Сильвия Морено-Гарсиа
Боги нефрита и тени
– Что?! – Кассиопея вздрогнула.
Демон изобразил движение, словно отрубает руку мачете.
– Вот так. Это прервет твою связь с Хун-Каме.
– И что это даст?
– Он сильно ослабнет. Это поможет его брату. И это поможет нам – тебе и мне.
Лоре произнес «нам» так легко, словно они были старые знакомые. Любого смертного очаровал бы его голос, его улыбка и внешность. Ничего удивительного – ведь он был демоном. Но Кассиопея была достаточно умна, чтобы насторожиться. Какова его истинная цель?
– Нынешний Повелитель Шибальбы благосклонно посмотрит на женщину, которая помогла ему победить брата, – сказал Лоре.
– Ну да, конечно, а я останусь без руки!
– Иногда приходится идти на жертвы. Отрубить руку не так уж страшно.
– Но я наврежу Хун-Каме…
– В этом и смысл, дорогая! Наконец-то дошло!
– Хорошо. Тогда почему ты не пытаешься отрезать мне руку? Сейчас? – спросила Кассиопея, удивляясь собственной смелости.
– Если я попытаюсь это сделать, ничего не произойдет – через мгновение ты снова будешь цела. – Лоре коснулся ее руки, словно бы подчеркивая свои слова. – Тебя не может ранить враг, пока Властелин Шибальбы находится рядом. Даже тот, кто потерял свой трон. Ты должна это сделать по своей воле, сама. Только так.
– Бессмыслица какая-то…
– Просто знай, что этот вариант возможен. Он может спасти и тебя, и меня, – повторил Лоре, и под его вежливостью Кассиопея заметила тихую злобу.
– И что, Вукуб-Каме простит тебя, если скажешь, что дал мне такой совет?
Она произнесла это имя вслух, желая поиграть на нервах Лоре, а заодно проверить границы возможного. Гром не прогремел, но демон сник.
– Надеюсь, – пробормотал он.
– А что, если я отрежу руку прямо сейчас?
Она не собиралась этого делать, но и промолчать не могла.
– Нет. Слишком рано. Хун-Каме еще может вернуть свой трон, – Лоре подошел к винному шкафу, распахнул его и бросил через плечо взгляд на девушку. – К тому же, к несчастью, у тебя храброе и доброе сердце.
– Откуда тебе знать, какое у меня сердце?
– Дорогая, ты была бы плохим игроком в карты. Ты не умеешь скрывать свои чувства.
Лоре налил себе выпить, но не успел сделать и глотка, как в гостиную зашел Хун-Каме в белом льняном костюме с симпатичной соломенной шляпой в руках, вокруг шеи был повязан черный платок. И снова оказалось трудно заметить отсутствие глаза и уха. Он был слишком ослепителен, чтобы видеть изъяны.
– Добрый день, – весело поздоровался Лоре.
– Добрый день, – повторил приветствие ворон, снова перебравшийся на плечо хозяина.
– Надеюсь, вы организовали для нас проезд, сеньор, – сказал Хун-Каме. – Не хочу терять время.
По-деловому прямо, но вежливо. Кассиопее понравилось. Ее дед сейчас бы орал, стучал тростью о пол, а Мартин сыпал бы угрозами, не дожидаясь ответа.
– Разве я мог подвести тебя? – спросил Лоре, и в его голосе прозвучало легкое раздражение. – Корабль выходит из Прогресо сегодня вечером. Он быстрый. Вы доберетесь за пару дней.
– Мой путь должен оставаться в тайне.
– Разумеется. Сделаю все возможное, но у твоего брата возможностей больше. Скорее всего, он уже ищет тебя.
– Я сотворил иллюзию. Она на какое-то время скроет мой побег, – спокойно ответил Ху-Каме.
Демон поднял бокал.
– Выпей со мной. Не хочу, чтобы ты говорил, что я не гостеприимен. У меня есть тост. Наши судьбы скоро изменятся, и давайте надеяться, что к лучшему.
– Я выпью с тобой, когда верну трон.
Демон явно не ожидал отказа, но Хун-Каме немного смягчил его:
– Подобранная тобой одежда хороша. – Он не добавил «спасибо», но это подразумевалось, само собой.
– Рад, что тебе понравилось. Новая мода. Высокие шляпы уже давно устарели. Знаешь, и танцы стали поживее. Прошлый век был слишком уж чопорным.
– Какая мне разница, какие танцы у смертных?
– Не будь занудой. Ты отпугнешь даму, – засмеялся Лоре, но смех был деланным.
Он наполнил второй бокал и передал Кассиопее. Наклонился к ней и прошептал так тихо, что ей показалось, словно голос звучит в голове:
– Помни, что я тебе сказал. Если окажешься на стороне проигравшего, у тебя будет шанс отступить и объединиться с победителем.
Он чокнулся с ней, и на его лице заиграла улыбка. Кассиопея сделала глоток.
Глава 5
От Срединного мира Шибальбу отделяют девять уровней. Хотя корни Дерева мира простираются от глубин подземелья до небес, соединяя все грани существования, королевство Шибальба находится там, куда новости доходят не скоро. Поэтому не удивительно, что Вукуб-Каме, сидящий на внушающем страх троне из обсидиана, а трон тот стоял на ковре из костей, не сразу узнал о побеге брата из заточения.
И все же до его покоев донеслось предупреждение. Ему показалось, что он услышал ноту, приглушенную, словно звук флейты. Когда она прозвучала один раз, он от нее отмахнулся, но во второй раз уже не смог.
– Кто произносит мое имя? – спросил он и поднял голову. Казалось, завиток дыма, словно прозрачный цветок в темноте, касается его уха.
Всевластный бог…
Его двор, как всегда, был оживлен. Его братья – здесь их было десять, пять пар близнецов, – откинулись на подушки из кожи оцелота. Кипела работа. Высокорожденные смертные, которых еще только собирались похоронить в лучших одеждах и с полным набором драгоценностей на пальцах, шее и в ушах – подобострастное подношение богам Подземного мира, – получали доступ к Черной дороге и место в Черном городе. Иногда, смеха ради, властители Шибальбы отказывали аристократам и вместо них выбирали крестьян, но это случалось не часто. В просторных залах суетились придворные, чьи тела были раскрашены черными, синими или красными узорами. Женщины носили платья с многочисленными нефритовыми вставками, из-за чего им было сложно ходить. Жрицы и жрецы в длинных одеяниях разговаривали с учеными, а воины наблюдали за ужимками шутов.
Шибальба соединяла в себе противоположное. Здесь было столько же красоты, сколько и страхов. Дом ножей и Дом летучих мышей пугали, но мягкое сияние обсидиана притягивало взгляд. Смертные всегда боялись бархатных объятий ночи, боялись существ, живущих в ней, но все же ночь их очаровывала. Поскольку все боги родились из смертных сердец, неудивительно, что и Шибальба отражала эту двойственность.
Двойственность была символом подземного королевства. Братья Вукуб-Каме и Хун-Каме были близнецами и дополняли друг друга. Шикирипат и Кучумакик заставляли людей лить кровь и одеваться в красное, Чамиабак и Чамиахолом виртуозно владели костяными жезлами, заставляющими людей истлевать. У каждой пары близнецов были свои особенности.
Вукуб-Каме и Хун-Каме шли рука об руку, они правили вместе, но Хун-Каме, родившийся первым, был самым главным из всех повелителей Шибальбы, и в результате Вукуб-Каме вынужден был исполнять его волю, мучимый этой несправедливостью.
Они были похожи, и все же нет, и именно это толкнуло Вукуб-Каме к вражде, наполнив горечью. Он был эгоистичным существом, склонным лелеять обиды.
Внешне он был высоким и стройным, с кожей темного оттенка бронзы. Веки были тяжелыми, а нос орлиным. Он был прекрасен, как и его брат. Но волосы Хун-Каме были темными, как чернила, а локоны Вукуб-Каме – цвета кукурузных рылец, то есть такие светлые, что казались почти белыми. Хун-Каме носил головной убор из зеленых перьев птицы кетцаль и роскошные одеяния из шкур ягуара. А туника Вукуб-Каме была белой, талию обхватывал красный пояс, украшенный белыми морскими ракушками. На груди и запястьях, как и положено богам, висели украшения из нефрита, ноги были обуты в мягкие сандалии. Иногда Вукуб-Каме надевал нефритовую маску, но сейчас его лицо было открыто.
Когда он поднялся с трона, браслеты на его запястьях громко зазвенели. Братья и придворные тут же повернули к нему головы.
Великий Повелитель Шибальбы был недоволен.
– Замолкните все, – приказал он, и двор послушно затих.
Вукуб-Каме призвал одну из своих четырех сов. Сотворенное из тени существо приземлилось рядом с троном, и Повелитель прошептал пару слов. Хлопая огромными крыльями, сова улетела. Поднявшись через все уровни Подземного мира, она добралась наконец до дома Сирило Лейвы. Залетела в комнату старика и уставилась на черный сундук. Ей не надо было поднимать крышку – она видела все насквозь. Убедилась, что кости Хун-Каме все еще лежат внутри сундука, и вернулась к хозяину сообщить об этом.
Повелитель успокоился. Но его спокойствие длилось недолго. Он сыграл в игру бул, где костяшки раскрашены черным с одной стороны и желтым с другой, но занятие не принесло ему радости. Он выпил из украшенного рубинами кубка бальче[13], но вино показалось кислым. Послушал придворных, играющих на костяных погремушках и барабанах, но ритм ему не понравился.
Вукуб-Каме решил, что должен сам взглянуть на сундук. В мире смертных сейчас царила ночь, и ничто не мешало ему подняться в дом Сирило Лейвы. Старик, уже спавший в кровати, тут же проснулся – холод бога смерти заставил его распахнуть глаза.
– Повелитель… – пробормотал он.
– Надеюсь, ты меня все-таки достойно поприветствуешь, – скривился Вукуб-Каме.
– Да, да… Мой милосердный господин, я польщен вашим визитом, – прохрипел Сирило, горло его пересохло. – Подождите, сейчас, сейчас…
Старик засуетился, нашарил спички и зажег свечи, стоявшие на тумбочке. Бог прекрасно видел в темноте, и свечи были не нужны. Но Вукуб-Каме нравилось наблюдать за испугом смертного, за его желанием угодить.
– Если бы я знал, что Владыка посетит меня, я бы лучше подготовился, хотя моего гостеприимства никогда не будет достаточно, чтобы удовлетворить вкус такого высокого гостя, – бормотал Сирило. – Что мне сделать для вас? Проколоть язык и пролить кровь, чтобы продемонстрировать свою преданность?
– Твоя кровь слишком жидкая, – сказал Вукуб-Каме, бросая на Сирило снисходительный взгляд. Когда-то этот мужчина был сильным как бык, а теперь превратился в мешок костей.
– Конечно, конечно. Но я прикажу убить петуха, лошадь. У моего внука есть красивый жеребец…
– Замолчи. Я и забыл, какой ты глупый, – сказал Вукуб-Каме.
Он величественно поднял руку, заставляя старика закрыть рот, и посмотрел на сундук. Казалось, ничего не изменилось, – ровно такой же, каким он оставил его здесь. Может, ему показалось, что кто-то назвал его по имени?
– Я пришел посмотреть на кости моего брата, – сказал бог. – Открой сундук.
– Но Повелитель… вы говорили, что сундук нельзя открывать.
Безобидная, казалось бы, фраза вызвала возмущение на лице бога. Старик заметил это, встал с кровати, подошел к сундуку и с удивительной скоростью провернул ключ в замке.
Сундук был пуст, ни единой кости не осталось.
Вукуб-Каме осознал, что его брат-чародей создал иллюзию, будто он все еще в своей темнице.
Обладая даром предвидения, бог уже знал об исчезновении брата. Причем еще до того, как услышал свое имя. Судьба позаботилась о том, чтобы Хун-Каме освободился. Судьба сильнее богов, и богам это не очень-то нравилось, поскольку у смертных больше шансов отклониться от намеченного пути. Всесильная Судьба решила, что однажды Хун-Каме освободится, хотя и не обозначила точный день. Вукуб-Каме внутренне готовился к этому. Теперь он встретится лицом к лицу со своим братцем, и не сказать, что его это сильно огорчило.
– Мой господин… я не понимаю, – пролепетал Сирило.
– Замолчи, – снова приказал Вукуб-Каме.
Бог стоял перед сундуком и смотрел на него. Сундук был сделан из железа и дерева, а боги Шибальбы не любили железо. Как и топор, отрубивший голову Хун-Каме, этот сундук был сделан руками смертных, но у него были кое-какие необычные свойства.
– Скажи мне, что здесь произошло? – повелел сундуку Вукуб-Каме.
Сундук застонал, дерево заскрипело.
– Повелитель… Сундук открыла женщина и положила руку на кости. В ее палец вонзился осколок и оживил Хун-Каме. Они сбежали вместе…
– Куда?
– Т’хо, Белый город.
– И кто эта женщина?
– Кассиопея, внучка вашего слуги.
Вукуб-Каме повернулся к задрожавшему Сирило.
– Твоя внучка, – произнес бог.
– Я не знал… Клянусь, о господин… Глупая девчонка, мы думали, она сбежала с каким-то парнем, как и ее мать раньше. Ну и скатертью дорожка, подумали мы, эта шлюшка…
Вукуб-Каме посмотрел на свои руки. Ладони потемнели от ожогов, ожоги появились, когда он отрубал голову брату. Он страдал и трудился ради трона. Его брат не получит его.
– Ты должен найти ее. Найди и приведи ко мне, – приказал он.
– Повелитель, я бы так и поступил, но я… я не смогу. Я слаб и немощен… я постарел…
Вукуб-Каме с презрением взглянул на него. Как быстротечна жизнь смертных! Конечно, эта развалина не может преследовать девчонку.
– Дайте подумать, дайте подумать… – бормотал старик, нашаривая рукой трость, стоявшую у кровати. – Да… у меня есть внук, господин. Он молод и силен, и к тому же хорошо знает Кассиопею. Он найдет ее и приведет к вам.
– Хорошо, – кивнул бог. – Я поговорю с ним.
– Сейчас же, сейчас же приведу его…
Сирило отправился за Мартином. Вукуб-Каме, оставшись один, провел рукой по крышке сундука. Теперь он физически ощутил отсутствие брата. Он не мог представить девушку, но легко представил Хун-Каме в темном костюме, какие носят смертные. Как его братец в этом странном костюме путешествует по стране.
Старик вернулся. С ним пришел молодой человек, похожий на Сирило в молодости.
– Этой мой внук, господин. Его зовут Мартин… Я попытался объяснить ему, кто вы и что вам нужно от него.
Вукуб-Каме повернулся к молодому человеку. Глаза бога были такими же белесыми, как и волосы, – цвета благовония, поднимающегося в воздух. Смотреть в них было тяжело, и Мартин устремил взгляд в пол.
– Мой брат и твоя кузина хотят навредить мне. Ты найдешь девчонку, и мы их остановим, – сказал бог. – Я знаю, куда они держат путь, и, несомненно, они попытаются вернуть кое-какие предметы, которые я спрятал.
– Я готов помочь, но ваш брат… сэр, он бог… а я всего лишь человек, – сказал Мартин. – Как я смогу это сделать?
Бог понял, что парень не обучен магии, не обучен ничему. Неподготовленный, как неограненный драгоценный камень. Ничего, Сирило когда-то был таким же и все равно исполнил свою роль. К тому же, Вукуб-Каме почувствовал в этом едкую иронию судьбы. Внучка Сирило помогла его брату, а внук будет помогать ему самому. Мифы смертных полны таких совпадений, которые в действительности не являются совпадениями, как и сами мифы – сказками.
Вукуб-Каме снисходительно махнул рукой.
– Ты станешь моим послом, и я постараюсь помочь тебе в пути. Тебе не нужно делать ничего сложного, просто убеди ее встретиться со мной.
– И это все? – спросил Мартин.
– Возьми вот это.
Вукуб-Каме снял со среднего пальцы тяжелое нефритовое кольцо и протянул смертному. Мартин засомневался, но взял кольцо и покрутил в руке. По всей поверхности были выгравированы черепа.
– Не снимай его, а когда захочешь вызвать меня, произнеси мое имя. Но предупреждаю, я не смогу появиться перед тобой в дневное время, и ты не должен звать меня по пустякам. Найдешь девчонку и убедишь встретиться со мной. Постарайся, чтобы мой брат не узнал о твоем присутствии.
– А ваш брат не заподозрит, что я следую за ним?
– Будем надеяться, что нет. Я организую твое перемещение, жди моих вестей.
Сирило попытался что-то сказать, но Вукуб-Каме заставил его замолчать. Он стоял перед молодым человеком и видел в его глазах страх, смешанный с гордостью. И еще кое-что, самое главное.
– Я помог твоей семье стать состоятельной, после того как мне помог твой дед. Сделай все как надо, и я возвышу тебя еще больше, чем твоего деда, – сказал он.
Мартину хватило ума кивнуть, но не заговорить.
– Подведешь меня, и я разобью тебя как горшок о тротуар, – заключил бог.
И снова Мартин кивнул.
* * *
Вукуб-Каме взмахнул плащом и вернулся в свое царство. Срединный мир раздражал бога, а пустой сундук, казалось, насмехался над ним.
В своих покоях бог нарисовал на стене магический символ, и та отодвинулась, открывая проход в тайную комнату. В ней была кромешная темнота, но Вукуб-Каме произнес одно слово, и на стенах вспыхнули факелы.
На каменной плите лежал сверток из черной ткани, по краям украшенный геометрическими узорами. Вукуб-Каме развернул ткань, открывая взору железный топор, которым многие годы назад он замахнулся, отрубая голову брата. Лезвие и рукоять украшали символы власти. Выковать этот топор бог доверил смертному колдуну Анибалу Завала, поскольку ни один ремесленник Шибальбы не смог бы это сделать. В Подземном мире все оружие было сделано из обсидиана и жадеита. Железо – металл иноземцев. Оно могло пронзить тело бога, в отличие от крепкого гагатового лезвия.
Топор, покрытый магическими символами, когда Вукуб-Каме сотворил расправу, обжог его, оставив шрамы на теле, но это была небольшая цена за царство. Сейчас он разглядывал оружие и, не касаясь, провел вдоль него рукой. И сразу почувствовал силу, заключенную в нем. Лезвие было по-прежнему острое и магия – еще действовала. Топор поможет преуспеть ему и во второй раз.
Вукуб-Каме был умен – части тела Хун-Каме он спрятал в разных местах. А также кое-что построил. Далеко на севере, в Нижней Калифорнии, его брата ожидала гробница, достойная бога.
Богов нельзя убить, но Вукуб-Каме нашел способ, точно так же как десятилетиями раньше нашел способ пленить соперника, – подвиг, о котором мало кто осмелился бы подумать.
Глава 6
Роскошное название Прогресо поначалу, казалось, никак не соответствовало портовому городку к северу от Мериды. На кривых улочках стояли дома из глины и камня, крытые пальмовыми ветвями. Но потом правительство провело между Меридой и Прогресо железную дорогу, установило телеграф, построило новый пирс. И город стал главным местом, через которое с полуострова вывозили юкатанскую коноплю Хенекен. В новом Прогресо здание муниципалитета было теперь с мраморными ступенями, а корабли – большие и маленькие – заходили и выходили из порта под завязку загруженные товаром. По сложившейся традиции, капитаны не отказывались взять на борт пассажиров, даже не спрашивая, почему им понадобилось так срочно уехать, – в Мексике для этого много причин.
Лоре договорился с капитаном судна, на котором уже не один год перевозили тюки юкатанской конопли и еще кое-какой левый товар. Кассиопея и Хун-Каме делили на двоих одну каюту с двумя койками. Белье было чистым, но, кроме раковины, стула и зеркала, из удобств больше ничего не имелось. На судне не было комнаты для курения и даже кают-компании – самый простой морской грузовичок.
– Здесь будет тесновато, – сказала Кассиопея.
– Поищем хорошее жилище в Веракрусе, – ответил Хун-Каме, засовывая чемодан под одну из коек.
– Но ты и я… мужчина и женщина…
Назидания священника, мамы и дедушки, машинально повторенные ею, – вот что это было. Аморально. Даже остаться с мужчиной одной за закрытыми дверьми считалось аморальным.
– Я не человек, – равнодушно сказал Хун-Каме, сел на стул и положил руки на подлокотники. Он привык сидеть на троне, и поза была соответствующая.
Кассиопея взглянула на него и подумала, что выглядит-то он как мужчина. А если кто-то спросит, что сказать? Нет, он бог, понимаете ли. Быть с ним не грех, хоть он и красив как демон.
Если начать подсчитывать грехи… ох, тогда она точно влипла. На данный момент ей, наверное, придется прочитать пятьсот молитв с четками. Побег из дома, разговоры с демоном… нет, лучше не задумываться.
Чтобы отвлечься от мыслей о сердитом лице священника, девушка села на кровати и начала чистить апельсин. Она купила их целую сумку, пока они бродили по порту. Откуда ей знать, будут ли их здесь кормить.
– Хочешь один? – спросила она Хун-Каме. – Или ты не ешь?
– В Шибальбе мне не нужна подобная еда, но сейчас, пока я еще не стал самим собой, не откажусь.
– Ну, тогда бери.
Она протянула апельсин. Хун-Каме медленно взял фрукт и некоторое время просто держал его в руке, как будто не знал, что с ним делать. А ведь и правда не знал – взглянул на ее пальцы и начать очищать кожуру.
– Скажи, а как ты оказался в сундуке? – спросила девушка. Апельсиновый сок капал с ее подбородка, и она вытерла его тыльной стороной ладони.
– Из-за предательства.
– Из-за предательства? А как с этим связан мой дедушка?
– Смертные молились нам, слагали в нашу честь гимны, совершали жертвоприношения, сжигали благовония. Был целый культ, но потом они перестали это делать. Однажды твой дед сильно порезал руку, потекла кровь, и тут я услышал, что он произносит правильные слова, умоляет меня прийти. Мне стало любопытно, и я пришел. Самые большие жертвоприношения всегда были кровавыми, и я подумал, что увижу что-то необычное. К несчастью, это была ловушка. Твой дед работал на моего брата.
Снаружи раздались крики капитана, отдававшего команды перед отплытием. Якорь поднимется в любую минуту. Кассиопея не боялась воды, она ныряла в сеноты с раннего детства. Если бы пришлось ехать на поезде, возможно, она бы больше волновалась.
– Сколько ты провел в том сундуке? – спросила девушка.
– Пятьдесят лет. Твой дед был тогда молодым человеком.
– Ты знал о том, что происходит?
– Я спал, но это не сон смертных.
Она вспомнила рассказ Лоре – тот сказал, что боги не могут умереть, вместо этого они засыпают. Кассиопея нахмурилась.
– А сколько вас, богов?
– У меня одиннадцать братьев.
– Я еще не спрашивала, но… Я каждую неделю хожу в церковь и, ну… священник… он говорит, что если ты хороший, то попадешь прямо в рай. Но существует ли рай? Наверху один бог или множество?
Спрашивать об этом – тоже грех. Четыре, пять, есть ли разница? Ей просто хотелось знать.
Хотя Хун-Каме тщательно очистил апельсин, он его не ел – держал на ладони.
– Чу’лель, – сказал он. – Так называется священная жизненная сила, находящаяся вокруг тебя. Она везде – в ручьях, в смоле деревьев, в камнях… Она рождает богов, и боги принимают форму благодаря мыслям людей. Боги принадлежат месту, где чу’лель вышла наружу и дала им жизнь. Они не могут слишком удаляться от этого места. Бог твоей церкви не живет в этих землях, и он тоже может спать. Я не знаком с ним.
Кассиопея выплюнула косточки апельсина на ладонь. Под раковиной стояла корзина для мусора. Она встала и кинула туда косточки.
– Почему это он может спать? – спросила она.
– Молитвы и дары смертных питают богов, дают им силу. Но потом молитвы затихают, и чу’лель ослабевает, вот тогда боги могут заснуть. Но чу’лель может снова окрепнуть, и боги просыпаются.
Хун-Каме наконец положил дольку в рот. Если ему и понравился вкус, на лице это не отразилось. Кассиопея подумала, что еда богов, вероятно, намного соблазнительнее апельсина.
Она вспомнила историю Героев-близнецов, которую слышала от отца: победив повелителей Шибальбы, они объявили, что те больше не получат жертвенной крови. Интересно, боги тогда потеряли последователей или это произошло позже? Но сейчас ее волновали более насущные вопросы.
– Почему ты здесь, если тебе не молятся? Почему твой брат не спит? Почему вы вообще существуете?
– Есть особые источники силы, тайные места, где земля плодородна и сильна. Там боги и живут. Мои владения больше, чем у других, потому что сквозь небеса пронесся камень и расщепил океаны и саму землю. Как но эк. Кипящий поцелуй этому миру.
– Ты имеешь в виду астероид, – сказала Кассиопея, наконец понимая. – Ты родился из астероида…
Как глупо, что она сразу не уловила это из рассказа Лоре! Да, астероид. Она не обращала на них особое внимание, читая книги по астрономии. Ее больше интересовали далекие звезды.
– Так получается, весь космос наполнен богами? – спросила девушка.
– Ты хоть слушала меня? Богов рождает чу’лель, а форму дают нам смертные. Боги везде, где разлита сила.
Как кузница, подумала Кассиопея. Люди выковывают форму богов. И эти формы меняются. Сами боги незыблемы, а вот их образ может быть разным.
Ее мысли вернулись к астероиду, к куску камня, принесшего богов на Землю. Ну и как из камня мог появиться черноволосый бог? Потом ее посетила другая мысль.
– Так вот почему люди строили обсерватории и смотрели на звездное небо? Они хотели увидеть, откуда вы пришли? Или это вы подсказали им – смотреть на звезды?
– Какие забавные у тебя мысли, – заметил Хун-Каме, но не улыбнулся. Он, кажется, вообще не умел улыбаться. – Зачем мне небеса, если я живу под землей?
– А я люблю смотреть на небо, – призналась девушка.
– И что ты там видишь?
– Звезды. Бесконечность. Когда я смотрю на небо, мне кажется, что однажды я буду свободна.
Кассиопея не была романтичной, но ее юность не позволяла ей быть прикованной к земле каждую секунду дня. Как и все девушки, она любила помечтать.
– Свободна от чего?
– Не знаю даже, как сказать… Мой дедушка ужасен. Я нисколько не скучаю ни по нему, ни по дому, – призналась Кассиопея. По матери она тоже не скучала. Просто события последних дней не оставляли ей времени для этого чувства. Но она понимала, что должна написать маме письмо. Ну или хотя бы открытку. Отправит ее из Веракруса.
– Значит, хорошо, что я спас тебя, – кивнул Хун-Каме.
– Спас? Ты не спасал меня, – возразила Кассиопея. – Это я открыла сундук. К тому же я всегда знала, что сбегу рано или поздно. Зачем мне ждать, пока меня освободит бог? Это было бы глупо.
– Для девушки без гроша за душой, которая понятия не имеет, что находится дальше километра от ее дома, ты кажешься весьма уверенной в себе.
– Ну, теперь рядом со мной бог, – засмеялась она.
– Советую тебе следить за языком, когда разговариваешь со мной.
Хун-Каме не казался рассерженным, но ей все равно не понравились его слова. Семья постоянно приказывала ей следить за языком, и было неприятно услышать это из его уст. Хм, из уст бога.
– Мой дедушка и кузен били меня по лицу, когда я дерзила им. Ты тоже будешь так делать? – спросила она не без вызова.
Бог как-то странно посмотрел на нее, пожалуй, с одобрением. Он не улыбнулся, но уголки его губ слегка приподнялись.
– Нет, не буду. Не думаю, что это поможет, раз их удары не сломили твой дух. Достойно, девушка. Мой брат тоже не сломил меня.
Кассиопея пожурила себя за то, что не прониклась его ситуацией. Возможно он бывал груб просто потому, что многие годы он ни с кем не разговаривал, будучи запертым в тесном сундуке. Жизнь поколотила ее, но она все еще помнила, что такое доброта.
– Мне жаль. Насчет того, что мой дед и твой брат сделали с тобой, – мягко произнесла девушка.
– Почему тебе жаль? – удивленно спросил бог. – Ты к этому не причастна.
– Да, но если бы я знала, то выпустила бы тебя намного раньше.
Его взгляд остановился на ней. Взгляд был одновременно и холодным, и обжигающим, пронизывая девушку насквозь. Она опустила глаза на складки юбки и почувствовала, что краснеет, – иногда с ней такое бывало.
– Ты благородна, каменная дева, – сказал он.
– Каменная дева? Почему ты так называешь меня? – спросила Кассиопея.
Бог казался озадаченным.
– Разве это не твое имя? Кассиопея Тун.
– А, моя фамилия… Да, конечно, она означает «камень».
– И разве ты не дева? – спросил бог.
На этот раз Кассиопея не просто покраснела, а вспыхнула. Будь это возможно, она бы заползла под кровать и в диком смущении просидела там целый час.
– Кассиопея… лучше зови меня Кассиопея, – сказала она.
– Леди Кассиопея, – повторил он.
– Не леди. Кстати, зачем ты так назвал меня в доме Лоре? Я чищу горшки по субботам и крахмалю одежду дедушки, какая я леди?
– Лоре не отличит леди от улитки. Я посчитал нужным поправить его.
– Но…
– Храбрость – величайшая из добродетелей, – сказал бог, вскинув указательный палец. – Ты храбра. Любая смертная, столкнувшись с моим внезапным появлением, испугается. А уж когда я сказал, почему вынужден взять тебя с собой… – Он не договорил. – Но ты вела себя достойно. Было бы очень неприятно таскать тебя повсюду в полуобморочном состоянии.
Последняя фраза все портила, но все же это был комплимент, и девушка кивнула.
– Буду звать тебя Кассиопеей, если хочешь.
– Было бы мило с твоей стороны.
Он откинулся на спинку стула и доел апельсин; его движения были четкими, когда он, не вставая с места, кинул кожуру в корзину. Кассиопея наблюдала за ним с интересом. Форму богам придают люди… Какой именно человеческий разум создал его? Неизвестная ей смертная посмотрела на небеса и подумала: «Волосы черные, как безлунная ночь…» В том, что это была женщина, она не сомневалась. А кто дал ему имя?
– Хун-Каме, – сказала Кассиопея, словно пробуя имя на вкус.
Он высокомерно вскинул бровь и поправил:
– Повелитель Шибальбы.
– Но я не могу повсюду звать тебя так. Думаешь, если мы окажемся на улице, я смогу крикнуть: «О Повелитель Шибальбы, подойди сюда»?
– Я не собака, чтобы ты меня подзывала, – холодно возразил он.
Кассиопея фыркнула, но звук застрял у нее в горле. Она поцарапала апельсин ногтем.
Бог молчал, и девушка решила, что остаток поездки они проведут в тишине, как во время путешествия в Мериду, а потом в Прогресо. Ее спутник скупо дарил слова, словно драгоценные камни, наверное, считая, что она недостойна их. Она, в свою очередь, тоже не привыкла много разговаривать, ведь в кругу семьи приходилось утаивать свои мысли. Приходиться-то приходилось, но иногда ей хотелось поболтать.
– Наверное, ты права, – произнес Хун-Каме, удивив ее.
– Что? – вскинула она голову.
– Можешь звать меня Хун-Каме, пока мы в Срединном мире.
– Очень щедро с твоей стороны, – с сарказмом заметила девушка.
– Да, возможно.
Девушка не смогла сдержать смешок.
– Ты совсем не обладаешь чувством юмора, да?
– Как бы мне это помогло?
Его голос прозвучал сухо, но Кассиопея поняла, что остаток поездки пройдет не только за молчаливыми взглядами. Она путешествовала впервые в жизни, и ей не очень хотелось притворяться монахиней, принявшей обет молчания.
– Ты дашь мне еще апельсин? – спросил бог.
Кассиопея кивнула и кинула ему золотистый фрукт. Бог поймал его левой рукой.
Команда закончила закреплять тюки, якорь был поднят, и судно покинуло Прогресо, направляясь в Веракрус. Кассиопея даже не поняла, когда это произошло, так увлеклась разговором.
