Наталья Шнейдер Клиника на Змеиной Горе

30

Никогда не думала, что разговор с разумным может выпить сил больше, чем сложная операция. Господин Флюк оказался на удивление упрямым и несговорчивым.

– Заболеют пацаны или нет – еще неизвестно, – ворчал мэр. – Все в руках пресветлого бога и его святых. Недавно вот был случай черной хворьбы, и ничего, пронесло.

Я сцепила руки на коленях, чтобы не сболтнуть лишнего в горячности. Черной хворьбе подвержены только гномы, а их в городке раз, два и обчелся.

– Да поймите же!.. – взмолилась я.

Мэр поднял ладонь:

– Все понимаю, дорогая госпожа Мон. Но где я вам возьму караульщиков? А кто им платить будет? Городская казна не резиновая.

«Мы заплатим!» – чуть было не выпалила я, но вовремя прикусила язык. Заплатили бы, коли бы жили в городке под своими именами. Деньги найдутся, однако передать их через подставных благотворителей – трудная и муторная задача. Время будет упущено.

– Мэр обладает достаточной властью, чтобы назначить выборного от каждого десятого двора во время эпидемии! Заплатят из королевской казны! – вспомнила я.

Господин Флюк пожевал губами: ему явно не хотелось связываться с прошениями в Медицинский приказ.

– Пустая трата денег и чернил, – изрек он. – Сплошная бюрократия. Ни гроша не дождемся!

Меня захлестнуло отчаяние.

– Да услышьте же меня! – воскликнула я.

И осеклась, натолкнувшись на тяжелый взгляд мэра. Как же до него достучаться?

– Хорошо, можете ничего не предпринимать, – сказала я, вставая. – Извинитесь за меня перед госпожой Флюк за то, что нарушила ваш вечерний покой. Она ведь совсем скоро должна разрешиться от бремени?

Семьи оборотней всегда были многодетными, вот и в семье мэра подрастали трое мальчуганов и две девушки-подростка. Младших сыновей – Руми и Верми – я часто видела в компании Глории и Ника, они вместе носились по улицам, перепачкавшись с ног до головы. Верми, как самый младший и неугомонный, то и дело менял ипостась. Он частенько шел домой, кутаясь в куртку старшего брата, из-под которой торчали голые ноги.

– Я обязательно передам ей ваши извинения, – пробормотал мэр, задумавшись о чем-то.

И я знала, о чем он размышляет.

– У нее столько хлопот. Мальчишки наверняка снова бегали допоздна. В котором часу вернулся Верми?

– Не далее часа назад…

– Надо же, какое совпадение. А ведь он вполне мог подойти к телеге, на которой везли больного мальчика. Но если нет, то, вероятно, уже завтра повстречает того, кто угостился яблоком. Что же, доброй ночи, господин Флюк.

Я кивнула и направилась к выходу.

– Стойте! – окликнул меня мэр.

Я обернулась, стараясь ничем не выдать волнения. Неужели получилось? Лансу всегда удавалось найти нужные слова, вот только сейчас его здесь не было, пришлось справляться самой. Муж может мною гордиться.

– К утру все будет готово, – буркнул господин Флюк. – Но и вы не подведите. Лечебница готова к приему пациентов?

– Готова. Если успеем вовремя, можно надеяться, что пациентов будет не так много.

Выйдя из дома мэра, я поспешила к пожарной части, где располагалась больница: вдруг понадобится моя помощь? И на крыльце столкнулась с Лансом.

– Как там маленький пациент? – с тревогой спросила я: уж очень сумрачное лицо было у мужа. – Жив?

– Жив, все хорошо.

Ланс обнял меня, коснулся губами виска. Не очень-то верилось в это «все хорошо». Лицо Ланса словно закаменело – так происходило всегда, когда он пытался скрыть эмоции.

– Что случилось? – прямо спросила я.

– Пойдем, по дороге расскажу.

Муж предложил мне опереться на его руку, в ответ на мой вопросительный взгляд поднял глаза на слабо светящиеся окна второго этажа.

– Сэмми не угрожает опасность, госпожа Ула за ним присмотрит. А я…

Он не закончил, нахмурился. Заговорил о другом:

– В деревне Медвежья Поляна, откуда родом Сэмми, и в соседней, в Солнечном Луге, уже началась эпидемия.

Ланс коротко пересказал мне все, что узнал от господина Лаути. Я представила, какой кошмар будет твориться в этих мирных деревушках спустя несколько дней, сколько семей навсегда распрощаются с родными, и ужаснулась.

Схватила Ланса за обе руки и сказала:

– Ты должен ехать!

Я знала все, что он сейчас скажет мне: что он должен защищать меня и Глорию, что морос может отыскать нашу дочь в любой момент. Но у Лори была я и была госпожа Нерина, которая так привязалась к малышке, что, уверена, стала бы защищать ее ценой собственной жизни. А у тех детей не было рядом никого, кто их спасет.

Я накрыла губы Ланса ладонью:

– Молчи. Ничего не нужно говорить! И ты и я знаем, что у нас просто нет другого выхода. Мы оба давали клятву святому Умберту.

Плечи Ланса поникли, но он больше не пытался возразить. Поцеловал мою ладонь.

– Господин Лаути согласился отдать мне свою телегу. Вернусь сразу, как только смогу. Надеюсь наладить карантин и вызвать целителей из Медицинского приказа. Как только они приедут – я буду не нужен.

Я улыбнулась, хотя на душе кошки скребли. Как я тут справлюсь одна? Но что остается? Справлюсь!

– Не переживай о нас. Я прослежу за тем, чтобы дифтерия не расползлась по Змеиной Горе. Делай что должно и возвращайся!

Ланс уехал утром, едва рассвело. Несколько минут стоял, склонившись над спящей дочерью, глядя с такой нежностью, что у меня защемило сердце. Перекинулся парой слов с госпожой Нериной, обнял меня на пороге. Когда за Лансом закрылась дверь, силы оставили меня, и я тяжело опустилась на стул, пережидая головокружение. Я до последней секунды крепилась, чтобы не выдать слабости. Не хватало еще Лансу переживать обо мне и малыше. Ерунда, я просто переволновалась.

Госпожа Нерина принесла мне воды и стояла рядом, положив руку на плечо, дожидаясь, пока я приду в себя.

– Знаете, я раньше не считала целителей полноценными магами, – смущаясь, призналась она. – Всегда чистенькие, аккуратные… Куда им до боевых магов, как с такими в поход отправишься? Но… Вы бойцы, дорогая моя монна Даттон. Бойцы.

31

Утром казалось, что городок вымер: так непривычно пусто и тихо было на улицах, когда я вышла за калитку. У соседнего дома томился молодой орк, подпирая спиной столб: в доме жила семья гоблинов. Мэр сдержал свое обещание.

– Доброе утро, – поздоровалась я с парнем, проходя мимо.

Он в ответ пробурчал что-то неразборчивое и недовольное. Ему явно было не по нраву то, что его выдернули ночью из постели и поставили сторожить чужой дом, да не один: он наблюдал и за соседним, где проживали оборотни.

Я уже дошла до поворота, когда услышала позади себя ругань.

– То есть как я не могу пройти? – сердилась соседка, неожиданно столкнувшаяся с препятствием на выходе со двора. – Мне на рынок надо! Что еще за шутки!

– Приказ мэра, никому нельзя покидать домов, – бубнил орк как по-заученному: видно, не первый раз за утро приходилось оправдываться перед возмущенными жителями. – В городе пидемия!

– Какая еще пидемия? – ахнула женщина. – Что ты несешь?

– Да откуда же мне знать? – в сердцах воскликнул парень. – Болезня! Вон госпожа целительница идет! У нее и спросите!

Но я не стала возвращаться: нет времени объяснять всем и каждому, для чего введен карантин, недовольные всегда найдутся. Меня ждал в больнице маленький пациент.

Совсем без происшествий не обошлось: на соседней улице маленькие гоблинята, спрятавшись за сараем, закидали меня шишками. Меткие, сорванцы! Шипастая шишка угодила в висок, оставив царапины. Отец мальчиков наблюдал за мной из окна тяжелым взглядом, но замечания сыновьям не сделал.

Зато в палате Сэмми меня встретила мирная картина. Господин Лаути храпел, растянувшись на кровати. Ула дремала на стуле, оперев подбородок о ладонь. Говорила ведь я ей располагаться в каморке дежурного: мы там даже поставили кровать. Пациентам точно не станет лучше, если сиделка будет вымотана ночным дежурством. Я покачала головой и, проходя мимо гоблинши, сплела заклинание, снявшее усталость с затекших мышц.

Мальчишка не спал. Играл со щепочкой, которая скакала по холмам – его коленям. Дышал сипло, но улучшения были налицо.

– Привет, Сэмми, – улыбнулась я. – Разрешишь тебя осмотреть?

Ланс все сделал чисто – но кто бы сомневался? Мне осталось лишь чуть подновить заклятие и влить немного магии.

Ула услышала мой голос, встрепенулась, потянулась.

– У нас все хорошо! – бодро доложила она. – Я глаз не сомкнула!

– А теперь идите домой и отдохните.

Я улыбнулась, глядя, как гоблинша недоуменно поводит плечами, а те не ноют.

– Да я как огурчик!

Меня всегда забавляла эта гоблинская присказка, особенно если учесть цвет кожи – такой же зелененький.

– И все-таки я настаиваю, дальше я сама. Жду вас ближе к вечеру.

День начинался мирно. Я на всякий случай проверила запасы лекарств. Ланс закупил зелье, восстанавливающее магию. Надеюсь, не понадобится, а дело обойдется малой кровью.

Я посчитала для Сэмми дозу настоя, ускоряющего заживление тканей. Он, морщась, выпил положенные две ложки.

Скоро появилась госпожа Картер с завтраком: мы с ней заранее договорились, что она станет готовить еду для больных. Явилась в сопровождении орка и первым делом недовольным голосом сообщила, что она законопослушная гражданка и прежде ей под конвоем ходить не доводилось. Орк, который нес котелок с кашей, зыркнул так, словно собирался надеть этот котелок мне на голову.

– Это вынужденная мера, – начала было я. – В город завезли смертельно опасное…

Однако матушка Картер и дослушивать не стала, ушла не попрощавшись.

Что же, видно, со сладкими булочками для Лори покончено. Но я согласна потерпеть недовольство жителей Змеиной Горы и даже переживу шишки, которыми меня закидали сегодня соседские шалопаи, лишь бы только никто больше не заболел!

Увы, эти надежды не оправдались.

После обеда на лестнице раздался шум, топот ног, в больницу ввалилось семейство оборотней. Родители от волнения не могли связать и двух слов, но объяснения были не нужны. Орк, приставленный следить за домом, нес на руках их сына. Мальчик хрипел, горло раздулось. У людей признаки болезни проявляются минимум через два дня, однако у оборотней из-за метаболизма это происходит быстрее.

– Корри… – пробормотала женщина. – Помогите ему!

– Конечно! Все будет хорошо, – сказала я твердо и обратилась к орку: – Будь добр, положи Корри на кровать, вот сюда, за ширму, и сходи за госпожой Улой.

Отец мальчика обнял испуганную жену, она уткнулась в его плечо. К счастью, мальчика принесли вовремя, я сделала все, что необходимо, и знала, что за здоровье Корри можно не опасаться. Осталось узнать, тот ли это оборотень, который вчера подходил к телеге. Если это не он – дело обстоит хуже, чем я предполагала.

– Вы не знаете, Корри вчера не встречал в городе мужчину и мальчика из соседней деревни? – спросила я у родителей.

Опасность миновала, и теперь можно было поговорить. Женщина закивала:

– Да-да, яблоко принес. Сам не съел. Он хороший, добрый мальчик. Разделил его на всех: братьям и сестричке.

Я едва не схватилась за голову.

– Сколько у вас детей?

– Трое сыновей и доченька, – не без гордости заявил отец.

Я вздохнула:

– Приведите всех сюда.

– Сюда? – переполошилась женщина. – Зачем? Они все здоровенькие!

– Затем, что они могут разболеться в любую минуту! Здесь они будут под наблюдением, я сразу смогу им помочь! – отрезала я.

Помню, в начале практики мне плохо давался такой повелительный тон. Я пыталась уговаривать, объяснять, да только это почти не действовало на испуганных пациентов, изо всех сил сопротивлявшихся госпитализации.

Через несколько минут трое шустрых маленьких оборотней превратили тихую больницу в весьма шумное место. Рорри, Морри и крошечная Зорри, еще нетвердо стоящая на ногах, но уже очень любознательная, залезли во все тумбочки, забрались под все кровати и медленно, но верно подбирались к запертым шкафам с лекарствами.

– Ребятки, идите-ка ко мне, я вам сказочку расскажу! – позвала Ула.

И сорванцы, тут же оставив все дела, расселись у ног гоблинши, а Зорри вскарабкалась к ней на колени. Я снова порадовалась, какую замечательную сиделку мы нашли! Цены ей нет.

Ула рассказывала о заморских странах, о драконах, которые похищали принцесс, о доблестных гоблинах, которые этих принцесс выручали. Зорри притулилась к ее плечу, зевала, дремала, а потом вдруг закашлялась. Диагностическое заклинание подтвердило мои опасения.

– Ула, положи малышку на постель, вот сюда.

Краем уха я услышала, как взвыла – в буквальном смысле – испуганная мать, как расплакался ничего не понимающий Морри.

К вечеру все четверо маленьких оборотней лежали в кроватях. Бледные, осунувшиеся и притихшие. К счастью, я успела перехватить болезнь в самом начале. Но теперь пациентов было пятеро, считая Сэмми. Я постоянно обновляла заклятия, проверяла дыхание и пульс. Смогла присесть лишь поздно вечером, ноги дрожали, а голова кружилась. Удивляло то, что хоть физически я вымоталась, но магия и не думала истощаться. Что за чудо? Но у меня даже толком не было времени подумать об этом, я просто радовалась везению. Ведь если все-таки придется выпить зелья, восстанавливающего силы, отдача будет в разы сильнее: в моем животе растет будущий маг, и он тоже получит дозу.

Маг… В моем животе… Мелькнула какая-то догадка, но я не успела додумать – раскашлялся Сэмми.

Ничего, нужно будет – выпью.

А пока я держалась с помощью любимого средства Ланса – кофе. Хотя это тоже неполезно в моем состоянии.

Родители оборотней сидели в углу тише воды ниже травы. Лишь когда я взяла минуту передышки и налила себе горячего напитка, женщина подала голос.

– Спасибо вам, госпожа Мон, – прошептала она. – Я ведь не верила. Утром сердилась на вас и вашего мужа, последними словами ругала…

Она негромко всхлипнула.

– Вы уж простите меня.

Я кивнула: на разговор просто не осталось сил.

Всю ночь дремала за столом, готовая к внезапному появлению больных. Благодарение святому Умберту – ночь прошла тихо. Утром Зорри открыла глаза и поманила ручкой Улу.

– Казька, – потребовала она. – Дакон! У-у-у!

На завтрак матушка Картер принесла мне горячий ароматный кофе, не чета той выдохшейся бурде, которой мы перебивались в последнее время. Кофе и булочку. Она прятала глаза.

Не понимаю, как слухи так быстро расходятся по городку. По воздуху передаются, что ли?

Вечером следующего дня я смогла ненадолго отлучиться, чтобы повидать Глорию. Хорошо, что дочь с младенчества привыкла к нашим с Лансом отлучкам из дома – не переживала и теперь. Только спросила, как там поживает ее друг Корри.

– Выздоравливает, – ответила я и в очередной раз порадовалась, что мы успели установить карантин.

Больше никто не заболел и, надеюсь, не заболеет. Маленькие пациенты шли на поправку. А вот как обстоят дела в Медвежьей Поляне и в Солнечном Лугу? Даже думать об этом страшно! Как там Ланс? Когда же он вернется?

32

Лансу доводилось ездить верхом, доводилось править экипажем, но управлять крестьянской телегой с полуживой лошаденкой пришлось впервые. Даже вожжей дать боязно – того и гляди кляча околеет. Так что нескольких часов в пути до Медвежьей Поляны ему хватило, чтобы поразмыслить.

Каким, оказывается, современным городом был Свиное Копытце! Когда случилась вспышка ботулизма, курьер с письмом в Медицинский приказ прибыл в столицу уже к вечеру, а на следующий день в городок привезли лечебную сыворотку.

Сейчас Ланс послал молодого василиска в Высокие Соколки, где располагалась и курьерская почта, с прошением в Медицинский приказ. В прошении было два пункта: противодифтерийная сыворотка и отряд из особого подразделения Медицинского приказа. Подобные отряды сформировали во время последней эпидемии холеры, выкосившей южные области. Лорд-канцлер рассказывал, какие дебаты тогда разгорелись в сенате: ведь жалованье этим отрядам выделялось из казны, отнюдь не бездонной, причем деньги нужны были сразу и много, а как измерить в золоте возможный результат – неясно. Все же здравый смысл победил, и сейчас Ланс мог надеяться на помощь.

Только надеяться, уверенности не было. Неизвестно, отреагирует ли Медицинский приказ. В прошлый раз прошение подписали граф Даттон и баронесса Райт, инспектор Медицинского приказа. В этот – никому не известный господин Мон. За свое инкогнито Ланс не опасался: люди отца знали свое дело, и наверняка в реестре целителей эта фамилия есть, даром что он не намеревался практиковать. Но Ланс почти не сомневался, что отряд ему, может, и пришлют, а сыворотку – нет. Слишком много с ней возни: требуется строго заданная температура хранения, значит, нужны стазисные ящики для транспортировки.

Без сыворотки будет сложно. Конечно, есть магия, но надолго ли ее хватит, когда целитель только один? В прошлом году, когда дифтерия охватила два северных округа, переходя вниз по реке к центру страны, в некоторых деревнях не осталось в живых ни одного ребенка младше десяти лет. Ланс не хотел, чтобы такая участь постигла местные деревушки. За Змеиную Гору он пока был спокоен, Грейс, умница, убедила мэра, и в городке объявили карантин.

Если же болезнь разгуляется в округе, в следующий раз она придет в город из другой деревни. Надо вызнать, откуда явился тот работник, что заразил внука старого Питера.

Если на это останется время.

Едва телега въехала в Медвежью Поляну, в кузов запрыгнул гоблиненок:

– Дяденька, прокати! И я не скажу Усачу, что ты украл его лошадь.

– Усачу? – переспросил Ланс, одновременно набрасывая на парнишку диагностическое заклинание. Здоров. Пока?

– Ну да. Это его гнедой мерин.

Судя по одежде Лаути, лошадь в самом деле была не его – как и водилось в таких местах, попросил у соседей за мелкую денежку или за услугу.

– А покажи-ка мне его двор, – велел Ланс. – Заодно и прокатишься.

– Ага. Ну тогда туда.

– Как Усача-то зовут? – поинтересовался Ланс, сворачивая в переулок.

– Так и зовут. – Мальчишка посмотрел на него словно на слабоумного.

– А фамилия?

– Аш.

– Он орк?

– Человек.

Ланс нахмурился, пытаясь сопоставить фамилию и расу. Впрочем, может, в этой деревне, как и во многих других, жителей именовали по фамилии главы семьи или хозяина подворья, где жило много семей. Или по профессии. «Аш» на одном из устаревших оркских диалектов означало «пепел». Может, дом когда-то и принадлежал орку, а прозвище осталось.

Подчиняясь указаниям мальчишки, Ланс снова вывернул на улицу.

– А ты чего один скучаешь?

– Лихоманка. – Мальчишка вытер кулаком нос. – Дик сегодня встать не смог, у Дудодела все по лавкам лежат, Сэмми отец вчера в город увез, к целителю. – Он ткнул пальцем в очередной переулок и добавил: – Вон туда.

Ланс огляделся.

– Кажется, ты мне голову морочишь.

Вместо ответа гоблиненок сиганул через борт и исчез за забором.

Ланс рассмеялся: мальчишка заставил его описать почти полный круг. Хоть кто-то в этой деревне еще способен проказничать. А над забором появилась зеленая старушечья голова:

– Ты, милчеловек, откуда лошадку-то взял?

– У Лаути, – не стал скрывать Ланс. – Одолжил. Мальчик сказал, она принадлежит господину Ашу.

– Да какой же Усач «господин», – фыркнула она. – Господа все в городе, а мы тут по-простому между собой. И ты, видать, городской.

– Городской, – не стал спорить Ланс. – Как к вам обращаться, госпож…

Гоблинша фыркнула, перебив его:

– Никакая я тебе не госпожа. Мина я.

– Ласло. Ласло Мон, целитель, – представился Ланс.

– Целитель… Отродясь к нам вашего брата не заносило, – протянула она.

– Целитель. В деревне горловая жаба, я приехал помочь, чем смогу.

– Не шуточки, ежли не врешь, – так же медленно произнесла Мина.

– Зачем бы мне врать?

– Да кто тебя знает? Может, ты и не целитель вовсе. Им, говорят, золотом платят, а у нас тут сроду его не водилось.

Ланс пожал плечами:

– Диплом я с собой не взял, не с официальным визитом, а слова останутся словами. Подскажите, как мне вернуть лошадь хозяевам и где живет староста.

– Усач и есть староста. – Гоблинша уставилась в пространство. Задумчиво повторила: – Горловая жаба, значит… Болела я ей, пятеро нас, детишек, было у родителей, я одна осталась. Потом-то, конечно, еще народили. – Она встрепенулась, точно проснувшись. – Вон в том доме. Только он в поле сейчас, дома бабы одни. Опять же, мать у него – командирша, так что, может, и лучше, чтобы ты с ней договорился. Иди сейчас.

33

Ворота Лансу открыла девочка лет пятнадцати. Завела лошадь во двор, повторив то же, что уже сказала Мина. Отец в поле, вернется вечером, с ним и говорите. На просьбу позвать кого-нибудь из взрослых покачала головой, дескать, матушка не велела ее беспокоить: бабушка третий день с лавки не встает, и у троих младших разом жар начался.

– Проведи меня в дом, – велел Ланс. – Я целитель.

Девушка заупрямилась:

– Матушка не велела. И платить нам нечем.

Ланс оглядел ее с ног до головы, отмечая одежду из доброго льна, серьги и монисто. Нет, он не собирался требовать денег за свою работу, но предпочитал понимать, с кем имеет дело.

– Я не прошу плату. Просто пусти меня в дом и дай помочь больным.

– Иди себе. Я против родительской воли не пойду. Еще и батюшке расскажу, что Лаути нашу лошадку чужому отдал! Случилось бы что – век бы не расплатился!

– Спроси у матушки, можно ли мне войти.

– Иди, а то пса спущу!

Пса Ланс не боялся, но спорить не стал. Не дело начинать знакомство с местными со ссоры. Подхватил два увесистых саквояжа, заполненных инструментами и зельями, и вышел со двора, едва не снеся с ног Мину.

– Я тут подумала, милчеловек, ежли ты впрямь целитель, так пойдем, на внучка Тиры, подруги не переносим моей, посмотришь. С ночи слег, а сегодня она вовсе сама не своя. Ежли поможешь, я тебя в дом пущу, дом у меня большой, а остались мы двое с внуком. По рукам?

– По рукам, – согласился Ланс.

У Тиры, оборотницы, в доме было, что называется, семеро по лавкам. Два взрослых сына с женами и детьми. Старший собирался зажить своим хозяйством, уже матицу в новом доме положили, но пока оставался при родителях. Все это Ланс узнал, пока шли до соседней улицы. А заодно и о том, что работник, принесший болезнь в соседнюю деревню, пришел из Окунева, городка к северу отсюда, а туда приехал на поезде. Так что дальше выслеживать источник болезни не было смысла, оставалось только надеяться, что он остался где-то в городе, где есть целители, лекари, полиция и Медицинский приказ, способный вовремя ввести карантин, чтобы замедлить распространение инфекции.