Фредрика краснеет.
– Вы читали сообщения в его телефоне?
– Ответьте на мой вопрос, пожалуйста.
– Я имел в виду, что он не может просто сбежать, а потом вернуться к Софии, когда ему заблагорассудится. Нельзя и рыбку съесть, и косточкой не подавиться. Особенно когда он и так слишком много натворил.
София прячет лицо в ладонях, но ничего не говорит.
Эмма делает глубокий вдох.
– Вы двое встречаетесь?
– Нет, – резко говорит Фредрик, и у него начинает подергиваться одна бровь.
София смотрит на нее.
– Что? Что вы имеете в виду?
– Не могли бы вы отчитаться о том, где вы были и с кем? С того воскресенья, когда Петер исчез, и до тех пор, пока его не нашли? – спрашивает Эмма.
София в ужасе смотрит на нее.
– Но зачем?
– Это касается вас обоих, – решительно говорит Эмма.
23
Юсефин и Андреас сидят напротив пожилой седовласой женщины с серьезным, почти мрачным взглядом. Кабинет обставлен по-домашнему, на столе перед ними лежит расшитая цветами льняная скатерть. Юсефин пытается занять удобное положение в кресле, но ничего не выходит. Она бросает взгляд на коробку салфеток, любезно придвинутую прямо к ней.
– Юсефин, о чем вы думаете прямо сейчас? – спрашивает психолог.
С чего ей начать?
Юсефин не знает, говорят ли они с психологом ради себя или в большей степени ради Юлии. Все так запутанно. Юлия ведь не хотела умирать, правда? Юсефин просто не может с этим смириться. Ее взгляд блуждает по стене за спиной психолога и останавливается на акварельной картине с изображением лодки в море во время шторма. Очень уместно.
– Я не знаю, что я должна была сделать, чтобы предотвратить это, – отвечает она медленно. – Это худшее, что может произойти в жизни любого родителя.
– Что конкретно? – спрашивает психолог и поправляет очки, сползшие на кончик носа.
Она что, сошла с ума?
Юсефин приходится взглянуть на психолога, чтобы определить, не издевается ли она над ней, но женщина спокойно сидит и ждет ответа.
– Что ребенок хочет покончить с собой?
– Вы так это видите? – спрашивает психолог и переводит взгляд с Юсефин на Андреаса. – Что вы, как родители, потерпели неудачу?
Раздражение нарастает все сильнее, оно зудит в области груди. Бюстгальтер слишком тесен, а воздух застревает по пути в легкие. Лодка на картине качается на высоких волнах, которые вот-вот перевернут ее.
– Да, как еще на это можно смотреть? – продолжает Юсефин и изо всех сил старается говорить спокойно. – Если наш ребенок хочет умереть, это вряд ли показывает нас, как родителей, с хорошей стороны.
Психолог выглядит обеспокоенной.
– Я не знаю, утешит ли это вас, но влияние родителей на благополучие ребенка в этом возрасте не так велико. Конечно, я говорю про нормальные случаи.
О чем это она?
– Скорее самый важный фактор – это наличие друзей. Как у Юлии обстоят дела с ними? У нее насыщенная социальная жизнь?
Насыщенная социальная жизнь?
Андреас кивает.
– У Юлии никогда не было проблем с друзьями. Ее все любят.
Он так быстро отвечает на вопросы и вообще делает все, чтобы угодить окружающим. Не поэтому ли он забыл, что Лив и Юлия поссорились? Но Юсефин не должна сейчас об этом упоминать.
Что с этим может поделать психолог?
– Досуг – еще один фактор, который влияет на жизнь подростков, – объясняет психолог. – Чем Юлия занимается в свободное время? Изменилось ли что-нибудь в ее поведении?
– Мы переехали за границу, и после этого Юлия, к сожалению, бросила спорт, – говорит Андреас. – Она очень сильно отстала от своей группы по фигурному катанию и поэтому больше не захотела продолжать занятия.
– Очень жаль, – говорит психолог, делая пометку в своем блокноте.
– Переезд был нашим решением, – говорит Юсефин. – Так что все произошедшее – наша вина.
Психолог поворачивается к Андреасу.
– Что вы чувствуете, когда слышите это? Вы разделяете точку зрения Юсефин в отношении вашей роли в этой ситуации?
– Я не знаю, – говорит он и трогает пальцами потертый рукав своего свитера. – На самом деле в основном я чувствую грусть.
Грусть?
Юсефин закипает. Она ненавидит тот факт, что Андреас просто сидит и не понимает, насколько они виноваты в том, что произошло. Или он думает, что это все ее вина? Безжалостные волны на картине вспениваются. Никто в лодке не выживет, если море не успокоится, и трудно не провести параллели с ее собственной жизнью.