bannerbannerbanner
На перепутье

Следы на Снегу
На перепутье

Полная версия

– Алек, какого черта ты так гнал! – он в ярости. Я вижу, что он не прочь приложить меня покрепче, но сдерживается, – Что произошло?

– Там был олень, я едва его не сбил, – я вновь сажусь за руль, захлопываю дверь и делаю глубокий вдох, чтобы унять дрожь в руках.

– Не было там никого, – голос Августа звучит раздраженно, – Тебе просто показалось.

– Откуда ты знаешь? Ты же спал!

– Я проснулся сразу, как только ты погнал вперед. Хотел уже крикнуть, чтобы притормозил, как ты вдруг выкрутил руль. Что с тобой происходит?

Я опускаю голову на руль, сижу с минуту, чувствуя равномерное гудение двигателя.

– Ты уверен, что там никого не было? – мой голос звучит глухо.

– Да, абсолютно. Ладно, поехали, считай, что это было предупреждение от духов реки, – Август уже успокоился, – И, пожалуйста, больше не включай свою музыку, я не знаю, как ты слушаешь это целыми днями и до сих пор не оглох, но она явно плохо влияет, когда ты за рулем.

Я покорно разворачиваю машину и еду вперед, уже гораздо медленнее. Через полтора часа тишины мы доезжаем до райцентра. С переправы виднеется узкая полоска огней, протянувшаяся вдоль берега на несколько километров. По сравнению с огромным куполом ночного неба это всего лишь тоненькая ниточка, на которую нанизаны крошечные бусины уличных фонарей.

***

Знакомый Августа оказывается мужчиной лет пятидесяти – типичный водила, который провел полжизни за рулем. Полноватый, с красными от недосыпания глазами, загорелый, в мятой одежде. Кожа на руках потемнела и потрескалась, видно, часто приходится заниматься ремонтом. Походка также выдает его профессию – больная поясница явно беспокоит его не первый год. Но необычные светло-серые глаза смотрят приветливо и немного лукаво.

– Ну вот, напарник слег, когда мы приехали сюда, а найти нового за такое короткое время я бы не смог. Хорошо, что вы подвернулись. Мне нужно поспать хотя бы эту ночь, уже больше суток на ногах. Вы как, согласны? – он преимущественно обращается к Августу.

– Его спрашивай, это он будет за рулем, – Август кивает в мою сторону.

– Сын, что ли?

– Да. Похож?

– Видно, что сын. Похож, только не внешне, а повадками. Такой же нелюдимый, как ты, – водитель расплывается в улыбке, словно удачно пошутил, потом протягивает мне руку, – Сева.

Я отвечаю на пожатие:

– Алек.

– Ты меня разве не помнишь? Брось, ты ведь прикидываешься. Мы с тобой ездили в пару рейсов, возили пассажиров на север. Правда, дело было лет пять-шесть назад. А потом ты пропал. Никто не знал, куда и почему, хотя ребята то и дело говорили, что видели тебя на улицах города.

Я пристальнее всматриваюсь в его лицо, но в моей памяти оно не вызывает никаких ассоциаций.

– Да ладно! Не может быть, чтобы ты забыл!

– У меня плохая память на лица, извини, – и это правда. Если я не вижу даже хорошо знакомого человека длительное время, то спустя год-полтора совершенно о нем забываю, и столкнувшись нос к носу, могу пройти мимо, не узнав.

– Ладно, проехали, – отмахивается Сева, – Тогда к делу. Завтра днем я должен забрать товар для одного из местных магазинов, сами понимаете, дело срочное. Неустойка, все дела. Платы за проезд с вас не возьму, просто пусть кто-то будет за рулем до утра. Неважно, кто. Решайте сами.

У него небольшой грузовичок – как раз для перевозки продуктов, но надписи на фургоне гласят, что некогда он обслуживал сеть цветочных магазинов. Мне всегда казалось невероятным, что все эти расписанные иероглифами машины некогда разъезжали по японским городам, и их владельцы не могли даже представить, что их четырехколесный друг кончит свое существование где-то в сибирской глубинке. Взгляд цепляется за забавные наклейки с изображением собаки – похоже, водитель частенько брал своего питомца.

Я устраиваюсь за рулем, сиденье хоть и продавленное, но довольно удобное. Мне всегда требуется некоторое время, чтобы наладить контакт с автомобилем. Несколько раз завожу и глушу двигатель, вслушиваясь в его работу, переключаю передачи, протягиваю руку к обогревателю – вроде все исправно. Не хотелось бы застрять где-нибудь на трассе из-за поломки. Сева хоть и опытный с виду водитель, но в погоне за выгодой явно предпочитает сделать выбор в пользу очередного рейса, а не отдыха. Я отлично знаю таких предприимчивых товарищей – они готовы отправиться в путь через пару часов после приезда, и так все те месяцы, пока есть зимник. Обычно они рано или поздно попадают в аварию, и тут уж как повезет. Если были пристегнуты – еще ничего. Если нет – то увы. Может, и поставят небольшой памятник на обочине. Но не факт.

Август садится рядом, Сева устраивается сзади, он там оборудовал что-то вроде спального места. Спустя пять минут он оглушительно храпит.

– Устал, бедолага, – в голосе Августа проскальзывает саркастичная нотка, – Я не думал, что вы знакомы, но он согласился на мое предложение, как только услышал твое имя.

– Я его вообще не помню. Столько времени прошло. Да и те два года почти не отложились в памяти, – мы уже едем по трассе, вырвавшись за пределы городка, – Я садился за руль ночью, днем отсыпался, со временем перестал отличать один рейс от другого, все слилось. Куда уж тут запоминать водителей. Может, и ездил с ним какое-то время.

Я рад, что оказался за рулем не слишком резвого грузовичка – так, по крайней мере, не придется бороться с искушением вдавить педаль газа в пол. Джип мы оставили в каком-то гараже, без документов ехать на нем было неразумно, да и Кирилл его изрядно запустил – в дальней поездке лучше было не рисковать. Я дал себе слово, что после возвращения обязательно приведу машину в порядок.

– Если устанешь, скажи сразу, – Август устраивается на неудобном пассажирском сиденье, – Я посплю, но если будет нужно – разбуди.

– Ничего, спи. Я привык к ночным перегонам.

– Надеюсь, никаких призраков нам больше не встретится, а то ты меня напугал.

– Уверен, они больше не появятся, – я усмехаюсь, но в глубине души теряюсь в догадках. Что это было? Или я настолько устал, что начал видеть то, чего на самом деле нет? Вспоминаю слова Августа о предупреждении – может, так и есть. Не стоило так безрассудно гнать, да еще по реке.

Трасса с шорохом проносится под колесами. Ночь изредка рассекают огни фар встречных машин. Вокруг на сотни километров расстилается тайга, деревни разбросаны по ней, как крошечные искорки. Мозг цепляется за них, как за единственные ориентиры в этом безбрежном море леса и тьмы. Едешь и считаешь про себя оставшееся расстояние, бросаешь взгляд на спидометр и прикидываешь, что примерно через столько-то часов достигнешь конечного пункта. Чем еще занять голову в ночной тиши? Музыку я не рискую включать – если уж даже Август против, то не берусь даже представить себе реакцию Севы, судя по всему, он любитель местной эстрады и отдает предпочтение нежным женским голосам.

Так проходят часы, я время от времени слегка меняю положение тела, разминаю руки. Простреленное плечо начинает побаливать – давно я так много времени не проводил за рулем. Август уснул, и я не решаюсь его будить. Ему нужно выспаться.

К двум часам ночи я чувствую, что устал, в глаза словно насыпали песка, плечо болит все сильнее, тело затекло. Самое глухое время суток. Хорошо, что вскоре мы подъезжаем к одной из придорожных деревушек. Небольшое кафе приветливо светится всеми своими окнами, перед ним припарковано несколько машин. Опытные водители знают, что в это время лучше остановиться и передохнуть.

Я включаю свет в салоне, Сева никак не реагирует на мои действия, зато Август мгновенно просыпается, выглядывает в окно и удовлетворенно замечает:

– Неплохо, полпути уже позади.

Похоже, он прекрасно знаком со всеми придорожными заведениями, раз с первого взгляда определяет расстояние, которое мы успели проехать.

Мы входим, сидящие за столиками поднимают головы, пару секунд изучают нас, потом утыкаются в свои тарелки. Я заказываю двойную порцию крепкого кофе и покупаю бутылку чистой воды, Август набирает полный поднос.

– Ты собираешься все это съесть? – удивляюсь я, когда мы садимся за свободный столик в самом углу.

Но он придвигает мне несколько тарелок:

– Ешь.

Я сдаюсь, хотя аппетита нет. Мы неторопливо едим, Август незаметно наблюдает за другими посетителями. Над стойкой надрывается огромный телевизор, экран которого настроен на максимальную интенсивность цвета. Я морщусь – яркие краски неприятно режут глаз, отворачиваюсь от него, вытаскиваю наушники и включаю музыку. Становится легче. Сонливость постепенно проходит, но плечо продолжает ныть. Август что-то говорит, я его не слышу, он жестом просит снять наушники.

– Что?

– Если ты устал, я подменю.

– Не стоит, часа через три начнет светать – тогда и отдохну.

– Плечо болит?

– Как ты узнал?

– Ты поглаживаешь его.

Я тут же отдергиваю руку.

– Алек? – в нашу сторону направляется какой-то парень.

Он без приглашения усаживается рядом с Августом.

– Что, не узнал?

Я качаю головой – второй раз за вечер отвечаю отрицательно на подобный вопрос.

– Действительно не помнишь? Я ж Ромка, мы с тобой в одной школе учились, я был старше на пару лет. Слышал, ты в городе устроился? Похоже, единственный, кто вырвался из нашей деревни.

Я судорожно пытаюсь вспомнить, но никак не могу сосредоточиться:

– Нет, я вернулся. А ты где? – без особого энтузиазма пытаюсь поддержать беседу.

– Я в райцентр переехал, открыл свое дело, строю коттеджи. Планирую расшириться в столицу, может, что посоветуешь? Поговаривали, ты там в правоохранительной части работаешь. Мне не помешают знакомые в этой сфере.

Я невольно усмехаюсь. Знал бы он, чем я там занимался. Мне доставляет особое удовольствие обламывать таких персонажей:

– Я был всего лишь курьером. Вряд ли могу чем-то помочь.

На лице парня читается откровенное разочарование. Интересно, кто до него донес такие слухи?

 

– Ладно, было приятно встретиться, – он быстро ретируется в другой конец зала.

На лице Августа проступает неприязнь:

– Я слышал о нем. Ни перед чем не остановится, лишь бы захапать побольше в собственный карман. А сейчас собирается сбежать в столицу, чтобы не отвечать за те дома, которые понастроил за эти несколько лет. Выдоил у заказчиков все деньги, теперь они собираются судиться.

– Что, качество не устроило? – честно говоря, мне плевать на подобные истории, но Август желает выговориться.

– О качестве и речи не шло. Первая же зима показала, что тепло в этих домах не держится. Позже проявились и другие недостатки.

Я с наслаждением отпиваю кофе. Один его теплый аромат бодрит, придает сил и прогоняет усталость. Еще три часа – и я смогу передохнуть. Всегда нужно иметь четкие ориентиры, этому меня научил бег. Если перед тобой стоит цель – пробежать тридцать километров или продержаться до пяти утра – то организму проще приспособиться. За годы я постепенно научился рационально использовать свои ресурсы, растягивать силы на нужную дистанцию или временной отрезок. Вначале приходилось прилагать усилия, постоянно следить за своим состоянием, но со временем это стало получаться само собой.

Спустя полчаса я снова за рулем. Передышка в кафе пошла на пользу, голова ясная. Сева так и не проснулся, хотя Август пытался его разбудить, чтобы тот поел.

Вскоре темнота отступает, ее место ненадолго занимают синеватые сумерки, небо начинает светлеть. Мы едем на юго-восток, и я жду, когда из-за гребня леса покажется первый солнечный луч. Въезжаем на сопку, я притормаживаю на минуту, чтобы полюбоваться открывающимся видом – заснеженная тайга до самого горизонта, полотно дороги, уводящее куда-то вдаль. Мне хочется разделить с кем-то это ощущение – когда ты оказываешься один в пустынной местности без признаков присутствия людей, и перед тобой приглашающе раскинулся бесконечный простор, который таит в себе бездну неизведанных возможностей и нехоженых тропок. Я поворачиваюсь к Августу, но он крепко спит. На его лицо падает холодный отсвет стремительно набирающего силу утра, и в эту минуту я остро осознаю, насколько же мы действительно похожи.

Я отпускаю ручник, машина послушно съезжает вниз по склону – впереди еще пара сотен километров, основная часть пути осталась позади. Следующая остановка – в небольшой деревушке. Судя по дымку, который поднимается из труб, местные жители любят вставать пораньше. За несколько километров до нее начинаются изгороди, потом, как обычно, аншлаг – искусно вырезанный из дерева, а потом – крошечное кладбище. Беленые деревянные памятники, напоминающие домики, некоторые покосились со временем, простое ограждение из штакетника, но видно, что здесь заботятся об усопших – все чисто и аккуратно. Кафе расположено на выезде из деревни. Я останавливаюсь, смотрю на часы – что ж, рассчитал почти с точностью до минуты, десять минут шестого. Август, по обыкновению, моментально просыпается. Вдоль обочины бредет небольшой табун – вдруг вспоминаю, что именно здесь прошлым летом на меня напал мужик с топором. Выхожу из машины, ищу глазами знакомую калитку. Во дворе никого не видно, но хозяева проснулись – шторы отдернуты, печка растоплена, снег перед воротами убран. За изгородью стоит несколько лошадей, их дыхание паром вырывается из ноздрей, они переступают с ноги на ногу, мотают головой. За ними высится несколько стогов сена. Обычный деревенский быт. Наверняка, и люди здесь живут самые обычные. Но иногда именно они могут представлять самую большую опасность – ты не ждешь от них ничего плохого, а они в этот момент готовы нанести удар. Порой в самых простодушных и безобидных с виду обывателях таится такая тьма, что любой злодей покажется рядом с ними милым шутником. Что же побудило взять того человека топор? Неужели только древние суеверия? Нетерпимость? Ненависть к тем, кто отличается от него? Желание защитить свою собственность?

– О чем задумался? – Август стоит рядом, с видимым удовольствием вдыхая морозный воздух.

– Вспомнил кое-что.

Позади хлопает дверь – Сева проснулся. Он выглядит намного лучше, чем вчера. В его светло-серых глазах вновь загорелась лукавая искорка. Он сдвигает шапку на затылок и довольно потягивается:

– Как же приятно наконец выспаться! Так мы уже почти приехали? Отлично, парень, я знал, что ты справишься. Дальше поведу я, а ты ложись, отдохни.

В кафе пустынно и, к счастью, тихо. Я допиваю воду, выкидываю бутылку в мусор. Август снова берет двойную порцию – в этот раз я не возражаю. Сева о чем-то весело переговаривается с девушкой за стойкой, похоже, он успел здесь примелькаться. Меня начинает слегка знобить от усталости, плечо настойчиво ноет, я невольно морщусь и потираю его. Мой организм продержался даже чуть дольше, и я благодарен ему за это.

– Устал? – Сева подходит ко мне и с силой хлопает по спине, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не вскрикнуть, боль пронзает с головы до ног, словно через меня пропустили электрический разряд.

– Что такое?

Август подходит к нам, он что-то вполголоса говорит Севе, тот сразу начинает извиняться, я отмахиваюсь от него и сажусь за столик. Реальность подергивается дымкой, куда-то уплывает – приятное ощущение, как будто лежишь на поверхности теплой воды и качаешься на мелких волнах. Я ем, но не чувствую ни вкуса, ни запаха пищи. Мои спутники о чем-то разговаривают, до меня долетают бессвязные обрывки слов, я даже не стараюсь сложить из них общую картину.

Спустя десять минут вытягиваюсь на заднем сиденье. Здесь прохладнее, чем впереди, поэтому дополнительно укрываюсь своей курткой, натягиваю капюшон толстовки на голову, чтобы не мешал свет и, быстро согревшись, засыпаю.

Я надеюсь, что уж сегодня-то меня не побеспокоят кошмары, ведь время, когда они обычно являются ко мне, прошло. Да и день на дворе, почему-то мне кажется, что они должны бояться света – ничем не обоснованное убеждение. Понимаю, что заблуждался, когда со стоном выбираюсь из очередного мерзкого сна. Пару минут лежу, опутанный его липкими черными нитями, не понимая, где я, потом до слуха доносится звук двигателя, грохот и лязг, свидетельствующий, что мы едем по отсыпанной гравием дороге. Камни дробно стучат по днищу автомобиля, в фургоне что-то перекатывается, я не улавливал этот звук, пока был за рулем, но отсюда он прекрасно слышен. Тело затекло, я меняю положение, и стараюсь уснуть снова. На ногах что-то тяжелое и теплое – куртка Августа.

Машину немилосердно трясет, а потом вдруг становится тише – мы выехали на асфальт. Значит, до столицы осталось меньше сотни километров.

Сквозь гул до меня доносится обрывок разговора – я почти засыпаю, и не понимаю, снится мне это или все взаправду.

– Такие, как твой сын, долго не живут. Ты должен быть готов к этому, – голос Севы звучит непривычно серьезно.

– Это не твое дело, – огрызается Август, кажется, его не на шутку задело это замечание.

– Спроси, что с ним произошло в детстве! Он давно уже живет в долг, понимаешь? И рано или поздно…

– Откуда ты вообще можешь знать об этом?

– Я не раз с ним ездил, забыл? У меня было время понаблюдать за ним. Спроси у него, от чего он все время бежит, – Сева продолжает упорно настаивать на своем, – Я чувствую такие вещи. Мой дед тоже умел такое. Наследственность – важная вещь. Может, поэтому я и подался в дальнобойщики, чтобы не видеть так много. Тоже бегу, только вот от себя никуда не деться. Поверь, мне жаль твоего парня, но он давно на грани, а ты только сблизился с ним. Он уйдет, а ты останешься. Тебе будет во сто крат хуже. Всем, кто остался, приходится намного хуже.

Август молчит. Я бы предпочел, чтобы он продолжал спорить. Но, похоже, он знает куда больше, чем я. И глубоко внутри согласен со словами Севы.

Наверное, он прав. С этой мыслью я вновь ныряю в спасительную тьму.

***

– Сынок, проснись, – Август будит, положив руку мне на голову, – Приехали.

Медленно прихожу в себя. Кажется, что на дворе должна быть ночь, но открыв глаза, понимаю, что ошибался. Сажусь, стаскиваю с себя куртку, накидываю на плечи. Грузовик припаркован во дворе, со всех сторон окруженном новыми многоэтажками.

– Ну что, мы в расчете? – Сева улыбается и протягивает заскорузлую ладонь, – Береги себя, парень!

На солнце его странные глаза кажутся еще светлее, они резко выделяются на смуглом лице. Я отвечаю на пожатие, пытаясь уловить в его взгляде что-то, что помогло бы понять, приснился мне этот разговор или нет. Может, в глазах и присутствует некая абстрактная печаль, а может, я просто вижу, что ищу. Август выглядит подавленным, поэтому я склоняюсь к тому, что невольно подслушал не предназначенное для моих ушей.

Мы поднимаемся в квартиру Павла. Я никогда не был в этом районе, он слишком благополучный, чтобы здесь жили адресаты писем, которые я разносил. Просторная детская площадка, чистенький подъезд, работающий лифт, свежий ремонт. Уютные новостройки для среднего класса. Сам дом окрашен в нежно-бирюзовый цвет, балконы – белоснежные, окна – сплошь стеклопакеты, сверкают на солнце и отбрасывают блики на стены дома-близнеца напротив. Хотел бы я жить в таком месте? Не знаю. Конечно, тут спокойнее, безопаснее и рядом вся необходимая инфраструктура – больница, детский сад, школа, торговые центры… Можно всю жизнь прожить в этом районе, никуда не выбираясь, вырастить детей, дать им образование, трудоустроить. Эдакий город в городе. Но это место не для таких, как я. Иногда ловлю себя на том, что скучаю по одинокому стражу на окраине, двор которого ночами залит светом десятков фонарей, по запущенному парку, его темным извилистым дорожкам, даже по промзоне, через которую я проезжал, чтобы добраться до дома. Это место как никакое другое отвечало моему собственному представлению о себе.

Август что-то напряженно обдумывает. Я хочу спросить, о чем он говорил с Севой, но решаю дождаться более подходящего момента, когда мы будем одни.

Дверь открывает Денис – он выглядит несчастным и потерянным. Охотник еще дремлет после долгой поездки, но я все же слегка поднимаю парню настроение:

– Не вини себя в том, что произошло, ты не мог знать, что учудит мой братец, – я кладу руку ему на плечо, заглядываю в глаза, чувствуя, как его тревоги медленно перетекают в меня.

Кирилл с Павлом приветствуют нас, они тоже неважно выглядят, оба осунувшиеся, усталые – ночь выдалась тревожной для всех. Я делаю себе зарубку на память – когда все будет позади, серьезно поговорить с Марком и навсегда отбить у него желание устраивать подобное.

– И что дальше? – спрашивает Денис, когда мы собираемся за крошечным столом на кухне, не рассчитанной на такое количество гостей.

– Поедем вечером на площадь, найдем Марка и заберем его, – я говорю нарочито бодрым тоном.

– Видимо, ничего другого не остается. Он не отвечает на звонки, телефон отключен, – Кирилл вздыхает.

Я открываю ноутбук, запускаю браузер, показываю всем странички мальчишек – городских друзей Марка. Сам же делаю снимки их фотографий на телефон – своей памяти я не очень доверяю:

– Пригодится, если будет нужно опознать их в толпе. Марк в любом случае будет рядом с ними.

– Я могу вас отвезти, – предлагает Павел.

– Отличный вариант, – я рад, что мы не тратим время на бессмысленное обсуждение произошедшего.

– Я, пожалуй, останусь здесь, подстрахую на случай, если вдруг что-то пойдет не так, – Август отпивает чай и откидывается на спинку стула. Я ловлю его напряженный взгляд и не могу понять, что в нем скрывается. Печаль? Боль? Злость? Все сразу?

– Хорошо, тогда едем мы с Павлом, – подвожу я итог.

– Я с вами, – вызывается Кирилл, – Еще одна пара глаз не помешает, кто знает, сколько там будет народу.

– Ладно, договорились, – я киваю, с удивлением осознавая, что неожиданно стал руководителем нашей маленькой группы.

***

Я решаю воспользоваться передышкой и поспать, чтобы к назначенному часу быть бодрым и с ясной головой. Павел устраивает меня на диване, я вытягиваюсь на нем и почти засыпаю, когда чувствую, что в комнату вошел Август. Не знаю, как это происходит, чутье Охотника тут ни при чем. Просто я узнаю, когда он оказывается рядом. Это с самого детства, я всегда ощущал его присутствие – как Август потом признался, он действительно часто следил за мной, ненавязчиво, с приличного расстояния.

Он со вздохом опускается в кресло. Заставляю себя открыть глаза – кажется, вот он, удобный случай задать мучившие меня вопросы, и его нельзя упускать.

– Извини, если разбудил, мне лучше посидеть с ребятами, а ты спи, – Август порывается встать и уйти, но я его останавливаю:

– Подожди, мне надо кое-что спросить, – я сажусь, кутаясь в плед, выданный Павлом, – Я слышал обрывок вашего разговора, когда мы подъезжали к городу.

– Что именно? – мне кажется, или Август встревожен?

 

– Что за человек этот Сева? Откуда ты его знаешь?

– Почему он тебя интересует?

– Просто то, что он говорил тогда, совершенно не вяжется с ним. Думал, он обычный водитель, а у него, оказывается, какой-то дар…

– Давай не будем об этом. Не обращай на него внимания, он всегда был со странностями.

Его уклончивый ответ только подтверждает мои догадки.

– О чем шла речь? Я вижу, что ты знаешь больше, чем говоришь. Если это важно – я должен быть в курсе. В конце концов, все это касается именно меня, не так ли? – я начинаю злиться, но Август молчит, – Что еще за жизнь в долг? Почему он настаивал на том, чтобы ты спросил о каком-то давнем происшествии?

– Давай обсудим это позже, когда найдем Марка. Тебе нужно отдохнуть. Спи, – Август поднимается и выходит из комнаты.

Я остаюсь сидеть, пытаясь справиться с раздражением из-за того, что Август в одностороннем порядке прервал разговор, потом ложусь и закрываю глаза. Что ж, позже – так позже. Он же понимает, что я докопаюсь до правды, как бы он ни пытался оттянуть этот момент. Вообще-то, я думал, что слова Севы – лишь плод моего усталого мозга, но поведение Августа подтвердило, что все было наяву. Он прекрасно понял, о чем идет речь. И своим уходом от ответа только убедил меня в этом.

Минут пять лежу, уставившись в потолок, снова и снова прокручивая в голове услышанное в машине, восстанавливая в памяти мельчайшие детали поведения Севы, пытаясь понять, кто же он на самом деле, но вскоре понимаю, что начинаю искать скрытый подтекст даже там, где его на самом деле нет. Устав от бессмысленных умопостроений, отворачиваюсь к спинке дивана, закрываю глаза и медленно погружаюсь в сон.

***

Вечером, почти на закате, мы подъезжаем к площади. Улицы на удивление многолюдны, народ массово стекается к месту событий. После дневного сна я чувствую себя лучше, но атмосфера этого города угнетает. Только предстоящее дело заставляет меня оставаться собранным.

– Ты уверен, что справишься один? – Кирилл повернулся ко мне.

– Да, так я быстрее найду его. Я примерно представляю, где он может быть.

– Может, кто-то из нас пойдет с тобой?

– Нет, не стоит, если мы потеряем друг друга в толпе, то только зря потратим время и не сможем быстро уйти. Лучше разверните машину и не глушите двигатель.

– Ладно, тогда будь осторожен.

Я вышел, поднял капюшон и стал быстро пробираться через негодующую толпу. Мне не надо было задействовать зрение, чтобы понять – дело принимает скверный оборот. Поэтому я двигался с низко опущенной головой, доверившись чутью Охотника. Людей становилось все больше, они подходили группами, со всех сторон вливались на площадь, в центре которой разыгралась настоящая буря. Непрерывно раздавались гневные выкрики, толпа хором что-то скандировала, Охотник буквально купался в кипящем, готовом вот-вот перелиться через край, море злости и ярости, и порывался присоединиться к протестующим. Ему было все равно, с какой целью собралась вся эта человеческая масса, его захватил древний инстинкт, желание оказаться в стае себе подобных, разгоряченных, готовых вот-вот сорваться и ринуться в драку существ.

Вначале я шел быстро, люди стояли компактными группами на расстоянии друг от друга, но чем ближе я подходил к центру, тем плотнее становилась толпа. Кое-как подобравшись к помосту, я огляделся – Марк должен быть где-то здесь. Нужно было подняться повыше, чтобы попытаться найти его или хотя бы его друзей. Я с трудом протиснулся к возвышению, буквально облепленному протестующими, особо не церемонясь, стащил оттуда парня, который увлеченно снимал происходящее на телефон и не обращая внимания на возмущенные крики, занял его место. Передо мной было множество лиц. Я оглядел первые ряды, и сразу же заметил знакомого, одного из новых друзей Марка и активиста их группы. Он стоял, подавшись вперед всем телом и вскинув кулак, в глазах горел фанатичный огонь, рот перекошен от надсадного крика, казалось, парень был готов прямо сейчас ринуться на баррикады или пожертвовать собой. Я медленно обвел взглядом окружавших его мальчишек – и сразу заметил брата. Он стоял чуть позади остальных. Толпа вдруг качнулась и резко подалась вперед, раздались стоны, кого-то сбили с ног; сверху я заметил, что на подступах к площади заполыхали мигалки. Надо было срочно вытаскивать Марка и уносить ноги. Я спрыгнул вниз и, расталкивая протестующих, бросился вперед. С импровизированной сцены неслись бессвязные оглушающие выкрики, которые охотно подхватывались людьми и расходились волнами по всей площади. В этот момент один из организаторов решил отобрать мегафон у выступавшего, который зычным голосом призывал незамедлительно куда-то двинуться, я не особо вслушивался, занятый тем, чтобы одновременно контролировать Охотника, и в то же время давать ему заниматься тем, что он прекрасно умеет – внушать страх. Толпа хоть и неохотно, но расступалась. Я впервые оказался в ситуации, когда способности зверя натолкнулись на стену адреналина; обычно Охотнику хватало минимума усилий, чтобы убрать с нашего пути живое препятствие; но окружающие были уже на взводе, и наш обычный прием хоть и работал, но не так эффективно. Со сцены донеслись проклятия, я на мгновение поднял голову и увидел, что двое мужчин сцепились друг с другом. Организатор пытался призвать одного из выступающих к порядку, но тот не собирался выпускать мегафон из рук. Из первых рядов раздался одобрительный гомон и свист, народ оживился, подался вперед. Над толпой взметнулись десятки рук с зажатыми в них телефонами, на некоторое время напряжение спало – зрители в этот момент в первую очередь стремились запечатлеть происходящее, а не выражать свое возмущение. Это позволило мне без помех добраться до места, где я заметил Марка. Теперь в игру должен был вступить Охотник и его чутье. Он уже был достаточно разгорячен происходящим и сразу откликнулся на мой зов – повел головой, принюхиваясь к воздуху, безошибочно выделил нужный запах и указал его источник.

Я быстро обнаружил брата, он застыл, полностью захваченный происходящим:

– Марк, уходим отсюда, – я попытался докричаться до него, но он взглянул на меня пустым взглядом, явно не узнал и отвернулся. На сцене царила суматоха, к центру площади стало стекаться все больше людей, настроение окружающих снова изменилось – вот-вот должна была начаться давка. Я в отчаянии огляделся, ища проход в толпе, потом схватил Марка за плечо и силой поволок его прочь. Брат сопротивлялся, как мог, упирался, что-то кричал, в его глазах блестели злые слезы, но я ни на секунду не ослаблял хватку, зная, что если потеряю его, то шанс найти его снова будет ничтожным. В конце концов, меня достало его сопротивление, и я вынужден был коротко размахнуться и врезать брату по лицу. Это помогло. Он хотя бы начал сам передвигать ногами. Я шел, решительно таща его на буксире, Охотник неплохо справлялся со своим делом, позволив нам почти без помех выбраться из эпицентра. Мы ушли вовремя, под сценой начиналась массовая драка. Люди, разгоряченные лозунгами, алкоголем и ощущением безнаказанности, которое посещает каждого, кто оказывается в толпе, отчаянно молотили друг друга.

Когда мы оказались на одной из боковых улочек, ведущих прочь от площади, нам преградили путь спортивного вида парни. Охотник мгновенно почуял исходящую от них агрессию и оскалился, впрочем, и без него было ясно, что эта встреча не к добру. Я не стал ждать, пока они нападут, а набросился на них сам. Это слегка выбило у них почву из-под ног – они видели в нас двух безропотных жертв. Марк, к счастью, тоже сориентировался в ситуации и мобилизовался, я был уверен, что он меня прикроет. Обстоятельства не раз вынуждали нас защищаться, и поэтому мы давно выработали тактику поведения в таких ситуациях. У одного из парней был странной формы нож, с длинным узким лезвием, которым он без устали махал перед собой. С остальными тремя мы довольно быстро разобрались, а к нему никак не удавалось подобраться достаточно близко. Если бы он действовал обдуманно, я смог бы просчитать, каким станет его следующий удар, но он просто слетел с катушек и был совершенно непредсказуем. Мне все же удалось улучить подходящий момент – парень отвлекся на звуки сирен, отвел взгляд, и я свалил его одним сильным ударом.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29 
Рейтинг@Mail.ru