Леонид Смирнов
Эра Броуна
…Анджей нежно обнимал фон Рега за шею, жадно впившись ему в губы. Вид у Петера был остолбенелый. Краковяк тут же разжал руки и отшатнулся. Они одновременно сплюнули на пол, вытерли губы и дружно расхохотались.
– Кто это был? – спросил Анджей, отсмеявшись.
– Нимфоманка какая-нибудь или гомик – поди пойми, – развел руками ксенопсихолог. – А ты где был?
– На лежбище боевиков.
– Надо срочно сообщить в Катманду! Где это?
– Понятия не имею… Скоро Слонопотам выведет наших на шоссе.
Глава пятнадцатая
14 ОКТЯБРЯ
70
Из передачи Международного французского радио:
“По странам Севера прокатилась волна аварий на электростанциях, заводах, железнодорожных узлах, автодорогах и аэродромах. Количество крушений транспортных средств выросло за две последние недели более чем вдесятеро. Во многих районах из-за яростных протестов населения парализована деятельность атомных станций, крупных химических и металлургических предприятий. Вдвое снизилось число пассажиров на авиарейсах, в том числе впятеро на трансатлантических маршрутах – люди не хотят рисковать жизнью. Почти все .авиакомпании оказались на грани банкротства.
В результате одновременных столкновений десятков автомашин, а также схода с рельсов скоростных поездов блокировано большинство альпийских туннелей и серьезно затруднено движение во всей Центральной Европе. В превентивном порядке закрыт туннель под Ла-Маншем.
Несмотря на сохраняющуюся атмосферу секретности, в прессу стали просачиваться сообщения об авариях и катастрофах, происходящих в вооруженных силах стран НАТО. Крупнейшей из них был взрыв столичного склада боеприпасов испанской армии и падение ядерного ракетоносца ВВС США в Норвежское море. Кроме того, в последние дни совершен ряд покушений на военных руководителей НАТО и миротворческих сил ООН. В результате все европейские армии приведены в полную боевую готовность.
Главы правительств крупнейших государств мира провели секретные консультации по поводу сложившейся ситуации и чрезвычайную встречу в Ла-Валетте за закрытыми дверями. Однако никаких принципиальных спасительных решений, судя по всему, так и не было принято.
По мнению ряда экспертов, происходящие события связаны со случаями мгновенной утери пилотами, авиадиспетчерами, водителями и операторами своих профессиональных качеств и временного пробуждения в них черт посторонней личности. Единственный выход, как считают эксперты, – дублирование персонала на всех ответственных участках промышленности, транспорта и вооруженных сил. Впрочем, высокопоставленный представитель Министерства экономики Великобритании, не пожелавший назваться, заявил, что подобные меры широко применяются уже десять дней, но эффект был временным, и ситуация в последние двое суток снова вышла из-под контроля.
Некоторые средства массовой информации опубликовали выдержки из получившего скандальную известность обращения к Генеральному секретарю ООН группы ученых-аномальщиков во главе с ксенопсихологом Петером фон Регом. Руководство ЮНЕСКО решительно не согласно с “абсурдными воззрениями” этой группы и отказалось рассматривать сделанные ею предложения. Официальной реакции господина Равандрана пока не последовало. В свою очередь, папский нунций выразил озабоченность Ватикана неуместным муссированием отдельных положений христианского учения о бессмертии души”.
71
РЕПНИН (4)
На кладбище все-таки пришли жена и дочь Сувы. (Валера известил госпожу Суваеву, обнаружив в паспорте покойного штамп о былой прописке и былом супружестве.) Больше никаких родственников или друзей у Сувы на кладбище не было.
Девочка плакала, женщина – нет. Она молчала всю дорогу от морга, ни о чем не спросила, даже не поинтересовалась, как ЭТО произошло и кто оплачивает похороны.
Ну а капитан Бабунидзе незадолго до этого устроил Репнину форменный скандал: кричал, что тот мстит ему, все делает в пику, а ему и без того хреново, что шлепнул этого доходягу, что он, Валера, хорошим хочет быть, но для этого кто-то должен стать плохим – чтоб по контрасту, и этим плохим он решил сделать именно Серегу Бабунидзе… И в завершение капитан сказал на полном серьезе: “Ты мне больше не друг”.
“Да уж какая тут дружба, если ты меня застрелил?..”– почти безразлично думал до предела вымотавшийся за эти дни Репнин. Чтобы по-человечески похоронить застреленного в облаве бомжа, ему пришлось приложить все силы, использовать все связи – словом, выложиться на полную катушку. Ведь в России в эти дни все окончательно стало разваливаться, и ни одна служба (включая полицейских, судмедэкспертов и могильщиков) не работала нормально – сплошные лихорадочные звонки, ругань или вовсе запертые двери. Водитель траурного автобуса, например, в самый последний момент заявил, что у него жена спички жжет на кухне, и он не может ее дома одну оставить. А потом один из землекопов вдруг заговорил по-португальски и пошел куда глаза глядят. И автобус вести на кладбище и лопатой орудовать пришлось самому Репнину.
…Когда заколачивали гроб со слабеньким, изжеванным жизнью человечком и на ремнях опускали в полузатопленную октябрьскими дождями могилу, Валера испытывал странное ощущение, что это хоронят его самого. Но было и второе чувство: он каким-то нечестным образом, обманом или даже подлостью положил в деревянную домовину, одел в “дубовый бушлат” вместо себя вот этого несчастного, а сам теперь стоит в сторонке и радуется дармовой, незаслуженно обретенной, украденной жизни. Сложное – мерзкое и одновременно сладостное – чувство, от которого перехватывает дыхание…
Репнин до копеечки оплатил эти скромные и все же безумно дорогие похороны (за все пришлось переплачивать вдвое-втрое). Окончательно подорвал бюджет семьи – сначала болезнь Трутутушкина, а теперь вот это… Валерий ничего не сказал жене – ему было страшно даже представить такой разговор. Он ведь продал все свои акции концерна “Олби”. На эти деньги они хотели поехать следующим летом в Туапсе. Времени еще вагон – быть может, как-нибудь удастся выкрутиться?..
…Валера ехал домой в набитом до отказа троллейбусе – на линию стало выходить в два раза меньше машин. Рядом с водителем в кабине теперь сидел сменщик. Репнина задвинули в самый угол задней площадки, и он, отвернувшись к окну, мог спокойно подумать обо всем.
Витек был уже совсем здоров. Слава Богу, хоть одно светлое пятно!.. Врачи по настоянию Кати снова и снова проверяли Трутушкина и клятвенно заверили: все в порядке, ни малейших последствий. Но она будто осатанела – не верила ни единому слову. Все усилия Валеры успокоить жену были впустую. Никакая валерьянка с корвалолом уже не помогали, а идти к невропатологу Катя категорически отказалась.
Троллейбус проехал мимо восстанавливаемого здания Таганской тюрьмы, потом вдруг дернулся, остановился на полном ходу, так что плотную массу пассажиров бросило вперед. Сменщик вонзил водителю в предплечье шприц со снотворным и спокойно объявил по трансляции:
– Все в порядке. Сейчас поедем дальше.
Народ привычно повозмущался и замолк. Иной езды ТЕПЕРЬ и быть не могло. Спасибо, что вообще везут… От властей никакого проку – зачем только выбирали?.. Да что они могут, когда во всем мире так? Ну уж… ну уж так-то не может! У нас всегда хуже всех. А “Вести” вот говорили!.. Да врут они тоже! Думаете, запрета не было? Я точно знаю! Президент приказал: говорить лишь половину правды о том, что у нас творится…
Валера после того ужасного случая ПЕРЕСКОЧИЛ лишь однажды и снова попал в “историю”: ВЕРНУВШИСЬ В СЕБЯ, обнаружил, что сидит в разбитой “ниве” – вся морда в крови. Так что теперь остался без машины – как будто мало ему других забот…
Ну а Катя ПЕРЕСКАКИВАЛА трижды и вроде бы без эксцессов.
Когда жена грелась на весеннем африканском солнышке, в ее теле обосновался весьма говорливый профессор из Иркутска.
– Где я только не перебывал… – проникновенно сказал он и глубоко вздохнул. – Интересная это штука – жизнь!..
Томный вздох Кати, сопровождавший произнесенную ее голосом чужую мысль, вызвал в капитане взрыв разноречивых чувств: ему одновременно захотелось и обнять, и придушить ЭТО тело. Репнин взял себя в руки и попытался вести светский разговор, ожидая, когда супруга ВЕРНЕТСЯ:
– Вы действительно много ПУТЕШЕСТВОВАЛИ?
– За двадцать ходок перевалило, милейший…
– Я что-то не слышал о подобных феноменах. Все, кого знаю: пару раз, ну пяток – никак не больше.
– Я ведь вроде как туристом заделался – хобби у меня теперь такое, – объяснил “постоялец” и поправил задравшийся подол. – Процесс нетрудно инициировать – стоит только очень захотеть, и ты покинешь свое бренное тело. А что в нем, собственно, хорошего?.. – раздумчиво произнесла “Катя” и почесала внутреннюю поверхность бедра.
Валеру аж перекосило.
– Ой, простите, я вас, кажется, шокирую, – покраснел профессор, потупился, и Репнину от него стало просто глаз не оторвать. – Нужно только очень захотеть, молодой человек,—повторил он.
…Троллейбус снова затормозил на полном ходу, и штанги слетели, закачались, перекрестившись над машиной. На сей раз не обошлось без синяков и ссадин. Теперь уже оба водителя вышли из строя: первый номер спокойно посапывал, а сменщик, побелев, трясся как осиновый лист и ничего не замечал вокруг. Пассажиры с трудом проникли в кабину и открыли двери троллейбуса.
72
По сообщению корреспондента “Таймс” из Рангуна, президент республики Мьянма Сан Мин скоропостижно скончался сегодня утром. Однако среди горожан есть свидетели, слышавшие перестрелку в президентском дворце.
В Рангуне введено военное положение. Вся власть в стране перешла в руки Премьер-министра. В городе сохраняется напряженная обстановка. После аварии на электростанции в Рангун не подается электричество, остановились насосные станции водопровода. Толпы беженцев устремляются в сельскую местность, однако дороги блокированы войсками. В результате столкновений беженцев с армейскими заслонами есть жертвы с обеих сторон.
73
ПРИМАК (5)
Он идет по набережной, залитой восходящим солнцем. Старинные величественные дома колониальной постройки сверкают стеклами окон. Волны ударяют в парапет, окатывая Игоря Николаевича облаком брызг, которые мгновенно высыхают, все сильнее стягивая кожу соляной коркой. Глаза начинает щипать.
Вокруг извечная городская толчея, громкие голоса, кто-то приплясывает прямо на парапете, рискуя сверзнуться в океан, – насквозь мокрый, заразительно хохочущий,.. Примак здесь негр, и всюду множество ярко одетых негров, хотя время от времени попадаются мулаты и белые. Запад Африки, но не на экваторе. Где я? Бейра? Мапуту? Безнадежно далеко от Москвы…
…Он едет в душном, набитом до отказа междугороднем автобусе. Машина ветхозаветной модели тащится еле-еле, столь же древний кондиционер бессилен остудить воздух или очистить его от тяжелого запаха пота. За окнами тянется однообразный пейзаж: холмы, покрытые от подножия до вершины чайными плантациями; нищие деревеньки, прячущиеся в тени деревьев; повозки с впряженными в них длиннорогими быками; небольшие ухоженные индуистские храмы с танцующим многоруким Шивой; сидящие в пыли нищие…
Пассажиры смуглолицы, одежда смешанная: у женщин наряду с традиционным сари светлые кофточки и темные юбки, у мужчин – рубашки с короткими рукавами, разнокалиберные штаны, шорты, а то и вовсе мотня. Или как ее еще назвать?.. На ногах кроссовки, сандалии, но большинство – босиком. На лбу у женщин красные кружочки. Сам же Игорь Николаевич одет в клетчатый пиджак и тщательно отглаженные желтые брюки, из-под которых высовываются носки покрытых пылью летних туфель. Судя по расплывчатому отражению в стекле, он немолод: у глаз густая сетка морщин, руки – все во вздутиях вен. На коленях пухлый портфель с монограммой – без сомнения, уважаемый человек.
Где это? Объединенные Индуистские штаты? Шри-Ланка? Какая в сущности разница?..
…Покрытые ледяными шапками прибрежные скалы. Замерзший океан дыбится торосами. Кричат, кружась в воздухе, какие-то полярные птицы. Тлеющий костер исходит вонючим дымом. Никого вокруг. Неподалеку воткнуты в снег лыжи. Под рукой карабин, охотничий нож и порожняя бутыль “Черной смерти”. Примак дремлет, лежа на оленьих шкурах, но глаза и уши его приоткрыты. В голове мерцают разноцветные картинки, но они больше не радуют его.
Все так же в дреме генерал поднимает ватную руку и ощупывает лицо: глаза его узки, скулы широки, волосы прямы и длинны, а на подбородке редкая спутанная бородка И опять он немолод… Канада? Аляска? Чукотка? Или Таймыр? Все-таки ближе… Что же меня так швыряет?..
Попадания в тела спящих и вовсе проходят незамеченными, если, конечно, не удается додержаться там до пробуждения. Этот неостановимый калейдоскоп изнурителен. Игорь Николаевич уже давно понял, что обречен нестись в этой круговерти, заскакивая в каждую следующую оболочку на считанные минуты. Значит, такова участь всех, кто лишился собственного тела. Неприкаянная душа, наверное, находит какие-то зазоры в нормальном обмене душ и проникает в ненадолго освободившуюся оболочку. Но учитывая, что душ больше, чем тел, и эта разница растет с каждой новой смертью, выходит: души на какое-то время “зависают” в эфире, делая передышку между ВОПЛОЩЕНИЯМИ…
Иногда Примаку удается урывками смотреть видео, слушать радио или читать газеты. Так что положение в мире более или менее ему известно. Хабад жив, боевые действия в Восточной Африке остановлены, а по планете катится волна аварий, заговоров и покушений. И вряд ли можно установить, где несчастия происходят из-за обычной некомпетентности, психической невменяемости или элементарного хулиганства “постояльца”, а где это целенаправленный террор боевиков Африканской Революции или других армий, отрядов, банд и боевых групп, коих на белом свете видимо-невидимо.
Один раз генерал-лейтенант попал в центр России, да что толку? До Москвы добраться не сумел, а так хотелось хоть одним глазком посмотреть, как ОНИ там. И не позвонить – ни одного целого таксофона во всей округе!.. Бросился на вокзал, и прямо от столичной электрички его швырнуло в Циньхуандао. Можно подумать, бог метаморфоз глумится над ним, не давая встретиться со своими – подпустит поближе и тут же пинком под зад… Или это и называется НАКАЗАНИЕ БОЖИЕ – за то, что осмелился жизни себя лишить?..
Игорь Николаевич очень удивился, обнаружив, что существует загробная жизнь, впрочем, после пребывания в теле Хабада поверить в это было много легче. Да и привык он за пятьдесят два года своей непростой жизни использовать любые обстоятельства, любые неожиданности, а не паниковать, не впадать в ступор, когда почва зашатается под ногами.
Он уже настроился НЕ БЫТЬ, приготовился в душе к НЕБЫТИЮ, если это вообще возможно, и вдруг снова-здорово!.. Каким было его первое чувство, первое ощущение? Теперь Примак уже не помнил. Радость? Разочарование? Бессилие? Наверное, все сразу.
А потом было много мыслей, надежд, но все они быстро рухнули, ведь ты вовсе не хозяин, а только раб процесса и тебя мотает по планете, зашвыривая чаще всего (по теории вероятности) в наиболее населенные районы: а Поднебесную, в Индуистские Штаты, к арабам, в Тропическую Африку, в Латинскую Америку, на Юго-Восток Азии…
…Вот теперь он – турист. Освещенные восходящим солнцем величественные пирамиды майя. Примак на самой вершине, в руках “Поляроид”, который он чуть не выронил от неожиданности – вот был бы конфуз!.. А рядом толпятся, галдят, машут руками точно такие же – пенсионного возраста – янки в ковбойских шляпах, панамах, гавайках и длинных цветастых шортах. Восторгаются шумно – как же иначе, если деньги уплачены?!
…А вот Игорь – женщина-ханьцы, склонившаяся над ткацкой машиной. Станки стоят рядами, протянувшимися на сотни метров. Тысячи спин вокруг – в постоянном движении, перемещаясь без суеты, по системе.
Короткие синие хлопчатобумажные штаны, такого же цвета блуза, белые тапочки набосудаогу – хоть сейчаевтроб ложись. Наушников нет, но жуткого гула почти не слышно. Значит, глухая уже.
Странное это чувство – быть женщиной. Грудь набухла. Отчего? Почему? Может быть, младенец дома? Болит грудь – невероятно. То, чего вовсе не было. И при этом жутко хочется в туалет – совсем не так, как раньше – во сто крат хуже, но отойти нельзя ни на минуту – лучше умереть…
Несется “КОЛЕСО”, крутится – конца-краю нет…
Глава шестнадцатая
20 ОКТЯБРЯ
74
Из потока новостей “Эн-Би-Си”:
“…Авария на английской нефтяной платформе в Норвежском море… Шестое подряд неудачное покушение на Папу Римского… Столкновение двух пассажирских автобусов на горной дороге в северном Перу… Знаменитый сорокашестилетний голливудский актер Бен Клиффорд обвинен в изнасиловании собственной дочери… Убийство бельгийского посла в Тунисе… Один из ведущих химико-физиков мира, лауреат Нобелевской премии профессор Сорбонны Пьер Руи устроил грандиозный скандал при вручении ему мантии почетного доктора Колумбийского университета… На атомной станции теплоснабжения под Царицыном произведена аварийная остановка. По официальным данным, утечки радиации нет… Нападение наличного представителя Генсека ООН в Кашмире. Курт Хаммерсмит легко ранен, два его охранника убиты… Примадонна “Ла Скалы” Бенция Альмерини серьезно искусана своей любимой собакой. Диагноз – бешенство – не подтвердился… Супертанкер “Муамар Каддафи” под либерийским флагом напоролся на рифы при подходе к Мальдивам. Сохраняется опасность сильного загрязнения акватории Аравийского моря… Вооруженные столкновения в столице Доминиканской республики были спровоцированы пулеметным обстрелом казарм президентской гвардии…”
75
РЕПНИН (5)
Уже пять суток полицейское управление Северной префектуры переведено на казарменное положение.
В шесть часов утра их подняли по тревоге. Валера спросонья не сразу разобрался, чего хватать и куда бежать. Так что ремень застегивал уже на бегу.
– В здании террорист! – сообщил разбудивший отдыхавших офицеров майор. – Разрешено вести огонь на поражение.
– Как он выглядит? – спросил Бабунидзе.
– Кажется, в офицерской форме, – бросил майор через плечо. – Те, кто разглядел, уже не расскажут – он отличный снайпер.
Где-то на верхних этажах шла перестрелка. Гулким очередям из АКМ вторили пистолетные выстрелы– словно дворовые шавки тявкали наперебой, отвечая на рычание взбешенного волкодава.
…Катю и Трутутушкина Валера не видел уже почти неделю, правда, домой он звонил каждый день – в любой подходящий момент. Катя сидела дома – в большинстве контор женщин отпустили с работы. Все равно толку от них никакого, когда все мысли о безопасности детей. И самим меньше рисковать: пока с работы на работу доберешься, все что угодно может случиться. Дома-то оно надежней…
Фига два! В запертой изнутри квартире в теле твоей жены в любой момент может оказаться насильник, убийца или просто псих. В лучшем случае он бросит ребенка одного – бьющимся в истерике: “Мамочка, мамочка! Куда ты?! Не уходи!!!”. А в худшем… Об этом лучше не думать – так ведь запросто рехнуться.
Хорошо, когда бабушку можно поставить на страже. А если слегли твои старики от такой нервотрепки?..
Катя, кроме одного-единственного раза, сразу же подходила к видеофону и бодро отчитывалась о проделанной работе: все перестирала (горячую воду пока не отключили), перегладила, перештопала, пол вымыла, унитаз и ванну – тоже, накидки, паласы и книжные шкафы пропылесосила, цветы полила.
Запасенных заранее продуктов пока хватало (особенно выручало сухое молоко), тем паче, что “хозяин” все эти дни харчился в префектуре, где личному составу регулярно выдавали сухпайки, кормили перловкой с тушенкой, которую в больших котлах готовили в столовой, поили жиденьким чаем, но зато с “резиновой” сгущенкой из стратегических запасов двадцатилетней давности. Когда разведешь, размешаешь как следует в желтеньком мочеподобном кипятке, получается вполне сносно…
– Не скучай там без нас, – томным голосом говорила супруга и чмокала в трубку, а потом давала “покалякать” с отцом Витюхе. Репнину – прямо бальзам на душу.
Но однажды к видеофону подбежал Трутутушкин, потыкал пальцем в кнопку, едва не разъединив связь, и сказал испуганно:
– Папочка! Мамка заперлась в спальне и не отвечает. У Репнина внутри все оборвалось. О господи!..
– Сынок, только не плачь. Все будет хорошо, – постарался говорить как можно спокойней, хотя у самого дрожали руки. – Я сейчас позвоню соседке, тете Маше, попрошу ее посидеть с тобой, пока мама не…– он никак не мог подобрать нужного слова. – Пока она не выйдет к тебе. Ты поставь у входной двери табуретку, чтоб дотянуться до запора. Тетя Маша позвонит, ты спросишь, кто это, а потом будешь открывать. Ты все понял, сынок? А теперь жми на красную кнопку…
…Репнину так ни разу и не пришлось пострелять на сегодняшней “охоте”. Полчаса просидел в засаде на пожарной лестнице, а потом – по общему сигналу – понесся вверх, перепрыгивая через ступеньки. А когда добежал, упаренный, на чердак, оказалось, что уже все. Давным-давно “всё”. Виной – обычная неразбериха и несогласованность. Запоздала эта атака – уже прикончен был гад. Говорят, живым не дался – последнюю пулю себе…
Потом террориста за ноги проволокли мимо. Тело было прапорщика Васильченко. Жаль мужика. Двое детей осталось и жена на сносях…
Валера даже не заметил, как перенесся в чужое тело. Стоял у дверей – все отдышаться не мог, а потом опять у дверей оказался – только у других. Стены зеленоватые, голые – вроде не было таких в префектуре, потолок белый, немного низковат, лампы под круглыми матовыми плафонами – тоже что-то новое, но и тут Репнин не удивился– скользнул расслабленным взглядом.
Рядом с ним стоял кто-то еще: форма хаки, высокие десантные ботинки, кобура на боку, голова не покрыта, лицо и руки сильно загорелые – с курорта что ли?.. Физиономия незнакомая, восточного типа, но мало ли в Москве нерусских?.. Стоял этот, второй, расставив ноги, смотрел вперед – закаменел будто, а потом вдруг проговорил тарабарщину какую-то – наверное, в шутку.
– Чего-чего? – переспросил Валера.
Человек переменился в лице, рука его потянулась к кобуре, дотронулась до застежки, но вот расстегнуть никак не получалось. На верхней губе у него выступили капельки пота.
А в петлицах, оказывается, эмблемки какие-то непонятные и на кармане нагрудном – знак черно-красный с золотыми винтовками крест-накрест. Чужой мужик-то, ну совсем чужой!..
– Ты это!.. – слова застряли у Репнина в глотке. Пистолет уже показался из кобуры… Капитан вспомнил, что он все-таки опер… Короткий, резкий удар в скулу, второй – В висок. Чужак пошатнулся, хрястнулся затылком о косяк и начал “стекать” по нему на пол. Глаза его закатились.
Валера понимал одно: ПЕРЕНЕСЯСЬ, он попал в переделку. Машинально выдернул из руки упавшего пистолет, уже снятый с предохранителя. За дверью раздался недовольный голос – язык тоже был чужой, ни одного знакомого слова. Потом возглас повторился, и дверь начала распахиваться. Капитан отшатнулся. В проеме показалось разозленное лицо какого-то мулата. Он начальственно рявкнул в третий раз. Одет был почти как оглушенный охранник, только поверх мундира – пятнистый зеленовато-бурый бронежилет. И этот мулат тут же сделал шаг назад. Лицо его начало приобретать пепельный оттенок. Потом он, не глядя, ткнул пальцем куда-то в стену, и тотчас со всех сторон оглушительно завыла сирена, разрывая визгливыми “переборами” уши и мозг.
“Конец…– пронеслось в голове. – Окружили, гады!..” – Хотя не было еще топота ног и щелканья затворов – за этим дело не станет…
Валера был насмерть перепуган, хотя в глубине души понимал: все это касается только чужого тела. И вот от этого, вмиг охватившего его, животного ужаса капитан вдруг вскинул пистолет и выпалил прямо в лицо этому типу – как будто так можно было заглушить, заткнуть невыносимый, раздавливающий душу вой-визг-рев…
Мулат стал заваливаться назад, а по коридору уже неслись солдаты с автоматами наперевес. Валера даже не пытался убежать, не стал он и отстреливаться – оцепенел, застыв у порога, по другую сторону которого лежал на спине человек с аккуратной дыркой во лбу. Затылок ему вышибло начисто – весь пол был залит бело-красным…
Автоматы задергались, затряслись в руках охранников. В Репнина впивались десятки пуль, они летели с двух сторон, рикошетя от пола и стен, порой даже сталкиваясь в воздухе. Валера снова УСТРЕМИЛСЯ В СЕБЯ.
76
Из обращения Африканского союза за свободу (АСС) к народу Соединенных Штатов Америки:
“Сегодня в четыре часа тридцать семь минут по Гринвичу на боевом посту террористом был застрелен верный сын африканской нации, пламенный борец за свободу, наследник великого Махди генерал Хабад.
Злодейское убийство Лидера революции, неустрашимого борца против мирового империализма, расизма и эксплуатации трудящихся потрясло все прогрессивное человечество!
Жизненный подвиг генерала Хабада навсегда останется в сердцах благодарных народов Юга, никогда не забудут его и все честные люди Севера, чья совесть не закостенела от сытости, чья тяга к свободе не сломлена угрозами физического уничтожения и морального террора!
Спи спокойно, соратник! Мы отомстим за тебя! Сокрушительные удары обрушатся на коварного врага и низвергнут его с золоченого пьедестала власти…”
77
АНДЖЕЙ И ФОН РЕГ (2)
Очередное заседание Оперативного штаба при Совете Безопасности ООН началось в два часа ночи. Из “первых лиц” на нем присутствовали только личный представитель Генсека Фуан Мин, председатель Комитета по обеспечению безопасности Штаб-квартиры ООН Герман Циглер и моложавый бригадный генерал – помощник Председателя Совета НАТО. Большинство экспертов почему-то не явились. Из “рабочих лошадок”, кроме Анджея и Петера, было еще пятеро “аномальщиков”, а также Слонопотам, генерал-майор Сидоров (бывший начштаба у Примака), командир контртеррористического отряда “Валетта”, специалист по борьбе с подслушивающей аппаратурой и стенографистка. Циглер (он же Ахилл) сдержанно поздоровался со своим бывшим подчиненным и тут же отвел глаза. Какие именно чувства испытывает Ахилл при виде его, Краковяк не знал, да и не очень интересовался. Все равно возврата в Комитет для него не было.
– На правах председателя заседания я предлагаю сначала заслушать обращение господина Равандрана, – объявил низкорослый, элегантно одетый сингапурец Фуан Мин. И, взяв в руки дистанционный пульт управления, включил видеомагнитофон.
На экране возникло лицо Генсека. Это было совершенно больное лицо: под глазами сине-фиолетовые мешки с темно-бордовыми прожилками, белки – красные от лопнувших капилляров, сетка морщин, тянущихся к вискам, глубокие борозды на лбу, подрагивающие обветренные губы, перекошенная нижняя челюсть.
– Господа…– Пауза. Шумное, астматическое дыхание. – Это ваше первое заседание в Ла-Валетте…
Равандран, конечно же, ошибся. Это было уже второе заседание, проходившее в подземелье старинной мальтийской крепости – штабном бункере, оставшемся от англичан еще со Второй мировой. Подготовительный период (беспрерывный трехдневный аврал) отнял у людей все силы. Спешно обустроенный бункер имел сейчас все еще неважнецкий вид – голые бетонные стены, пучки неподсоединенных проводов, неровные разводы краски на потолке, – но для работы уже был вполне пригоден.
– Нет необходимости…– продолжал Равандран, – говорить о чрезвычайности настоящего момента… для судеб человечества… На ваших плечах…
Общие фразы. Анджей отвлекся и тут же задремал.
– …развития событий. – В уши снова стал проникать дребезжащий голос Генсека. – Необходимо доказать спланированность происходящих нападений и диверсий… Доказать, что в мире… разворачивается полномасштабная кампания индивидуального террора… проводимая боевиками ТАР по прямому приказу Хабада… Только тогда у СБ появится основание… нанести удар по гнезду международного терроризма,.. Другая задача: недопущение ядерных аварий… А инспекции МАГАТЭ как раз сейчас… перестали допускать на ядерные объекты… не только Поднебесная, но и все остальные великие державы…
Краковяка перетащили сюда фон Peг и профессор Лукас – как специалиста по контртерроризму. В Оперативном штабе ему пришлось заниматься планированием операций, а не их реализацией. Правда, однажды ему представился случай лично обезвредить какого-то психа, попавшего в тело офицера охраны.
Планировать-то они планировали, да никто эти операции проводить не собирался. Даже генерал Мис, сидящий в своей Африке по уши в дерьме, и тот высказался недвусмысленно: “Мне отсюда видней. Вы там в глубоком тылу можете разработать идеальный сценарий, но к реальной жизни он никакого отношения иметь не будет. Как-нибудь сами справимся”.
А на Генсека сейчас надежды мало. Он сильно сдал в последние дни и практически выпустил из рук бразды правления. Сменить же Равандрана невозможно. Геополитическое равновесие в мире нарушилось, и теперь каждая сверхдержава “тянет одеяло на себя* Договориться по поводу кандидатуры Генсека они уже не смогут.
Прислушиваться к бормотанию Генсека было сущей мукой. Петер сидел рядом с Анджеем и против воли возвращался мыслями к Иакову и Ингрид.
Фон Peг узнал, что проект Слонопотама принят, в самый последний момент. И до отъезда из СИАЯ-б он никак не успевал заехать к Простам. Решил хотя бы позвонить. К телефону долго никто не подходил, потом раздался голос китайца:
– Дом Простое слушает. Сито изволите?
– Здравствуй, Ли. Это Петер.
– Зидаравствуйте, мистер Peг. Мое сожалеть, хозяев нет дома. Доктор повезти жена больница.
– А что случилось?
– Госпожа ушибить голова. Очень биться стена вчера, очень кричать.
– Понятно…– пробормотал фон Peг. – Но ничего серьезного?
– Сотрясение мозга, мистер Per, – пояснил китаец. – Доктор оставить вам записка. Вы приехать?
– Нет, не смогу. Срочно улетаю. Хотел попрощаться. Так что читай ее вслух.
В трубке зашуршало.
– Сичас, мистер Per. Читать… “Привет, Петер. Извини, что не застал. Вчера я опоздал вколоть Ингрид снотворное и вот результат, – Ли читал вслух совершенно грамотно, почти без запинки. Это всегда удивляло фон Рега. – Теперь ведь мы все трое круглые сутки не расстаемся со шприцами… Особенно опасно ночью. Хорошо, если тело после ПЕРЕНОСА продолжает спать, а если пробудится и начнет куролесить? Приходится ночевать всем в одной комнате. Спим посменно. Такие дела… Вернуться надеюсь через пару дней, но кто знает… Боюсь, не случилось бы чего с Ли в наше отсутствие. Ингрид передает тебе привет. Ну, пока”.
Анджей обнаружил, что сидит на табурете в наручниках. Комната, правда, – не тюремная камера. Значит, из крепости не увезли. А ведь он только что целых полтора часа плавал в теплом как парное молоко Коралловом море – накупался всласть. Редко когда получал столько удовольствия: залитый солнцем пляж, пальмы, поблизости ни одного человека, вода сказочная…
