Меир Шалев
Израильская литература в калейдоскопе (сборник)
Шмуэль Йосеф Агнон
(От переводчика:
Рассказ тронул меня содержанием и очаровал поэтичным языком, романтичностью, ассоциацией с «Песнь песней», а стихотворение было написано автором в раннем периоде творчества. Следует отметить, что поэтические произведения не характерны для творчества Агнона.)
Со своим сердцем
Захотелось[1] мне спеть песню для Шуламит, прекраснейшей из всех девушек, потому что из дочерей моего народа больше всех люблю я Шуламит. И вот сейчас, когда приближается день рождения моей Шуламит, я решил, что сочиню для нее песню и украшу ее рифмами, как это делают поэты в своих стихах.
И отправился я к Рифмам, и обратился к ним: Послушайте, пожалуйста, Рифмы. Я сочиняю песню для Шуламит, прекраснейшей из дочерей сионских. Я пришел к вам, чтобы вы одолжили мне две – три рифмы для песни, которую я сочиняю ко дню ее рождения.
И ответили Рифмы, и сказали мне: Доброе дело ты хочешь сделать, но сначала ступай и принеси нам слова, и мы дадим тебе рифмы, дадим тебе рифм, сколько твоей душе угодно, и ты сочинишь песню, как пожелал.
Отправился я к Словам и обратился к ним: Загорелся я желанием сочинить песню для Шуламит и пошел к Рифмам, чтобы дали они мне две – три рифмы. Рифмы же сказали мне: Ступай и принеси нам слова, и мы дадим тебе рифмы. И вот я пришел к вам, о Слова. Одолжите мне теперь слова для песни, которую я собираюсь сочинить ко дню рождения Шуламит.
Выслушали Слова и сказали: Хорош совет, что дали тебе Рифмы, потому что без слов нет ничего, так как мы, Слова, всякому делу голова, а нет слов – дело под угрозой. Однако, пойди-ка ты к Голове. Может быть, он даст тебе идею, а уж потом мы – слова. Пойдешь со словами к Рифмам, и они дадут тебе рифмы. Ты сложишь слова в рифмы и сочинишь песню для этой Шуламит ко дню ее рождения.
Пришел я к Голове и рассказал ему обо всем. Но не пожелал Голова пойти со мной, так как, сказал он, не подобает мужчине петь песни. Тем более сейчас.
Но я не отставал от него. Упрашивал до стыда, пока он не согласился пойти со мной к одной из Идей, чтобы та была со мной по приходе к Словам и Рифмам, и я смог бы сочинить песню для Шуламит, прекраснейшей из дочерей Сиона.
И отправились мы, и пришли к Идее, и нашли ее сидящей среди мудрецов и старейшин. И сказал я Идее: Близок день рождения Шуламит, и я хочу сочинить для нее песню. Ходил я и к Словам, и к Рифмам, а они послали меня к Голове. И вот он повел меня, и я явился сюда, к тебе, горя желанием сочинить песню, и прошу, чтобы ты пошла со мной к Словам и к Рифмам. Теперь встань, пожалуйста, моя Идея, и пойдем со мной.
Взглянула на меня Идея и промолвила: Неужели покину я свое место среди старейшин и мудрецов и пойду к Словам и к Рифмам!? И не пожелала Идея пойти со мной к Словам и к Рифмам, чтобы Слова дали мне слова, а Рифмы – рифмы для песни, которую мне захотелось сочинить для Шуламит, прекраснейшей из дочерей, которую я полюбил.
И ушел я от Идеи и опечалился безмерно, так как хотел сочинить песню для Шуламит ко дню ее рождения, а Идея не пошла со мной к Словам и к Рифмам, чтобы я мог сложить песню.
И затрепетало мое сердце, почувствовав, что я опечален. И спросило у меня сердце: Отчего тебе грустно? И рассказал я своему сердцу, что ходил к Рифмам, и они послали меня к Словам, Слова – к Идее, а Идея оставила меня ни с чем и не пожелала пойти со мной. А ведь я хотел сочинить песню для Шуламит, прекраснейшей из дочерей, ко дню ее рождения. И как же мне теперь сложить эту песню, и как вернусь я к Словам и к Рифмам, если нет со мной Идеи?
И поняло мое сердце и сказало: Я буду с твоими устами, и ты сочинишь песню для Шуламит, прекраснейшей из дочерей, потому что люблю я Шуламит и твои песни.
И пока говорило со мной, коснулось моих уст. И я спел песню для Шуламит, прекраснейшей из дочерей, в день ее рождения, как не пел до сих пор с идеей, словами и рифмами, потому что со мной и с моими устами было мое сердце.
Из далей
По Лейпцигу один бродил,
И ветер дул, и снег валил.
Душа молила повернуть,
И возвратиться отдохнуть.
Я на чужую лег кровать,
Смежил глаза, пытаясь спать.
Кошмары, обступив меня,
Преследовали среди дня.
Я Господа-Б-га смиренно спросил,
Зачем он мечтою меня одарил,
И плакал в печали, а после уснул,
И Б-г мой во сне ту мечту мне вернул:
Вот двое моих дорогих малышей
Резвятся в песке Бат-Галим,
И рядом их мама и шьет без затей
Рубашечки летние им.
И тут вдруг вскочили мои малыши
И вдаль устремили свой взгляд.
“Корабль там плывет, – они ей говорят,
Скорей, мам, смотри! – ей кричат. —
К нам папа прибудет на том корабле,
Из дальней страны приплывет.
Как ждем тебя, папа, на нашей земле,
Пусть ветер привет тебе наш отнесет!”
Чудесный их голос меня пробудил.
И понял я: то был лишь сон,
Но он в мою душу надежду вселил,
Весь день в ней пульсировал он.
Томер Бен-Арье
(От переводчика:
Этот рассказ попал ко мне случайно. Наш преподаватель иврита скачал его из Интернета. Я прочитала его с большим интересом. Идея оригинальна, хорошо написан, легко читается. Это фантазия, но, прочитав его, невольно задумываешься: а что, если бы вправду…)
Новокаин для души
Шира была любовью всей его жизни. В тот самый момент, как Раз увидел ее впервые, что-то екнуло у него внутри. Из-за того, что в средней школе они учились в разных классах и Разу понадобилось время, чтобы преодолеть свою стеснительность, они подружились лишь в конце 12-го класса. Во время экскурсии, проводимой обычно в конце года, при подъеме по змеиной тропе она запела “Положи свою руку”, и он присоединился. Сначала он подумал, что она поет детскую песню для прикола, и тогда она рассказала ему, что группа под названием “Малыши” недавно исполнила ее в новой обработке. Так это началось… Они были неразлучны во время экскурсии, и их дружба продолжалась около года. Они поддерживали связь и после окончания школы. Когда Раз служил на Голанах и приходил домой раз в две-три недели, их дружба упрочилась. После ранения он был вынужден перейти в подразделение компьютеров, их дружба набирала силу, и Шира стала для него незаменимым другом. Когда она встречалась с разными молодыми людьми и он беспокоился за нее, Шира думала, что он волнуется как брат, в то время как он только выжидал момента, когда наберется мужества и откроет ей правду. Во всех связях, которые у него были, он видел лишь подготовку к настоящим отношениям с Широй.
К тому времени, как Раз отслужил в армии, у Ширы были близкие отношения с одним типом, в котором Раз не опознал вовремя серьезного потенциального соперника. Неожиданное известие об их помолвке повергло его в шок. К его радости, помолвка была отменена, и они расстались за два месяца до свадьбы. Раз понял, что не может снова упустить поезд, и лишь дожидался, пока у нее зарубцуется рана от расставания. Когда он, наконец, ей открылся, она улыбнулась и поцеловала его. Вначале она колебалась, но чем больше проходило времени, тем все более естественным казался ей переход на новую ступень их отношений. Их любовь расцветала и крепла, и Раз был на седьмом небе. Через год они стали жить вместе, и даже пошли разговоры о свадьбе. Однажды, когда он вернулся с работы, она сказала ему, что они должны поговорить, и рассказала, что изменяет ему и что хочет расстаться. Весь мир Раза в мгновение обрушился. Он не мог заставить себя посмотреть в глаза любимой, которая уже не его, и начал молча собирать вещи… Несмотря на всю боль расставания, Раз не чувствовал неприязни к ней и не мог разорвать связь окончательно. Он не верил, что это возможно, но им удалось снова стать хорошими друзьями, какими они были до совместной жизни. Понятно, что он все еще испытывал к ней чувства и надеялся, что все вернется, они поженятся и проведут оставшуюся жизнь вместе, но он не признавался в этом даже себе самому. Они часто встречались и часами разговаривали по телефону. Она знала обо всем, что происходит в его жизни, а он – в ее.
Как-то, через полгода он вернулся домой с работы в небольшой фирме Hi-tech и нашел в компьютере, в электронной почте сообщение, разбудившее его дремавшие чувства, о существовании которых он уже не думал. Шира сообщала, что будет жить с Алексом, тем самым парнем, с которым она ему изменила. Раз почувствовал, как адреналин захлестывает все тело, вздувшаяся на лбу вена пульсирует и ему хочется возопить к небесам. Он переоделся, взял плеер МР3 и вышел на продолжительную пробежку. Вернувшись, побрился и понял, что все еще на взводе.
– Привет, Став, пойдем выпьем, – сказал он по телефону своему лучшему другу, в то время как механически нажимал на все кнопки пульта подряд, перескакивая с канала на канал и не задерживаясь ни на одном больше, чем на полсекунды.
В баре, их постоянном месте встреч, Раз так перебрал, как не позволял себе этого уже годы. Став был вынужден выволочь его на улицу, преодолевая сопротивление, какое только может оказать пьяный человек. Если бы это зависело от Раза, он выпил бы еще. По дороге домой он смеялся, падал и орал. Дорога домой была истинным испытанием для Става, который подумал, что стоит остаться присмотреть за другом ночью, и поэтому поднялся с ним в квартиру.
– Почему я тряпка? Почему не могу избавиться от чувства к ней? Какое мне вообще дело до нее? У меня есть что предложить, и в море еще полно рыбок! – вопил Раз, когда они поднимались в лифте и входили в квартиру. Став соглашался с каждым словом, просто молчал и подталкивал его в направлении душа. После холодного душа Раз стал гораздо спокойнее. Признаки раздражения и опьянения были еще заметны, но Став полагал, что настоящая опасность, как бы его друг случайно не покалечил себя под влиянием алкоголя, миновала.
После того, как Став уснул на диване, Раз прокрался к компьютеру и снова и снова перечитывал mail Ширы. Потом он стер его, не ответив ей. Когда на дисплее не осталось никакого сообщения, он нажал на опцию “ответить” и написал: “Я хочу освободиться от чувства к ней, я хочу выбросить ее из головы, мне надоело,” – и послал.
Утром, когда Став увидел, что Раз уже в порядке, он оставил ему большой стакан воды около кровати и вышел из квартиры.
Через два часа Раз позвонил ему и пожаловался, что испытывает невыносимую головную боль.
– О! Вот пришло еще одно сообщение на E-mail.
– Наверняка Шира хочет убедиться, что с тобой все в порядке. Ведь ты все еще не ответил ей, верно?
Раз всмотрелся повнимательней.
– Нет, просто реклама. Держу пари, виагра, средство от облысения или м-м-м… Став, я перезвоню тебе потом.
“Новинка: платомицин – уникальное лекарство от чувств! После многолетних исследований нашим ученым удалось найти формулу лекарства, которое будет регулировать твои чувства в соответствии с твоим желанием. Никакого излишнего напряжения! Никаких болей в сердце! Никакого отчаяния! Получи жизнь, какую всегда желал – хорошую и счастливую, без волнений. Нет нужды в рецепте от врача, но цена… высокая! Не откладывай, купи сейчас! По дороге домой пробка уже не будет доставать тебя!” На картинке был изображен обычный для лекарств пластиковый флакон с красной наклейкой. Автор сообщения назвался Габи, без фамилии. В рекламе был указан также адрес и говорилось, что единственная возможность приобрести лекарство – приехать на место и заплатить: через Интернет или по телефону его заказать нельзя.
Раз сомневался в подлинности средства, но не мог совладать с возбуждением от самой идеи и решил съездить туда, как только протрезвеет. Он выпил залпом еще несколько стаканов воды и снова пошел спать.
Когда он встал, ощущая лишь легкую тошноту, сразу собрался и отправился в дорогу. Место находилось в отвратном районе. Среди бродяг и наркоманов, среди грязных кошек в грудах отбросов и стен, почерневших от копоти, Раз обнаружил маленькую неприметную вывеску – “Здесь продают платомицин. ” Когда он вошел, зазвенел колокольчик, как если бы это было в аптеке. Воцарившаяся в помещении тишина давила, и Раз поискал глазами того самого мистического Габи. Где-то пели ”Простые песни” Шломо Грониха. Тем временем Раз находился под впечатлением от минималистского оформления интерьера: в углу – цветочный горшок, окно с плотно закрытыми жалюзи, телевизор на кронштейне и стол с компьютером. В комнате господствовал белый цвет. Из-за двери, которую Раз заметил еще прежде, раздался шум Ниагарского водопада, и оттуда вышел мальчик лет десяти, не больше, светловолосый и кудрявый, и застегнул молнию на брюках.
– Здравствуй, милый, не можешь ли ты сказать мне, где Габи? – спросил Раз.
– Это я, – сказал мальчуган и улыбнулся. Он спокойно посмотрел на Раза и протянул ему снизу свою маленькую руку. Раз с осторожностью пожал протянутую ладонь.
– Ты продаешь платомицин? – спросил он с удивлением.
– Я и только я, – ответил Габи с гордостью.
– Но ты же еще ребенок, – возмутился Раз.
– А ты взрослый, – ответил Габи с беспечностью.
Раз понял направление беседы и решил перейти к делу.
– Сколько это стоит?
– 200 долларов за 50 таблеток.
– И это действительно может повлиять на мои чувства? – спросил он еще.
– Смотрел “Алладина”? Джин правильно говорит ему, что может исполнить любое его желание, если оно материально, а здесь? Здесь наоборот: ты сможешь исполнить все, что захочешь, в духовной области, если воспользуешься этим с умом; только ты не просишь исполнения желания, а лишь принимаешь таблетки. Это тебе не рассказ о золотой рыбке или другой фантазии.
– О’кей, – сказал Раз. – И как же этим пользоваться?
– Когда ты испытываешь чувство, которое не хочешь больше никогда испытывать по отношению к определенному человеку или вообще не хочешь чувствовать больше никогда, ты принимаешь таблетку. Ты должен сосредоточиться и быть точным, потому что порываешь с этим чувством во всех подобных ситуациях или по отношению к этим людям навсегда. Это работает также, если ты принимаешь таблетку перед тем, как что-то происходит, когда ты знаешь, что это приближается.
– Как это работает в точности? – Раз добивался подробного ответа.
– Я могу попытаться объяснить тебе, но на самом деле ты не поймешь, а только будешь кивать головой, чтобы не чувствовать, что маленький мальчик понимает нечто такое, что недоступно тебе. Так что давай забудем, о чем ты спросил сейчас.
Раз сдержался от желания дать Габи пощечину и смущенно улыбнулся. Он подумал о Шире и ощутил физическую боль. Вынул кошелек и хотел расплатиться, но Габи направил его в магазин на углу обменять шекели на доллары. Вернувшись, Раз задал Габи вопрос, который тяготил его:
– Мальчик в роли продавца, пусть так, но каким образом ты представляешь фирму, имеющую дело с покупателями, когда речь идет о таком странном препарате? Я бы не удивился, если бы ребенок продавал что-нибудь банальное – сладости, игрушки, или что он пытался бы получить от меня пожертвование на борьбу с раком или что-то в этом роде. Как ты пришел к этому?
Габи взял леденец на палочке и снял обертку.
– Дети выражают чувства самым естественным образом, который только существует. Без желания или потребности владеть ими. Мы любим, кого захотим и сколько хотим, а тот, кто нет, узнает и почувствует это. Мы будем бояться до конца, и переживать, и ревновать, не чувствуя вины или раскаяния. Взрослые пытаются владеть своими чувствами и чувствами других, играют чувствами. И когда вы хотите какого-то чувства, вы хотите его здесь и сейчас. “Быстро растворимое”, лишь разогреть за несколько секунд и подать! И, понятно, что все должно быть сверкающим и красивым, как в фильмах. Вы не цените чувства в полной мере. Нет никакого чуда в том, что находятся покупатели на это средство. В моем случае можно сказать, что сапожник ходит без сапог, разве нет?
Раз был удивлен зрелым монологом, которым разразился этот мальчуган, стоявший напротив него, но лишь пожал плечами.
– Спасибо, малыш, – сказал он и забрал таблетки.
Сразу же после выхода на вонючую улицу Раз захотел попробовать таблетку в первый раз. Он подумал о Шире и Алексе. Физическая боль, сходная с самой тяжелой депрессией, вернулась. Он открыл флакон и наклонил его над ладонью. Таблетки были круглые и белоснежные. Раз сделал глоток из маленькой бутылки с водой, которая была в машине, и проглотил одну таблетку. Он не заметил ничего особенного, но когда попробовал подумать о Шире снова и восстановить эту проклятую боль, не почувствовал ничего. Он стал вызывать воспоминания об их самых прекрасных моментах: песню на змеиной тропе, первый поцелуй, продолжительные беседы среди ночи, их первую близость, запах ее духов, прикосновение ее волос. Ничего. Не было не только чувства боли, но и приятного ощущения, сопровождающего ностальгические воспоминания. С этой минуты его романтические чувства к Шире были подобны чувствам к пятидесятилетней водительнице машины, которая остановилась возле него у следующего светофора. “Достойное вложение капитала,” – подумал он про себя и удовлетворенно улыбнулся.
Раз решил навестить родителей и изменил направление движения. Короткий разговор по телефону с целью предупреждения, и мать уже склоняется над кастрюлями. Когда он вошел в дом своего детства, его встретил песик родителей, Пити. Раз не особенно любил его, но так как находился в приподнятом настроении, поднял маленькое создание и был удостоен многократного облизывания лица и шеи. Мать подошла и крепко обняла его.
– Ой, какой неприятный запах от тебя, – она поморщилась. – Спусти Пити на пол, с каких это пор ты разрешаешь ему приближаться к себе меньше, чем на метр? – Она окинула своего молодого сына испытующим взглядом с головы до ног и нашла, что он недостаточно ест. – Для этого у тебя есть я, не так ли? – Она подмигнула ему и вернулась к кастрюлям.
Он не просил, чтобы она приготовила к его приходу что-нибудь особенное, да и не было смысла побуждать ее к этому. Он любил стряпню матери гораздо больше, чем свои неудачные импровизации, и букет запахов, заполнявших дом, разбудил его аппетит. Неожиданно из-за угла в коридоре появился отец с книгой в руке, поздоровался и поинтересовался, не попадал ли сын в пробки на шоссе.
Обед доставил Разу удовольствие и на некоторое время отвлек. Деликатесы матери были, как всегда, бесподобны, и это застолье дома вернуло его в более чистый, более наивный мир, когда жизненными проблемами были экзамены на аттестат зрелости и еще один прыщик на носу. С другой стороны, было общество матери. Отец гордился своим младшим сыном так же, как гордился старшей дочерью, и никогда не критиковал Раза за исключением особых случаев. Мать же, напротив, – совсем другая история.
– Ты знаешь, что Ияра выиграла дело против Динского? После стольких месяцев напряженной работы. Негодяй обязан выплатить компенсацию в размере полмиллиона шекелей! Ее даже показали в новостях: “Адвокат Ияра Палад – новая звезда на небосводе судебной системы” – так они ее назвали. Я так рада за нее.
Раз тоже порадовался за сестру. Дело было изматывающим, и вначале казалось, что зацепиться не за что, но его сестра была талантлива, и Раз не сомневался, что в конце концов она справится с задачей. Он вовсе не завидовал ей, но знал, что мать неспроста рассказывает ему о новом достижении сестры. Она ничего особенного не сказала, не намекнула и не показала ни единым жестом, но скрытое послание было более чем прозрачно. Он знал, о чем мать думает про себя: “Когда мы увидим твои заметные успехи хотя бы в какой-нибудь маленькой области?” Он проглотил слюну и спросил еще о каких-то мелких деталях вместо того, чтобы зайти в тупик, из которого невозможно выйти. После этого мать рассказала об Ионатане, своем первом внуке, сыне Ияры и Уди. Он уже ходит, почти не падая. На этот раз она не опасалась сказать что-нибудь лишнее и прямо спросила, когда она сможет увидеть внуков также и от своего младшего сына. Раз ответил со всем хладнокровием, на которое только был способен, что прежде ему нужно жениться, и быстро переменил тему, раньше, чем мать задержалась более секунды и на этой проблемной точке. Отец попытался легонько наступить ей на ногу под столом и подавал ей всяческие знаки глазами, но остановить ее было невозможно.
– А как у тебя с работой? Сколько времени ты в одной и той же должности без продвижения? – спросила она, смотря на него участливо и на первый взгляд невинно.
Раз тихонько открыл под столом флакон, вынул таблетку, незаметно проглотил ее и продолжал есть. Начиная с этого момента, он уже больше никогда не будет злиться на мать.
На следующий день, после встречи руководящей десятки Аарон задержал его, положив руку ему на плечо. Аарон был генеральным директором фирмы. В области Hi-tech, в которой рынок в любой момент меняется из одной крайности в другую, молниеносно и скачками, и где господствуют молодые, Аарон сумел удивить Раза своей эрудицией и быстрым движением вперед. В этой области большинство бизнесменов его возраста, немного за пятьдесят, были не более, чем винтиками в системе. Аарон же сумел освободиться от архаичных понятий, и искорка в его глазах никогда не гасла.
– Раз, дорогой, я приготовил для тебя небольшое испытание.
Аарон объяснил Разу, что в фирме есть проблемы и он вынужден сократить численность персонала. Он сказал Разу, что, по его мнению, тот имеет высокий статус и как таковой должен уметь управлять ситуацией, которая сложилась в настоящее время у них в фирме. Увольнение работников не должно составлять для него трудности и покажет его состоятельность, необходимую для более высокой ступени. Он дал понять Разу, что, если тот уволит Эфрат без проблем, то будет повышен.
Эфрат принадлежала к квалифицированным сотрудникам Раза. Она работала на фирме относительно недавно, всего восемь месяцев, но у нее было постоянное место в компании Раза по ежедневным совместным обедам. Эфрат была положительной девушкой, с головой на плечах, и Раз даже подумывал начать встречаться с ней, чтобы забыть о Шире, прежде чем принял таблетку. С другой стороны, перспектива продвижения была очень заманчивой как в материальном аспекте, так и в том плане, что мать оставит его в покое. Раз посмотрел Аарону в глаза и кивнул. В конце рабочего дня он проглотил таблетку и позвал Эфрат для разговора. Она тяжело восприняла не столько само увольнение, сколько отношение Раза. Прежде чем пойти собрать свои вещи, она бросила на него взгляд, полный упрека и разочарования. Легкая волна ненависти к самому себе поднялась внутри него. Тогда он проглотил еще одну таблетку. Через неделю его повысили.
Потребовалось время, чтобы привыкнуть к новой жизни. Даже когда меняют дома диван, нужно время, чтобы привыкнуть, а порвать с чувствами – тем более. Раз подумал, что выбрал правильное решение, когда встретил Ширу, очень довольный ее обществом в качестве подруги, и даже начал испытывать симпатию к Алексу. На свою мать он больше не сердился, и она могла переносить свою критику новостей на другое утро без всяких усилий. Он перестал завидовать людям и чувствовал, что ему стало жить легче. Проблема была на работе: там он был вынужден выполнить еще кое-какие действия, которые обычно в его обязанности не входили, и за его спиной начались нелицеприятные перешептывания. Друзья отдалились и даже остерегались общаться с ним. Однако Аарон, всегда соблюдавший по отношению к нему определенную дистанцию, становился все более похожим на дядю, который сближается со своим повзрослевшим племянником. Раз не знал, что для него предпочтительней. Между тем он был весьма доволен новыми условиями и своим положением.
На столе стояли заготовленные бутылки пива, телевизор был настроен на спортивный канал, и с минуты на минуту должен был прийти Став с семечками. Мадридский Реал против Барселоны – наиинтереснейший футбол. Звонок в дверь, пожатие рук, обоюдные улыбки, и игра начинается.
– Ну как, ты выкинул Ширу из головы, а?
– Хм… Что? Да… Да.
Раз взял горсть семечек, не отводя взгляд от экрана.
– И есть продвижение на работе – я бы сказал, что для тебя наступила светлая полоса, – снова попытался Став начать разговор.
– Да, да, я доволен.
Раза не привлекала перспектива легкой беседы на фоне игры. Став не мог вытянуть из него более четырех слов. Игра была действительно интересной (ничья 2:2), и в конце ее оба старых друга спокойно сидели возле кучи шелухи от семечек и нескольких пустых бутылок из-под пива. Став не планировал этого сначала, но чувствовал, что атмосфера подходящая.
– Раз, я должен рассказать тебе кое о чем. Уже несколько лет я чувствую, что надеваю на себя различные маски, что, наверное, пришло время снять их. Я заглянул внутрь себя, испробовал разные вещи и многое передумал. Мне хотелось быть уверенным, что я не просто составляю досье в отношении себя – сегодня я знаю, каков мой путь. Раз, – он посмотрел своему верному другу в глаза, весь – сама надежда, что его сообщение будет принято в наилучшей форме, – меня влечет к мужчинам.
Раз почувствовал, как все слова улетучиваются из его головы. Он никак не ожидал этого. Свое собственное неприятие гомосексуализма он всегда старался скрыть, так как не желал прослыть нетерпимым и невежественным. И он задал несколько вопросов по сути дела, пытаясь сохранить на лице непроницаемое выражение. Через пару минут он направился в уборную и проглотил там таблетку.
Ионатан взобрался на Раза, который поднял его в воздух, вызвав у малыша беззубую улыбку. У его племянника были светлые вьющиеся волосы, как у детей на рекламе подгузников, и натуральный запах грудного младенца. Это происходило в пятницу в полдень: Раз был приглашен к сестре на обед. Где-то слушали диск рок-группы Radiohead.
– Ты вставила этому Динскому, а? – спросил Раз с гордостью младшего брата.
– Знаешь, я сделала, что смогла, – ответила Ияра, и выражение ее лица сказало все. – Мама, наконец, отстала от тебя, нет? После твоего повышения и при дружеском отношении к тебе Аарона она уже не должна интересоваться даже новой девушкой, чтобы и без того быть довольной тобой…
Ияра, как и ее брат, ненавидела предпочтительное отношение к себе матери и всегда хотела, чтобы мать вела себя с ними одинаково. Они говорили об этом открыто, и Уди, ее муж, который стал хорошим другом Раза, был знаком с системой их семейных отношений наилучшим образом.
– Пришло время получить от нее немного кредита вместо кислой физиономии, – сказал он громко и заключил свои слова, с силой хлопнув его по плечу.
Поддержка, которую Раз получил от сестры и зятя, только добавила ему ощущения эйфории, которое он испытывал с тех пор, как начал принимать таблетки. Он чувствовал, что порой то тут, то там совершал ошибки и что были случаи, когда он поступал слишком опрометчиво, но он все время говорил себе, что выбор в его руках и он всего лишь человек, который ошибается, как всякий другой. С другой стороны, Раз также чувствовал, что он меняется. Дело было не только в том, что он избавился от определенных эмоций, но и в его характере, который формировался в течение многих лет и оставался уже долгое время неизменным, а теперь начал меняться кардинальным образом. Он чувствовал, что превращается в другого человека и что не властен над этим. В итоге, анализируя сложившуюся картину, он до сего времени оставался доволен своим выбором.
Последовательность его мыслей была прервана телефонным разговором с Широй. Она рассталась с Алексом, была очень грустна и хотела увидеть Раза как можно скорее. Если бы в свое время он не проглотил таблетку, он бы все бросил и помчался к ней, но так как он видел в ней сейчас хорошего друга и не более того, то приехал только через час. Шира открыла ему дверь, одетая в тренировочный костюм, и крепко обняла его. Она вскипятила воду, и теперь они сидели за чашкой кофе и восстанавливали события. Алекс слишком сосредоточен на себе самом, он не романтик и только берет, ничего не давая, у него слишком много претензий к ней, и вообще они пришли к выводу, что они совершенно разные люди. Этим утром все закончилось некрасивой ссорой, и Алекс уже успел упаковать немалую часть своих вещей. Шира не выглядела особо грустной. Она казалась умиротворенной и спокойной. Раз также увидел на ее лице знакомый намек, но в намеках не было нужды, так как она быстро перешла к главному.
– Что ты скажешь, не попытаться ли нам вернуться к прежнему? – спросила она, и глаза ее раскрылись, как у теленка. Как будто они расстались при совершенно других обстоятельствах, как будто она не была с другим всего лишь несколько часов назад. Раз был ошеломлен. Он не брал в расчет такую возможность, когда покончил с чувствами к ней. Он молча вглядывался в лицо любви всей своей жизни, но это молчание не могло длиться вечно. В голове всплыло “I wish I was bullet proof…” группы Radiohead с обеда у сестры.
– Не знаю. Я должен подумать.
– О чем тут думать, сладкий мой? – спросила она и положила руку на его бедро. – Ты знаешь, что я никогда не любила никого так, как любила тебя? Знаешь, как я злилась на себя и говорила себе, что Алекс не стоит этого и что я совершила огромную ошибку? Только сейчас я поняла, что все еще люблю тебя. Я хочу, чтобы мы были вместе.
Раз хотел сказать ей “да”. Во всяком случае он знал, что должен был хотеть. В тот момент он не чувствовал ничего, кроме замешательства. Он не мог вернуть свои чувства к ней и знал это. Она была слишком важна для него как друг и как человек, чтобы напрасно обнадежить ее и вернуться к прежним отношениям, но без любви. На мгновение в его мозгу мелькнула мысль растолочь ей таблетку платомицина в кофе и разрешить таким образом проблему для них обоих. Однако уже через минуту он отбросил этот вариант и понял, что не может играть роль Б-га: достаточно того, что он себя вовлек в эту неприятную историю.
– Это не так просто, – сказал он наконец и не захотел больше ничего добавить. Он придумал какой-то предлог, обнял ее и уехал домой.
После бессонной ночи Раз надеялся, что рутинный рабочий день прояснит его позицию и он сможет подумать о разрешении проблемной ситуации с Широй. Именно в тот день он понял, насколько ненавидели его на работе и что отчуждение по отношению к нему достигло крайней степени. Внезапно до него дошло: он понял, что его друзья не перестали обедать вместе – его просто больше не приглашали. Люди, которые были с ним с самого начала его пути, избегали смотреть ему в глаза. Иные отдалились от него и лишь надеялись, что он сам вскоре покинет их компанию. Новым сотрудникам в рамках ознакомления с местом работы, так он понял, с самого начала рассказывали о нем нелицеприятные вещи. Единственными людьми, не видевшими в нем врага, были Аарон и непосредственный начальник Раза, но с ними он все еще не ощущал свое положение стабильным и обнадеживающим.