Шурыгин Илья
От Руумах
Вместо пролога.
Так не хочу больше тратить
Ни слов, ни мыслей своих.
Они для меня будут значить,
Но чужды они для других.
За боль бесполезных стараний
Наград и монет не дают,
Вопросы-ответы на тропах исканий
Порой отпадают и снова встают.
Искать ли отраду в Божественной Воле,
Считать ли кармический след,
Кто пахарь уже на возделанном поле?
Согреет ли камень накинутый плед?
Зачем с превеликой заботой,
По нивам златым ходит плуг?
Клеймом или едкой остротой
Зачем помечать всё вокруг.
Под промыслом Божьим все Души едины,
Над всеми разлит его свет,
А можем ли быть столь усердно терпимы?
Зависит от нас или нет?
За пылью веков смысл теряют легенды
Им мудрость, ушедшую вряд ли вернуть.
За то, вот готовы торговые брэнды,
В алмазы украсят нам новую суть.
В ученьях слащавых, нет истинных зёрен
Науки любить, ненавидеть, прощать
И даже найдя малый истинный корень,
Готов будь опять это всё потерять.
Пути, направления, тропинки, дороги,
Которыми Бог повелел нам идти,
Различны и схожи когда наши ноги,
Когда наши мысли на верном пути.
Нас много, когда мы в идее едины
Иль ты одинок, когда всё невпопад.
Становятся многие в Вере гонимы,
Где мысль одиночки, рождает уклад.
А знал ли пророк, что воскреснет и чудо
Пронзит времена на века?
Кто сделал бы то, что сделал Иуда,
Взяв, грех не по силам и дал нам Христа.
В чём тайна Вечери великой сокрыта,
Что думал Пилат и чего он не знал,
Как стала идея пророка забыта,
Где меч, что он нёс и что завещал.
Какая же сила рванула завесу
И было ли явлено это в миру́?
Великую тайну, великую мессу
Пророк нам оставил, как нашу судьбу.
Всё изменяется в мире подлунном,
Но в принципе, нового нет ничего,
Как и в рояле, большом, многострунном
Семь нот раскрывают Душу его.
Всё уже было и всё ещё будет,
Нещадно короткая встреча с Землёй,
О сколько их было, тех Душ и тех судеб,
Что след здесь оставили свой.
Ушла Атлантида, в руинах Помпеи,
От Трои остался лишь звук.
Ушли фараоны, ушли Птолемеи1,
А нам, сохранилась Венера2 без рук.
И ей не бывать бы в холодной Руси,
Ей слово Таврида совсем незнакомо.
Едва ли не хитростью, с папской руки
Забрал её Пётр из под Римского крова.
Слово Климента, великая власть…
На мощи Ревельской Бригитты,
Пред Православьем не стыдясь,
Сменял для собственной элиты.
Обилие статуй изящно прелестных
От каменной девы не видит утрат
И вот изваяние в край неизвестный,
Отправилось Питер Святой покорять.
Вряд ли возможно найти содержанье
В искусных изгибах мраморных форм.
Похвален талант и благое старанье
Во славу царей, их законов и норм.
И много чего на холстах или в камне
Доносит до нас свою прежнюю суть.
Готов ли убрать с глаз тяжёлые ставни,
И мыслью свободной на это взглянуть.
Что счастье для тех, кто просили Юпитер3
Избавить их племя от слёз…
В чём пищу для Духа искал прародитель,
Молясь и стеная на мёртвый утёс.
Вопросы-ответы, пути и дороги,
Из ниточек тонких и мощных цепей,
Те сети для нас, что создали боги,
Чтоб мы становились мудрей.
И их, проходя, разрывая на части,
Прекрасное, доброе, сея в пути,
Жизнь Духа и разума, всё в этой власти,
Лишь так можно вечное счастье найти.
Желанье хотеть и возможность иметь,
Мечтать и любить в горизонтах планеты
Позволят не только над жизнью взлететь,
Но и открыть для себя все секреты…
Здесь всё, как нарочно, из камня и пуха,
Здесь лёд разжигает огонь.
Здесь мало для глаз и мало для слуха,
Здесь нервы звенят, только тронь.
Над чистой лазурью спокойного моря
Искрится закат, и плывут облака.
Мгновенье… Ветры с молнией спорят
И грохот свинцовые рвёт небеса.
Эмоции, чувства во власти желаний,
Хочу, не хочу и тому не бывать!
Выходит желанье источник страданий,
А нам остаётся смириться и ждать.
Так что же смиренье, не таль безнадёга,
Что видим вокруг каждый раз.
Танцуем от печки, потом от порога,
Всё было, как раньше, так и сейчас.
Затёртые книжки, избитые фразы,
Совет профессуры иль прочих кого
Скорее всего, дадут метастазы,
А нам, уж простите и так нелегко.
Лишь силой одной мир нельзя обустроить.
Творец создал мир из добра и любви,
Энергия эта, так многого стоит,
Куда уже проще, люби и живи.
Не нам ли пророк говорил из завета:
“Вам заповедь новую я отдаю,
Любите друг друга. Просто так, без ответа,
Любите творенье, за всё отплачу”.
Много истин простых, истин сложных,
Для счастья, однако, нужны не всегда.
Будет нам по любви, любви Божьей.
Здесь зерно… На сейчас, на века.
Но снова и Ма́кошь, и Доля с Недолей4
Причудливо дивный сплетают узор.
Казалось, нет сил и волей-неволей
Обиды слеза застилает нам взор.
Всё как-то не так, поперёк и негоже,
Коль ветер, так встреч, а идти то метель,
Что сердцу милей, то всего и дороже,
Уж если любить, то нельзя без потерь.
В желаньях своих мы покоя не ищем,
Потешим гордыню и взгляд усластив,
Кладём медячок, как обряд, профи нищим,
Щепотью, меж делом себя осенив.
Да что там покой, когда мысли в суетах,
Навязчивый бес семерых приведёт.
Что делать? Слова, что в советах
Не то чтобы мы и сам чёрт не поймёт.
Ветхая мысль сердце вряд ли обрадует,
Вечная память стала так коротка.
Одной ли молитвой спасётся, кто падает?
Здесь горстью монет не творятся дела.
Однако, на чудо способно лишь слово,
Искать, находить и снова терять.
Слово с любовью, срывает оковы,
Нужно, всего-то, уметь применять.
Пусть сокрыт тайный смысл до поры,
Искра малой звезды, из такого далёко,
Вера, опыт, познанья твои,
Путь дают от рожденья до срока…
Так велели бога, так велела природа,
Поднимайся, борись и плати по долгам.
Было так. Было так год от года,
Вечно люди брели к живым родникам.
Покрытые тайной, преданья седые,
Тревожат сердца и снова влекут,
Откроет ли время секреты земные,
Что люди сейчас чародейством зовут.
Способен ли разум принять заблужденье,
Которое силой стараются дать?
Идея, борьба и как след, пораженье,
Тому, кто истины хочет не знать.
Толковые книги, как старцы немые,
Пытаются жестами что-то сказать,
На смену ушедшим, приходят другие,
Слова, смысл которых возможно менять.
Снова камень встаёт на распутье,
Что налево нельзя и направо никак,
Может прямо? Быть может там лучше?
Как решил, тому быть. Только так!
И не ново тебе, когда трудно вперёд,
Гложет мысль: – “Обойди, оглянись”.
Стисни зубы, пусть нервы в клубок,
Только выбранной цели держись.
Время здесь, то ли есть, то ли нет.
Что года в мирозданье? То, малая йота.
Явью стала та цель и понятен ответ,
Цель есть средство для нового взлёта.
Так и дальше. В движении вечном
Мудрых слов, как всегда, не хватает.
В мире этом изменчивом и скоротечном,
Всё случается, всё в нём бывает.
Цель во зло или благо, как узнать наперёд,
Нас к чему приведёт благородный порыв,
Что там дальше: отрада, огонь или лёд?
Поразмысли спокойно, себя расспросив.
Вот сбылась и мечта. И казалось отныне,
Можно жить, не тужить, сыто брюхо чесать,
А по факту опять оказался в пустыне,
Надо снова вставать и учиться летать.
Оставить комфорт, совсем нелегко,
Снова мучить себя, не сдаваться,
Только новая цель ещё так далеко,
Что не хочется даже и браться.
Кто идет, даже медленно, тот есть в пути.
Всяк, идущий осилит просторы.
Что-то может терять, что-то может найти,
Снимет с глаз золотые затворы.
И однажды, действительно мир отзовётся,
Мир другой, недоступный для всех.
Искрами радуги, светом зальётся,
Маня в эйфории, сулящей успех.
Во власти стихии, пусть даже приятной,
Нельзя поддаваться течениям грёз,
Всему есть конец, всё уйдёт и обратно
Никак не вернуть зря потраченных слёз.
Всё очень непросто и тут же наивно,
Мы думаем, знаем, в чём нам нужда.
Возможно, для Бога это противно,
А проще, возможно, это судьба.
Нам память ошибки дорог не прощает
И Лета5 не хочет навечно их взять.
Случается так, что она воскрешает
Порою нам то, что не надо б и знать.
Давно ли читали нам детские сказки,
Казалось бы нет, как будто вчера.
Могучие звери, шаманские пляски
С наивностью детства ушли навсегда.
Так хочется верить во что-то большое,
Огромное, что не пройдёт никогда,
В волшебные замки и Лукоморье,
Единое, общее, целое Я!
Пока мне неведомы тайны Вселенной,
Но на Земле, в сакральных словах,
Открыта Любовь и вся мощь исцеленья.
Я думаю так…. Так сказал Руума́х.
Сказ.
– I -
Расскажу теперь я сказ.
Сказ из жизни, без прикрас.
Если вдруг привру немного,
Не для сути то, для слога.
Тонкость будет в нём такая;
Я географию сменяю,
Названье места изменю,
Но остальное сохраню.
На хронику не претендую,
Картинку ясную рисую.
Под куполом моих событий,
Найдётся несколько открытий,
Что скрыты тайною окрестной,
Считаю, будет интересно.
Сказов этих счесть, не счесть,
Всё как было, всё как есть.
Так народная молва
Сохранила, сберегла,
То, чего не может быть
Если логику включить.
Слог немножко поменяю,
Скажем, так я отдыхаю.
Если станет слог меняться,
В строке заметно удлиняться
Иль через чур коротким будет,
Так пусть меня никто не судит.
Я в нём не только рассуждаю,
Ещё и буквицей играю.
Мне это можно, я не Пушкин
И буквы для меня игрушки,
А мысль, которую даю,
В игрушках этих и творю.
Да вот думаю про то,
Не записать ли мне его.
Какой ни есть, а всё же труд,
Пусть внуки дедушку прочтут.
Вдруг мысли умные проснутся,
Когда сим чтением займутся.
Так моё повествованье,
Пойдёт в процессе написанья
И познакомлю заодно,
С тем, кто ведает про всё
И не боится рассуждать
В своём стремлении понять
Про суть вещей и скрытых истин.
Он любопытен, бескорыстен,
Порой смешон, порою строг,
Но в целом он диктует слог
В простых, знакомых нам словах…
Он Дух исканий, Руумах.
Кто ищет, тот его узнает
И слово верно прочитает,
А незнаком, так не беда,
Он есть у всех, причём всегда!
Нет, не хронику скупую
В строка́х коротких я рисую.
Опишу событий ряд,
Чтобы дать вам новый взгляд
На модель вещей простых,
Не хороших, не плохих,
Тех, что в жизни рядом с нами
Вертятся порой годами,
С чем свыкаемся, как можем,
Доколе мысль к ним не приложим.
О тайном чуть порассуждаю,
А где-то, просто помечтаю.
Философская рассказка,
Хочешь быль, а хочешь сказка,
Может быть, когда прочтёшь,
Что-то в этом и поймёшь.
Чему верить, чему нет,
Сам найди себе ответ….
За ране извинить прошу,
На всех никак не угожу,
Но вот ключи от вечных тайн
Для всех доступны. Забирай.
У Вечности секретов нет,
Подумай и прими ответ
Без ссылок на чужое мненье
В борьбе мятежной иль в смиренье,
Ища опору лишь в себе,
Да в знанье о родной земле.
Со мною спорить не стесняйтесь,
И в мысли смело утверждайтесь,
Поскольку цель не мозг сломать,
А фразу нужную создать.
Ей завести и озадачить…
Так что ж друзья, вперёд! Удачи!
Мой Руумах всегда со мной,
Вас приглашает за собой
По строчкам лёгкого стиха
Пройтись в раздумье не спеша.
В героях нет сокрытой тайны,
Все совпадения случайны,
Хотя и списаны они
С моих знакомых и родни.
Философам и мудрецам,
В века для всех поклон воздам!
Кто ж за копейкой слово прячет,
Ну что ж друзья и вам удачи,
Вот только слов не очень много,
Чтоб мысль построить не убого
И потому звучат слова
Всё те же, так же, как всегда
И власть на них нельзя купить,
Чтоб доступ к истине закрыть.
В слове мудром благость, сласть,
Что ж, начнём благословясь.
– II -
Лет с тех пор прошло немало,
Время с мерой протекало.
За зимой, весна и лето,
В общем вот как было это.
Рядом здесь, неподалечку,
С пол версты, чуть-чуть за речку,
Где посёлок у леска,
Проживали два дедка.
Средь селян ничем невидны,
Дружелюбны, безобидны.
Что повыше, тот Семён,
Был он складен и умён.
Жизнь он жил, как Бог велел,
Мёрз в работе, ел – потел.
Дружбу нужную водил,
Да начальников возил,
А пока, где шефа ждал,
Книжки умные читал.
Так сложилось посему,
Есть вопросы – все к нему.
Он не важничал, не лгал
И чем мог, тем помогал.
В доме с ним жена жила,
Дай Бог памяти она…
С долею латинской крови,
Из полона и неволи
Наполеоновских солдат
Род ведёт. Вот, как-то так.
Не сразу вспомню, не беда,
На то, причина есть своя.
Чуток попозже расскажу,
По подробней поясню.
Ольга! Ольга имечко носила,
Вся такая, как картина,
Даже будучи в годах -
При накрашенных губах,
На высоком каблуке,
Белый жемчуг на руке.
“Что ж не быть ей всех смелей,
Зам министра сродник ей.
Это вам не абы – кабы”, –
Покосясь, шептались бабы.
Да, действительно, в родне
Дядька был у ней в Москве,
Но я знаю, что в столовой,
Он простой, обычный повар.
С ЦК и рядом не стоял,
На Кулишках проживал.
Только бабы лучше знают,
Как дела в Бюро решают
И назначили в Кремле,
Зам министра по еде.
И что Олька, мол скрывает,
Что и так давно все знают…
Уж дядьки нет который год,
А назначение живёт.
Дети съехали давно,
Кто-то в город, кто в село.
Внуки часто приезжали,
Новостями их снабжали.
Всё как надо, как обычно
И достойно и прилично.
Дед Андрей росточком ниже
И умом чуть-чуть поближе,
Строгий, честный и заботник
Был ответственный работник,
При совхозных должностях
И в конторе, и в полях.
Он одной рукой умело
Управлялся с любым делом.
Да, Андрей был без руки: -
“Это он ещё с войны,
С финской”,– скрипнет кто-то слева.
“Там рука его сгорела”.
Так бывало вечерком,
Сядут старики рядком,
По-соседски поболтать,
Да про жизнь повспоминать.
Если нет средь них Андрея,
Будь уверен, что скорее
Речь зайдёт и про него,
А в основном житьё – бытьё.
–Ну ты старый сочинил,
Не́што память всю пропил,-
Возражает кто-то справа,
Чешет нос и шепеляво
Продолжает вспоминать,
Чтобы мысль не потерять.
–Он у Днепра́, под Рогачёвым,
Там же был, где и Грачёвы.
Немец там с венгерцем шёл,
Там снаряд его нашёл.
Чай на финку нас не звали,
Никого не призывали.
–Эко ж ты на вывод скор: -
Третий вступит в разговор,
–у Юльки Тёминой мужик,
Кстати, помер али жив?
Баньку ой, как обожал,
Что-то ён совсем пропал.
Так ён то “Зиму”6, всю там был,
В Ленинградском ён служил.
Жили, вроде в Сортава́ла,
Юлька так сама сказала.
А Андрей оставил руку,
Там, где брал Велику Луку!
–Чай в сорок первом мы не брали,
Мы по фронту отступали,
Той же осенью, смотри,
Он вернулся без руки.
Колхозом в зиму уж рулил,
Что ты стрешный, всё забыл.
А поди им порули,
Дети, бабы, старики.
В поле дикая трава,
Не растёт там ни фига.
Где должна бы быть капуста,
Что-то оказалось пусто.
Пришлый агроном учил,
Он его и посадил.
Ладно миром обошлось
Да заступников нашлось,
А то бы в дальние края
И на долгие года…
Говорили, что ещё,
Есть две раны у него.
–Ой! Да что вы говорите,
Вы меня не убедите, -
Хриплый голос отзовётся,
Мыслью новой разовьётся.
–Он на сборочном взорвался,
Без руки он там остался.
Ещё пол задницы слетело,
Да легко ребро задело.
Задницу, вишь, починили,
А про руку то, забыли
Иль врачи решили так,
Что без неё, мол, тут никак.
Без руки-то проживёт,
А вот без задницы помрёт.
Митька правильно сказал,
В осень, уж домой попал.
Вот ужо придёт он сам,
Ты спроси, расскажет вам,
А хошь и срам тебе покажет,
Это уж, как карта ляжет.
Закурили, помолчали,
О погибших вспоминали,
Тех, кто всё ж пришёл домой,
Искалеченный войной.
Много их в то время было,
Только боль в сердцах остыла,
Жизнь своё вернуть хотела,
Боль на время ослабела…
От Семёна жил он рядом,
Дом имел с резным окладом.
Добродушная толстушка,
Хохотушка, веселушка
Бабка Лена с ним жила,
Стало быть, его жена.
На земле всегда трудилась,
В палисаднике возилась.
В своё время, уж давно,
Сколько лет с тех пор прошло,
Между делом, к срокам дней,
Трёх дала ему детей.
А ещё прекрасно шила,
Просто чудеса творила
С тканью всякой и иглой,
Была даже не портной,
А как нынче бы сказали,
Те, кто Лену уважали,
При деревне, при селе,
Была местным кутюрье.
Так же бабы слух пускали,
Что случайно, мол узнали,
Знает Ленка наперёд,
Что нас в жизни дальше ждёт.
Погадать к ней приходили,
За родных молить просили,
С лёгкой, мол, твоей руки,
Ты уж Ленка, подсоби.
Ну, а чаще поболтать,
Языками почесать.
Ну да ладно, вспомню что,
Расскажу я вам ещё.
Здесь изюминка не в том,
Кто с кем жил и что потом.
Стих про их младые годы,
Да про чудеса природы.
Фон исторических времён,
Загадкой вечной наделён.
Простых историй откровенья,
Сужденье, образы, сравненья
И о таинственных делах
Поведает мой сказ в стихах.
–III -
Ну так вот, в начале века,
В мир пришли два человека.
Там, где Волга, мать-река
Нежно точит берега,
Где в неё впадает речка,
Близ знакомого местечка,
За лугами склон горы,
Были сельские дворы.
Деревенька, так себе,
По России их везде
Можно вдоль дорог встречать,
Не пытаясь различать.
В годы царства Николая7,
Встретила земля родная
Двух румяных пацанов,
Своих новеньких жильцов.
В день на праздник их крестили,
Нарекли, благословили,
Отпустили в мир земной
Христианскою стезёй,
На свободу и простор
Под родительский надзор.
Так вот Сенька и Андрей
Стали жить среди людей,
Познавать добро и зло,
То, что было и прошло,
Чем наполнена земля
И зачем она нужна.
Время шло, росли ребята,
От рассвета до заката
Дружбу верную водили
День-деньской вдвоём ходили,
Железки, тряпки собирали,
Всё татарину сдавали.
Тот в оплату леденец,
Свистульку, парочку монет.
Где копейка, а где две,
Грели сердце ребятне.
В те года считалось, дело,
Мусор собирать умело.
Конкурентов гнали прочь,
Если есть, что уволочь.
Окунька с реки таскали,
Гриб с малиной собирали
По оврагам вдоль леска
Из берёзок и дубка,
Да с крыльца ворон считали,
Что над ними пролетали.
Смотрели зорко в облака,
Не видать ли там дождя,
С чем возможно их сравнить,
Коль фантазию включить.
–Это, словно рыба кит,
А вон то, что пёс сидит.
–А смотри-ка полевее,
Это ты стоишь в ливрее8,
А картуз9, как снега ком,
Будто сдуло ветерком.
На погоду не ворчали,
Коль под ливень попадали,
Смех, забавы, озорство,
Воля, лето, волшебство.
Раз Андрей в лесу пропал,
Вмиг Семён его сыскал,
Словно знал где бедолага,
Угодил на дно оврага.
Как-то с крыши тот скатился,
Тут Семён так изловчился,
Ухватившись в самый край
Не пустил Андрейку в Рай.
Вместе бились от собак
И от местных забияк.
Сом в Андрейку раз вцепился,
Вот ведь случай приключился.
О сомах таких никто,
Не слыхал уж здесь давно.
Снова Сенька был с ним рядом,
Осыпал сома он градом,
Малых детских кулаков,
Только что там – сом здоров.
Смертным боем бились с рыбой,
С этой скользкой, мерзкой глыбой.
За плавник, схватив зубами,
Хвост обняв, двумя руками
Изо всех ребячьих сил,
Ближе к берегу тащил.
Забурлила в круг река,
Водяная кутерьма
Завертелась, закружилась,
Лютой битвой обратилась.
Вот ладно мелкая вода
У берега того была.
Ребятам это помогало,
Захлебнуться не давало.
А рыба-сом, вот тоже дура,
Она же сом, а не акула,
Зубов, как таковых в ней нет,
А всё туда же, мол обед
Резвится тут на мелководье.
Усы, раскинув, как поводья
Всосалась в ногу и тащила,
Но что-то видно упустила.
Мозгов-то в рыбе, знать немного,
А ближе к берегу, полого.
Обед отчаянно дерётся
За просто так, ей не даётся.
Пора одуматься, пустить,
Достойно в камыши уплыть.
Но держит, держит злая сила,
Всю воду вкруг себя взмутила.
Один орёт, другой рычит,
Вода, как в котелке кипит.
А делать, что? Когда сома,
Никто не ждал теперь сюда.
Враг не остудит свою спесь,
Ведь он приплыл сюда поесть
И что обед вдруг стал дилемма,
Так это не его проблема.
Упрямый сом всем телом вьётся,
Добычу держит, не сдаётся.
Андрюшка драл его ногтями
Дёргал ус, лупил руками.
Как господь ребят сподобил,
Только сом их не угробил.
Так, минуты через две,
Оказались на земле.
Сом слегка остепенился,
От Андрюшки отцепился.
Тут бы им враз отскочить,
Ну так нет, давай тащить
Рыбку дальше от воды
За длиннющие усы.
Всё! Победа! Отдышались,
А затем расхохотались: -
Лица в кровь, колени, локти,
Кулаки и даже ногти,
А на пузе у ребра
След от рыбьего хвоста.
Ногу сом Андрейке всё же
Повредил совсем негоже.
Что ж, победа вам не чудо,
В рыбке будет боле пуда10
И с Семёна в ней длины,
Так ведь сладили ж, смогли.
Сом уже не трепыхался,
Так, чуть-чуть лишь извивался.
Пока мылись на реке,
Сом уснул в густой траве.
Кровь, почти совсем отмыли,
Подорожник прилепили,
Подождали, чуть, немного,
Впереди ещё дорога…
Взяли рыбу за усы,
Потащили, как смогли
И за жабры, и за хвост,
В деревеньку через мост.
Андрейке ногу залечили,
Лупонь дали и простили,
Да велели наперёд
Не гулять, где сом живёт.
Побежал Андрей опять
По деревне псов гонять.
Семёна порка миновала,
Мать, лишь в лоб поцеловала,
Окрестила: -” Боже мой,
Слава Богу, что живой”.
По соседям бегал Сёмка,
На уху их звал он громко.
Про отцов я мало знаю,
Потому и пропускаю.
Один при унтере служил
И в доме очень редко был,
Другой артельный счетовод,
А может и наоборот.
Слышал то, что с мировой
Не пришли они домой.
А до тех суровых дней,
Жили Сёмка и Андрей
Без особенных забот,
Ровно тем, что Бог даёт
И с родительской руки,
Брали то, чего могли,
Не пытаясь размышлять,
Где и что случилось взять.
Что есть Солнце и Луна,
Что есть жизнь, зачем нужна?
Как досталась им полушка11,
Почему вкусна горбушка,
Отчего зима бывает
И зачем отец всё знает.
Жизнь, не то чтобы легка,
Нет. По возрасту проста.
Мысль нужды ещё не знает,
Время вовсе не считает,
На потребу лёгкий труд,
Так ребята и живут.
Зачем нам говорить лукаво,
Не труд, для них скорей забава,
Где без надрыва и обид
Принять умеют важный вид.
Лето ясное, луга,
Речка, зелень, берега,
А в небесной синеве
Или ночью в тишине,
Океан мечты бескрайний
И пролёт звезды случайный,
Восторг наивный вызывают,
Их в мир фантазий приглашают.
–Во сне я видел не такие,
Там звёзды ярче и другие.
Там будто зелень в облаках,
А небо тёмное в цветах,
Что с краю радуги лежат
И две планиды сторожат
Всё это небо по бокам…
Поверишь Сенька, страшно там.
Оно хоть вроде и красиво,
Но ровно, как и не правдиво.
Так жутко, холодно до дрожи,
Ужели где-то быть так может?
–Во сне? Да запросто Андрей,
Но эти сны всего верней,
Ты, как-то сам себе создал,
Придумал, на воображал.
Чудное небо в сне твоём,
То мир в котором мы живём,
А холод, -это просто страх,
Проснулся, сон разбился в прах.
А мне зачем-то чайки снятся,
На сундуке у нас гнездятся.
Чайчата жёлтые в пуху,
Бывает будят по утру́.
“Да ну”, -тихонько вторит эхо,
Ещё чуть-чуть, дойдёт до смеха.
По-детски проще объяснить,
Всё то, чего не может быть.
–А видишь вон, звезда летит,
А сверху бес на ней сидит,
Хвостом метёт, а рылом правит,
Андрюшку без волос оставит!
–Ты сам дурак, он у тебя,
Повыдирает волоса́!
– IV -
Шли деньки, степенно, ровно,
Вот вам пост, а вот скоро́мно.
Были нивы солнцем крыты,
А потом людьми забыты
Широченные поля.
Чем засеять? Нет зерна.
Был и голод, ветры, стужи,
Во дворах то грязь, то лужи,
Слёзы вдовых матерей,
Злость на мир и на людей.
Была радость, счастье было,
Солнце снова всем светило.
Есть здоровье, хлеб, работа,
Каждый день своя забота.
Всё менялось год от года,
Власть сменилась для народа.
Может и сменилась где-то,
Парни не вдавались в это.
Всё нормально в жизни шло,
Солнце село и взошло.
Молодым не интересно,
Кто займёт какое место.
Вот опять война стряслась,
Меркнут зори, снова грязь.
Год прошёл, второй идёт,
Время будто вмёрзло в лёд.
Вот и третий год проходит,
С языков война не сходит,
Слухи разные судачат,
Что мол, белые прискачут,
Пушки где-то там слышны,
Что солдаты мол нужны.
Так! – решили вмиг ребята,
Кто куда, а мы в солдаты.
И однажды поутру
Убежали на войну.
На Гражданскую не взяли
И с комиссии прогнали
Их по молодости лет.
Дали им другой совет: -
“На рабфак, мол вы идите,
Там работайте. Учите,
Вы науку мирно жить,
Вам ещё детей растить.”
Да и в общем, та война
В скором времени прошла.
Отучились, честь по чести,
Возвратились оба вместе.
Дом стоит и мать живая,
Речка, лес, земля родная.
Тот же ветер листья рвёт,
Травы на покосах гнёт.
Вот и пес, скача и лая,
Пыль у будки поднимая,
Хочет с цепи оторваться
Поскорее к ним прижаться.
Он с собачею душой,
Весь открытый, весь простой,
Не умеет удержаться,
Надо срочно облизаться,
Надо с ними в лес умчаться,
Поиграться, потаскаться,
Страшных ёжиков ловить
И на речку их носить.
– V -
Время шло, река бежала,
Лето, осень поменяла.
Ночи звёздные тихи,
Вышли парни в женихи.
Стали к девушкам ходить,
Штучки разные дарить.
Так Семён влюбился в Ольгу,
Только в имени том толку,
Было ровно на пятак,
Сенька звал её не так.
Он её Бельчонком звал,
Так сосед мне рассказал.
И Андрей так звал девчонку.
“Что, пойдешь опять к Бельчонку?”
И ведь это не с прикрас,
А с её чернявых глаз.
Взгляд не прямо, а чуть вкось,
Пробивает аж насквозь.
А по правде вам сказать,
Раз уж начал вспоминать,
Брат её так окрестил,
Когда водиться с ней ходил.
Выражение лица, удивлённое всегда.
Может только в рост мала.
В остальном, стройна, красива,
На язык не говорлива.
Много умных слов имеет,
Ля франсе зело владеет.
В деревеньке, те кто знал,
Бельчонком, Ольгу называл.
Ольгой только мать звала,
Да и та лишь изредка.
Повзрослела, стала Бель,
Как тогда, так и досель,
Без обиды отзывалась,
С прозвищем легко свыкалась.
У Андрея ж, как всегда,
Что ни встреча, то беда.
Ну никак не уберечься.
Угораздило увлечься,
Стройной девушкой в седле,
Во соседнем, во селе.
Что в седле том царь-девица
И хитрющая лисица,
Никак Андрюшка не узнал,
Властный взор заколдовал.
Началось тут слева, справа: -
“Зинка дрянь, она отрава
Для тебя и для людей,
Она любит лишь коней.
Ты ж не конь, ты парень видный
Вон, жених вполне солидный.
Что? Так сложно на селе
Выбрать девку по себе”.
Чуть не в драку, на рога
Лез Андрей за те слова.
Зина впрямь была прекрасна,
Но сверх меры очень властна,
Дерзких слов не занимать,
Да ещё умела лгать.
Слёзки пустит на заказ,
Следом жди, идёт приказ.
Как Андрей её терпел?
Как на крыльях к ней летел.
Почитай, так до весны
Не узнал Андрей любви.
Так и Сенька не однажды
Говорил, что знал здесь каждый: -
“Не окрутишь эту львицу,
Как степную кобылицу
Без аркана не поймать,
Ты-то, что ей сможешь дать?
Не удержишь при седле,
Не оставишь при себе.
Друг, опомнись, эй Андрюшка,
Зинка эта, не игрушка,
Ей тебя не полюбить,
Не с тобой ей в жизни быть”.
Больно было им обоим: -
“В жизни мы чего – то стоим.
Не любовь, игра всё это,
Друг, послушайся совета,
Отпусти, отрежь, оставь,
Мысли все внутри поправь”.
Бог услышал и в село…
В марте было, но тепло,
Приезжает агитатор
Или может быть новатор,
С голосом скрипучим, с дрожью,
Поработать с молодёжью.
В клубе лекции читал,
Девок тискал, водку жрал,
Сыпал умными словами
И с горящими глазами
Звал в Сибирь и на Урал,
Всем чего-то обещал.
Вот и всё. Конец любви,
Нету Зинки день, два, три.
–Что случилось, мой дружок?
–Вот зараза! – укатила на Восток,
С кем-то там, чего-то строить.
Ты прости, не буду спорить,
Бог ей в помощь, отпустил.
Он, казалось бы, простил.
Говорят, что время лечит…
Так оно же и калечит.
–VI -
Осторожным стал Андрей
После девицы своей.
Много думал, мало спал,
Жил, работал, хлеб жевал.
Снег растаял, вот ручьи,
В небе вьются журавли.
Май прошёл и вот уж лето,
В зелень всё вокруг одето.
Боль на нет должна б сойти,
Должным образом пройти.
Парни с девками гуляют,
Рвут гармонь, поют, играют,
А Андрюшка всё один,
Сам слуга, сам господин.
Боль Андрея не пускала.
Камнем на Душе лежала.
Зинка в сердце и в мозгу,
Мне б забыть, так не могу.
Лик точёный, губы – розы,
Гибкий стан и те берёзы,
Где коней она водила…
Да, коней она любила.
И скакала, и ласкала,
Гривы гребнем им чесала,
Обнимала, прижимала,
В чёрный нос их целовала,
Сахаром к себе манила,
Хлеб давала и хвалила…
Разговор держал Андрей,
Лишь о ней и про коней.
“Надо мыслями отвлечься,
Да пойти чуть-чуть развлечься.
Может Сёмку повстречаю,
Ну а нет, так погуляю.
Верно, в клубе он с Бельчонком,
Там знакомые девчонки,
Там друзья, там веселей”,
Так решил себе Андрей.
Вечер тих и небо чисто,
Чуть стемнело, еле слышно,
Под бугром журчит вода,
Не колышется трава.
Пёс у будки растянулся,
На него не оглянулся
Когда мимо проходил,
Одним глазом проводил.
Шёл Андрей, вдыхая вечер,
Шёл судьбе своей навстречу.
Знал бы он насколько близко
Подошёл он к зоне риска.
Не его вина… Природа,
Так сочла всё в род из рода.
До поры сокрыла случай,
Поразила и помучив,
Отошла опять в сторонку,
Закрутив над ним воронку
Сил неведомых и странных,
И как ясный день реальных.
Немногим позже стало ясно,
Что провидение напрасно
Никак свой случай не устроит
И просто так не беспокоит.
Когда он принял всё, то понял
Насколько этот мир огромен.
Не есть конец, что видит глаз,
Есть силы там, где он без нас.
Живём мы каплей в океане,
Живём в заботах и в тумане
Фальшивых чувств, не нужных слов,
Где жалко нам своих оков.
Андрей вдруг понял, он везучий,
Что Зина – это только случай.
Зачем вошла, зачем исчезла?
Так было нужно, так полезно.
Влетела в жизнь и закружила,
Всё, что смогла, разворошила,
Мир взорвала, покой украла
И в одночасье, вдруг пропала.
А в чём полезность и нужда,
Андрей не понимал тогда,
Да и к тому ж его мышленье
Не склонно строить рассужденье.
Лишь только миссию исполнив,
Ушла, его совсем не вспомнив.
Но это позже, а сейчас,
Продолжим дальше этот сказ.
Вернёмся в вечер, где Андрей,
Идёт то тише, то быстрей,
Шаги по тропке отмеряет,
О чём-то там своём мечтает.
Заборы слева, взгорок справа,
Кусты, две ивы и канава,
Телега без колёс стоит,
Такой обычный сельский вид.
Вдруг грохот, треск и лай собак,
Чего Андрей не ждал никак.
Тяжёлый топот, лязг цепи,
В мгновенье сжались кулаки.
Взлетели доски от забора
И тут его открылся взору,
Огромный, разъярённый бык…
Сбежал хозяйский племенник.
На шее глухо цепь звенела,
Из под копыт земля взлетела,
Взбрыкнул, крутнулся, резко встал.
Мелькнула мысль: – “Ну всё, пропал”.
Друг против друга, в трёх шагах,
Быку не скажешь на словах: -
“Какого чёрта! Будь здоров!”.
Что толку бить между рогов.
Такую тушу не унять,
За цепь его не удержать.
Играют мышцы, глаз, как кровь.
Андрей стоит, не дернет бровь.
“Замнёт и глазом не моргнёт,
Не приведи Господь, убьёт,
Кого в деревне, коль столкнётся,
Бедою встреча обернётся”.
Со звоном лопнувшей струны,
Все мысли смолкли и ушли…
Две скалы, глаза в глаза,
Взгляд Андрея, взгляд быка.
Из подлобья красный глаз,
Головой к земле склонясь,
Бык копытом мерно бьёт,
Словно он чего-то ждёт.
Пыль ноздрями раздувает,
Будто страху нагоняет.
Мощь огромная в боках,
Цепь запуталась в рогах.
Может пять секунд иль десять,
Чувства на весах не взвесить,
Пусть легки, пусть тяжелы,
Только и они ушли.
Дрожь по телу пробежала
И Андрея вдруг не стало…
Здесь, с быком стоял другой…
Он не добрый и не злой.
Он пустой, ни слов, ни мыслей,
Чувства в тишине зависли,
Словно весь он из потока,
Сил, неведомых до срока.
В свете голубых разрядов,
Белых молний и каскадов,
Рассыпающихся искр
Крылья вдруг взметнулись ввысь.
Нет, не крылья, – это пламя,
Белизной огня сияя,
Объяло голову быка
Петлёй горящей свысока́.
Жжёт, взрывается, сверкает,
Рвёт на части, истребляет…
Для глаз чужих того невидно
И обывателю обидно,