Смеклоф
Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях
Из рассказа Аланы де Керси, хозяйки книжной лавки «У моста»
Тяжёлая ляда с противным сырым чавканьем захлопнулась за моей спиной, оставив в кромешной и промозглой темноте. Снизу тянуло гнилой картошкой и сырой штукатуркой. На нос ляпнулась здоровенная капля, и я сдавленно пискнула от испуга, поспешно зажав рот ладонью. Не хватало, чтобы меня услышали крысолаки, в чьи охотничьи угодья пришлось забраться. И обычные мыши-то – жуткая мерзость, а тут здоровенная чешуйчатая крысища! Да ещё и ядовитая… бр-р.
Низкий потолок давил на голову. Влажные скользкие кирпичи холодили и без того озябшие руки. Сюртук напрочь отсырел, в ботинках противно чавкало, а промокший шерстяной шарф больше раздражал, чем грел.
Терпеть не могу кипелленскую зиму! То льёт, то сыплет, а порой и валит, но потом снова льёт. Никакой обуви не напасёшься на эту мокрядь! И здоровья тоже. Стоило грудню-месяцу вступить в свои права, как у некой Аланы де Керси мигом захлюпало в носу и запершило в горле. Пришлось срочно запасаться мерзкими клюквенными леденцами и горчичниками. Ничто другое попросту не брало.
Задумавшись о превратностях погоды, я перестала осторожничать и чуть не загремела вниз по крутой скользкой лестнице, но вовремя растопырила руки и упёрлась во влажный камень, поросший склизкой рыхлой плесенью. Из-под ног с хриплым писком вниз ломанулась какая-то тварь. Крысолак это был или нет, куць его разберёт. Ботинок не прокусил, и слава богиням.
Страх липким холодом растёкся по спине. Ф-фу… Лишь когда предательская дрожь в коленях утихла, я решилась продолжить спуск. Под подошвами пару раз что-то хрустнуло. Рука машинально потянулась к карману за алхимическим светляком. Нет! Знать не желаю, что там такое! А светляк ещё внизу пригодится.
Да когда же закончатся эти куцьи ступеньки?! Помнится, раньше лестница была короче… Или за давностью лет всё уже позабылось? Или вообще ошиблась подвалом…
Лестница неожиданно оборвалась, и я едва не поцеловалась со стеной. Из темноты вынырнула каменная щербатая харя и чуть не оттяпала мне нос, звучно щёлкнув зубами.
– Ыть! – сдавленно крякнула я, шарахнувшись назад, и с размаху уселась на ступеньки.
Впереди раздавалось приглушённое недовольное ворчание и скрежет камня о камень.
Кое-как нащупав в кармане светляк, выудила его наружу и потрясла. Светильное зелье никак не хотело разгораться. То ли сыро ему было, то ли холодно. Но в конце концов оно согласилось на мои уговоры, и кромешный мрак чуть отступил, рассеянный тусклым мертвенным светом.
Со стены мрачно скалился пастями умрявов старинный барельеф. Стражи Полуночной бездны, запечатлённые в камне каким-то свихнувшимся мастером-живописцем, недовольно ворчали и толкались, разбуженные моим внезапным появлением. Тела чудовищ, сплетённые резцом в замысловатый узел, скрежетали и тёрлись друг о друга, змеились по камню, тщётно пытаясь вырваться на волю.
Хвала Четырём Пресветлым, узел не давал им свеситься с барельефа настолько, чтобы оттяпать мне голову, но кто сказал, что они не пытались?
Сунув руку в карман, я выудила отсыревший клочок бумаги, мелок и обречённо вздохнула: начертательная магия – моё проклятие. Так и не научилась выводить все эти закорючки без шпаргалок.
Стараясь не подлезать слишком близко к плотоядным мордам, ваша покорная слуга спешно перечерчивала ключ с бумажки на стену. Вообще-то, попасть на Троллий рынок можно и не разгуливая по сырым подвалам, рискуя подхватить лихорадку или превратиться в крысолачий ужин. Но зачем искать лишние приключения, когда есть проверенный ход? Тем более, что иные лазейки требовали либо полноценной магии, либо хорошего проводника. И если с первым у меня ещё было так-сяк, то со вторым оказалось совсем туго. Румпель занят. Вильк, прознав о моих намерениях, устроил выволочку, строго-настрого запретив соваться на Троллий рынок. А Дельку я сама не хотела втягивать, памятуя, чем закончилась вылазка во время учебы.
Но бизнес требовал жертв. А Врочек пилил меня хуже злобной карги, требуя быстрее наладить ослабевшие после его гибели2 связи. Посему поход в недра Кипеллена пришлось подгадывать на отсутствие Балта в городе – пан магистр, а нынче ещё и капитан Ночной Стражи изволил поутру отбыть в Зодчек по делам Управления. И не приведи все четыре богини ему узнать о моих похождениях. Боюсь, тогда не спасёт даже столь любимое: «Так ведь обошлось же!».
Покончив с узором, отступила на шаг и активировала линии. Барельеф, всё это время неприветливо скалившийся и шипевший, пошёл трещинами и разъехался в стороны, открывая проход. Не успели стенки полностью разойтись, как тут же пошли обратно. Всё-таки где-то ошиблась. Куцева начерталка! Но исправлять было поздно. А-а, пан или пропал!
Я с писком ринулась в закрывающуюся щель. Каменные зубищи лязгнули совсем близко, волосы больно дёрнуло. Краем глаза успела заметить, как умряв злобно потрясает моим картузом, трепля им во все стороны. Под злобное рычание проход за спиной сомкнулся. Всё! Первая часть задуманного безобразия прошла почти без жертв. Ну, здравствуй, Троллий рынок!
Изнанка Кипеллена открылась во всём своём мрачном великолепии. Длинные галереи пьяными змеями спускались вниз, превращая нутро города в эдакий слоёный пирог, где чем глубже, тем страшнее. И если на первом уровне, помимо прочего, можно разжиться вполне законными вещицами, добытыми ночным промыслом, то на последнем – третьем – запросто завладеть не только мруном, но и чёрной душой создавшего его некроманта, были бы деньги и желание.
Опорные колонны чёрными спицами пронизывали Троллий рынок сверху донизу. Сводчатый потолок терялся во мраке, а галереи тускло мерцали масляными фонарями, алхимическими склянками и подземными грибами.
На верхнем ярусе шумели. Разношёрстная толпа толкалась у лотков с готовящейся на углях едой разной степени съедобности, накачивалась кишковыворотным пивом, которое продавец-цверг черпал ковшом прямо из бочки, и толпилась возле барахла, разложенного для продажи прямо на полу.
Торговцы посолиднее расползлись по комнатушкам, штрекам и зальчикам, развесив у входов корявые вывески.
Среди гор хлама сновали деловитые кобольды, щерясь на неуклюжих прохожих широкими передними резцами, передавая послания и торгуя из-под засаленных пол кафтанов и фартуков светильным эликсиром, мелкими самоцветами и синим мхом – в малых дозах отличным успокоительным средством, а в больших – дурью от которой ехала крыша.
Посередине галерея расширялась настолько, что превращалась в площадку, уставленную загородками с живностью: от вполне легальных ездовых тритонов до совсем уж незаконных кикимор. Именно здесь мы с Делькой семь лет назад украли фею у фееторговца. Я услышала приглушённый писк и завертела головой: похоже, фееторговля по-прежнему процветает…
Откуда-то сбоку раздалось злобное шипение и раздражённое перещёлкивание.
Ого! Ну, что я говорила! Живность на любой вкус. Интересно, как сюда протащили змеюбря? Да ещё и не одного – в центральной загородке топталось с полдюжины чешуйчатых тварей. Вот это уже точно ни в какие ворота… Отлов и продажа тварей в Растии запрещены и караются десятком лет каторги, а о том, чтобы провести змеюбрей в город, и речи быть не может. Нервные, агрессивные, злобные твари, вырвавшись из загородки, могут натворить в галереях рынка таких дел – черпаком не расхлебаешь! Очень надеюсь, что предприимчивые дельцы не поскупились на магический контур, иначе худо им придется, если чудовища взбрыкнут.
Врочек, выпроваживая меня «на дело», долго втолковывал, куда следует отправиться на галерее, чтобы не стоять столбом, разинув рот, и не спрашивать дорогу у местных обитателей, привлекая ненужное внимание к своей кудрявой персоне. Потоптавшись ещё немного, я наконец-то заметила криво приколоченную шильду с раскрытым фолиантом и устремилась туда.
В маленьком полутёмном зальчике шумели покупатели. Кобольд, восседавший за высокой стойкой, размахивал сухими тонкими лапами, призывая разошедшихся клиентов к порядку. Видно, торги разгорелись нешуточные. Но мой кошель, спрятанный под одеждой, оттягивала сотня левков. А значит, пара книг точно будет моей, если найду что выбрать.
– Посторонись, нищебродство! – зычно раздалось над моей головой, заставив шарахнуться в сторону.
В зал протискивалась крикливая тётка изрядных объёмов и гренадерского роста. Жидкие чёрные волосы, зачёсанные в кокон на макушке, делали её ещё выше. Следом за ней на тонких кривых ногах семенили два карлика. Внеся свои пышные, обтянутые ярко-малиновым бархатным платьем телеса в зал, она остановилась и пристально оглядела присутствующих поросячьими глазками-буравчиками, над которыми хмурились насурьмлённые бровки-ниточки. Уверена, что её нос-картошка, теряющийся среди толстых нарумяненных щёк, плотоядно принюхивался.
Внутри сразу стало тесно.
Я мысленно застонала. Ну отчего мне везёт, как утопленнице?! Надо же было именно сегодня нарваться на конкурентку. Пани Кукусильда Пыщанская, известная в Кипеллене купчиха, ко всему прочему держала ещё и большую книжную лавку, самую популярную в городе. Уж не знаю, чем старик Франц, на дух не выносивший купеческую братию, насолил конкретно ей, но «У моста» была Кукусильде как кость в горле.
Пока лавка принадлежала Врочеку, пани Пыщанская обламывалась об ершистого старика, но когда хозяйкой стала я, с тройной силой пыталась прибрать нас к рукам. И если бы не Вильк с Румпелем, ваша покорная слуга давно бы лишилась и жилья, и дела.
– Что, де Керси, пришла последние медяки тратить? – хохотнула она, разглядев наконец, кому приказывала посторониться. – Не надумала ещё продать свою шарашку?
– Нет!
– Ну, гляди, досидишься, ломаного гроша не дам!
– Да ради четырёх пресветлых, только порадуюсь, – буркнула я, пробираясь к разложенным на грубо сколоченных полках книгам.
– Так заберу, – крикнула мне в спину Кукусильда.
«Угу, как же, подавишься!» – подумала ваша покорная слуга, прикидывая, как бы ещё обезопасить лавку от этой мегеры; и тут заметила небольшой томик, лежащий на стойке кобольда особняком. Этой маленькой прелести определенно не хватало красной бархатной подушки с кистями. Даже с моего места было видно, что обложка обтянута телячьей кожей фарницийской выделки, – только там добивались такого красивого рубинового цвета при покраске. А к медным уголкам и застёжкам, бьюсь об заклад на свой контракт со Скворцонни, точно приложили руку мастера Из-под Холмов, а уж тёмных или светлых, надо ближе смотреть. Но больше всего меня сейчас заботило содержание! Если эта кроха оригинал, готова оставить здесь всю сотню сразу! Выдернув с полок ещё пару интересных томов (на редкий старинный травник я нацеливалась сразу, в подарок Балту к празднику Конца года), усердно заработала локтями, проталкиваясь к стойке.
Добравшись, плюхнула перед кобольдом-продавцом отобранные книги, а сверху – привлекшую меня малютку. С другого конца стойки тут же подплыла Кукусильда. Сопровождавший её карлик тащил перед собой стопку книг едва ли не больше своего роста.
– Йохт! – пророкотала она, нависнув над кобольдом. – Заверни! – И тут её глазки-буравчики упёрлись в меня и мои книги. – И это тоже! – не терпящим пререканий тоном приказала она, – у нашей бедной девочки всё равно не хватит денег, так зачем расстраивать крошку, пусть лучше петушка на палочке купит, – Пыщанская оскалилась не хуже крокодила.
От такой наглости у меня кровь прилила к щекам.
– Ещё как хватит! – наконец выдавила я.
Вышло пискляво и неубедительно. Руки лихорадочно зашарили под сюртуком в поисках кошеля. Сейчас покажу тебе бедную девочку, кошёлка драная!
Куць меня за ногу…
Денег не было.
Видно, перемена настолько явно отразилась на моём лице, что Кукусильда довольно заухмылялась. К ней присеменил второй карлик и сунул в руки сверток с моим кошелём.
– Да вы, да… Это же моё!
Я кинулась на Пыщанскую, но меня по незаметному кивку кобольда тут же скрутил охранник. И, не обращая внимания на возмущённые вопли и отчаянные пинки, вышвырнул обратно на галерею. Я шлёпнулась на зад, не зная, реветь от обиды или рычать от злости.
Р-р-резец мне в стило!
Из зала выплыла Кукусильда. Карлики тащили за ней куплено-отобранные книги. Купчиха подбрасывала на ладони мой кошель. Проходя мимо, она приостановилась и, вытянув из него монетку, кинула мне под ноги.
– На леденец хватит, – осклабилась тётка и, виляя необъятной задницей, скрылась в рыночной толчее.
У-у-у-у, злыдня! Да чтоб тебя перевернуло и подбросило! Чтоб ни один покупатель за год не зашёл, а если зашёл, так не расплатился! Чтоб тебе ни в одно платье не влезть, чтоб… чтоб…
Яростных пожеланий было так много, что мозг не успевал додумать их до конца. Это же надо так вляпаться! Прав был Бальтазар, не стоило сюда соваться… Ну ничего, отольются кошке мышкины слёзки. Вот как пролезу в её лавку, а ещё лучше в дом, как понарисую художеств на стенах несмываемой краской!!! Да таких, чтоб по ночам светились! Или пикси приважу, пусть разнесут всё внутри!
Я поднялась, потирая отшибленный копчик, сунула в карман брошенные конкуренткой деньги. Нечего разбрасываться, ещё пригодятся. Привратника там подкупить, когда в дом к ней лезть буду, или… Богини! Что я несу? Какого привратника? Это раньше можно было очертя голову творить что попало. Невольно фыркнула, вспоминая взлом Бальтазарова стола и явление бравого чародея в полотенце. А теперь – нет. Нынче я почтенная деловая панна, значит, и месть следует продумать в том же духе.
В животе голодно заурчало. Но вблизи меня торговали лишь жареными пирожками, чей тошнотворный запах отбивал всякую охоту к еде. Ну, разве что с ежевикой был более или менее съедобен. На нём и остановилась.
Бредя по рынку и неэстетично облизывая жирные пальцы, измазанные в ежевичном варенье, я настолько погрузилась в мрачные мысли и планы мести противной купчихе, что даже не смотрела по сторонам. Долго так продолжаться не могло. Конечно, ваша покорная слуга тут же на кого-то налетела.
– Эй, де Керси! Ты хоть иногда под ноги смотришь?! Идёшь, как в воду опущенная, – возмущённо замахал передо мной руками Конрад Мыш, недоброй памяти маг-образумленец, всучивший нам очумелый диван, до полусмерти перепугавшего Врочека и порвавшего штаны Вильку. – Или ты после потопа в таверне такая пришибленная?! – он визгливо расхохотался собственной дурацкой шутке.
Честное слово, лучше бы ему не вспоминать про безобразие, учинённое у Румпеля! Ваша покорная слуга и без того была на взводе, а тут представился такой случай спустить пар.
– А не по твоей ли милости начался тот потоп, Мыш! – прошипела я не хуже змеюбря, наступая на Конрада. – Может, стребовать с тебя за моральный ущерб, и за диван, и за испорченную одежду? Румпель будет рад!
Я наступала на незадачливого чародеишку, тесня его к стене. Мыш, углядев в моём лице нечто, предвещавшее ему хорошую трёпку, прикрылся туго набитой холщовой сумкой, которую до этого сжимал в руках.
– Д-де К-керси, ты чего? – заикаясь, пролепетал он. – Я ж извинился тогда…
– Ах, извинился.… а ремонт оплачивать Румпелю кто будет?! – завопила я, тыкая пальцем в сумку.
Холщовая торба и так, видно, была на последнем издыхании, а мой тычок ускорил неизбежное. Дно сумки прорвалось, и оттуда хлынул купленный на Тролльем рынке хлам.
Гору Мышовых покупок венчала маленькая зачарованная клетка с феей.
– Та-ак!!!
Конрад кинулся подбирать свои сокровища, но я оказалась проворней, завладев клеткой прямо у него перед носом.
– Мыш! Ты в Серый трибунал захотел?
– Да это… того… выпустить её собрался… – стушевался поначалу Конрад, но быстро очухался и вспетушился, – и вообще отдай, это моё!
– Ага, сейчас! – я прижала маленькое узилище к груди. – Разбежался!
– Де Керси, отдай по-хорошему, – срываясь на сиплый визг, Мыш рванулся ко мне, попытавшись перехватить клетку.
Костлявые пальцы впились в рукав. Но я от души пнула его в лодыжку, не давая добраться до феи. Чародеишка взвыл, толкнул меня в грудь, и ваша покорная слуга с силой треснулась о бортик загородки со змеюбрями.
Хрясь!! Хрусь!
Ой-ёй!
Из глаз посыпались искры.
Скреплённые честным словом и магическим контуром доски загона не выдержали, и меня повалило на спину, прямо в гости к чешуйчатым тварям.
А-а-а-а!!!
Куць меня за ногу!!!!
Контур прощально сверкнул, заставив змеюбрей отчаянно затрясти головами. А я успела откатиться куда подальше.
– Гр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-ра-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Чудища, поняв, что их больше ничего не удерживает, хрипло взревели и кинулись врассыпную, внося панику в нестройные, а местами ещё и нетрезвые ряды кипелленского криминала.
На галерее воцарился хаос.
Дурные твари заскакали по коридорам и галереям, сметая лотки и покупателей с продавцами. Налетели на алхимический прилавок.
Ба-бах!
Что-то из разбившихся бутылей и реторт прореагировало слишком бурно, и с потолка посыпалась каменная крошка.
Тресь!
Бочка с тошнотворным пивом полетела на пол, заливая его зловонным пенистым потоком.
Ой, Вила Пресветлая… Ходу, ходу! Пока кто-то не вспомнил, с чего всё началось, и не заметил меня.
Я неслась, не разбирая дороги, налетая на посетителей и лотки. Опрокинула стойку с зельями и, подгоняемая проклятьями владельца, едва не споткнулась о выкатившуюся под ноги вазу. Проскакала по остаткам злополучного алхимического прилавка. За спиной грохнуло, и по рынку пополз сладковатый оранжевый дым. Замешкавшись, не успела вовремя уклониться и налетела на криво сколоченный стеллаж. На голову посыпались клетушки с верещащими феями. Да куць тебя! Что ж мне так везёт! Отвоёванную у Мыша клетку ваша покорная слуга по-прежнему сжимала в руках, и пока разгоняла искры перед глазами, на меня налетел фееторговец.
– Ты-ы! – взревел он. – Воровка!
Испуганно шарахнувшись назад, я припустила с удвоенной силой, прижимая к себе фею. В попытках оторваться от преследователя свернула в какой-то коридор, потом ещё в один, а фееторговец упорно пыхтел за спиной.
Потянуло свежим воздухом, морем и сыростью. Кажется, рядом порт. Заметив пробивавшийся с другого конца коридора тусклый свет, со всех ног бросилась туда. С ходу вышибив хлипкую заслонку из рассохшихся досок, выскочила в переулок у пассажирской пристани. С неба по-прежнему лило, ноги разъезжались по раскисшему льду и остаткам снега. К причалу как раз пришвартовался баркас, прибывший из Зодчека. Пассажиры неспешно спускались по трапу, еще чуть-чуть – и можно будет затеряться в толпе, но за моей спиной всё ещё хрипел и топал разъярённый фееторговец.
И тут на пристань вышел патруль Ночной стражи. Внутренне возликовав, я кинулась к ним.
– Держите её! Держите мерзавку! – как гром среди ясного неба проревело у меня за спиной. – Она поймала фею!
Перед глазами вдруг полыхнуло лиловым. Запнувшись о невидимую преграду и потеряв равновесие, я растянулась во весь рост, подкатившись по размокшему льду прямо под ноги к сошедшему с баркаса щёголю в чёрном рединготе и с тростью в руке. Потемневшие ореховые глаза не сулили мне ничего хорошего.
Постаравшись состроить самую умильную физию, на какую была способна, я прикрылась клеткой с феей, словно щитом, и радостно выпалила:
– Привет, Балт! А на Тролльем рынке змеюбрей продают…
Глава вторая, в которой начинает происходить нечто странное
Из записок Бальтазара Вилька, капитана Ночной Стражи
Иногда мне и правда хочется её заколдовать, но тогда придётся глядеть в эти чересчур невинные, как сейчас, глаза до конца моих дней. А это мучительное испытание: праведная злость борется с нежностью, но победить так и не может. Грудь распирает и хочется курить, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. Трубки же в последнее время касаюсь редко. Теперь у меня намного больше вредных пристрастий. Так что усугублять не стоит.
– Что ты успела натворить в моё отсутствие?
Вопрос прозвучал не так строго, как мне бы хотелось, и Алана, почувствовав слабину, шустро подскочила с мокрой набережной и выставила перед собой маленькую клетку, словно щит.
– Кроме змеюбрей, они снова торгуют феями… – в доказательство она сунула мне под нос крохотное узилище с крылатой малявкой.
Я невольно прянул назад. Всё же не люблю я этот народец. Есть в нём что-то эдакое, недоброе.
– Всё видел и могу засвидетельствовать перед лицом Ночной стражи, – перебил её дородный пан с седой бородищей.
Он комкал в огромных лапах кожаный фартук со следами гари и пропалин и рокотал, как ворчащий камин.
– Разгромила мой прилавок. Перевернула соседскую полку с зельями. Сломала загон и выпустила каких-то злобных тварей, – в конце каждой фразы он тяжело вздыхал. – Заляпала всё мерзкими алхимическими растворами. Кричала и ругалась, как пьяный тролль, а потом и вовсе ухватила фею и заперла в клетке…
– А ключ проглотила, – поддержал его речь ухмыляющийся Габриэль, как-то странно поглядывающий на Аланино «приобретение».
Увидев его, Алана что-то пискнула, но тут же метнула сокрушающий взгляд в обвинителя.
– Разглядеть, конечно, не успела, но пойманных фей у него не меньше двух десятков. Могу показать! Там Мыш ещё этот придурочный ошивался.
Она даже сделала шаг в направлении разбитого входа в городские катакомбы, так что пришлось ухватить её за руку.
– Прошу прощения, пан капитан, – вмешался сержант патруля, как оказалось, поджидавшего на пристани именно меня. – Сам голова требовал, как только вернётесь, чтоб срочно прибыли к особняку пана Мнишека.
– Что там стряслось? – обеспокоенно вскрикнула Алана.
– Никто не пострадал, панна, – шмыгнув носом, пробормотал старший стражник.
Ремиц театрально вздохнул, почти как дородный пан в конце каждой фразы.
– Что бы там ни было, – проговорил он, – до дружеских посиделок сегодня дело уже не дойдёт. Так что, панна, предлагаю проводить вас домой, раз уж ваш кавалер так сильно занят служебными делами.
– Благодарю, – кивнул я, всё ещё хмуро поглядывая на Алану. – О происшествии поговорим позже.
Она пожала плечами, показывая, что и разговаривать особо не о чем.
– Задержите пока, – приказал я подошедшим стражникам, указывая на гнавшегося за Аланой фееторговца.
– Я буду жаловаться, – всё ещё тиская фартук, выкрикнул дородный пан, но его быстро скрутили и, не обращая внимания на ругательства, повели в сторону Управления.
Остался только сержант. Я же долго смотрел на тёмную дыру входа в подземелье.
– Ты же не сунешься один на Троллий рынок? – хмыкнул Ремиц у меня над плечом.
– Уже без меня сунулись, – осипшим голосом выдавил я и, справившись с собой, зло уставился на Алану. – Просил же обходить это место стороной!
– Только редких книг хотела прикупить… Со мной же всё в порядке…
– Да что ты говоришь? А делать что теперь прикажешь? Твоё слово против его. Как разбираться? Или у тебя есть свидетели?
Между нами втиснулся Габриэль.
– На Тролльем рынке свидетелей не бывает.
Он улыбнулся Алане и махнул рукой в сторону усадьбы Мнишека, скрывающейся за домами.
– Превратности книготорговли обсудите позже! Панна устала, а вас, мой друг, ждут на месте происшествия.
Я машинально кивнул, вновь наткнувшись взглядом на султанешца в халате не по погоде. Он ждал, пока с баркаса спустят его многочисленные баулы и норовил всё ближе подступить к нам. Видно, собираясь повторить предложение своих сомнительных услуг.
– Коляска тут рядом, – обрадовался сержант, после того как щекотливое дело разрешилось.
Удостоив живописку недовольного прощального взгляда, я двинулся вслед за старшим стражником, по дороге уточнив, что же такое случилось в моё отсутствие.
– Мнишека обнесли, – отчитался он, когда мы отошли на пару десятков шагов. – Какая-то семейная реликвия пропала, да ещё вещи ценные.
– Куць их подери, тех ненормальных, что решили связаться с Редзяном, – буркнул я.
– Так о том и речь, пан капитан. Говорят, не наши это. Залётные какие-то. Наши бы никогда на Мнишека не полезли.
– Час от часу не легче. Только залётных нам не хватало. Своих сорвиголов прорва, – я оглянулся на разбитый вход в катакомбы. – Поставьте там пару часовых, чтобы не влез кто, и доложите пану Тарунде.
Заместитель, недавно присланный мне в помощь из самой столицы, внушал доверие. Такого человека очень не хватало последние месяцы. Всегда чувствуешь себя спокойнее, если есть кому прикрыть тылы.
– Так точно! – отрапортовал сержант. – Сами поведёте?
Я кивнул. После морского путешествия меньше всего хотелось самому править коляской и сидеть на жёстких козлах, но забирать стражника и оставлять без присмотра открытый вход на Троллий рынок не стоило. Мало ли что оттуда может вылезти, да и разбираться с пропажами горожан, случайно забредших в подземелья, тоже не хотелось.
Всю дорогу до усадьбы Мнишека стук копыт отвлекал от невесёлых мыслей. Когда-нибудь везение Аланы закончится, и она вляпается в такие неприятности, из которых уже не выберется. Цок-цок. Или того хуже – выберется, но уже совсем другой, с помутневшим разумом или покалеченным телом. Цок-цок. Кажется, наша служебная кобыла чуть прихрамывала на одну ногу. Надо будет сказать конюху, чтобы осмотрел как следует. Цок-цок. Дорогу перебежала какая-то чокнутая бабка в зелёном платке.
– Тпру-у-у, – пришлось резко натянуть вожжи и упереться ногами в бортик, чтобы не вывалиться под копыта.
Но зато мысли о Тролльем рынке окончательно выскочили из головы. Зачем Редзян привлёк городского голову, почему не обратился ко мне напрямую? Мы же в более или менее дружеских отношениях. Странная история с этим ограблением. Я не стал делиться с сержантом, но Мнишека знали далеко за пределами Кипеллена. Даже самые перезалётные сорвиголовы должны были понимать, с кем связываются. И либо они такие же сумасшедшие, как бабка в зелёном платке, либо им кто-то очень хорошо заплатил.
Слуга встретил меня у ворот усадьбы, видать, дожидался, когда приеду. Раскланялся и указал место, где лучше оставить коляску.
Когда я поднимался по лестнице, парадные двери нетерпеливо распахнулись и мне навстречу вылетел всклокоченный Мнишек.
– Где же вы пропадали, пан Вильк? Жду не дождусь. Хотел отправить свой экипаж к пристани, но влез голова, раскомандовался. Ругал ваших стражников на чём свет стоит. А мне нужны были именно вы, – он вытер испарину со лба и с шутовским поклоном пропустил меня вперёд.
– Зачем вам сдался именно я?
Его бледность на фоне потного лба выглядела убедительно. Что бы ни пропало, Редзян это действительно ценил. А значит, его ударили по больному и, скорее всего, не случайно.
– Ты ещё не разучился влезать в чужую память? – почему-то шёпотом спросил он.
– Этому невозможно разучиться, – невольно погладив перстень, ответил я, начав вытирать грязные сапоги о половик.
– Не трать на это время, – нервно бросил Мнишек. – Идём? Я приказал ничего не трогать. Даже не входить в те комнаты, по которым они пошуровали. Дочь услал, чтоб не видела. Так что у тебя будет всё, что ты захочешь.
– Кровь? – деловито уточнил я.
– Много крови! – бешено выкрикнул он.
