Slava Sun
Сердца, искажённые болью
Ах, как же это прекрасно. Я часами могла проводить в ванной, намыливаясь душистыми гелями, а после нанося бархатные крема и масла. А сейчас я об этом могу только мечтать. Мне пришлось смириться с тем, что здесь на первом месте не уют и привычки, а попытки выжить, обезопасить себя, разобраться во всем происходящем, понять, что ждёт меня в будущем и как найти выход из этого острова. Я даже пыталась не вспоминать о сигаретах. Нет, у меня не было зависимости, но всё же в особо стрессовые моменты так и хочется, взять пачечку, достать сигарету и на пару минут просто утонуть в клубах дыма, забыв обо всём и обо всех.
Натянув платье и поправив подол, я облегчённо выдохнула. Влезла… Конечно влезла, как же не влезть мне казалось, что мой живот сейчас был приклеен к позвоночнику. Следующая мысль, пролетевшая в моей голове, заставила меня почувствовать себя виноватой. Если я, чувствую себя голодной, после съеденной еды за тем столом с Астой, то как же чувствуют себя другие, которые отказались есть. Где же они? Поели ли они? Через что им сейчас приходится проходить в то время, как я собираюсь на званый ужин с чинами Лассы.
Я почувствовала себя такой ничтожной, что не могу им помочь. Я не могла ничего сделать, а если и могла бы, как например, варианты: сбежать, угрожать, убить или ещё многие другие, которые приходили в мою глупую голову, но я просто боялась… боялась, что сделаю только хуже, боялась последствий, боялась совершить ошибку. Так и сижу, на попе ровно и ничего не предпринимаю. Успокаивая себя тем, что время ещё просто не пришло. Момент не подвернулся. Звёзды не сошлись или ещё какая-нибудь другая фигня.
Так, всё! Хорош думать, надо действовать. А сейчас я могу, только взять себя в руки и пойти на этот чертов ужин. Стоя перед овальным зеркалом, вздыхая от внутреннего противоборства, я взялась за волосы, пытаясь придать им хоть какую-то форму. С трудом, но все-таки, удалось создать из них крупный низкий пучок – единственный признак порядка в этом хаосе.
И тут, я решила задействовать маленькие белые цветочки, будто выкованные из чистого пластика. Их лепестки, немного вытянутые и круглые, светились ярко-жёлтым, словно капли солнечного света, придавая моей прическе загадочное сияние. Они распространяли приятный цитрусовый аромат, который словно тянул внимание к себе, освежая жаркий воздух в комнате.
– Плюмерия… – внезапно за моей спиной появилась Ютта – тебе идёт. – девушка улыбнулась и вокруг сияющих изумрудных глаз, рассыпались маленькие морщинки, говоря о том, что улыбка, это частый гость на её лице.
– Ютта! Ты здесь – Лекарка распростерла руки и, сделав шаг вперёд, ловко поймала меня, влетевшую в её объятия. – Я так рада тебя видеть! – я прижималась к ней как маленький ребенок, закрывая глаза от волны эмоций, в которых я буквально тонула.
Сама не знаю, почему я была так рада её видеть. Она ведь просто лекарка, вылечившая Нору. Но для меня, здесь… в неизвестном месте… со своими правилами… со своими причудами… наверное каждый, кто хоть немного проявлял ко мне доброту, уже считался другом. Вот и Ютта, спустя такое короткое время, стала для меня никем другим, как другом.
– Я так переживала. – расцепив крепкие объятия, она приложила ладони к моему лицу, и бегло начала рассматривать его. – с тобой ведь всё хорошо? Эти гады, ой! Гары! – она быстро исправила себя – Ничего с тобой не сделали? – я не смогла сдержать улыбку. Вот это оговорочка… но как же она чертовски подходит.
– Даже не знаю, что тебе сказать. – она взяла меня за плечи и в её глазах, будто бегущей строкой, читалось: «Ты можешь мне рассказать. Я здесь. Я тебя выслушаю и поддержу.». – Я-то не жалуюсь, со мной всё в порядке. Как видишь, даже поспать получилось и одежда новая, да и глава ко мне по-доброму относится. Но вот другие…
– Моя ж ты хорошая… За всеми не уследишь. Радуйся, что с тобой всё хорошо. А другие не маленькие уже, справятся.
– Справятся с чем? Я даже не знаю где они.
– Значит тебе ещё не время – это знать. Всё будет. Ты главное о себе заботься. Не позволяй главе поменять о тебе мнение. Не предавай её и тогда всё будет хорошо, слышишь?! – она сжала мои плечи и попыталась уловить мой бегающий по комнате взгляд, в то время как я пыталась переварить только что услышанные слова.
– Пора! – в дверях уже стоял, знакомый мне, Тан. Он бросил недовольный взгляд на Ютту, но не стал ничего говорить. Этого и не потребовалось.
– Я уже ухожу. – ответила она на безмолвное недовольство омбала. – Рина, я доверяю тебе. Доверься же и ты себе. – с этими словами она ушла, проскользнув мимо неподвижно стоящего мужчины.
– Пора. – повторил он, словно робот и его лицо вновь приобрело бесчувственное, каменное выражение лица. От него так и веет холодом. Интересно, это только на работе он обязан так себя вести, или же он и все остальные Гары, встретившиеся мне здесь, такие и есть… холодные… отстранённые…
– Иду – кротко ответила я и он тут же повернулся и огромными шагами пошагал к месту проведения мероприятия, где меня уже ждали.
Глава 12
За два дня до этого…
Молодой человек в строгом костюме торжественно преподнес папку с документами на стол шефа, после чего с почтенной решимостью встал напротив. Пред начальником лежали обновленные документы, касающиеся недавно отправленных "резервистов" на остров.
Мужская рука, открывает папку и грубыми морщинистыми пальцами перелистывает лист за листом. Каждый лист содержал информацию о членах СИБ, начиная с Норы, затем Нади, и, наконец, Вали. Он изучал фотографии и подробности с пристальным вниманием, в то время как уши его настроены были на доклад молодого человека о необходимости дополнительного персонала на острове, вследствие произошедшего инцидента на каменоломне.
– Что прикажете делать? – закончив доклад, поинтересовался парень.
В этот момент шеф замирает на одной из страниц документов. С фотографии на него смотрят яркие голубые глаза девушки. Он берет её своими сухими пальцами и продолжает рассматривать. Это было досье Рины.
– Эта девушка… – начал он
– Это новая участница. Она отправилась с прошлой поставкой. Именно из-за неё информация, полученная вами ранее сейчас обновлена.
Рука мужчины, сильнее сжавшая фотографию девушки, от напряжения почти незаметно подрагивала.
– Шеф… шеф… – слова парня отзывались в его ушах эхом, но он был углублен в свои мысли, не замечая ничьего присутствия. – Шеф, что прикажете делать?
– Активируй план «Б» – ответил начальник сдержанно и без эмоций, бросив папку на стол, а фотография Рины выскользнула из его руки, будто отражая его внутреннее напряжение.
***
Рина
В торжественной зале царила атмосфера, напоминающая мрачный сон. Взгляды, направленные на меня, ощущались как ледяные стрелы, пронзающие до самой души. Каждый присутствующий казался убежденным, что я – источник грядущей катастрофы, зловещая бомба, готовая взорваться в любой момент. Моя тревожность возрастала с каждой секундой, словно тьма, поглощающая меня целиком. После того как меня представила Аста, зал заполнился гулом недовольства и предложений об устранении меня и остальных, как можно скорее. Каждый стремился убедить её в опасности моего пребывания в деревне, утверждая, что она пожалеет о своем решении. Мне также довелось услышать упоминание о трагическом событии, произошедшем год назад, и о том, как оно повлияло на эту общину. Я не до конца понимала о чём именно они говорят, поэтому могла только догадываться по доходившей до моих ушей информации в виде крика.
Остановить этот хаос смогла лишь Аста. Её власть и влияние среди собравшихся были неоспоримы. Она возвышалась над толпой, словно королева, сияющая своей непоколебимой уверенностью.
– Мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить судьбу этой деревни, нашего общего дома – начала она, её слова звучали как раскаты грома, гася весь гул и недовольство.
– Но прежде, чем мы примем какие-либо решения, давайте вспомним, кто мы такие и что связывает нас друг с другом. Мы – семья, соединенная общими целями и идеалами. И если в нашей семье есть те, кто нуждается в помощи и защите, мы не можем отвернуться. Мы обязаны помогать друг другу, быть опорой в трудные времена. Год назад случилось ужасное, многие здесь стоящие потеряли своих любимых. Я не исключение. Мой отец, ваш глава, умер защищая нас. Но перед смертью он приказал мне разорвать все связи с внешним миром и закончить его дело.
Но как вы видите, у людей из вне свои планы. Я обещаю вам, что разберусь с этим. Но эта девушка – Аста указала на меня – я верю ей. И прошу вас, если не можете сделать того же, просто доверьтесь мне. Я жизнь отдам, но не позволю вновь повториться той ситуации.
Голос Асты зазвучал настолько твердо и властно, что словно распугал все сомнения и тревоги, заставив собравшихся пересмотреть свои убеждения.
– Я верю, что мы сможем преодолеть любые трудности, оставаясь вместе.
Слова Асты пронзили зал, как свет во тьме, оставляя за собой лишь тишину и раздумья. И в этой тишине, словно пробуждаясь от кошмара, я почувствовала надежду вновь оживающую в моей груди.
Но наступившее спокойствие и тишину разорвал резкий грохот дверей, которые распахнулись перед ворвавшимся в зал мужчиной. Он был запыхавшимся, взъерошенным и испуганным, словно встретился лицом к лицу со смертью. Его слова застревали в горле, и он не мог сформулировать ни одного осмысленного предложения.
– Госпожа! Т-там… там… – он еле держался на ногах.
– Говори же! Что там? – Аста, встревоженная таким поведением мужчины, поспешила выйти на середину зала, поближе к нему.
Внезапно, когда она только приблизилась к центру, в дверях возникла толпа людей – новые пленники. Они были связаны точно так же, как и мы в первый день на острове. Однако у них все еще были мешки на головах, и что удивительно, они двигались абсолютно спокойно, не сопротивляясь, не пытаясь вырваться. Когда их поставили на колени, они не произнесли ни слова. Во главе стоял молодой человек лет тридцати или тридцати пяти. Он был одет, как сотрудник ОМОНа, но только у него не было никаких опознавательных знаков. Черная форма со щитками на ногах и руках, а также бронежилет, прилегающий к его телу. Я застала себя на мысли, что у такого мужчины не могло не быть красивого, накаченного тела. Однако, заметив, что я почти раздеваю его глазами, я тут же постаралась отвести взгляд и сконцентрироваться на всей ситуации, а не только на нём.
Помимо него, в зале появился еще один мужчина в такой же форме, но на этот раз он шел позади строя. С их появлением атмосфера стала невыносимой. Женщины завизжали и метнулись к другому выходу, в то время как оставшиеся старейшины то злобно вглядывались в меня, то оборачивались к вновь прибывшим. В их глазах было видно подозрение относительно моей связи с вооруженными мужчинами и ожидание дальнейшего развития событий.
– Что вы творите? – такой голос главы я услышала впервые. Была ли это злость? Агрессия? Или же просто растерянность? Но она явно не была рада гостям.
– Мы привели «резервы», как вы и запрашивали. – теперь позади Асты послышались злобные перешёптывания старцев и упреки молодой главы. Но смотря на неё я видела искреннее непонимание в её глазах. Она была напугана и совсем не знала, что делать.
– Кто запрашивал? Что вы несёте? Мы разорвали договор. Почему тогда вы снова здесь? – её голос срывался на крик. Тело было напряжено, руки сжаты в кулаки, а подбородок поднят к верху, от напряжения в области горла.
– Не знаю, о чем вы говорите, но договор не разорван. И взамен этих людей мы уже получили товар. – Спокойно сказал человек, возглавлявший операцию по доставке пленных. Глаза главы расширились, а лицо её выражало мучительное страдание, словно она только что получила сильнейший удар в сердце.
– Какой товар? – хрипящим голосом произнесла глава.
– Нэлла. – одно слово смогло подкосить ноги девушки. Она пошатнулась и сделала пару шагов назад отрицательно качая головой из стороны в сторону.
– Врёшь! Ты врёшь… такого не может быть. Нет. – мужчина протянул ей стопку документов в чёрных папках.
– Вот вся информация. Не знаю, что у вас тут происходит, но сигнал точно поступал с острова.
– Хочешь сказать… Меня предали? – глаза девушки наполнялись слезами, но будто ожидая команды, оставались в пределах серых глаз. – Хочешь сказать, на острове есть тот, кто продолжает поставки?
Мужчина молчал. Не было нужды что-либо говорить. Аста уже всё поняла. Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, словно впитывая в себя весь кислород из помещения, а затем открыла глаза и громким приказным тоном произнесла: "Схватить!"
Она даже не смотрела в сторону мужчин, безуспешно отбивающихся от Гаров и пленных, прижатых к полу. Просто смотрела куда-то в потолок вдыхая и выдыхая воздух стараясь утихомирить надвигающуюся волну гнева и агрессии. Меня словно парализовало. Я стояла и не могла сдвинуться с места. Совершенно не понимая, что будет дальше с деревней, а самое главное со мной и моими друзьями. Всё рушилось. Земля уходила из-под ног. Биение сердца раздавалось в каждой клеточке моего тела и, казалось, сливалось воедино с биением других сердец, наполняющих помещение. Во всём этом хаосе Аста выделялась, будто весь мир стал чёрно белым, а вся краска сконцентрировалась именно на ней. Она стояла будто напитываясь этой энергетикой. Казалось, что она высасывает из нас последние жизненные силы и скоро заискрит от настолько сильного энергетического поля, образовавшегося вокруг неё.
– Приведите, недавно прибывших ко мне! – произнесла Аста, как только удалось обезвредить последнего из пришедшей толпы. Этим последним оказался мужчина, который недавно разговаривал с главой. Даже полное обмундирование не смогло противостоять силе гигантов этого острова. У них не было ни малейшего шанса… Так что теперь и им пришлось задуматься о своем будущем на этом острове и будет ли оно вообще…
В это время…
Свет, исходящий только лишь от свечей, не справлялся с тьмой внутри душного пыльного ангара. Атмосфера – царящая в этом месте была довольно напряженной, мужчины с руками, израненными от тяжелого труда, покрытые грязью и пылью, не только на одежде, но и в ушах, ноздрях и на зубах, сидели на сухом сене, которым был усыпан пол.
Ангар был довольно внушительных размеров, но всё же для такого количества работяг места было не так уж много. Помещение было как бы разделено на две части незримой границей. На одной из сторон были крупные коренастые мужики, явно привыкшие к тяжелой работе. Их руки также были искалечены, но казалось, что это вовсе не мешает им наслаждаться общением друг с другом, за кружкой крепкого, неизвестного происхождения, алкоголя и закусывать его черствым столетним хлебом. Гогот от пошлых анекдотов и историй из прошлого, которые не всегда были правдивыми, сотрясал большую часть деревянного строения.
Вторая же часть, не такая большая, да и не такая веселая, расположилась чуть ли не в разрушенном углу того же сооружения. Прогнившие бревна, голые, сырые полы, и истощённые уставшие мужчины, сидевшие в пыли, то ли высыпавшейся с них самих, то ли скопившаяся в этом углу, за все время, с момента постройки. Именно в этом углу находились измученные участники СИБ. Они молчали, утопая в тьме своих мыслей, точно пленники, лишенные не только свободы, но и надежды на спасение.
Макс и Михалыч не в состоянии спорить, прикалываться, смеяться или вообще, что-либо говорить, молча потирали руки в попытках очистить кровавые, воспаленные ладони. Валя, непривыкший к столь тяжкому труду отрешённо смотрел в одну точку и периодически, когда вспоминал как дышать, делал тяжелый вдох, наполняя свои легкие большим количеством пыли. Костя, был настолько бледным и изможденным, что казалось что он сражается с самой смертью, и это даже несмотря на палящее солнце, под которым им приходилось работать. Выглядел он, мягко говоря, ужасно, огромные мешки под глазами, синие губы и впалые щеки, но на вопросы о его самочувствии он лишь отмахивался, выкрикивая нецензурные слова, и вновь бросался в тяжелый труд, будто пытаясь убежать от самого себя.
Помимо них в этой части находились и другие люди, также измотанные и не признанные большей частью рабочих. Их как изгоев скинули в этот угол, не предоставив им того же количества еды, что и остальным, и не общаясь с ними. Каждый раз, когда кто-то пытался заговорить с ними начинался скандал и зачастую дело доходило до драк. Вот и сейчас, когда Михалыч оскорбился такой несправедливость, он решил разобраться в ситуации и поговорить с местными, спокойно у него это конечно же не вышло.
– Да объясните же уже, какого лешего, вы нас тут как изгоев скинули. Что мы вам сделали? Ублюдки, мы ведь и сами не хотели сюда попадать. Твари, бессердечные! – кричал Михалыч, которого пытался сдержать Макс с другими сидящими там мужчинами.
– Успокойся! Ты только хуже сделаешь! – пытался его унять Макс.
– Да какого хрена! Разве мы заслужили такого обращения? А? – все никак не мог успокоиться он.
– А что? Хочешь сказать, вы белые и пушистые? Прям вообще ничем не заслужили такого обращения? Да, знаем мы таких хороших. Проходили. – выкрикнул какой-то мужик с кружкой в руках.
– Да что ты несешь? Что ты там знаешь?
– Да всем и так понятно кто вы такие. Я же говорю, не первые вы у нас. Все вы проклятые убийцы, да психи, а то и всё вместе. – выкрикнул уже второй мужик в сторону бушующего Геннадия.
– Что значит не первые? – вдруг расслышал доносившиеся слова Макс.
– То и значит. А вы что думали? Вы первые? Нашлись тут «особенные» – с явным отвращением произнес кто-то из толпы.
– Мы ж к ним по-хорошему… С заботой, да пониманием, а они… Эх – махнул сидящий на полу старик.
– Отец, так ты расскажи… Не молчи. Мы хоть знать будем, за что так с нами. – попытался хоть что-то выведать у местных Макс.
– Да были у нас до вас «резервники»…
– «Резервники»? – переспросил Макс. – Как резервисты что ли?
– Да как вас только не называют! «Резервники», «резервы», «резервисты», один хрен, душегубы. – продолжал тот старик.
– Ясно, а дальше? – спрашивал Макс.
– А что дальше? Дальше были тут трое… Три психа… Гадины как с цепи сорвались, перерезали пол деревни. И детей, и девок и стариков… никого не щадили. Да и где там пощада-то у психопатов этих.
– А что они тут забыли?
– Да попали сюда так же, как и вы. Продали их сюда, а нет чтоб нормальных люде присылать, так они весь сброд покидали.
– А кто? Кто бросил-то нас сюда, знаете? Да и зачем? – включился в разговор Михалыч.
– Да кто ж там знает. Нам, знаете ли, вообще вы не нужны. Мы ж тех неделями ловили. А они все убивали да убивали, да так что сердце разрывалось. Вся деревня в крови была. А они то по кусочкам покромсают, то повесят, а перед этим изнасилуют, то живьем закопают, а то и съедят ребеночка на глазах у матери. Ну разве не твари!? – в ангаре наступила тишина. Одна половина молчала, вспоминая пережитые ужасы, а другая – от того, что фантазия рисовала перед ними страшные картины, неспособная в полной мере даже представить всю ужасность происходящего. Сердца наполнялись горячей кровью, а пустые желудки судорожно сокращались от рвотных позывов.
– Как же вы их остановили? – спросил Валя.
– Наш прошлый господин с ними расправился. Он за нас им всем и отомстил. Убил этих тварей прям на месте. Бой был страшный. Психи-то хоть и уроды, но умные гады. Потому-то и не могли мы их изловить. А господин смог… его ведь, когда там раненного обнаружили, в окружении останков этих гадов, мы его на руках принесли к лекаркам, а после всей деревней за него молились.
– И как? Выжил? – осторожно поинтересовался Макс.
– Выжил. Объявил потом перед народом, что такого больше не повторится. Не будет больше на наших землях душегубов проклятых. И всё стало налаживаться.
– Но как тогда мы здесь очутились, если нас, как вы говорите, те же люди и прислали? – вопрошал Михалыч – ты же говоришь все наладилось. Значит нас не должны были сюда закидывать.
– Вот и мы не понимаем. По тому и не нравитесь вы нам. Кто знает, что вы за люди. А появляться вы здесь стали после смерти главы.
– Ты ж сказал он выжил.
– После обращения к народу, наш глава и умер. До сих пор не знаем, как это случилось. Но после его смерти, где-то спустя месяц, нам вновь прислали людей. Вон тех вон. – он указал на сидящих позади Кости людей. Они затаились в углу, будто бы не хотели, что бы о них вообще кто-то вспоминал. Поэтому, сейчас, когда все находящиеся в амбаре перевели на тех взгляд, они сильнее вжались в деревянные стены. – вот и вновь возобновилась работа. А мы ведь просто хотели спокойно жить со своими семьями, работать, воспитывать детей, а не каждый день, ожидать удара в спину от таких как вы.
– Так. Не знаю, что здесь происходит. Но мы хоть и не белые и пушистые, но убивать вас у нас даже и в мыслях не было. Нам бы самим во всем разобраться… – Макс переваривая всю полученную информацию, пытался все соединить воедино, но многое не складывалось. Задавать сейчас вопросы не было больше сил, да и местные уже не рассказали бы чего-то большего. Поэтому он лишь сполз на пол и погрузился в размышления, как и все остальные.
– Свалились же вы нам наголову. Хотелось бы послушать нашу главу. Как бы она сейчас оправдала нарушение закона собственного отца. Эх! – старик махнул рукой и уселся на пол допивая последние глотки жгучего напитка.
Глава 13
Рина
Прошло уже две недели. Жизнь на острове уже не казалась такой страшной и ужасной. Мне дали видеться с ребятами, но жить с ними, мне не позволяли. Аста говорила, что так будет лучше. По какой-то причине она всё ещё им не доверяла и это несмотря на их прилежную и, в некоторой мере, спокойную работу на каменоломне и на полях, усеянных целебными травами. По словам Нади, им уже удалось найти общий язык с некоторыми местными жительницами, и работа теперь не кажется такой сложной.
Жизнь вновь начинала приобретать краски. Если раньше ребята злились на меня, за то, что я не работаю с ними и то, что ко мне якобы другое отношение Асты, то сейчас они начали постепенно понимать, чем ближе я к ней и чем сильнее её доверие ко мне, тем лучше условия для них самих и вероятность всё-таки узнать причины нашего пребывания на острове, становится выше.
Сколько бы я ни спрашивала Асту о том происшествии на ужине со старцами и о том, где же сейчас все эти прибывшие люди, она лишь молча бросала на меня холодный взгляд, который словно резал на корню любое моё желание спрашивать ещё что-либо. После того дня, я больше не видела её вне напряжения и вне рабочего состояния, казалось, будто та Аста, которая рассказывала мне свои истории из детства, спасала от ужасного зеленого чудовища, которому к слову очень понравилось в моей комнате и который стал моим частым гостем, её будто никогда и не было, не существовало, словно сон, приятный, с теплым шлейфом после себя. Сейчас она была постоянно зла, напряжена и часто срывалась на подчиненных, а также на мне, когда я пыталась спросить, что же так тревожит её.
Честно, я до конца сама так и не поняла, почему она продолжает держать меня рядом. Казалось, будто я её красивый аксессуар, который она таскает постоянно с собой и показывает каждому прохожему, якобы смотрите, она из резервов, но не бойтесь, она не кусается, а очень даже послушная. В такие моменты меня это изрядно ранило, но видя, как люди и правда со временем становятся лояльнее ко мне и к остальным прибывшим, я засовывала свою гордость куда подальше и улыбалась, ведь улыбка, это то, что всегда их завораживало, она как магнит вытягивала из них взаимные светлые чувства и задерживала на их лицах до того момента, пока Михалыч вновь не подерется с каким-то местным работягой или продавцом, не знающим слова «скидка». Да, бывают и драки, презрение, оскорбление, недопонимания, но всё же они постепенно стали к нам привыкать.
***
Закатное солнце приятно обволакивало группу людей, собравшуюся у уютного костра, чтобы хорошо провести время и приготовить настоящую деликатесную уху по знаменитому, в этих местах, рецепту Лассцев, щедро подаренному Лене доброй поварихой из дома главы. Ребята, после трудного рабочего дня собрались своей маленькой компанией и делились новыми историями, приключившимися с ними за этот долгий день, а также обсуждали, сколько же трав и ягод собрали девушки для Ютты и приготовления её чудо отваров.
Им не всегда позволяли оставаться одним и без какого-либо присмотра, но сегодня день прошел гладко и без приключений, поэтому в награду им дали килограмм рыбы и пригрозив тем, что будет, если они удумают что-то нехорошее, отпустили на этот прекрасный луг.
– Чего грустишь? – задорно поинтересовалась у сидящего в одиночестве Макса Надя и присела рядом на выступающий кусок скалы, с которой открывался прекрасный вид на океан.
– Да так, задумался. – ответил парень, следя за мостившейся на жестком камне девушкой.
– Ну-ка, ну-ка. О чём же ты таком задумался? – толкнув в плечо загрустившего парня, сказала Надя.
– О доме, о тех, кто остался там… за океаном. Вот ты, – он с интересом посмотрел на девушку – разве ты не скучаешь по людям, по той жизни?
– Сначала скучала, но это потому, что боялась. Здесь всё было для меня страшным и пугающим, а сейчас нет. Сейчас не скучаю, ни за кем и ни за чем.
– А как же люди, которые ждут тебя? Семья, друзья… Они ведь переживают наверное…
– Семьи нет, а друзья… такие друзья если и заметят моё отсутствие, то только вздохнут с облегчением. – она беззаботно махала ногами над пропастью и смотрела далеко в даль на блестящую гладь воды, и во взгляде её Макс так и не смог разглядеть даже доли грусти. – А ты? – вдруг поинтересовалась она – Кто тебя там ждёт? По кому ты так страдаешь?
– Как бы это не было иронично, но, наверное, тот по кому я так скучаю, тоже вздохнул с облегчением, заметив моё отсутствие.
– Как же так? – встревоженно спросила Надя.
– Я сделал этому человеку очень больно, поэтому дал себе обещание всегда быть рядом. Но даже этого не смог выполнить…
– Это девушка? – тихо, по теплому спросила Надя.
– Да. Но я не имею никакого права, испытывать к ней тех чувств, которые распирают меня изнутри. – продолжил он, словно рассказывая о боли, что глубоко зарыта в его сердце. Девушка лишь молча слушала, вместе с ним погружаясь в самую пучину его души. – Понимаешь, она такая чистая… как капля росы ранним утром на листьях. Такая нежная, будто вот-вот готовый распуститься бутон пионов, которые она так любит. – Он улыбался. Но сейчас он был не здесь, не на острове… Сейчас он был там… С ней… С девушкой, о которой с таким трепетом рассказывал Наде – В её присутствии я ощущаю себя как китайская стена, защищающая от всех невзгод этого мира. Я даже боюсь дотрагиваться до неё, чтобы не нарушить тот баланс невероятной светлости, изящества и невинности, в ней… – Сейчас, когда парень затих, Надя увидела всю ту боль, хранящуюся в глубинах его души. Было видно, на смену светлым воспоминаниям пришли те, которые до сих пор ранят его.
– Она знает? – аккуратно поинтересовалась Надя.
– Она ненавидит меня. – ответил Макс с такой непоколебимостью, будто он уже утратил надежду на взаимность этих чувств. – Ей и не надо этого знать. Всё в порядке, это только мои чувства. Зачем ещё больше усложнять её жизнь. Я никогда и не ждал от неё взаимности. Мне достаточно того, чтобы она была счастлива и в безопасности.
– Даже если без тебя?
– Даже если без меня… – эти слова врезались в его разум, летая там и звуча эхом вновь и вновь с каждым разом делая всё больнее и больнее.
– Любить кого-то всегда тяжело… – подняв голову и посмотрев на собеседницу, Макс заметил, что взгляд Нади был устремлен вовсе не на него или на бескрайнюю гладь воды, а в сторону болтающих людей у костра. И что-то подсказывало ему, что она смотрит на определённого человека. Человека, который был и раньше объектом её размышлений и волнений.
– Ты будто бы повзрослела, что ли… – Надя замерла, удивленная такой стремительной сменой темы, и взглянула на Макса, чьи улыбающиеся глаза смотрели на неё. – Ну, раньше бы ты не стала слушать чьё-то жалобное нытьё, отшучивалась бы, нудела что скучно и всё в таком духе. – Надя, улыбаясь, немного смущенно, поправила подол юбки.
– Наверное, ты прав… Остров меняет меня. Мне и правда нравится быть тут. Здесь не смотрят на деньги, положение в обществе, твоё прошлое или твои странности. Здесь жизнь будто начинается заново, с нового, чистого листа. И это невероятно круто… Это именно то, что мне было необходимо.
– Ну раз уж твоя жизнь сейчас белый лист, то наполни его самыми яркими красками. Сделай то, чего ты так давно хотела. Скажи ему. Не молчи. – Я давно заметил, то, как ты на него смотришь. – Надя вздрогнула, неожиданность его слов пронзила её как молния, и она взглянула на Макса, словно в поисках ответов. Её глаза выражали смешанные чувства, между смущением и удивлением.
– Неужели это и правда становится заметным? –Она вновь перевела грустный взгляд на собравшихся у костра, а если быть точнее, на Костю. В её глазах тлел огонь печали, словно отражение сгорающих чувств, которые она так пыталась подавить. Она стеснялась показать свои чувства, боясь откровенности и уязвимости перед ним, а смешение любви и тоски, даже по одному лишь его взгляду, делало её сердце тяжелым, словно камень, утягивая вниз в пучину одиночества.
***
Рина
На следующий день, после посиделки у костра, я вернулась в свою комнату. Поговорив с, почти уже моим личным, хамелеоном, не казавшимся мне теперь настолько опасным и устрашающим, я пошла к Ютте. Иногда, я помогала ей с завалами трав в лечебнице или же просто приходила навестить и попить чай с вкусной выпечкой, которую она готовила своими руками. Мы с ней очень сдружились за это время, и именно она была моим проводником в мир местных жителей и их быт.
Мы сидели с ней в комнатушке, наполненной запахом свежесваренного чая, и наслаждались моментом покоя после дней, проведенных среди приключений и волнений. Она рассказывала о подвижном малыше в её животе и о том, как сильно недавно ей захотелось картошки, которая, к слову, была на острове в сильном дефиците.
Мы много смеялись, общались и успели даже поплакать, когда я невзначай спросила об отце ребенка. Ютта не стала рассказывать мне подробностей, сказала лишь, что он погиб, а как и когда говорить не стала. Да и я уже была не рада, что спросила, увидев её слезы и боль от незажившей раны на душе.
Спустя ещё какое-то время я попрощалась с ней и хотела уже направиться обратно в свою комнату, но вдруг, через окно, в далеке заметила Асту. Она выглядела довольно взволнованно, быстрые уверенные шаги говорили о плохом настроении и готовности рвать и метать. Каждый раз, когда я видела её в таком состоянии, это не заканчивалось ничем хорошим.