Сильвия Лайм
Рубин царя змей
– Удивительно, – проговорила Иллиана.
То, что наносилось на ее кожу, пахло очень приятно и одновременно перекрывало другие запахи, не забивая нос резкостью.
– Да, – с легким превосходством кивнула Мириам. – Еще у нас есть ароматы драгоценных камней. Они очень в моде среди знати. Например, сапфировая пыль и лунный лишайник, топазовая крошка и кора малинника. Но простым мираям, а тем более хасси, такие ароматы носить запрещено.
Иллиана пожала плечами, ничего не ответив. Хотя, признаться, ей хотелось бы понюхать запах сапфировой пыли или топазовой крошки. Не верилось, что они и вправду могут хоть как-то пахнуть.
– Ну, вот ты и готова, – радостно улыбнулась хозяйка дома. – И, стоит заметить, сейчас я и сама усомнилась бы, человек ты или просто мирайя, которая недавно общалась с хасси и слегка ею пропахла.
– Я… очень рада, – проговорила девушка не вполне уверенно.
Мириам только улыбнулась в ответ. Затем с довольным видом распустила волосы Иллианы по плечам, аккуратно уложив локоны поверх нового платья, и, подтолкнув девушку в спину, направила к выходу из дома.
– А куда дальше? – удивилась Иллиана, уже оказавшись на пороге.
– Сама увидишь, – подмигнула Мириам и закрыла перед ее носом дверь.
Девушка развернулась, не зная, что делать дальше, и тут же увидела замерший возле дома огромный красивый паланкин с восемью носильщиками. Легкие прозрачные ткани распахнулись, будто по воле случайного ветра, и на дорогу из паланкина вышел Торриен.
Еще более красивый, чем прежде…
Мирай снова выглядел как человек, и девушка не знала, делает ли он это специально ради нее, чтобы лишний раз не шокировать, либо ему самому так удобно. Правила и обычаи нагов оставались для Иллианы загадкой. А уж мысли и предпочтения самого Торриена – и подавно. Этот мирай казался ей самым таинственным из всех.
Сегодня мужчина был одет в длинную алую рубашку без рукавов, богато расшитую маленькими кусочками самородного золота. Мощные ноги были затянуты в черные штаны с алой шнуровкой. Широкий черный пояс, утягивающий рубашку, украшало золотое литье в виде змеи с глазами-рубинами. На шее же у мужчины висели те самые три цепи разной длины, что и всегда. Звенья перемежались с драгоценными камнями, сверкая на солнце.
Иллиана затаила дыхание, глядя на мирая. Его черные волосы вновь были убраны спереди, а сзади спускались на спину густыми волнами, блестящими, как обсидиан. Золотые глаза сверкали привычной хитрецой, на губах блуждала едва уловимая улыбка.
– Ну, здравствуй, Иллиана, – проговорил он мягким бархатным голосом. – Ты скучала по мне?
И протянул к ней ладонь.
Руки мужчины не были скрыты рукавами, и, скользнув взглядом по смуглой коже, сквозь которую проступали бугрящиеся мускулы, девушка вздрогнула. На бицепсе мирая блестел золотом и камнями витой браслет, будто нарочно привлекая внимание к размеру мышцы, над кистью сверкал такой же, только цельнолитой, в виде обруча. Это позволило девушке заметить, что запястье мирая в два раза толще ее собственного.
Волнение тут же ударило в голову горячей волной. Иллиана облизнула губы и шагнула вперед.
– Здравствуй, Торриен… – И вложила свою руку в его.
Мужчина тут же крепко сжал ладонь, заставив девушку покрыться мурашками.
В голове Иллианы мелькнула неуместная аналогия: пальцы Торриена сомкнулись так быстро и неотвратимо, словно щелкнула и закрылась дверца клетки.
– Так ты скучала или нет? – повторил вопрос мирай, заставив ее замереть возле себя всего в десятке сантиметров.
Несколько секунд Иллиана молчала, пытаясь найти правильный ответ. Ведь если она ответит «Да», значит, признает свое поражение перед ним. Фактически это может означать, что она готова на все, что он потребует.
Ведь ей самой это нравится.
Если же она ответит «Нет»…
Мираям нельзя отвечать «Нет».
Но неожиданно Торриен позволил ей промолчать, проговорив:
– Я вот скучал…
И что-то в его бархатном, низком голосе было такое, что дало понять: он не лгал.
От осознания этой простой мысли в груди девушки будто перевернулось что-то.
С этими словами он положил ее ладонь себе на сгиб руки и повел мимо паланкина по широкому тротуару подальше от дороги. Туда, где впереди виднелся красивый, переливающийся брызгами, как бриллиантами, фонтан.
– Мы не поедем сегодня? – удивилась Иллиана.
– Нет, – покачал головой Торриен. – Я хотел просто погулять с тобой. Показать город. Ты ведь никогда не была в Верхней Шейсаре, верно?
– Верно, – ошеломленно выдохнула она, не веря, что не будет никакого подвоха.
– Ну вот, – кивнул мужчина, крепче прижимая ее руку к себе, отчего под кожу девушки раз за разом проникали жгучие искры. – Конечно, в центр города я тебя провести не смогу, там слишком много народу. Мы неизбежно привлечем лишнее внимание. Но по окраине вполне сможем прогуляться. Здесь тоже очень красиво.
Говоря все это, Торриен не смотрел не нее. Взгляд его был направлен вдаль, а потому было совершенно невозможно даже предположить, о чем он думает. Понять, правдивы ли его слова.
И потому Иллиана тихо выдохнула:
– Но зачем тебе это?
Она действительно не понимала. У всего должна быть причина. Если мирай желал ее как женщину, то мог просто взять. Если хотел сделать своей избранницей и забрать в Верхний город – просто забрал бы. Но вот так… гулять?
Торриен повернул голову и внимательно посмотрел ей в глаза.
– Вариант, что я просто хочу приятно провести время с красивой девушкой, не подходит? – уточнил он, и уголки его губ дернулись вверх.
Иллиана покачала головой.
– Мне кажется, у вас здесь достаточно красивых девушек…
Торриен беззвучно усмехнулся и вновь посмотрел вдаль.
– Тогда прими как данность, – ответил так, что стало ясно: объяснять он не станет.
Некоторое время они молча шли бок о бок, касаясь друг друга. Иллиана рассматривала золотящиеся крыши домов из белого камня, высокие фонари, покрытые причудливой резьбой, огромные скамейки будто из серебра. И каждый раз внутренне вздрагивала, когда Торриен случайно во время ходьбы прижимался к ней чуть сильнее. Одновременно она вдыхала его тонкий, такой слабый для человека, но достаточно яркий для нее самой аромат. Сегодня горячий и терпкий, как утренний кофе, с легкой пьянящей нотой дикого винограда.
– Кстати, я права, что у вас в городе совсем нет карет? – вдруг задала она вопрос, который ее давно мучил. – Почему вы ездите на паланкинах, ведь это такой труд для носильщиков?
На этот раз Торриен ответил охотно. Видимо, ему самому хотелось просто поговорить, не задумываясь о причинах и последствиях, без игр и недомолвок. Вот только много ли они могли обсудить на таких правилах?
– А ты сама не догадываешься? – улыбнулся он.
Иллиана покачала головой.
– Оглянись, посмотри вокруг, – махнул рукой он тогда, предоставляя ее вниманию широкие чистые дорожки, гладкую, полированную плитку под ногами, идеально выстриженные кусты и цветущие тюльпаны.
– Все еще не догадалась? – переспросил он.
И девушке вновь пришлось покачать головой, несмотря на то, что ответ уже вертелся на языке. Слишком уж разительно отличался Верхний город от Нижнего своей кристальной чистотой. Этого было нельзя не заметить.
– Потому что от лошадей очень много грязи, – наконец ответил мужчина. – Мы не любим грязь. Наши улицы тщательнейшим образом убираются, дороги и тротуары моются с мылом раз в несколько дней. А от лошадей неизбежно будут нечистоты. Конечно, по окраинам города каретам ездить разрешено. Ведь ты въехала сюда как-то. И если требуется какому-нибудь мираю из отдаленных районов попасть во дворец, что в центре, то, само собой, он поедет не в паланкине, иначе добираться придется долго. Но есть и царская часть Верхней Шейсары, где появляться лошадям и любым другим животным, кроме змей, запрещено.
– Вы очень чистоплотны, – только и сказала девушка, с трудом представляя, сколько сил нужно вложить, чтобы мыть улицы с мылом раз в несколько дней.
Торриен фыркнул.
– Просто частенько многие из нас любят передвигаться в истинном облике. А, как ты понимаешь, пачкать хвост никому не хочется.
Он повернулся к девушке и, остановившись, весело ей подмигнул.
– Мы, знаешь ли, очень щепетильны в вопросе своих хвостов. – И губы его растянулись к ушам.
Это было так неожиданно и забавно, что Иллиана не смогла не улыбнуться в ответ.
Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, и от взгляда смеющихся золотых глаз у Иллианы внутри все переворачивалось. Рядом шумел фонтан, и искрящаяся водная пыль оседала на их лицах, рисовала в воздухе над головами радугу.
В этот момент девушке вдруг показалось, что мирай вот-вот ее поцелует. Она опустила взгляд на его изогнутые полные губы, и лавина жара будто ухнула куда-то под желудок. Ее дыхание стало прерывистым, редким. Ей так отчаянно захотелось почувствовать прикосновение его губ, что в ушах зашумел пульс, а перед глазами заплясали разноцветные круги.
Будто подтверждая эти мысли, Торриен медленно обхватил ее подбородок, его взгляд прошелся по ее лицу, остановившись на влажном приоткрытом ротике, и замер, потемнев.
Иллиана задержала дыхание, чувствуя, как кружится голова.
Но внезапно Торриен отстранился и, сцепив руки за спиной, посмотрел вдаль.
– А вон и храм Иль-Хайят, – сказал невозмутимо. – Хочешь посмотреть поближе?
Иллиана хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Кровь прилила к щекам, стало жарко и… стыдно.
Получается, она хотела его поцеловать, а он ее – нет?
«Какой вздор…» – мелькнуло в голове возмущенное.
– Храм? Конечно, хочу, – кивнула она так, словно ничего особенного не произошло. – Заодно расскажешь мне о вашей богине.
Торриен кивнул, но на губах его то и дело появлялась слишком уж понимающая усмешка.
– К сожалению, совсем близко мы подходить не станем, – начал говорить он. – Храм стоит берегу озера, и там много мираев. Но я знаю одно отличное место с видом на храм. А рассказать про богиню тебе, мое сокровище, смогу по пути.
Иллиана снова взяла под руку Великого змея, незаметно кусая губы. Нереализованные фантазии жгли изнутри. И теперь, прикасаясь к Торриену, еще сильнее вдыхая его аромат, она чувствовала, как в груди, желудке и внизу живота словно по очереди скручивались раскаленные змеи.
– Надеюсь, рассказ будет интересным, – проговорила она, не проконтролировав сорвавшиеся с губ резкие слова.
Но Торриен не обратил внимания:
– О, весьма, – улыбнулся он. – Ведь я расскажу тебе, как родилась первая нагиня…
Мужчина повел ее немного в сторону от основной аллеи, по которой они все это время шли, свернув на узкую тропинку, пролегающую среди пышных кустарников.
– А далеко то место, куда мы идем? – уточнила девушка, с удовольствием рассматривая крупные цветы, как драгоценные камни сверкающие среди изумрудной зелени.
Иллиане нравилось здесь, хотя она и не хотела признаваться себе в этом. Страшнее всего – бояться собственных желаний. Но именно это и происходило сейчас с ней.
– Нет, совсем рядом, – кивнул он, указав рукой на цепочку небольших беседок примерно в ста шагах впереди. Они располагались на возвышенности, почти на самом краю невысокой скалы, под которой начиналось озеро. Получалось, что те, кто находился внутри беседок, могли любоваться безупречной водной гладью цвета светлых сапфиров и храмом Иль-Хайят, расположенным на острове в центре озера.
Тропинка, что вела к нужной им аллее, петляла между высокими кустами, то и дело разветвляясь. Но Торриен прекрасно знал дорогу и уверенно двигался вперед, ведя с собой Иллиану.
На пути у них встречалось не так уж много народу. Прежде девушке казалось, что Верхний город полон нагов и каждую секунду здесь должен быть слышен шелест хвостов по каменной кладке. В реальности же они с Торриеном встретили всего две влюбленные парочки на дорожках по соседству, а еще одна одинокая мирайя прошуршала мимо них, даже не взглянув. Она лишь приветственно опустила голову и тут же скрылась у них за спинами.
Когда первая из беседок была уже совсем близко и Торриен свернул на тропинку в ее направлении, прямо из-за кустов выплыла высокая фигура нага в сверкающих белоснежных одеждах.
Свет солнца отражался от длинного ртутно-белого хвоста и множества маленьких серебряных пластин, украшающих его обнаженную грудь. Длинные серьги-кольца покачивались в его ушах, руки от плеч и до запястий были увешаны блестящими украшениями. На талии Великого змея позвякивали несколько десятков монет, вшитых в кожаный пояс цвета индиго.
Совершенно неожиданно Торриен остановился, как и этот змей, замерший с широкой, плотно сжатой улыбкой.
– Теплого солнца, шерисмирай, – тут же низко поклонился незнакомец, острыми маленькими глазками впившись сперва в Торриена, затем в Иллиану.
Длинные седые волосы, окружающие голую макушку и похожие на нити хрусталя, сверкнули на солнце. Впрочем, Иллиане показалось, что его лысина сверкнула ярче.
– Теплого солнца, хасси, – повернулся к девушке этот странный мирай и тоже слегка склонил голову. Правда, уже не так низко.
– Теплого, – процедил Торриен, и его глаза мгновенно похолодели.
Иллиана вздрогнула, ощутив, что он сильнее сжал ее руку. Повернула голову и с удивлением обнаружила, что ее спутник стиснул зубы.
В желудок будто ухнуло что-то тяжелое и липкое.
– Не познакомите меня с прекрасной девушкой? – все с той же приторной улыбкой поинтересовался незнакомец, вновь одарив Иллиану скользким внимательным взглядом.
– В другой раз, – прозвучал холодный ответ с ноткой фальшивой учтивости.
Через пару мгновений Торриен отвернулся и двинулся вперед, словно ничего не произошло.
Сердце Иллианы гулко забилось в груди. Когда они отошли на пару шагов, она повернула голову и увидела, что мирай с серебристым хвостом внимательно смотрит им вслед.
Еще через пару секунд они повернули за очередной куст, и неприятное ощущение чужого взгляда исчезло.
– Кто это был? – спросила девушка, когда Торриен усадил ее на широкую скамейку и сам сел рядом.
Плечо к плечу. Бедро к бедру…
И обнял ее, закинув руку на спинку скамейки.
– Один… знакомый. Не обращай внимания.
Он улыбнулся, но взгляд так и не потеплел.
Иллиана поежилась.
– Он назвал меня «хасси», – проговорила она задумчиво.
«А тебя – шерисмирай…» – но этого уже говорить не стала. Отчего-то девушка была уверена, что Торриен не ответит ей, что означает это слово. А потому Иллиана решила сделать вид, что не заметила его.
– Да, – кивнул Торриен, снова немного помрачнев. – Он распознал в тебе человека. Саримарха в этом плане вообще сложно обмануть.
– Саримарх? – ахнула Иллиана. – Это был Великий казис? Жрец мираев?
Мужчина повернулся к ней и неохотно кивнул.
– С ума сойти, – выдохнула она. – А это плохо, что он разгадал меня, да?
– Не бери в голову, – слегка скривился Торриен, направил взгляд вдаль, туда, где сверкали золотые купола храма, и проговорил: – Я обещал рассказать тебе, как появилась первая нагиня. Тебе все еще интересно?
– Конечно! – тут же воскликнула девушка, слегка подавшись в его сторону и неосознанно крепче сжимая его руку.
Торриен опустил взгляд на ее пальцы, обхватившие его ладонь, и, еле заметно улыбнувшись, начал говорить:
– Когда-то давно Шейсара была царством людей. Особенных людей, непростых. Они жили в мире и согласии со змеями. Оберегали их как священных существ, подносили им дары и строили храмы. Взамен змеи охраняли Шейсару. И были они в этом деле лучше любых солдат. Стоило врагам попытаться напасть на цветущее царство, как из недр змеиных нор выползали тысячи ядовитых рептилий. Ночью они обступали лагерь врага и уничтожали воинов, пока те спят. Никто не мог сравниться силой с Шейсарой, никто и не решался нападать на змеиное царство.
Торриен сделал паузу, бросив на девушку короткий оценивающий взгляд. И ему явно понравилось то, что он увидел. В глазах Иллианы светилось нешуточное любопытство.
– Правили этим царством муж и жена, звали которых Риней и Ава. Царь и царица людей. В их подчинении находилась сотня змеинокровных – редких жрецов и жриц, умеющих общаться со змеями. Именно с помощью них удавалось Аве и Ринею поддерживать добрые отношения со священными рептилиями. Но однажды Риней влюбился в одну из жриц. Ее звали Илли, что на змеином языке означает «рубин».
В этот момент Иллиана слегка сдвинула брови и напряглась. Торриен тепло взглянул на нее и кивнул.
– Да, Иллиана. Твое имя – человеческая интерпретация змеиного слова «рубин».
– Я не знала, – тихо проговорила она, посмотрела в золотые глаза нага и почувствовала, как под кожу нырнула стая мурашек.
– Ты еще многого не знаешь, – ответил он, но почему-то тон его голоса, ставшего излишне низким и спокойным, не слишком понравился девушке. А Торриен уже продолжил: – Илли была очень красивой женщиной, и ей не стоило труда влюбить в себя царя. Что, впрочем, не отменяло того, что она и сама полюбила его всем сердцем. Вот только Ава не могла позволить мужу покинуть ее. Шло время, и Риней понял, что любовь к Илли стала для него важнее всего остального. Он решил отказаться от трона. Узнав об этом, Ава обезумела. Но что она, простой человек, могла противопоставить змеинокровной жрице, что умела говорить с рептилиями и произносить магические слова? Даже яд было невозможно подлить в ее стакан, потому что жрецы и жрицы обладали поистине змеиным обонянием. И тогда Ава решилась на страшное кощунство.
К этому моменту Иллиана уже крепко вцепилась в руку Торриена и не замечала ничего вокруг. А мирай не мешал ей, сидел неподвижно, словно боялся напугать излишне боязливую лань, которую угораздило подойти невероятно близко к охотнику.
– Что же она сделала? – нетерпеливо выпалила девушка.
– Ава обратилась к гессайлахам, – ответил Торриен. – К демонам дыма и ночи. Она попросила дать ей силу уничтожить змеинокровную соперницу и поклялась, что отдаст за это все, что с нее попросят проклятые существа. И те неожиданно откликнулись, не сумев отказаться от такого подарка. Ведь им предлагала себя сама царица.
Темной ночью они рассказали женщине о ритуале, способном уничтожить тех, в ком течет змеиная кровь. В назначенный час Ава явилась к дверям дворца, прочитала заклятье и полоснула себя кинжалом по венам, целиком вымазываясь собственной кровью…
Торриен замер, вдруг вздохнув и откинувшись назад на спинку скамейки.
– Эй, а что было дальше? – выдохнула Иллиана, подавшись еще вперед. Она сразу поняла, что на этот раз Торриен остановился не просто так. Он явно не собирался заканчивать историю.
Мужчина повернул к ней голову и улыбнулся. Полные губы красиво изогнулись, и Иллиана неожиданно вздрогнула, заметив в этой улыбке новое, хищное выражение.
Сердце застучало быстрее.
– Поцелуй меня, – проговорил он чуть тише, чем прежде, не сводя с нее глаз цвета темного золота. – И я расскажу.
Мелкая дрожь прокатилась по позвоночнику девушки, ударив по нервам морозным холодом и тут же – жгучим огнем.
– Ты ведь уже делала это, правда? – мягко продолжал мужчина, коварно и так маняще улыбаясь, что внутри Иллианы все переворачивалось. – Ничего сложного. Всего один поцелуй…
Девушка глубоко вздохнула, широко распахнутыми глазами смотря на мирая. На его лицо с сильными, немного резкими чертами, на мягкие, изогнутые губы. Смотрела, не отрываясь, теряясь в уверенном, тягучем взгляде, как паутина опутывающем ее, влекущем в свою темную сердцевину.
– Хорошо, – выдохнула тихо, понимая, что действительно хочет этого. Ужасно хочет коснуться его губ, снова ощутить их вкус, их бархатное, страстное прикосновение, от которого подкашиваются ноги и темнеет в глазах.
– Вот так будет удобнее, – вдруг проговорил мужчина и одной рукой подхватил ее под коленями, закинув на себя.
Теперь Иллиана оказалась повернута к мираю полубоком: попой она продолжала сидеть на скамейке, а ноги лежали поверх его бедер.
От неожиданности дыхание на миг замерло в груди, но уже через секунду девушка задышала поверхностно и быстро. К щекам прилила краска.
Она придвинулась ближе к Торриену, с каждой секундой, с каждым преодоленным миллиметром с трепетом понимая, что вот-вот сделает это. Снова коснется его, снова поцелует Великого змея.
Сама.
Было в этом что-то настолько неправильное, невероятное, но при этом нестерпимо желанное, что у Иллианы темнело перед глазами. Сердце в груди заходилось в бешеном ритме, а губы то и дело казались пересохшими, отчего их все время хотелось облизать.
Оказавшись всего в паре миллиметров от мужчины, Иллиана замерла, вглядываясь в неподвижное, будто застывшее лицо. Затем сделала последний рывок и коснулась его.
Глаза закрылись сами собой. Ей хотелось почувствовать этот поцелуй. Ощутить его каждой клеточкой тела. Понять, что с ней происходит…
А потому она не торопилась. Едва ощутимо обхватила его верхнюю губу, позволив себе насладиться ее мягкостью, затем приоткрыть рот и, обхватив нижнюю губу, несмело провести по ней языком.
Сладко… Горячо.
Настолько нестерпимо, что под ребрами будто зажглось собственное раскаленное солнце.
А Торриен вдруг перестал дышать. Он замер, словно превратившись в каменное изваяние. Боялся пошевелиться. И смотрел на нее широко распахнутыми глазами, в которых неестественно увеличивался зрачок. Медленно, неотступно. Пока он не закрыл глаза, тихо выдохнув. Пока не опустил руку на ее колено, неторопливо проникая под мягкую ткань юбки, ведя по бедру вверх, пока девушка тихо не всхлипнула, а он не зарылся второй рукой у нее на затылке. Путаясь в шелковых волосах, напоминающих туман или лунный свет, притягивая девушку к себе, мешая ей разорвать поцелуй, который она и так ни за что бы не разорвала.
Потому что уже утонула в нем.
Но в какой-то момент Торриен вновь распахнул глаза и, тяжело дыша, отвел взгляд, осторожно убирая ладонь с женского бедра, которое вдруг стало под его пальцами таким податливым и горячим. Посмотрел вдаль, на золотые купола храма, и, выравнивая дыхание, проговорил:
– Как только Ава произнесла последние слова заклятья, кровь, покрывающая ее тело и разлитая по земле, вспыхнула черным огнем. Проклятым огнем гессайлахов. Это было пламя, которое невозможно погасить. И вместе с ним по воздуху начала разливаться смертоносная музыка.
Иллиана тяжело дышала, с трудом переключившись вновь на рассказ. Однако история была настолько удивительной, что уже через пару минут она вновь слушала Торриена, позабыв обо всем на свете.
– Звуки этой музыки привлекали всех существ, в которых текла змеиная кровь, – продолжал мирай, глядя вдаль своими загадочными золотыми глазами. – Это оказались все жрецы и жрицы, прозванные змеинокровными. И все змеи, что жили на Шейсаре. Это было ужасно, потому что уже через несколько часов пламя цвета сажи у дворца царей, казалось, достигло небес. А внутри него кричали и корчились от боли десятки людей и тысячи змей. Вместе со жрицей Илли, которая не смогла противостоять заклятью, как и другие змеинокровные.
Торриен на секунду перевел дыхание, а затем вновь продолжил:
– Огонь гессайлахов убивал медленно, поэтому люди и змеи перед смертью долго страдали. Страдала и Ава, которая осознала масштабы трагедии и тут же раскаялась в том, что сделала. Ее кожа обгорела, волосы истлели, но она все никак не могла умереть, наблюдая за гибелью священных змей, могучих жрецов и своей соперницы Илли, которую прежде так ненавидела. Сейчас она уже не хотела ее смерти, но ничего нельзя было изменить. А затем в огонь вошел и ее царственный супруг, который оказался не в силах смотреть, как умирает его истинная возлюбленная, жрица Илли. Ава проклинала себя за сотворенное зло, но почему-то не погибала. И в момент, когда испустил дух ее муж, она дала клятву, что постарается искупить свою вину, если этот ужас прекратится. Как только жизнь покинула Ринея, ее желание исполнилось. Огонь погас. Но те, кто уже много часов горел в его пламени, все равно умирали. Здесь нужно добавить, – прервался вдруг Торриен, взглянув на девушку, – что, судя по всему, Ава была сильной колдуньей, просто не знала об этом. Именно по этой причине сперва ей удалось призвать гессайлахов. И именно это затем позволило ей так долго не умирать в огне. Когда пламя исчезло, царица огляделась вокруг и горько заплакала, обнаружив сотни мертвых тел. Ее собственные ноги были сильно обожжены. Но она все же подобрала одну живую, раненую змею и прижала к себе, обливаясь слезами и вымаливая прощение. И случилось чудо. Змея открыла глаза и вдруг исчезла, будто впитавшись в живот Авы и через мгновение заменив ей ноги на огромный змеиный хвост. В тот же миг Ава начала подбирать раненых змей и укладывать их на животы погибающих жрецов и жриц. Она ползала между телами еще целые сутки, пытаясь отыскать живых, тех, кого можно было спасти. И на следующий день мир узрел сотню нагов, первой из которых стала Ава. Царица Шейсары.
Торриен затих, наблюдая за реакцией Иллианы.
Девушка же сдвинула брови и сжала губы.
– И Ава после этого всего осталась царицей людей и змей? – возмутилась она. – После такого злодеяния?
Торриен понимающе улыбнулся.
– Да. Более того, после смерти ее возвели в ранг богини.
– Что? Это за какие такие заслуги? – не поняла Иллиана.
Торриен пожал плечами.
– Ава раскаялась в содеянном. Всю оставшуюся жизнь она посвятила тому, чтобы загладить свою вину и перед людьми, и перед змеями. И начала с того, что изменила свое имя на Иль-Хайят. Она говорила, что Ава умерла в огне вместе с мужем и остальными невинно убиенными. Ее прежней больше нет. «Иль» – было производным от «Илли», а «Хайят» – со змеиного переводится как «искупление». В прямом смысле это означало что-то вроде: «Прости меня, Илли». Своего рода извинение за содеянное. Все свое личное богатство она раздала семьям погибших жрецов, а те, что обратились нагами, получили собственные земли в центре города и особый статус. Они стали именоваться народом мираев и были неприкосновенны. Змеи, которым повезло не попасть в огонь, стали жить в их садах, ни в чем не нуждаясь. Охранять город им больше не требовалось. А Иль-Хайят собственноручно следила за тем, чтобы исполнялись ее законы и чтобы змеям не наносилось вреда. Собственная жизнь ее больше не интересовала, хотя ради продолжения рода она и родила троих детей. Когда настал час отойти в мир иной, она покрылась рубиновым огнем и исчезла. После этого ее и признали богиней.
– Рубиновым? – переспросила Иллиана.
– Да, – кивнул Торриен. – Рубин с тех пор является священным камнем мираев. А рубиновое пламя – символ правящей династии.
Что-то такое, признаться, Иллиана прежде уже слышала. Она взглянула на храм вдали и впервые обратила внимание на множество розовых искр, светящихся на солнце в стенах здания. Это были настоящие рубины, украшающие священное место.
– Ясно, – проговорила девушка. – Довольно печальная история.
– Да, так и есть, – кивнул мирай. – Кстати, через несколько лет после этой истории у людей появился культ невинно убиенных Илли и Ринея.
Глаза девушки широко распахнулись.
– Так это, выходит, и есть наша Светлейшая чета? Их имена история не сохранила, но легенда гласит, что они сгорели в священном огне, не решившись покинуть друг друга.
Торриен улыбнулся.
– Ну, часть правды в ваших легендах все же есть. Риней именно так и погиб.
В это время мирай опустил голову вслед за Иллианой и обнаружил, что вновь пальцами поглаживает ее колено. – Думаю, нам стоит уйти отсюда, а то я каждый раз забываю, что мы здесь не одни.
По спине девушки прокатилась горячая дрожь.
Обаятельно улыбнувшись, Торриен убрал руку. Затем помог девушке встать и последовал за ней.
Иллиана не противилась, тем более что ее желания все равно вряд ли играли хоть какую-нибудь роль. Сама-то она с удовольствием осталась бы здесь и целовалась с Торриеном до глубокой ночи. Но, признайся она в этом хотя бы себе, наверняка ни к чему хорошему это бы не привело.
Обратно они шли по той же узкой дорожке вдоль кустов и дивных цветов. Иллиана снова рассматривала все вокруг с не меньшим интересом, чем прежде, а Торриен молчал, изредка бросая на нее короткие взгляды.
Чем дальше они уходили от скалы, тем меньше вокруг было растительности. То и дело слева и справа от них вырастали двух и трехэтажные дома из белого камня с желтыми, блестящими на солнце крышами. Черепица на них была уложена таким образом, что казалась немного вогнутой, и заканчивалась водостоками в форме красивых полукруглых завитков. Иллиана догадывалась, что в этих домах на окраине города явно жили простые наги, не знатного происхождения, ведь до центра здесь так далеко. Однако если предположить, что местные жители являлись самым низшим и бедным слоем населения Верхней Шейсары, то страшно было представить, насколько же богата верхушка, живущая неподалеку от дворца.
История мирайской богини уже окончательно вылетела из женской головы, уступив место более материалистичным размышлениям. Иллиана вспоминала слова Фендора. Выходит, друг был прав, когда говорил, что наги закрылись такой огромной стеной именно для того, чтобы не делиться своим богатством с людьми? Чтобы не смотрели жители Нижнего города на достаток мираев и не завидовали?
В какой-то момент Иллиана не смогла сдержаться и все же проговорила:
– Торриен, могу я задать тебе один вопрос?
Мужчина повернулся к ней с легким любопытством и кивнул.
– Почему Верхняя и Нижняя Шейсара разделены стеной? Я не понимаю. Мы живем в одном городе, но так, словно в разных. У вас вокруг такая красота… А у нас…
Девушка побоялась договаривать. Рассказывать, что в Нижней Шейсаре множество нищих, есть даже целый район трущоб, в который простым людям лучше не соваться. И нет ни одного квартала, где было бы хоть на десятую долю так же красиво, как здесь.
Торриен глубоко вздохнул и посерьезнел.
– Наши города и правда закрыты друг от друга. Таков древний закон, которому уже очень много веков.
– Но это ведь неправильно! – воскликнула Иллиана, на мгновение совершенно забывшись. – Глупо! Я представляю, сколько золотых аспидов тратится царем на одно только мытье ваших улиц! А ведь эти деньги могли пойти в наши приюты! Ты знаешь, сколько у нас беспризорных детей и нищих? Я, конечно, понимаю, что царь – сам мирай, и до людей ему должно быть мало дела…
Дальше девушка не сразу поняла, что произошло. В один миг все закрутилось, и вдруг она оказалась прижатой к теплой каменной стене. Это был чей-то забор, ограждающий территорию невысокого особняка поблизости.
Спину обжег камень, разогретый на солнце.
Воздух вышибло из груди.
Торриен стоял напротив, уперев ладони по обеим сторонам от ее лица. Его золотые глаза ярко сверкали.
– Ты забываешься… Иллиана, – тихо, с легким рычанием проговорил он. Но на слогах ее имени его голос все же дрогнул, пропустив мягкую, волнующую кровь вибрацию.
