Синяя Гусеница
Прошлое
– Меня как раз отпустили, вот иду… Вы зайдете вечером?
– Конечно, А ты что, одна пойдешь? Вдруг на мародеров нарвешься, да и не только, город совсем пустой.
– Так, ведь, военное положение, не пускают никого, – Мила покраснела, – кроме меня…
– Капитан Егоров! – стоявший неподалеку капитан, в мгновение ока, оказался стоящим рядом, навытяжку.
– С рядовым Драго отпустить в увольнительную… Маш, кого тебе дать в охранники, посерьезнее? – только что грозный генерал ласково повернулся к девушке.
– Грибова. Александра. Можно, – имя сорвалось, прежде чем она успела подумать.
– Грибова сюда! – Так точно, – капитан уже быстро отдавал распоряжения рядом стоящему сержанту, – И проинструктируй! Сопроводить в целости и сохранности. Головой отвечаете!
– Ну, Машенька, я побежал, вечером к вам обязательно заскочу, – хитро подмигнув девушке, генерал поспешил дальше.
Мила растерянно проводила его взглядом.
4.
Этот Грибов, как заноза в заднице. Стоит только ему появиться, и Мила попадает в водоворот издевок и насмешек – мол, как же вы сегодня без охраны, ой, не ушиблись, не ваше это генеральское дело, и, пардон, вы же привыкли музицировать, а не барьеры брать. Или что-нибудь в этом роде. И не важно, что Мила за эти два года на голову опередила своих сверстниц, а лучше нее санитарным дроном управлял только инструктор. Любая Милина осечка вызывала у Грибова просто садистский восторг. И, какого черта, она попросила его в провожатые!
Но глаза… Синие такие, как васильки. И куда-бы не повернулась Мила, за ней всегда следили эти глаза. И таяла Мила от одного только взгляда, и снились ей они. Почему природа не дарит все разом – внешность и харизму, да еще интеллект с обаянием. Нет, обязательно ложка дегтя – вредный характер, язва, одним словом.
И вот сейчас эта язва с вызывающим видом неотвратимо приближалась. Мила внутренне подобралась, готовясь отразить шквал негодования. Еще бы, в няньки приставили. Тем неожиданнее прозвучало: «Что стоим. Бегом давай, пока они не передумали».
5.
Аэробуса ждать не хотелось, тем более что все вокруг чирикало, цвело, шелестело. Шли пешком, впитывая свободу кожей, с наслаждением пили холодный морс из ближайшего автомата. Доедая мороженое, смотрели как на соседней улице стройпринтер, натужно гудя, печатает этаж нового дома. Каркасы блестели свежевыкрашенной зеленой краской. Те, что уже просохли, медленно приобретали цвет соседних домов, вливаясь в их стройные ряды. Пешеходные улицы были совсем пустыми. Только над головой бесшумно проносились в полупрозрачных туннелях военные и гражданские модули.
Саша, непривычно доброжелательный, лениво поглядывал на притихшую девушку и не узнавал ее. Куда подевалось ее вызывающее высокомерие. Распустив хвостик, рядом шла совсем девочка. Сколько же ей лет, на вид не больше 17… Худенькая и маленькая, с улыбкой на пол лица, с потекшим мороженым в руке, она так неестественно смотрелась в этой грубой маскировочной форме.
А Мила не узнавала Сашу. Он задумчиво молчал. Редкие прохожие могли бы принять их за прогуливающуюся парочку школьников. Если бы не военная экипировка, да внушительные размеры застегнутой кобуры через пояс. Но время сейчас такое.
