Слава Сэ
Весь сантехник в одной стопке (сборник)
© Слава Сэ, 2014
© ООО «Издательство АСТ», 2014
* * *
Сантехник, его жена, кот и другие подробности
* * *
Дворник Виталик по прозвищу Сиреневый Туман всегда ходит с лопатой. Без лопаты он боится упасть и остаться навек горизонтальным. Трезвым он не работает, потому что есть некая фальшь в трезвых дворниках. Но метёт как Аполлон.
В самые ледяные месяцы, когда в любом сугробе стекленеет отдельный ямщик, Виталиковы дорожки вымыты и высушены специальным перегаром. Случайные снежинки даже не пытаются ему мусорить и сразу сворачивают к чужим сугробам. Которые не сворачивают, тех Виталик догоняет и убивает железной лопатой. Из-за такого тяжёлого его психического заболевания у нас с Лялей протёрлись санки.
Народный китайский завод синих тазиков делает эти санки методом привязывания к тазикам верёвки. Выходит очень удобное изделие. В нём можно парить ноги, хранить помидоры и волочить детей в сад, если выпал снег или неглубокие лужи.
Я потратил на санки два евро и до сих пор не жалею. Я испытал их на себе. Развил с моста огромную скорость, хотел взлететь с трамплина, но был спасён одной берёзой. Она чисто по-женски выбежала навстречу мужчине, одиноко летящему по небу в синих санях. Наша связь была мимолётной, но яркой.
…Мы с Лялей ходим в сад через улицу, мимо кустов и забора. К нам выбегает весёлая собака породы «бешеный урод». Она орёт на меня, будто мы женаты. Я машу ей кулаком, Ляля счастливо с нас хохочет.
После собаки опять кусты, забор, и вот мы въезжаем в вечно летние асфальты дворника Виталика Сиреневый Туман. И скребём о них днищем.
Дальше очень технический текст, следите за пальцем. За зиму в санях протёрлись промоины. Сани загребают снег и складывают пассажиру под попу. А потом высыпают назад, на асфальт. Таким нехитрым способом контрабандные осадки проникают на территорию дворника-параноика. На чистом тротуаре под давлением Ляли загрёбанное выжимается обратно. За санями на асфальте остаются две полосы. Белые на чёрном, очень марсианские на вид. Будто инопланетянин с нездешним разумом принёс охапку снега и нагадил неземное послание.
Я бы мог купить сто новых санок. Но я видел, с каким лицом Виталик сгребает неземные следы. Он непобедим и прекрасен.
– Все марсиане могут возвращаться назад в свою жопу, – словно говорят нам взмахи его бесстрашной лопаты.
Завтра я нарисую Виталику загадочные снежные круги и признаки посадочной полосы для тарелок. И подброшу записку:
«Виталик, прекрати стирать рулёжные знаки, наши корабли вязнут в непогоде.
Твои Чужие»
* * *
Вчера по пути на фигурное катание Ляля вкусила от древа познания полную сумку французской косметики.
Как всё самое интересное в юности, это произошло на заднем сиденье родительского драндулета. Пока рулевая мать, Люся Незабудкина, рассыпала попутным машинам весёлые приветствия: «Идиота обрубок!», «Выбрось свои права!» и «Куда прёшь, обезьяна вислоухая!» – Ляля изогнулась, подтянула сумочку, вытащила добро, зло и быстренько всё познала.
От раскрывшихся в косметичке перспектив девочка счастливо и тихо заскулила. В полный голос скулить было глупо, родительница бы услышала и захлопнула перспективы. Как мать и как женщина она человек хороший, только жадный до косметики. Даже непонятно, с чего. Помаду мы уже год как не едим. Иногда только сорвёт башню, нападёт странная необузданность, тогда, конечно, прощай, тюбик.
Ляля пренебрегла зеркальцем, работала на ощупь, руководствуясь лишь творческой интуицией и несколько льстивыми представлениями о размерах губ, глаз и щёк.
Для оформления нижней части лица она применила технику широкого мазка. Её живописной манере оказались присущи обобщенный контурный рисунок, условная упрощенность символов и яркая звучность отдельных цветовых пятен.
Светлые и прозрачные пейзажи правой щеки, динамичные бытовые сцены левой как бы воспели чувственную красоту и радость жизни. Композиция дышала поэтикой, игрой линейных ритмов и тонким колоритом цыганской свадьбы. Три широких чёрных полосы через лоб, по числу пойманных Люсей канализационных люков, как бы воспели вечное стремление души ввысь. К свету, святым угодникам Илье и Николаю или кто там у них производит косметические наборы Bourjouis.
Глаза автор оформила с дерзким вызовом, слив в один компот аллюзии раннего Гогена, гротескный кич Лотрека и базовый принцип модернизма – «Много туши не бывает!».
– Какая странная тишина! – вдруг насторожилась Незабудкина. И посмотрела, чтоб убедиться. А на заднем сиденье уже сидело всё, что думает Ляля о французской живописи начала прошлого века.
Поражённая красотой и чувственной мощью мирового импрессионизма, расцветшего там, где у других детей обычно видна голова, Незабудкина исполнила тройной ритбергер. Прямо за рулём. Окружающие водители приветствовали фигуру весёлыми криками: «Идиота обрубок!», «Выбрось свои права!» и «Куда прёшь, обезьяна вислоухая!».
Конечно, Ляле не следовало в таком виде показываться матери. Это была девичья беспечность. Мать тоже женщина, ей завидно. Надо было выскакивать из машины и бежать к людям, навстречу восторгам прогрессивных людей, понимающих высокий мейк-ап.
Незабудкина решила, что выпускать на лёд такое Боттичелли нельзя. Все ведь убегут, и будет скучно. Внутренний Люсин Мойдодыр поклялся поймать искусство, подтащить к воде и превратить обратно в ребёнка. А горячую воду на каток не завезли. И водостойкая тушь дерзко рассмеялась в лицо внутреннему Люсиному Мойдодыру. Но и тот оказался не промах, и вскоре фигуристка Алика С. выкатилась на лёд с лицом, которое вы не сможете себе представить, если не видели позднего Моне. Ну, эти его пруд, кувшинки, солнечные блики на воде… Собственно, блики и составили суть Лялиного образа.
А сегодня Ляля сказала:
– Когда вырасту, стану дядей.
И я её прекрасно понимаю.
* * *
У Ляли в попе дырка. Это ужас. В молодости её не было. Но вчера Ляля выросла и пошла мыть попу сама. И нашла в себе ужасную новость.
И сразу наступило проливное горе. Слёзы по сто каратов прожигали ковёр, а на кафеле высыхали солёными розами.
В прежние годы, когда детство было не таким жестоким, а голуби вырастали с собаку, попой занимались специальные люди из числа обученной родни. Мыли чисто, но молча. А вчера Ляля проверила, чивой-то там, и мир стал сер.
Раньше-то хорошо жилось с весёлой, а главное, целой попой. Форма, цвет, аромат, звучание – всё было безупречно. Персики считали этот зад лучшим среди себя и старались подражать во всём. И вдруг в самом центре датского королевства находится дырка, тревожная, как свист в ночи. Сразу сделалось неспокойно, а вдруг кто туда залезет? Или ещё хуже – выползет?
В романах про женщин пишут так: «Вся в слезах, с разметавшимися волосами, она кинулась к отцу». В литературе принято скакать к отцу всякий раз, едва заметив у мужа лишних детей от трёх тайных браков или, опять же, если негодяй-сосед-плантатор ворвался ночью, повалил и таки да, сделал в попе дырку.
Конечно, в романах перегиб. Ляля бежала не вся в слезах, а только по пояс.
Теперь про Лялиного отца. Это немногословный мужчина с романтическим шрамом на мозге. Всем известны его бескорыстная лень и дурная фантазия, превосходящая возможности бога. Например, только он умеет сфотографировать человека так, чтобы вышел чёрный квадрат, знаменитая картина. А когда готовит свинину с овощами, сам решает, класть туда фасоль или нет. И потом – выбросить всё вместе с кастрюлей или сначала выковырять мясо. Потому что интуиция в нём и сила духа. Именно он заклеил мячик изолентой, разбил им люстру, подмёл и спрятал осколки в диван. Только такой отец сумеет помочь, если попа прохудилась.
Ляля аккуратно залила родителя по пояс, чтобы потом можно было написать: «Отец и дочь, все в слезах». И потребовала оценить ущерб визуально, повернушись к миру передом, к отцу задом – посмотри, какая там, ужас!
Что дырка маленькая и даже симпатичная, не стало аргументом. Покой и воля не наступили.
Но совершенно внезапно, на 354-й странице, отец признаётся, что дыркозадость – это у них семейное. И он сам, и мать их Люся, и лохматая сестра Машка – все они не герметичны. Более того, пуканье – это не абстрактный голос из дивана.
При всей своей непостижимости внезапный скетч из жизни ягодиц Лялю позабавил. Когнитивный диссонанс перестал быть таким уж диссонансным. Конечно, жаль, что мы оказались не семья принцесс, зато есть тема для беседы со Светкой и Юлькой, подругами по младшей группе детсада. Вот они удивятся.
* * *
Ляля встретила на улице друга по имени Иван, он шёл с отцом в неведомую даль.
– Привет, Иван! – крикнула Ляля так, что с дерева упала ворона.
– Привет, Алика! – крикнул Иван в ответ, но как-то дохло.
– Папа, это Алика, которая всё время плюётся и показывает язык, – представил нас Иван.
Отец Ивана косо посмотрел мне в губы, будто ждал от меня неприятностей.
– Ляля, неужели ты плюёшься и показываешь язык? – спросил я громко и фальшиво.
Мне нравится иногда, на людях, притворяться приличным человеком. Ляля показала мне взглядом, что я трус. Настоящий друг на моём месте сам показал бы врагу язык и метко бы доплюнул. Так я узнал, что моя дочь выросла и в ней полно девичьей гордости, надёжно защищённой слюнями.
Наблюдая, как кот чешет ногой подмышку, вспоминал других женщин нашего рода. Они все ужасно гордые и вооружены слюнями и разным домашним скарбом по утюг включительно. И скорее почешут ногой подмышку, чем позволят мужчине решить важное: куда передвинуть шкаф, по какой дороге ехать к маме, не скисла ли сметана и что нет, разводиться нам ещё не пора. Мужьям нашего рода оставлены мелочи – борьба с кризисом и выборы президента.
Моя кузина Ира работала на Кипре официанткой. Вернулась, поскольку в неё влюбился хозяин ресторана, утончённый богач Антонио, а это (читайте внимательно!) не входило в её планы. То есть, он моложе её, холост с самого рождения и образован. С точки зрения женской гордости, выйти за такое невозможно, ведь что подумают люди. Хотя я знаю тут пару мужчин, они бы такой шанс не упустили.
Ирина бросает Кипр. Возвращается домой. Дома на второе сосиски, купаться в море мешают льдины, а трамвайных контролёров боятся даже вурдалаки и бегемоты. Такое женское решение называется в народе «хозяйка своей судьбы».
Антонио прислал письмо с предложением всего, что смог наскрести, – рука, сердце, ресторан. И по мелочи: тёплое море, безвизовый въезд на многие курорты.
– Ни за что не соглашусь, ведь я же не дура! – подумала про себя Ирина, чем навсегда убила любые наши допущения о женской логике.
Антонио прислал ещё письмо, там было больше страниц и в трёх местах чернели дырки от слёз, обугленные по краям. Она опять не ответила, потому что ходить замуж без любви ей не велела великая русская литература. Только за это, я считаю, Тургенева стоило бы защекотать до творческого паралича.
Тогда Антонио сам приехал. Загорелый, синеглазый, с волосатыми ногами. Подарил тёще цветы, назвал мамой. Хитрый чёрт, я считаю.
Ира сказала:
– Послушай, Антонио, ты милый, но выйти за тебя я никак не могу. На вот тебе борща. Поешь и езжай назад.
И дала ему ложку.
Послушайте, девочки, я много повидал. Если богатый киприот просит у вас жениться, не пытайтесь его отвлечь борщом. Это раздражает.
Антонио встал из-за стола и сделал такое, за что можно навек простить мужчинам их патологически волосатые ноги. Он швырнул ложку в окно (попал!) и заплакал. И сказал, что не есть приехал, а за невестой. И медленно так, рыдая, побрёл к выходу. А у гордых женщин нашего рода совершенно нет иммунитета против рыдающих богачей. Их глупое женское сердце, вопреки себе, всё ревущее жалеет.
«Да пошло оно всё в жопу, выйду замуж по расчёту», – решила про себя Ирина. И я опять не понимаю, как относиться к женской логике.
Дальше в сюжете идут сопли с сахаром, я их терпеть не могу.
Это был единственный случай, когда абстрактный мужчина переубедил женщину нашего рода. И, наверное, последний. У меня теперь есть родня на Кипре. Моя тётка ездила, говорит Ирка сама руководит рестораном, учится бросать в окно ложки, но ещё ни разу не попала. В народе это состояние называется «счастливая дура».
* * *
У нас было принято драться заборными досками. По субботам. Доски были частью нашей танцевальной традиции. После танцев полагалось оружие вернуть, откуда взял. Можно было не прибивать, хотя бы побросать под вишни. Селяне сами всё приколачивали на место таким гуманным способом, чтоб боевая доска легко отдиралась и гвоздей из нее не торчало. У нас очень культурная была станица.
Летом 1985-го чемпионом по фехтованию на досках стал Паша Пятаков. Его все боялись. Его сила была в несчастной любви. Понимаете, есть такие мужчины, они любят насмерть. Если их не допускать к родным коленям, они могут взорвать сельсовет, отлупить дискотеку и совершить ещё много разных красивых глупостей.
Паша любил Лену. А она его игнорировала. Женщины вообще боятся мужчин с фантазией. Стоит раз поцеловать ручку её двери, заглянуть ночью в окно или украсть туфлю, чтоб было с чем спать в обнимку, – сразу убегают. Женщины трусят настоящих чувств, вот что я вам скажу.
Сначала Паша боролся с чувствами православным способом. Он много и убедительно орал на икону Николая Чудотворца, просил прекратить половодье чувств. После молитвы выходил с красной рожей и вспотевший, очень старался. Портрет оказался неисправен. Еленины колени стали грезиться Паше днём при открытых глазах.
И тогда он вскрыл вены. В тазу, как настоящий эстет. Не за тем даже, чтоб она шла за гробом с распухшим от слёз носом. Паше просто было невыносимо. Очнулся он в палате среди каких-то алкоголиков, под глазом синяк, в душе всё те же колени.
И тогда Пятак стал драться на дискотеках. Ну как драться, все люди как люди, а он вёл себя ужасно.
Знаете, у викингов в раю наутро отрастали новые руки-ноги, взамен отрубленных. Так вот Паша дрался, будто он викинг, уже умер и наутро всё вырастет вновь. А станичники ж не знали.
И деревенская драка стала делиться на два акта. В первом бойцы враждебных кланов вяло машут досками и обильно угрожают «щас как дать».
Во втором вбегает Паша, гонится хоть за кем, а вся дискотека убегает. Потому что ну его, дурака, к чёрту.
Однажды Паша набегался по драке, но удовлетворения не получил. И метнул свою доску вслед трусливым негодяям. Паша был хорошим мечником, но как метатель досок страшная бездарность. Оружие перелетело поле боя и попало в непричастную девушку Таню.
– Ну ты и мудак, – подумала дискотека про себя.
– Ну я и мудак, – согласился Паша и два километра бежал до больницы с раненой Таней в руках.
Доктор сказал, пусть Таня полежит до понедельника, а то пусто в отделении. Паша два дня сидел с Таней, перевязанной в районе гипотетического мозга. И уже вот-вот история бы закончилась хорошо и ожидаемо, но пришла Елена. В гневе. Она сказала, хватит её позорить, иди домой, картошка стынет. И добавила со значением, глядя в сторону:
– А то некоторые бабы совсем оборзели, готовы голову себе откусить, лишь бы захапать чужое.
Чтобы до конца прочувствовать эту историю о победе любви, включите скорее какую-нибудь слезоточивую песню и давайте плакать хором.
* * *
Если вы ненароком полюбили кота, вовсе необязательно на нём жениться.
Раньше я избегал с котами отношений, потому что не знал про них столько хорошего. И выращивал дома только два биологических вида: жену-человека и некрупных мух. А когда встречался глазами с бездомным котиком, вспоминал про блох и оборванные занавески. И оставался твёрд.
Другое дело – ангелы. Не разводить ангелов я не обещал. И это как раз был ангел в образе кошачьего ребёночка. Он из скромности притворялся котиком, но меня не проведёшь. Я сквозь шерсть и когти различаю всех, кто суть смирение и добродетель. И в быту пахнет белыми нарциссами. Он сидел на лестнице у двери и вежливо поздоровался одними ресницами.
– Смотри, кто к нам пришёл – сказал я Люсе.
Люся знает про мою твёрдость. Она подумала, я рад котёнку, потому что сейчас его съем. И стала защищать животного с наивной женской хитростью.
– Давай, – говорит, – пусть он сегодня останется, а завтра мы повесим объявление в подъезде, вдруг это соседи себе на ужин купили.
…Я предложил временно присвоить коту какое-нибуть незатейливое имя, например, Певица Женя Отрадная. Это очень воспитанная певица, давно хотел себе такую, но вряд ли мне разрешат принести её в дом. Люся избегает заводить певиц без родословной. Они-де блохастые, всюду гадят и лазят по столам. И катаются на занавесках. И мы назвали кота Пётр Ильич Чайковский, очень логично, по-моему.
В четыре утра Пётр Ильич выкопал в паркете ямку, и в доме запахло моей нетвёрдостью. Я весело спрыгнул с дивана и пополз искать. Искал-искал, искал-искал, – нету. Запах есть, а источника нет.
Опять искал-искал, думаю, всё. Надо звать кота и начинать душить-душить, пусть признаётся. А оказалось, он всё собрал, отнёс в ящик с песком и похоронил. То есть, и правда ангел.
На следующий день мне придумалось оставить сантехнику и уйти в великие русские писатели. Только не понятно было, что отращивать сначала, бороду или парадигму русской духовности. Поскольку холода ушли, а грустные без кота соседи остались, начал с парадигмы.
И сел писать:
Объявление
Нашёлся котёнок. Цвет – леопардовый металлик. Ласковый, сзади небольшие бархатные яйца детского размера. Отзывается на имена Кузя, Тобик, Лена, Петя и Куда-вы-дели-пульт. Смешной, ночью кусает всех за пальцы ног. Кушает хорошо, на горшок сходил три раза, по нужде и просто так, из интереса. Умный, как Фейхтвангер.
Если это ваш котёнок и вам небезразлична его судьба, припишите здесь комментарий, и я раз в неделю стану вывешивать интересные истории про его личностный рост.
Меня теперь вот что беспокоит: если человеческий самец (38 лет, 85 кг, лысый) приносит с улицы котёночка, он ещё мужчина или сразу малахольный идиот?
* * *
Любой мужчина мечтает напиться, сесть не в тот самолёт и чтоб наутро Барбара Брыльска гладила его пальцем по щеке. Поэтому баня для нас больше, чем баня. И ещё мне сказали: будет ужин, всё домашнее, поросёнок с яблоком во рту, огурчики, пирожки с черникой. И я согласился.
Баня маленькая, двухместная, мне выпало мыться с Колей. Гости смотрели нам вслед с пониманием. Все были в курсе, Коля родился и вырос в мартеновской печи. При виде тазиков он дуреет. В нём просыпается огненный монстр, демон веника и пара. А я ж не знал. Я шёл просто мыться и говорить о женской вредности.
Он надел шапку, перчатки. По глазам было видно, надел бы и валенки, не было. Сказал, надо поддать. Поддавал, пока не взорвался градусник.
– Ну вот, теперь хорошо, – обрадовался Коля.
Меж тем в парилке настало ядерное лето, всё вокруг сделалось лиловым и малиновым, как на Венере в середине августа.
На всякий случай я показал Коле жестами, какой я несчастный. Как бы намекнул, что сдаюсь и готов уже перейти к пьянству, самолёту и Барбаре Брыльской.
…Коля сказал, сейчас мы восстановим мне оптимизм. С трогательной заботой к моим неурядицам он взмахнул веником каким-то самурайским способом. Примерно на втором ударе из меня выбежали все микробы, в том числе полезные. Тогда же открылась разница между баней и процессом распада ядра. И ещё я понял, кого из гостей планировали подать на стол с яблоком во рту.
На третьем ударе я отрёкся от гелиоцентрческой модели мира в пользу плоской земли, плывущей на черепахе. Всё, говорю, Коля, никто нигде уже не вертится, только не надо больше вот этого.
В ответ Коля показал, как делают «припарки». Ну, которые мёртвым ни к чему. Конечно, ни к чему. Кому ж надо, чтоб мёртвые бегали по бане, жалуясь на ожоги.
Потом, когда я всё-таки выжил и ел пирожки с черникой, складывая их в столбики по три, и все гости казались мне одной сплошной Барбарой Брыльской, Коля рассказал Очень Короткую Историю.
– Однажды я мылся со сталеварами. Думал, сдохну. Было очень жарко, ужасно. Этих мужиков в деревне называли «сталевары». Они вообще беспредельщики. Один выбежал с тазиком под дождь, его ударила молния, он ничего, дальше мыться пошёл.
Так сказал Коля и тревожно посмотрел на закат.
* * *
У маленьких девочек бывают дни сплошного несчастья. С утра ещё мёд в кашу налили как-то не так. Не могу объяснить, не так налили. Причём нарочно. Может, надо было нарисовать мёдом по каше ёжика, а вышел инь-янь. А на кой нам инь-янь, если надо было ёжика. По любому, аппетит ни к чёрту и настроение.
Потом в саду вместо жёлтой юбки выдали розовые шорты. Нормальные женщины за такое уходят в дождь в одной ночнушке, хлопнув дверью по голове всем этим мерзавцам. Но Ляля всех простила. И обиду ничем не выдала, лишь чуть оттопыренная губа стучала по коленям.
И почему, скажите, нельзя добавлять в компот горошек? Прекрасный горошек, красный, синий, полпачки пластилина на него ушло, всем бы пить и радоваться, – отобрали, наорали.
До ужина сплошная смурдятина. На ужин дали детскую национальную еду спагетти. Между прочим, если ребёнок немножко испачкал соусом брови, необязательно ржать и говорить «оближи их». Не семья, а лошади пржевальские, в эмоциональном плане.
…А вечером Ляля слепила домик. Из одеял и табуреток – будто гнездо из веточек и пуха. Но Машка, пьяный гунн в жилище патриция, грохнулась на домик пузом. И сил на аргументы с цитатами из Канта не осталось. Предупредительно пнув сестру ногой, Ляля применила боевой укус, как в фильме «Чужой». Может, помните, в том фильме нервный инопланетянин с раздвижными челюстями объяснял американской женщине Сигурни Вивер, что любопытство – грех.
Ляля сделала инопланетное лицо и, зачем-то глядя мне в глаза, потянулась зубами к Машкиной спине. Казалось бы, такое невозможно, человек не способен укусить вогнутый предмет, например, внутреннюю сторону сковороды. Это же детский рот, а не створки морского парома. Даже саблезубые, даже доктор Лектер начинали есть сестёр с других, более удобных мест. Поэтому отец (то есть я) сидел, смотрел и никого не спасал. Меж тем Ляля распахнула многозубую пасть на отрицательный угол и вцепилась любимой сестре в позвоночник. Потому что если ребёнок взбешен, он перекусает весь юрский период со Спилгербом во главе.
Маша орала очень громко. Ей показалось, что от лопаток до попы в ней теперь пауза. Я орал, потому что генерал-майор семьи должен орать. Если начальство не орёт, добру нипочём не победить. Ляля тоже орала, чтоб помнили, кто тут самая несчастная. Всё вместе это называлось «поиграть перед сном в спокойные игры».
После, конечно, мы мирно пили чай с баранками, приветливо показывали друг другу языки и грозили потом устроить. А всё оттого, что тёплый семейный вечер – очень широкое понятие.
* * *
В квартире 19 живут лучшие шорты микрорайона. Зовут Марией, 28 лет.
Вызывает нас однажды, садится на корточки и показывает рукой куда-то вдаль, под ванну, где темно и трупы тараканов. Там течёт, говорит.
И мы стали смотреть. Я на женские колени, Игорь на пейзаж в целом.
Он в ногах совсем не разбирается, неандерталец.
Вид на Марию открывался чудесный. Холмы переходили в долины, долины бежали за горизонт, в декольте были различимы трусы, на такое можно смотреть бесконечно, как на водопад.
– Мария, – говорим мы, – боже ж мой! Всё исправим, заменим на новое, заграничное. Если надо, выйдем в ночную смену.
Сантехники вообще отзывчивы к прекрасному. От позднего Модильяни по шорты Марии включительно.
Мария отвечает, хорошо, приходите завтра.
Потом я спрашиваю, Игорь, ты хоть видел, куда она рукой махала, где течёт-то? Вдруг там вишнёвый компот или огурцы взорвались, под ванной. А он только вздохнул в ответ.
Вы не представляете, какие артефакты некоторые хранят под ваннами.
Например, одна старушка растила там дохлую кошку. И жаловалась на запах. Игорь пришёл – увидел – натошнил с испугу. Выходит весь бледный. Извините, говорит, мы не можем исправить случившегося. Мы не боги, кошек воскрешать.
Так вот, про шорты. Когда мне с утра разбивают сердце, я весь день молчу. А Игорь, наоборот, рассказывает случаи про любовь.
В армии ему повезло встретить женщину с огромной задницей. Но она оказалась холодна. Во время секса лузгала семечки. Игорь до сих пор не залечил рану в душе. Две жены сменил, а былое не отпускает.
В прошлый рассказ эта женщина вообще-то грызла яблоко, но это ничего.
А с другим нашим знакомым, Петей, она курила «Беломор». Я так понимаю, от неё многие пострадали.
От разных людей я слышал, как она во время секса:
– смотрела в окно с пятого этажа,
– читала роман, Кафку,
– говорила по телефону с мамой,
– насвистывала увертюру к Кармен композитора Бизе.
Думаю, это очень умная женщина. Ни с кем она не вязала носки на пяти спицах, что ужасно не эротично. То ли дело – курить, кусать яблоки, свистеть и смотреть в окно. Невероятно будоражит.
К обеду Игорь разволновался, стал проницателен, как дельфийский оракул. В квартире 32 отвалился смеситель. Игорь сразу понял, хозяева в ванной практиковали коитус, подруга держалась за кран и оторвала к чертям.
В квартире 53 пожилая алкоголичка Зинаида Петровна вышла к нам в атласных панталонах. Тоже специально. Соблазнить хотела, старая карга.
И до самого вечера определял по походке, кого стоит клеить, кого нет.
Вечером я повёз его к проституткам. Они у нас вдоль шоссе стоят. Сам-то я ужасно стеснительный и нипочём не отдам поцелуя без любви. Ну, когда припрёт, пишу в интернете рассказы про чужую страсть. А Игорь после встречи с задастой женщиной иногда срывается.
Вот ездили мы, выбирали, выбирали, все страшные какие-то. Лучше на передовую, чем с такой целоваться. Даже наша Зинаида Петровна в атласных трусах краше. Потом видим, идут две, ничего себе такие. А это оказались обычные девчонки, только сильно матерящиеся. Тремя ёмкими фразами они погасили Игорю либидо на весь остаток лета. Ошибся, блин, оракул. И тогда, не усталые и недовольные, мы поехали домой.
* * *
Знакомая тётя влюбилась в троллейбусе, хоть её муж даже ещё не умер, а просто лежал на диване с газетой. Она вступила в преступную переписку, полную интимных подробностей.
(У меня полно знакомых тёть, живущих интересной жизнью.)
А её телефон в душе был демоном. Он тётины письма отправлял избранным родственникам, для ознакомления.
Родственники читали с большим интересом. Никто не возмущался. Всем хотелось знать, что скажет Луис Альберто в последней серии.
Тётин же свёкор решил, все эти страстные sms, «во сне целовала твои руки» и «всюду слышится твой смех» – всё ему. Он был принципиальный оптимист.
И надел галстук, купил тюльпанов, презервативов побольше. Пришёл и говорит: так и быть. На всё согласен. Давай начнём новую жизнь прямо тут же, на кухонном столе.
В ответ тётя ударила свёкра итальянской сковородой Балларини.
Раненный точно в ум свёкор вернулся и наябедничал свекрови. И сразу у него на лбу стало два отпечатка, один итальянский, другой неразборчивый, неизвестной китайской фирмы.
…Свекровь пошла к невестке, спросить о дальнейших перипетиях в сюжете. Они пили чай и расстались, довольные друг другом. Даже целовались. И все там довольны, даже муж лежит по-прежнему с газетой, в его рогах пауки свили город. Ему только газеты перезаряжают раз в сутки. Хороший муж, тихий.
У женщин фантастическая способность договариваться. Они убеждают и объясняют, не обращаясь к разуму. Они передают суть, не обременяя память деталями.
Вот, например, Маша рассказывает про Пушкина. Путает термины, но смысл верен:
«Жену назвали нехорошим словом, и Пушкин вступился за её имущество. Тогда враги вызвали Пушкина на олимпиаду, и стрела попала прямо в грудь. В общем, умер. И вот, папа, я всё хотела спросить. Что такое секс?»
Пассаж про Пушкина мне понравился, вопрос про секс не очень. Сам я представляю, что это за штука. Даже пробовал на себе несколько раз. Но объяснить не возьмусь. Будь я женщина, передал бы в пантомиме. В крайнем случае рассказал бы на примере нашей бабушки.
Но Маше 7 лет, ей рано знать всю правду. От неумения правильно, по-женски наврать, я нем и беспомощен.
Или вот. Один сантехник, Иванов, решил отомстить клиентке. Она недоплатила 200 долларов и сильно пошатнула веру Иванова в добрых фей.
За это он пробрался в подвал (жадная женщина живёт на первом этаже) и через лючок ревизии вставил в канализацию надувной шарик. И быстро-быстро надул. Кто не знает, шарик держит столб воды высотой в два этажа.
Назавтра удивлённый унитаз жадной женщины сам себе казался Везувием. Он извергался и рокотал. Женщина бегала по этажам, уговаривала соседей носить своё ка-ка на работу. Соседи обещали, а сами всё равно. По привычке. Потом вспоминали, конечно: «Ой, эта, снизу, просила пощады». Им становилось стыдно, но не очень. Потому что говно не подписано, поди разберись, кто предал. Вечером шарик лопнул, но Иванов отомстил ужасно.
…А через неделю. Звонит Иванову другая женщина, с растерянным голосом. В унитаз упала серёжка. С бриллиантом. Фамильная. Стоит тридцать тысяч долларов. Если вытащите, получите десять процентов. Или даже пятнадцать. Только я её нечаянно смыла.
Прошло всего десять минут, а Иванов уже разбирал подвальные трубы, обращаясь к ним «вы ж мои бриллиантовые».
Он знал все места, где скапливаются тяжёлые фракции. Он сначала брезгливо ковырял палочкой, потом адаптировался, притащил сито. Как в фильмах про старателей. Через шесть часов унизительного труда возникло подозрение. Весь в результатах своих поисков, он побежал в квартиру заявителя, там сидела жадная женщина с подругой. Они пили кофе, и глаза их были такие голубые, что Иванов понял: обманули! Только другими, более точными словами.
И я опять не знаю, что сказали женщины. Только Иванов не стал в тот день убийцей. Наоборот, теперь он пишет жадной женщине смс интимного характера. И недалёк час, меж ними случится то, что я испытал, но описать не в силах.
И, кстати, так и не придумал, что сказать Маше.
* * *
Маша повстречала хомяка. Одинокий, прекрасный, как Джони Депп, и такой же нужный в хозяйстве. Он переползал дорогу в опасном месте. Рост средний, шатен, глаза грустные, холост. Он явно пережил травлю, непонимание и планировал умчаться вдаль розовым пятнышком на скате грузовой покрышки. Но встретил Машу.
Ну как вам объяснить про девичье сердце. Вот через дорогу ползёт Джони Депп. Трезвый, несчастный, пушистый. Разве б вы не принесли его домой? Я бы – ни за что!
Теперь он живёт у нас в шкафу, в тазике. Из еды предпочитает хлеб, салат и немного туалетной бумаги на сладкое. Очень воспитанный.
Кот сначала думал, это мы ему принесли. Смотрел на нас с удивлением и благодарностью. Он с детства хотел бы хомячатинки. Ему редко приносят китайскую еду из ресторана – птиц, лягушек, хомяков.
