Альфред Шклярский
Томек ищет снежного человека
I
Человек со шрамом на лице
Квостоку от корабля «Звезда Юга», на горизонте, среди изумрудных волн Аравийского моря виднелась синеватая полоска суши. Спустя месяц после выхода из Гамбурга[14] корабль подошел к Бомбею[15], который считается воротами западной части полуострова Индостан[16]. Большинство пассажиров готовились к выходу на берег, поэтому на опустевших палубах находились только несколько человек, если, конечно, не считать матросов.
В шезлонге на верхней палубе полулежал Томек Вильмовский, зверолов и охотник. Он задумчиво смотрел на юго-западное побережье полуострова.
Через некоторое время на палубе появился широкоплечий великан. Он осмотрелся вокруг, будто кого-то искал, и, увидев Томека, подошел к нему быстрыми и легкими шагами, фамильярно похлопал по спине и спросил:
– На что это ты засмотрелся, браток? Ничего здесь не высмотришь, потому что Индию открыли уже до тебя.
– Да ну вас, боцман, вы прямо-таки ясновидящий! Вы прочитали мои мысли! Я как раз думал об одном интересном случае из истории географических открытий, связанных с Индией, – ответил Томек, бросая на своего друга, боцмана Тадеуша Новицкого, веселый взгляд.
– Не нужно быть ясновидящим, чтобы угадать, о чем ты думаешь. Ты, браток, весь в своего отца. Он тоже постоянно водит носом по книгам, чтобы узнать, кто первый открыл какое-то болото или гору или какие дикие звери живут в разных странах.
– Эй, боцман! Вы насмехаетесь над нами, а сами интересуетесь этими делами не меньше, чем мы, – ответил Томек.
– С кем поведешься, от того и наберешься. Раз уж судьба свела меня с такими книгоедами, как вы, то выкладывай, о чем ты думал.
– Я попытался представить себе пятнадцатый век, когда португальский мореплаватель Васко да Гама, первый из европейцев, дошел до Индии морским путем и остановился у порта Каликут[17].
– Старая это история, известная любому матросу, – сказал боцман, пожимая плечами. – Почему как раз теперь ты об этом вспомнил? Ведь Каликут расположен южнее, у подножия Западных Гат. Мы не увидим этот порт даже издали!
– Вы правы! История открытия морского пути в Индию известна всем, но знаете ли вы, что в день исторического прибытия Васко да Гамы в Каликут в свите туземного царька, приветствовавшего путешественника в порту, был и выходец из Польши? Стало быть, поляк оказался там значительно раньше, чем португалец, верно?
Васко да Гама (1460–1524) – португальский мореплаватель эпохи Великих географических открытий. Второй вице-король Индии. Возглавлял первую европейскую экспедицию, которая прошла морским путем из Европы в Индию (1498). Из четырех кораблей и примерно 170 человек экипажа в Португалию вернулись всего два корабля и 55 человек. При этом выручка от продажи привезенных из Индии товаров в 60 раз превзошла затраты на путешествие. Еще дважды плавал в Индию (1502, 1524). Во время третьего путешествия умер от малярии.
– Эй, браток, ты это серьезно?
– Конечно, мой дорогой боцман.
– Ну-ну, я и в самом деле ничего подобного не слышал. Кто же это был?
– Один польский еврей из По́зни.
– Ах, черт бы его побрал! Вот ловкий парень! Как же он туда угодил?
– Вот об этом я и думаю. Знаю только то, что с ним произошло позже. Васко да Гама не сумел завоевать расположения туземцев и, разгневавшись, ушел из города, а на прощание обстрелял его из пушек и захватил с собой индийских заложников. Среди них находился и наш по́знанец. Приехав в Португалию, он изменил фамилию и стал зваться Гаспаром да Гама или Гаспаром да Индия и как человек, прекрасно знающий Индию, сыграл потом известную роль в завоевании этой страны европейцами[18].
Внимательно выслушав Томека, боцман сказал:
– Ты, браток, всюду найдешь поляка, даже в стоге сена. Но нам сейчас не до веселья. Я все гадаю, застанем ли мы нашего друга Смугу целым и невредимым.
– Мы с папой тоже беспокоимся о нем. Телеграмма, полученная нами пять недель назад, слишком лаконична и заставляет о многом призадуматься.
Томек достал из бумажника телеграмму. Они склонились над ней и стали читать:
Анджей, немедленно приезжай с Томеком и боцманом в Индию. Встретимся в Бомбее. Известие в конторе Восточных линий дальнего плавания. Необходима ваша помощь. Смуга.
– Плохи дела у Смуги, – буркнул боцман. – Такой смельчак, как он, не стал бы нас беспокоить по пустякам.
– Верно, боцман. Видимо, папа тоже так решил, если сразу же вызвал меня из Лондона, хотя до конца учебного года осталось еще несколько недель, – ответил Томек.
– Ну что ж, мы сделали все от нас зависящее, чтобы как можно скорее очутиться рядом с нашим товарищем. Смотри, браток! Перед нами Бомбей как на ладони. Пойдем-ка поможем твоему папаше собрать вещи, – предложил боцман.
Три путешественника прямо из порта, находящегося в европейском районе, на двухколесных рикшах[19], которые тянули босоногие кули[20], направились в ближайшую гостиницу. Они с интересом рассматривали город. Бомбей – один из главных торговых центров Индии. Европейский район, застроенный в основном англичанами, состоял из великолепных современных зданий. Здесь находились правления английских промышленных предприятий, богатые банки, а витрины фешенебельных магазинов привлекали покупателей различными предметами роскоши. По широким улицам, развалясь в белых рикшах, ездили спесивые англичане или их жены, разодетые в шуршащие шелком платья. В этом районе Бомбея также и индийцы – мужчины, работники английских предприятий – забросили свое национальное одеяние, сменив его на европейские костюмы. Только женщины-туземки продолжали носить красочные сари[21]. Блестевшие на солнце купола индийских храмов и минареты мусульманских мечетей несколько нарушали европейский облик города.
Босоногие индийские служители бесшумно понесли багаж наших путешественников в гостиничные номера. Путешественники быстро переоделись и вышли на улицу, залитую лучами тропического солнца. Рядом с гостиницей находилась просторная вилла, в которой помещался клуб, предназначенный исключительно для европейцев. Зашторенные окна клуба как бы приглашали отдохнуть от жары в удобных, прохладных помещениях. Однако это не соблазнило путешественников, встревоженных судьбой друга. Они наняли рикши и приказали ехать в контору Восточных линий дальнего плавания.
Несмотря на раннюю послеобеденную пору, в конторе царила оживленная сутолока. Томек нетерпеливо огляделся вокруг, надеясь увидеть Смугу в толпе посетителей, но отец потянул его за рукав, и они вместе подошли к столику с надписью «Справки». Сидящий за столом смуглый мужчина с иссиня-черными волосами любезно спросил:
– Чем могу служить, милостивые государи?
– Наш друг, Ян Смуга, обещал оставить в вашей конторе известие для нас, – ответил Вильмовский. – Вы можете сказать, к кому нам обратиться по этому вопросу?
– Надеюсь, я имею честь говорить с сагибом Вильмовским? – поинтересовался служащий, испытующе глядя на путешественников.
– Я Анджей Вильмовский, это мой сын Томаш и боцман Тадеуш Новицкий.
– Извините, милостивые государи, но я вынужден просить вас показать документы. Мне нужно убедиться в том, что вы действительно друзья сагиба Смуги, – сказал служащий.
– Пожалуйста, вот наши паспорта, – ответил Вильмовский.
Служащий тщательно изучил документы, после чего встал со стула и поклонился:
– Я рад познакомиться с вами, милостивые государи. Моя фамилия Аббас. Это у меня сагиб Смуга оставил письмо и ценный депозит[22] для вас.
– Очень приятно, – произнес Вильмовский, пожимая служащему руку. – Наш друг обещал, что будет ждать нас в Бомбее. Вы, вероятно, знаете его адрес?
– Сагиба Смуги сейчас нет в Бомбее. Вам все станет ясно из письма.
– Пожалуйста, дайте это письмо.
– К сожалению, у меня нет его с собой. Письмо и ценный депозит я храню у себя на квартире.
– Что это за депозит оставил нам Смуга? – с любопытством спросил Томек.
Служащий подозрительно оглянулся вокруг. Убедившись, что их никто не может подслушать, он наклонился к путешественникам и прошептал:
– Это мешочек с золотом. Однако здесь лучше об этом не говорить. С тех пор как сагиб Смуга оставил у меня депозит, мне все время кажется, что кто-то за мной следит. Даже на моей квартире кто-то уже побывал. К счастью, слуга вспугнул непрошеного гостя. Через три часа я заканчиваю работу. Буду ждать вас у себя. Вот мой адрес.
Путешественники, заинтересованные словами служащего, вышли из конторы. Воспользовавшись свободным временем, зашли в ресторан пообедать.
– Вот это да! Сдается мне, что Смуга влез в опасное дело, – заметил боцман, когда они уселись за стол.
– Наверно, ему грозит опасность. Ведь в телеграмме он написал, что нуждается в нашей помощи, – тихо добавил Томек.
– Вскоре мы поймем, что с ним случилось. Теперь не стоит строить догадки по поводу того, чего точно не знаем, – сказал Вильмовский. – Если во время обеда мы займемся только едой, то делу этим не повредим. Бывает, что и у стен есть уши.
– Правильно, папа. Мы должны помнить о том, что нам сказал Аббас, – добавил Томек.
– Боцман, оружие при вас? – спросил Вильмовский.
– Будь спокоен, Анджей. Пушка, как всегда, покоится в боцманском кармане.
– У меня тоже с собой револьвер, папа, – вмешался Томек.
– Прекрасно. Давайте-ка обедать.
Около девяти часов вечера путешественники на рикшах поехали по указанному Аббасом адресу. Пока рикши с трудом пробивали себе путь в индийский район, путешественники могли воочию убедиться, что Индия – страна величайших контрастов. Почти на каждом шагу воображение поражали своеобразные обычаи жителей.
Современный центр города не давал понятия об облике настоящей Индии. Но когда путешественники въехали в старый район города, картина коренным образом изменилась. Они очутились в лабиринте крутых и узких улочек. Каменные дома с потрескавшимися стенами были обрамлены галереями, нависшими прямо над тротуарами. Фешенебельные магазины исчезли. Вместо них появились лавки, палатки и просто лотки. Не видно было людей в европейской одежде.
Несмотря на вечер, улицы были переполнены людьми, одетыми по старому индийскому обычаю. У многих из них не было где преклонить голову. Они рождались, жили и умирали прямо на улице. Торговцы раскладывали перед домами товары. Тут продавали одежду, посуду, сладости, фрукты, мясные обрезки и овощи. Зубные врачи под сенью черных зонтов вырывали зубы своим пациентам, парикмахеры брили и стригли клиентов. Ремесленники работали в своих мастерских, расположенных на галереях домов.
Рикши показывали чудеса ловкости, лавируя в толпе торговцев и пешеходов. Заметив заклинателя змей, Томек высунулся из рикши, чтобы присмотреться к нему. Старый индиец, окруженный толпой зевак, играл на флейте, а рядом с ним, в такт монотонной мелодии, колыхалась ядовитая кобра. Чуть дальше какой-то религиозный фанатик, которого единоверцы считали святым, стоял на голове, неподвижно выпрямив ноги. Проходящие женщины несли на голове жбаны с водой или с оливковым маслом либо корзины с различными продуктами.
Во всей Южной Азии водится великолепно окрашенная, довольно большая и страшно ядовитая змея, которая называется очковой змеей (Naja tripudians, род Naja). 〈…〉 …основной цвет ее огненно-желтый, отчасти с голубым отблеском; на голове явственно заметен рисунок, имеющий некоторое сходство с очками, откуда и произошло название змеи. 〈…〉 Так, португальцы, впервые встретившие ее на Цейлоне, назвали ее кобра ди капелло, что означает «шляпная змея», вследствие способности кобр расширять шею, растопыривая в стороны передние 4 пары ребер. Так как змея при этом ставит переднюю часть тела вертикально, а голову изгибает горизонтально, то кажется, будто на голове надета круглая шляпа. В Индии эта змея как раньше, так отчасти и теперь пользуется почитанием. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 3.)
Множество нищих, нередко с лицами, обезображенными проказой[23], протягивали худые руки с настойчивой просьбой о подаянии. В толпе людей бродили коровы, безнаказанно хватавшие зеленые стебли с лотков овощных лавок, а кое-где, в тени домов, спали бездомные дети или одетые в рубища кули.
Томек с любопытством глядел на странную, шумную, разноцветную толпу жителей индийского города. Вскоре рикши остановились у крыльца трехэтажного, узкого здания. На первом этаже была небольшая лавка. Через дверной проем, не закрытый циновкой, виден был прорицатель с хитрым, «всеведущим» выражением на лице. Тихим голосом он предсказывал будущее присевшей рядом с ним молодой девушке. Когда рикши остановились у дома, из-за ширмы за плечами прорицателя выглянула голова, украшенная большой чалмой. Черные как уголь глаза вперились в белых путешественников, после чего лицо с глубоким шрамом вновь скрылось за ширмой.
Вильмовский первым вошел в полутемный коридор. Кругом чувствовался сильный запах пригоревшего оливкового масла.
– Стряпают ужин, – буркнул боцман, споткнувшись о ступеньку.
– Это, пожалуй, здесь, – сказал Вильмовский. Он остановился у двери. Достал коробок спичек. Осветил надпись на визитной карточке и постучал.
Дверь открыл индийский слуга.
– Господин Аббас дома? – спросил Вильмовский.
– Добрый вечер, милостивые господа, – приветствовал путешественников Аббас, появившись в прихожей вслед за слугой. – Входите, пожалуйста, я сам только что вернулся домой.
Хозяин ввел их в хорошо обставленную комнату. Оба окна, из которых одно выходило на улицу, а второе, наверное, на задний двор, были завешены легкими цветными циновками.
В углу на треноге горела масляная лампа. Тусклый свет едва касался стен и почти не освещал скрытого в полумраке потолка комнаты.
– Пожалуйста, будьте любезны, присаживайтесь, – пригласил Аббас.
Он подвинул к маленькому столику низкие табуретки, а сам уселся в плетеное кресло за письменным столом. Боцман закурил трубку. Вильмовский и Аббас затянулись папиросами.
– Прежде всего должен объяснить вам, милостивые господа, почему, говоря о делах сагиба Смуги, я соблюдаю осторожность, – начал беседу Аббас. – Дело в том, что мой знакомый, досточтимый пандит[24] Давасарман[25], просил меня от имени сагиба Смуги сохранить для его друзей письмо и ценный депозит. Обстоятельства сложились так, что еще до вашего приезда сагиб Смуга вынужден был уехать на север. Меня предупредили о необыкновенной ценности депозита, поэтому я и храню его в сейфе на своей квартире. Вскоре я стал замечать, что за мной следит какой-то человек, тщательно скрывающий свое лицо. Это встревожило меня, и я принял кое-какие меры, причем однажды чуть не поймал моего преследователя. К сожалению, несмотря на, казалось бы, слабое телосложение, он был значительно сильнее меня. Свалил меня одним ударом кулака. И все же во время борьбы мне удалось сорвать с головы противника капюшон бурнуса[26]. Я увидел лицо с глубоким и широким шрамом. Как я уже сказал, этому человеку удалось сбежать. Вечером того же дня он вломился в мою комнату, но, к счастью, его спугнул слуга. Правда, с тех пор я моего преследователя больше не видел, но меня не покидает ощущение, что он находится где-то поблизости.
– Значит, вы считаете, что за вами следят из-за этого депозита? – спросил Вильмовский.
– Я веду спокойную жизнь, никогда ни с кем ни о чем не спорил. Все мои заботы начались после того, как я взял этот депозит на сохранение. Кроме того, мой слуга считает, что взломщик искал в квартире что-то определенное. Расскажи сам господам, как это было.
Последние слова Аббаса были обращены к слуге, разливавшему чай с молоком в чашки.
Слуга поставил чайник на поднос и сказал:
– Это правда, милостивые государи. У меня нет сомнений, что он искал сейф. Некоторое время я наблюдал за ним из-за портьеры, потом поднял тревогу. Вор сразу же бросился бежать.
– Ну, если дела обстоят так, то вы вернете себе покой, когда мы заберем у вас столь неудобный депозит, – сказал Вильмовский. – А где сейчас господин Смуга? Вы ему сообщили о таинственном преследователе со шрамом на лице?
– Я не знаю, где сейчас находится сагиб Смуга. Знаю лишь, что он вместе с досточтимым пандитом Давасарманом поехал на север страны. Поэтому я не мог ему ничего сообщить.
– А кто такой пандит Давасарман? – полюбопытствовал Томек.
– Это очень ученый и богатый человек. Он родственник магараджи[27] Алвара[28], – ответил Аббас. – Я полагаю, в письме вы найдете все необходимые данные.
– В таком случае будьте любезны, дайте нам письмо и депозит.
Аббас согласно кивнул. Он встал с кресла и подошел к стене, покрытой деревянной панелью с искусной резьбой. На барельефе рукой нажал голову какого-то мифического чудовища. По-видимому, под ней был рычаг скрытого механизма, потому что сразу же часть панели отодвинулась от стены, и за ней показались дверки небольшого стального несгораемого шкафа. Аббас достал из кармана связку ключей, открыл шкаф и вскоре положил на письменный стол конверт с сургучными печатями и плотно набитый кожаный мешочек.
– Вот письмо и депозит, – торжественно произнес Аббас. – Я искренне рад, что с успехом выполнил поручение досточтимого пандита Давасармана. Будьте любезны, милостивые государи, распишитесь в получении депозита.
Говоря это, Аббас подал Вильмовскому вырванный из записной книжки листок. Вильмовский взял ручку, опустил ее в чернильницу.
Четверо мужчин так низко склонились над письменным столом, что не заметили смуглую руку с туго зажатой, свернутой в шар лентой чалмы. Рука эта вдруг появилась из-за циновки, которой было завешено окно, выходящее во двор. Шар, брошенный ловкой рукой, попал прямо на горевший в углу масляный светильник. Вильмовский как раз подписывал квитанцию, когда прозвучал предостерегающий крик слуги.
В комнате воцарилась полная темнота. Вильмовский схватил со стола конверт с печатями и почувствовал на столе еще чью-то руку.
– Свет! Зажгите спичку! – воскликнул он.
В темноте послышался шум борьбы, прерывистое дыхание и звук бьющихся чашек. Блеснул желтоватый огонек. Удерживая в пальцах горящую спичку, боцман увидел клубок из тел троих человек. Это Аббас и его слуга пытались задержать мужчину, лицо которого было прикрыто маской. Но прежде чем горевшая несколько мгновений спичка погасла, грабитель воспользовался случаем и сильным ударом кулака в подбородок свалил храброго слугу на землю. Раздался сдавленный крик боли. На пол упало что-то тяжелое.
Боцман бросился на помощь Аббасу. Столкнувшись с кем-то, сразу же схватил его руками, как клещами.
– Боцман! – крикнул Томек.
– Ах, чтоб вас черти драли! – выругался моряк, сообразив, что держит в объятиях своего молодого друга, который, подобно ему, спешил на помощь Аббасу.
Кто-то сдернул циновку с окна, выходящего во двор. Лунный свет ворвался в темную комнату. На фоне светлого проема окна мелькнул силуэт мужчины. Выпустив Томека из железных объятий, боцман ногой оттолкнул столик, преграждавший ему путь, и в один прыжок оказался у окна. Таинственный мужчина прыгнул вниз. Как тигр, боцман бросился за ним. Всей тяжестью своего огромного тела моряк грохнулся на крышу какой-то пристройки. Гнилая доска крыши проломилась, и боцман левой ногой застрял в дыре. Несмотря на это, он успел схватить мужчину за руку. Тот застонал от боли. Моментально обернулся. В лунном свете показалось лицо с широким шрамом. В руке грабителя блеснул кинжал. Нога, застрявшая в дыре, не позволила боцману отбить удар. Острое лезвие впилось ему в руку, и боцман, почувствовав сильную боль, непроизвольно отпустил преступника.
Тот быстро спрыгнул на землю, перескочил через забор и исчез в темном переулке.
В конце концов боцману удалось вырвать ногу из предательской ловушки. Когда он спускался с крыши пристройки, из сеней на двор выскочил Томек с револьвером в руке.
– Не так быстро, браток, не так быстро. Птичка упорхнула из клетки. Гнаться за ним по этим закоулкам – то же самое, что искать ветра в поле, – вполголоса сказал боцман.
– С вами ничего не случилось? – тревожно спросил Томек.
– А что могло случиться? Ребенок я, что ли? Я поймал бы эту проклятую крысу, если бы нога не попала в дыру на крыше. Скажи лучше, все ли в порядке там, наверху?
– Аббас ранен. Не знаю, серьезно ли. Когда зажгли светильник, я убедился, что вор стащил наше золото, и сразу же бросился вслед за вами, чтобы помочь с поимкой вора.
Не говоря больше ни слова, боцман подтолкнул Томека к двери дома. В комнате Аббаса они застали Вильмовского и индийского слугу, склоненных над распростертым на циновке Аббасом.
– Надо немедленно вызвать врача, – быстро сказал Вильмовский, увидев входящих.
Боцман наклонился над Аббасом. Левой рукой приподнял окровавленный платок, которым слуга пытался остановить кровотечение из раны. Одного взгляда на узкое отверстие, оставленное острием кинжала, было достаточно, чтобы определить опасность раны. Она была смертельной.
– Да-да, необходимо срочно вызвать врача и уведомить семью, – пробурчал боцман, поднимаясь.
Аббас медленно приоткрыл веки. Затуманенными глазами взглянул на своих белых гостей и с огромным трудом прошептал:
– Сообщите… моему брату… слуга знает…
– Пойдем вдвоем, – сказал боцман побледневшему слуге. – Есть ли где-нибудь поблизости врач?
– В соседнем доме, сагиб… – ответил слуга.
– Побежим за доктором, а потом – к брату. Томек, держи револьвер в руке и стреляй, если бандит осмелится сюда вернуться.
Но врачебная помощь не принесла облегчения несчастному Аббасу. Он умер на рассвете, не приходя больше в сознание. Сразу после короткого допроса, учиненного полицейским, брат умершего начал готовить погребальный обряд. Братья были парсами[29], поэтому погребальное шествие направилось к знаменитым башням молчания, построенным за городом среди болот. По обычаю последователей зороастризма парсы оставляли своих мертвых на растерзание хищным птицам.
Жуткий погребальный обряд произвел на Томека весьма неприятное впечатление. Стаи прожорливых птиц кружили в воздухе над башнями молчания. По традициям парсов погребальные процессии подходили к странным сооружениям, напоминающим круглые, широкие башни, ежедневно в одну и ту же пору дня. Члены семейств покойников не допускались в мрачные кладбища. Они передавали тела умерших у ворот так называемым Перевозчикам Смерти, ибо только им дано было право переступать порог башен молчания. Тела детей они помещали на самом низком этаже, на среднем – тела женщин, а на самом высоком – мужчин. Как только «гробовщики» уходили из башни, хищные птицы немедленно бросались внутрь, чтобы начать жуткий пир. Вскоре в башне можно было найти лишь обглоданные человеческие скелеты. Конечно, под влиянием атмосферных условий кости быстро превращались в прах. Тогда Перевозчики Смерти сбрасывали их остатки в колодец, расположенный в центре башни, освобождая таким образом место для других тел.
Только после полудня путешественникам удалось вернуться в гостиницу, куда ранее был доставлен их багаж. Подавленные трагическими событиями, они уселись в удобные кресла на тенистой веранде. Боцман приказал официанту подать бутылку рома и охлажденные фруктовые соки.
– Плохи наши дела. В первый же день нас встретили здесь убийством и грабежом, – сказал боцман, бросив взгляд на свою правую руку, перевязанную бинтом, когда официант ушел. – Бедный Аббас! Я все время думаю, почему этот тип со шрамом на щеке решился на убийство? Неужели только ради золота?!
– Кто знает? Если судить по размерам мешочка, золота там было порядочно, – сказал Вильмовский.
– Смуга лично передал депозит в руки Аббаса. Как же мог убийца знать, что было в мешочке? – вмешался Томек.
– Наверно, Смуга не сумел сохранить нужную в таком случае осторожность, – пробурчал боцман.
– Возможно, и ему грозит серьезная опасность, – взволнованно воскликнул Томек. – Нам необходимо как можно скорее найти его!
– Клянусь, ты прав, браток, – согласился моряк. – Хорошо, что хоть письмо не попало в руки таинственного убийцы. Анджей, прочти нам его еще раз.
Вильмовский достал из кармана письмо и стал читать вполголоса:
Дорогие друзья! Я обещал, что буду ждать вас в Бомбее, но, к моему искреннему сожалению, я должен выехать отсюда еще до вашего прибытия. Я опасаюсь сообщать в письме слишком подробно, почему просил вас немедленно приехать в Индию. Для всех нас будет лучше, если я сделаю это лично. Скажу только, что я планирую длительное и довольно рискованное путешествие. В Бомбее я хлопотал о получении от английских властей разрешения свободно передвигаться в пограничной полосе. Только лишь прибыв сюда, я узнал, что лицо, от которого зависит окончательное согласие, находится теперь в Дели, в северной части страны. Поэтому я вынужден ехать туда, оставив это письмо и депозит у Аббаса для передачи вам. Пользуйтесь содержимым мешочка по своему усмотрению и прежде всего возместите все расходы на путешествие. Очень вас прошу – приезжайте как можно скорее в Алвар, расположенный неподалеку от Дели, и узнайте обо мне у магараджи этого княжества. С нетерпением жду вашего приезда. Крепко вас обнимаю и заранее благодарю за скорое выполнение моей просьбы. Ваш старый друг Ян Смуга.
– Я ничего не понимаю, – вздохнул боцман.
– Интересно, где Смуга раздобыл это золото? – заметил Томек. – Может быть, это плата за выполнение какого-то опасного поручения?
– Самим нам эту загадку не разгадать, мои друзья, – сказал Вильмовский. – Дело и впрямь выглядит довольно таинственно, и лучше всего мы поступим, если завтра отправимся в Алвар.
– Ты прав, папа! Смуга нам все объяснит, – согласился Томек.
