Сигизмунд Миронин
Последнее дело Лаврентия Берии
Антисемитизм был очень странен, чувствовалось наносное влияние, так как Сталин, наоборот, очень благоволил к евреям. Он поддерживал евреев, и, когда Жданов с Маленковым раскопали информацию, что практически весь штат НИИ питания состоит в Москве из одних евреев, за исключением, конечно, технического персонала, Сталин это спустил на тормозах – когда Жданов доложил о евреях в Институте питания, то Сталин даже бровью не повел. При Сталине Сталинскими премиями награждали массу евреев, невзирая на национальность. Именно Сталин спас евреев от Гитлера, сначала разрешив им пройти через границу после атаки Гитлера на Польшу, а потом разгромив нацизм. Именно Сталин дал добро на образование Израиля. Берия вспомнил, как, используя опыт убеждения Молотова, Сталин продавил через Совет Безопасности решение о создании Израиля и как потом Молотов в своей речи убеждал членов ООН голосовать за создание государства Израиль. Без голоса СССР Израиль никогда бы не был легализован. Это позволило евреям впервые за тысячи лет создать собственное государство. Именно Сталин потом помогал спасать Израиль, так как шесть арабских стран одновременно напали на Израиль. Из Чехословакии в Израиль были отправлены тысячи немецких винтовок, патронов, снарядов, пушек и даже четыре новых немецких истребителя. После войны они остались неиспользованными в Чехословакии. Часть оружия шла через Венгрию. Так Израиль получил кучу халявной немецкой техники, которую СССР милостиво подбрасывал иудеям через типа нейтральные Венгрию и Чехословакию. Злая ирония истории: евреи, многие из которых потеряли родных и близких в результате холокоста, стали воевать на немецких мессершмиттах и Пз4. Свое вооружение Сталин не имел права посылать, так как боялся вызвать гнев постоянных членов Совета Безопасности. Самая ценная помощь была оказана человеческим ресурсом: Сталин не препятствовал эмиграции в Израиль военных специалистов еврейского происхождения, многие из которых успели понюхать пороха в составе армии СССР и союзных ей формирований. Именно Сталин разрешил выехать части советских евреев в Израиль, чего никогда никому не разрешал, так как действовал закон о невозвращенцах. Бесценный боевой опыт этих кадров в немалой степени помог израильтянам выковать свою армию практически с нуля. СССР также оказывал Израилю мощную идеологическую поддержку, выставляя молодую страну как будущий оплот социализма в регионе, подвергшемся агрессии лакеев капитала. Во многом благодаря такому отношению со стороны державы – лидера социалистической системы Израиль сумел отбиться и состоялся как независимое государство.
Берия отчетливо помнил – началось же все с того, что летом 1952 года после трех лет без движения вдруг были осуждены обвиняемые по делу ЕАК. Май 1952 года – начало суда над ЕАК. После этого позиции еврея Кагановича ослабли. 20 ноября 1952 года в Праге открылся процесс против генерального секретаря компартии Чехословакии, еврея по национальности, Сланского (Зальцмана) и его «соратников», а 3 декабря его повесили. Во время процесса Сланского обвиняли в том, что он «предпринимал активные шаги к сокращению жизни президента республики Клемента Готвальда и подобрал в этих целях врачей из враждебной среды». 1 декабря на собрании членов Бюро Президиума ЦК Сталин заявил, что «среди врачей много евреев-националистов, а любой еврей-националист – это агент американской разведки». Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США… Они могут стать «убийцами в белых халатах». Такие слова были очень не характерны для вождя. «Кто-то явно подзуживал Хозяина», – решил Берия.
К концу года первый заместитель министра госбезопасности генерал-полковник С.А. Гоглидзе доложил Сталину: «Собранными документальными доказательствами и признаниями арестованных установлено, что в ЛСУК (Лечебно-санитарное управление Кремля) действовала террористическая группа врачей – Егоров, Виноградов, Василенко, Майоров, Федоров, Ланг и еврейские националисты – Этингер, Коган, Карпай, стремившиеся при лечении сократить жизни руководителей партии и правительства». Однако на самом деле арестованные врачи молчали – да и не могли они сознаться в том, чего не существовало в принципе. Тогда их стали привозить в специальную пыточную камеру Лефортовской тюрьмы, где избивали резиновыми палками. Чтобы не тратить время на транспортировку узников в Лефортово, в декабре 1952 года начальник внутренней тюрьмы на Лубянке А.Н. Миронов оборудовал пыточную в своем кабинете.
9 января 1953 года в Кремле состоялось расширенное заседание Бюро Президиума ЦК КПСС, где И.В. Сталин отсутствовал по причине болезни. Обсуждался доклад министра госбезопасности Игнатьева по «делу врачей». Помимо Берии, Булганина, Ворошилова, Кагановича, Маленкова, Первухина, Сабурова и Хрущева на этом заседании присутствовали секретари ЦК Аристов, Брежнев, Игнатов, Михайлов, Пегов, Пономаренко и, кажется, М.А. Суслов. На это совещание кроме членов Бюро были приглашены председатель Комитета партийного контроля Шкирятов и главный редактор «Правды» Шепилов. Сам Игнатьев на заседании не присутствовал, он все еще был в больнице, выздоравливая после инфаркта.
Лаврентий Павлович порылся в памяти и попытался вспомнить, как проходило заседание Президиума 9 января, когда Сталин не явился в Кремль, передав, что нездоров. И не приехал вождь неспроста. Решался вопрос о евреях. Наиболее критично по отношению к евреям вел себя Булганин, который в отсутствие Сталина исходил антисемитской истерией. Булганин почти кричал, брызгая слюной, нападая на тех членов Бюро, которые были против постановления, осуждающего врачей. Булганин настаивал на высылке. Он кричал: «Эти жиды нас сгубят», а Берия отвечал: «Ты сразу всю науку разгонишь, а кто будет делать бомбу?» «Ты мне атомный проект со своим антисемитизмом запорешь, – успокоившись, зло произнес Берия. – Ну подумаешь евреи. Может, лучше не национальностями человека интересоваться, а о деле подумать? Евреи умны не из-за генетики, а из-за трепетного воспитания их родителями. Нужно только завидовать белой завистью тому, как евреи воспитывают своих детей и везде их продвигают», – осадил Берия Булганина.
– Какая бомба, если они… э, так сказать, наших товарищей убивают, – отвечал Булганин. – Если врачи-вредители и засевшие везде сионисты убивают и убивали наших товарисчей? – Булганин пытался подражать в своем произношении вождю. – Этих жидов, – вдруг перешел на крик Булганин, – надыть… э, так сказать, выслать в Сибирь. – Он никогда не отличался литературностью своего разговорного языка и постоянно вставлял слова-паразиты. Иногда было очень трудно понять, делает ли он это нарочно, чтобы стать похожим на пролетария, или это у него от воспитания. Внешне Булганин выглядел очень интеллигентно, но, видимо, это была псевдоинтеллигентность. Нередко он даже употреблял матерные слова. Хотя нельзя было исключить, что Булганин пытался скрыть свою интеллигентность, специально используя слова-паразиты и матерные слова.
– У нас сами органы госбезопасности переродились… – начал было Берия.
– Как ты можешь такое говорить? – вскипел Булганин. – Министерство госбезопасности – это ум, честь и совесть нашей страны.
– Ну и что? – жестко ответил Берия Булганину. – Читал я доклад Жданова, где он сообщал, что в Институте питания научными сотрудниками работают одни евреи. Ну что евреи? Любая еврейская семья нацелена на образование своих детей. Нам бы поучиться у них воспитывать детей, а не водку жрать. Ты знаешь, что на Украине деятельность Никиты привела к резкому сокращению числа евреев в вузах. В 1948 году от одной трети до половины студентов Одесского института были евреями. В 1952 году евреи составили лишь 4 % от вновь поступивших. Хватит с меня того, что из-за антисемитизма атомный проект потерял двух видных ученых (тогда в декабре 1950 года, во время кампании по «борьбе с космополитизмом», академик Иоффе был снят с поста директора и выведен из состава Ученого совета института. Берии пришлось приложить немало сил, чтобы вернуть Иоффе. В 1952 году Иоффе возглавил лабораторию полупроводников АН СССР и стал активно консультировать атомный проект).
Кроме того, Берия хорошо помнил и историю с академиком Таммом. В 1946 году академик Тамм был привлечен к проекту создания первой советской атомной бомбы, участвовал в теоретических исследованиях ударной волны большой интенсивности. Но в 1949 году, по рекомендации Булганина, Тамма убрали из проекта и вернули в МГУ. С большим трудом Берия добился, чтобы Тамма вернули в атомный проект. В 1950 году Тамм был переведен в КБ-11 в Арзамас-16 (Саров), где, по настоянию Берии, начал активно изучать возможность использования лития-6 для термоядерной реакции. В мае 1952 года он стал начальником сектора. Именно группа Тамма, в которой работали молодые физики – еврей В.Л. Гинзбург и русский А.Д. Сахаров, разработала принципы, позволившие создать первую термоядерную бомбу.
– Николаша, – Берия специально назвал Булганина таким именем, зная, что тот не переносит этой кликухи, – твой антисемитизм меня уже вот как достал, – Берия резко провел ладонью правой руки по горлу. – Без ученых-евреев бомбу не создашь. Хорошо это или плохо, неважно, но это исторический факт. Мы уже чуть не потеряли академика Иоффе из-за всех этих разных научных сессий.
Тогда Берия проголосовал против публикации той злосчастной статьи. Несмотря на все это, на заседании было решено одобрить сообщение об этом «деле» в прессе.
13 января 1953 года в рубрике «Хроника» ТАСС было опубликовано сообщение «Арест группы врачей-вредителей», которое начиналось словами: «Некоторое время тому назад органами государственной безопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза». Далее, как запомнил Берия, перечислялись участники группы. Вслед за этим давалась ссылка на некие данные расследования, которые будто бы доказывали, что, используя свое положение врачей, неправильным лечением эти врачи губили вождей.
Тогда Лаврентию показалось странным, что врачи, давшие клятву Гиппократа, могли совершить такое. Среди тех, кого пытались залечить подлые врачи-убийцы, назывались имена маршалов Василевского, Говорова, Конева, генерала армии Штеменко, снятого в 1951 году с поста начальника Генерального штаба, адмирала Левченко Г.И. и других. Сообщалось, что врачи эти состояли в наемных агентах у иностранной разведки и связаны с еврейской организацией «Джойнт». Другие участники террористической группы (Коган М.Б., Егоров П.И.) оказались давнишними агентами английской разведки. Заканчивалось сообщение словами: «Следствие будет закончено в ближайшее время». «Если следствие не закончено и не было суда, то незачем было и огород городить», – очевидная мысль пришла в голову Берии. Всего в сообщении ТАСС упомянуто девять фамилий, из них шесть евреев. Больше всего Берию удивило то, что среди арестованных оказались лечащие врачи Сталина – академики Виноградов и Преображенский. Упомянутые в сообщении ТАСС врачи были арестованы в период с июля 1951 по ноябрь 1952 года. Он знал, что на самом деле арестованных было гораздо больше. «А чего же тогда они так долго ждали и не умертвили Хозяина за то время, в течение которого они имели доступ к телу вождя?» – и снова мысль эта показалась Берии очевидной и таким образом подчеркивала идиотизм сообщения.
Когда 13 января вышла передовица «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей», Лаврентий заметил, что сталинская правка статьи сместила ее акценты с антисемитизма на ротозейство. Вдобавок Сталин решил сделать героем бдительную Тимашук, как пример «неротозейства». После этого во всех учреждениях, в том числе и в медицинских, прошли «стихийные» и организованные митинги с требованиями самой суровой казни для преступников. Среди участников митингов находились даже те, кто предлагал себя… в палачи!!! Такие предложения были и от представителей медицинской профессии. Кроме того, после 13 января 1953-го началась новая волна арестов.
Сначала мысли Сталина о ротозеях не поняли, и с 13 января по 18 февраля в центральной прессе было напечатано 11 материалов, в которых тема арестованных врачей-евреев прямо или косвенно затрагивалась, но это направление почти сразу исчезло – стали бичевать «ротозеев» с русскими фамилиями. Как хорошо запомнил Берия, 17 января Берия и Маленков были на приеме у Сталина. Сталин вызвал их к себе на дачу и дал указания не трогать антисемитизм и использовать только борьбу против ротозейства и разгильдяйства, неумение быть наготове, начеку, забвение главной обязанности честного советского человека сообщать в органы о происках врагов и воровстве и вредительстве партийной номенклатуры. В свое время Сталин убеждал Лаврентия, что для слома синдрома «периферизма» в науке следует начать открытую борьбу против космополитизма, а то ученые все время оглядываются на Запад.
На даче Сталин жестко сказал им, что Бюро его подставило этим антисемитизмом. «Какие высылки? – бушевал Сталин. – А наука, а институты, а культура, а писатели? Вы, товарищ Булганин, хотите все это оголить? Кто заменит на всех этих участках работы советских евреев? Кто будет писать нужные партии книги, обличать империализм и буржуазность? Какие репрессии? Вы сьюма сошьли, товарыш Бюлганин? Мало ли что кричит толпа, мало ли что пишут в письмах отдельные идиоты. Более того, следует заткнуть им рот и не публиковать их истеричные письма-опусы в газетах. Это же идеологические вредители! Да, следует быть настороже, но это не значит, что нужно растранжирить наработанный нашей партией гигантский человеческий капитал в виде евреев-профессионалов. Тем более что основная масса советских евреев одобряет советскую власть. Нельзя критику превращать в административные, а тем более уголовные преследования или, не дай бог, в преследования по национальному признаку. Мы уже с этим накуролесили в августе 1948 года после сессии ВАСХНИЛ. Но мы уже поправили товарыша Лысенко. Мы должны быть взвешенными в поступках, не нужно перегибать, перегибы давно осуждены нашей партией. Вы знаете, как евреи заботятся о своих детях? Если бы русские так же были вовлечены в заботу о своих детях, то нас бы никто и никогда не победил». Самое интересное, что 27 января 1953 года состоялось вручение Международной Сталинской премии Илье Эренбургу. И об этом тоже было написано на первых полосах всех газет.
«Почему-то Сталин не пресек всплеск антисемитизма, – рассуждал Берия. – Кто-то его настраивает, – заключил он. – Странная обстановка в центре. А тут еще дело дошло до того, что уволили лечащих врачей и офицеров МГБ. Собираются увольнять всех евреев, и особенно активен Булганин. Так дойдут и до ученых. Но сейчас кто-то резко прекратил кампанию антисемитизма. Кто? И зачем надо было создавать дело о юнцах-евреях? – промелькнула очередная мысль. – Если бы не было дела о сынках-евреях, то суд над Еврейским антифашистским комитетом (ЕАК), наверное, не состоялся бы. Как в Ленинградском деле, так и в деле ЕАК было придумано много туфты. Но дело ЕАК – не простое дело». Более того, среди статей, за которые осуждены члены ЕАК, не было очевидных шпионских мотивов. «Как можно три года держать их в тюрьме? – удивился Берия. – Им приписали шпионаж, так как новые кадры, партийные карьеристы, привлеченные Игнатьевым, не умели расследовать». Берия вспомнил, как они с Булганиным и Маленковым были приглашены в кабинет Сталина и тот предложил объединить МВД и МГБ и искоренить игнатьевщину.
1 марта, 18 часов 30 минут. Самолет в Казань
Наконец внимание Берии переключилось на Восточную Германию, ситуация в которой очень напрягала Лаврентия. Хотя Берия обычно не лез в чужие епархии, но тут его достало: Сталин вдруг решил перекинуть деньги, выделенные на создание бомбы, на помощь Восточной Германии. С чего бы это? ГДР стала бездонной бочкой для помощи из СССР, бочкой, которая начала заглатывать средства из атомного проекта. Кроме того, восточные немцы делали все, чтобы не платить репарации, – на основе классовой солидарности коммунистов СССР должен был простить долг. В ГДР находились урановые рудники, а без них никакую атомную бомбу не построишь. При этом в последнее время ситуация в ГДР стала вызывать у Берии особую тревогу. Дело было в том, что в ГДР ее лидеры решили ускорить процесс строительства социализма. Лидеры ГДР делали вид, что они абсолютизируют советский опыт. Булганин там опять засветился. Все требует увеличить помощь немецким друзьям. Одна марксистская трескотня. «Действительно, глупость – это не отсутствие ума, это такой ум», – подумал Берия. Он считал, что ГДР должна возглавить двойка Цайссер и Херрнштадт.
Обычно Лаврентий Павлович старался не влезать в чужие епархии, а ГДР относилась к ведомству Вышинского, но дело в том, что Сталин стал перебрасывать деньги из атомного проекта на помощь ГДР, а это могло поставить под удар безопасность страны. Поэтому Лаврентий Павлович попросил своих аналитиков подготовить доклад о ГДР.
После образования ГДР в западной части Берлина расцвела проституция, наркомания (дурь продавалась прямо в центре социалистического государства), не говоря про резидентуры всевозможных разведок, включая иранскую, поселившиеся в западной зоне города. Объективности ради следует отметить, подумал Лаврентий Павлович, что чем сильнее ФРГ попадала под влияние США и НАТО, тем более аргументированным становился курс Ульбрихта на форсированное строительство социализма в ГДР. Тем самым он также становился местным князьком. Берия не любил лидеров ГДР и много раз критиковал Ульбрихта, особенно меры берлинских начальников по ускорению строительства социализма.
10 марта 1952 года Сталин передал США так называемую «мирную ноту», в которой согласился на объединение вчерашнего противника. Сталин предлагал США объединить две Германии (ФРГ и ГДР) с единственным условием, что объединенная Германия будет нейтральной. Во время встречи с руководителями ГДР Вильгельмом Пиком, Вальтером Ульбрихтом и Отто Гротеволем, состоявшейся 7 апреля 1952 года в Кремле, Сталин заявил, что «независимо от того, какие предложения мы сделаем относительно германского вопроса, западные державы не согласятся с ними и не уйдут из Германии ни под каким предлогом… Поэтому вы [ГДР] должны создать собственное государство. Демаркационная линия между Западной и Восточной Германией должна быть не просто границей, но и стать опасной преградой».
«Если в ГДР начать ускоренные темпы строительства социализма, то где взять деньги, – думал Берия. – Можно увеличивать норму накопления и тогда увеличить нормы выработки при той же оплате. Но того же можно было бы добиться с помощью частной инициативы. Но в первом случае требуется помощь СССР». Слепо копируя советский опыт, начиная с июля 1952 года правительство ГДР регулярно повышало ежемесячные и годовые задания роста производства и нормы выработки. Тем самым в ГДР решили строить социализм капиталистическими, причем жестко монетаристскими методами (жесткая экономия расходов). Была введена советская система аспирантуры и обязательное обучение русскому языку. Но учителя и ученики саботировали.
В июле 1952 года генеральный секретарь Социалистической единой партии Германии Вальтер Ульбрихт провозгласил курс на «планомерное строительство социализма». Он предполагал продолжение милитаризации, усиление классовой борьбы (проводились аресты среди христианских и либеральных демократов), а также ускоренное развитие тяжелой промышленности. Все эти изменения отражались как на общем уровне жизни, так и на работе отраслей, выпускавших потребительские товары. Малый бизнес искоренялся, товары повседневного спроса можно было получить только по карточкам. 15 октября 1952 года СМ ГДР ввел ограничение на получение населением подарков от родственников из ФРГ и Западного Берлина, была усложнена процедура выдачи пропусков в Западную зону оккупации. В конце 1952 года в ГДР было принято решение быстро вытеснить частника. Частника лишили продовольственных карточек.
Берия вспомнил, что не далее как 4 января 1953 года было опубликовано решение ЦК СЕПГ об уроках процесса Сланского. Начались гонения на коммунистов еврейской национальности, особенно тех, кто во время войны жил в эмиграции на Западе. С начала 1953 года пошло наступление на частных торговцев, богатых крестьян и предпринимателей. Рабочие, мелкие и часть средних крестьян и интеллигенция от этого не страдали. 19 февраля 1953 года началась конфискация земель у тех крестьян, кто не выполнял свои обязательства по госпоставкам, что привело к массовому бегству богатых крестьян и некоторых середняков в ФРГ. И все это происходило на фоне постоянных просьб немецких товарищей о финансовой помощи. С лидерами ГДР нужно было что-то делать. Берия несколько раз говорил на заседаниях Политбюро, что нейтральная Германия нам выгоднее, так как тогда мы сможем получить все репарации. Однако первый заместитель вождя Булганин всячески поддерживал быстрое построение социализма в ГДР.
«Да! Идет подковерная игра. Корея, Москва, Берлин, Вашингтон», – анализировал Берия. Ему очень не по нраву был Ульбрихт, самоуправный, высокомерный и грубый немец не только в отношениях с малыми партиями, но и с другими. Одновременно Ульбрихт целенаправленно стимулировал недовольство народа на немецкой земле: он слепо копировал советский опыт, что не укрепляло его положение и авторитет. Это была чистая демагогия и провоцирование восстания. Нацизм никуда не делся. Только что Берии доложили, что в Черняховске, что недалеко от Калининграда, немецкие подростки, еще недавно состоявшие в гитлерюгенде, бурно реагировали на коммунистическую пропаганду, уничтожая портреты советских вождей в школах. Берия знал, что американцы уже давно ведут игру против СССР.
1 марта, 18 часов 42 минуты. Самолет в Казань
«Все старики похожи друг на друга», – вспомнил Лаврентий изречение какого-то мудреца. Дело в том, что Лаврентия Павловича беспокоило в последние годы странное поведение Сталина, который старался не участвовать в ручном управлении страной, реже вникал в детали, перепоручая решения Берии, Маленкову и реже Булганину. В годы войны Сталин страшно устал. Все лежало на нем. Никто лучше него не знал положение дел с резервами, с вооружением. Ему все надоело, надоело постоянное дергание по каждому, даже малейшему поводу.
Перед мысленным взором Берии возникла недавняя сцена: 15 февраля – последний разговор со Сталиным. Он намертво запечатлел в памяти тот день, когда Хозяин собрал их с Маленковым в тот последний раз и долго-долго говорил: «Вот увидите – моя мысль о росте сопротивления буржуазии по мере строительства коммунизма еще аукнется нашей стране. Эксплуататорские классы постоянно воспроизводятся. Я всегда стоял за трудовой народ, поэтому меня будут ненавидеть те, для кого самое главное – престиж, жрачка, прибыль, нажива, капитал, барыш, маржа, навар. А народ – лишь сброд, которому и жить-то незачем, если от него нет прибыли. Я не любил бездельников, заставлял всех присных работать от души. Поэтому меня ненавидят тунеядцы и лентяи. Они не хотят трудиться, хотят только жрать, гадить и наслаждаться жизнью за чужой счет. В общем, любой халявщик всегда будет ярым антисталинистом. Как честный человек, я всегда держал слово, даже данное врагу. Я добивался выполнения всех наших планов и наказов трудящихся. Требовал честности и от подчиненных. Я всегда уважал права трудового человека не на бумаге, а на деле: заставлял строить для всех бесплатное жилье, больницы, школы, детские сады. Я старался сделать так, чтобы хороший труд влек неизбежное повышение зарплаты и продвижение по службе – хоть до должности министра. При мне нельзя воровать в широких масштабах, невозможны ростовщики, финансовые пирамиды, крупное, в государственном масштабе, воровство. При мне торговые кооперативы, частные артели и рестораны работали и работают вовсю и богатеют честно. Я не приемлю пещерный антисемитизм, но от души любил, люблю и буду любить русский народ. Поэтому меня ненавидят националисты, сионисты, фашисты, расисты – кто пытается решать свои кланово-племенные и местечковые вопросы за счет других народов. Меня ненавидят также рабовладельцы, феодалы, ханы, эмиры, бароны, их прихлебатели и лизоблюды. А основные претензии ко мне будут как раз от детей и внуков тех самых бояр, которых я наказывал за пренебрежение к народу. Пуще всего меня будут ругать наследники всех этих бояр, среди которых оказалось много трусов, воров, патологических предателей и паразитов…» «Как будто завещание готовит», – подумал тогда про себя Берия. Лаврентия Павловича всегда поражала начитанность Сталина и его умение говорить просто о самых сложных вещах. Не знал Лаврентий, что Хозяин чувствовал, что скоро будет что-то…
В конце концов Сталин сказал, что обид у Берии на него, Сталина, быть не должно: «Мы уже наказаны решением трибунала по этому Катынскому эпизоду; будем умнее». Он предложил Берии стать министром объединенного МВД. «Мы со Шкирятовым начали расследование трофейного дела в самой верхушке. Я призвал вас, товарищ Берия, убедившись, что ви не замещаны», – от волнения акцент в речи вождя стал особенно заметен. Берия согласился, но детали они договорились обсудить 3 марта. В последние дни Сталин приезжал в Кремль только два раза, 15 и 22 февраля, и на очень короткое время. 15 февраля он беседовал с членами «семерки» всего десять минут.
22 февраля во время их встречи вождь не стал разговаривать внутри помещений дачи. Сделав характерное движение рукой, жест, четко указывающий на возможную прослушку, Сталин предложил Берии прогуляться. Стоял холодный зимний вечер. Ярко горели фонари во дворе дачи. Они ходили по расчищенным от снега дорожкам и обсуждали положение в стране. Сталин сетовал на то, что верхушка прогнила и не хочет уходить от кормушки. Для того чтобы лишить ее власти, он придумал ход с резким увеличением числа членов Президиума ЦК. Верхушка, по его словам, уже поражена барахольством и потребительством, и даже железный Молотов привык жить хорошо и принимать почести и знаки уважения. Здесь вождь тонко намекал на согласие Молотова стать почетным членом АН СССР. «Лизоблюдство процветает», – говорил Сталин.
В конце разговора Хозяин предложил Берии возглавить МГБ и сказал, что сейчас правильнее было бы МГБ и МВД объединить в одно министерство, а то очень странно, когда милиция находится в руках МГБ. Круглов непонятен, и ему полностью доверять нельзя. Он играет в пользу команды Булганина, видимо, просчитал, что Булганин будет преемником. «Пока нельзя Булганина удалять, он слишком много на себя завязал ресурсов, включая Игнатьева и Круглова. Я пока не буду всем говорить, что преемником я вижу только вас», – заявил Хозяин. На что Берия возмутился и сказал, что не нужно об этом говорить, что Сталину еще жить да жить десятки лет. Ну а на это Сталин ответил, что он старый уже, здоровье не беспокоит, курить бросил, хотя и стал от этого полнеть, но ему надоело управлять страной вручную. Он хочет заняться теорией, а то одни компиляторы Маркса везде собрались. Он видит, как здорово организовал Берия атомный проект, и уверен, что Лаврентий так же успешно реорганизует СССР. Затем Сталин сообщил, что уже встречался со Шкирятовым, которому он безусловно доверяет, как и Берии. А вот недавно умерший Мехлис постоянно подлизывался к Булганину. Поэтому Сталин и не пошел на похороны Мехлиса. Хитрый, как лиса, и чует, кто будет лидером в будущем. Берия и Сталин договорились встретиться и обсудить детали предложения вождя для Берии – возглавить объединенное Министерство внутренних дел – 3 марта, после возвращения Берии из инспекционной поездки в Челябинск и Казань.
Берия боялся утечек. Когда его подчиненные подготовили проект решения правительства по испытанию литиевой бомбы, Берия взял его с собой почитать. Недели через две он пригласил разработчиков записки и начал вслух анализировать документ. Прочитал его, внес ряд поправок. Дошел до конца. Подпись «Председатель Совета Министров Г. Маленков». Берия зачеркнул Маленкова, сказал: «Этого не требуется!» – и поставил свою подпись.
И тут Лаврентия вдруг прошиб пот: когда он сопоставил все свои воспоминания, оказалось, что в каждом случае – что в Корее, что в утечке по бомбе, что в антисемитизме, что в ГДР – так или иначе задействован Булганин.
1 марта, 9 часов 46 минут (местное время). Канзас-Сити (США)
В своем кабинете на даче около Канзас-Сити так и сидел бывший президент США Гарри Трумэн, предаваясь воспоминаниям. Собственная жизнь кадр за кадром проходила перед его взором. В 33 года Трумэн собирался жениться на Бесс Уоллес, но его призвали в армию. Он служил в Европе во времена Первой мировой войны. Трумэны открыли небольшой магазинчик, но в это время США вляпались в Великую депрессию. Долги росли как снежный ком. Для покрытия долгов Трумэн принял предложение занять должность окружного судьи в Канзас-Сити. На компромиссы он не шел, в «темных делишках» уличен не был. Его заметили – он был избран в Сенат. В 1944 году Рузвельт привлек его в свою кампанию в качестве вице-президента. Трумэн мысленно перенесся в 1945 год. В том году, через 82 дня после инаугурации, переизбранный президент Рузвельт неожиданно умер, и в должность президента вступил он, Гарри Трумэн, избранный вице-президентом. В сложнейшие годы мирового экономического кризиса Трумэн 10 лет был сенатором, а во время Второй мировой войны возглавлял сенатский комитет по эффективному обеспечению вооруженных сил. Ко всему прочему Трумэн был масоном (в 1959 году он будет удостоен почетной награды в честь 50-летнего служения масонскому ордену). Трумэн имел специфический комплекс неполноценности и болезненно осознавал свой недостаток – он считал себя медленным: был робок и будто бы медленно мыслил. В то время (да и сейчас) в США людей делили на быстрых и медленных. Если перевести на язык, принятый в России, это были синонимы умных и глупых. Поэтому Трумэн старался компенсировать свою ахиллесову пяту тем, что делал все сверхтщательно, а все внешние атрибуты: одежду, прическу, кожу – содержал в идеальном порядке. Он также не терпел беспорядка на рабочем столе и никогда не оставлял за собой даже крупинку мусора.
На столе у него все было разложено абсолютно симметрично. Стремление к абсолютной тщательности и совершенству у Трумэна доходило до того, что он, даже став президентом, отглаживал свои брюки сам, не доверяя ни жене, ни техничкам. Гарри часами стоял перед зеркалом, завязывая галстуки и выправляя прическу. Вместо галстука Трумэн предпочитал бабочку. Очень часто он носил цветастую бабочку. Из нагрудного кармана пиджака всегда выступал платок того же цвета, что и бабочка. Он любил, чтобы его волосы были уложены идеально, волосок к волоску. Из всех времен года Трумэн предпочитал лето и любил в это время ходить в ярких белых, тщательно отглаженных, без единого пятнышка брюках, белых лаковых полуботинках, белой футболке с надписью «Америка превыше всего» и в белой фуражке с далеко выступающим вперед козырьком. Трумэн с абсолютной точностью исполнял все инструкции и не терпел воровства. Особенно он не любил коррупционеров. В свое время Трумэн раскрыл нелегальные махинации менеджеров железной дороги. В трудных, неудобных ситуациях Трумэн не подставлял партнеров и подчиненных, самостоятельно принимал решения, даже если они не были популярны, возлагал на себя ответственность. Перекладывать свою собственную ответственность на другого он считал неправильным. Трумэн отменил расовое распределение в армии, считая это неправильным. Он все время мучился вопросом – правильно ли он сделал, не остановив атомную бомбардировку Японии. Иногда это доходило до неврастении.
