Шивон Дэвис
Приговоренные к любви
Глава 8
Сьерра
Моргая, я открываю глаза, облизываю пересохшие губы и озираюсь вокруг. Определенно это не наш номер в «Белладжио». Я шевелюсь на кровати, и приятная боль в теле помогает вспомнить. Повернувшись, я вытягиваю руку, но другая половина постели холодна как камень. Я сажусь, прижимая к обнаженной груди черную шелковую простыню. Где же Бен? Убираю с лица спутанные волосы и осматриваю спальню. Никого. Я слезаю с огромной кровати, и мое тело протестует.
Болит везде. Устойчивая боль между ног, и немного ноет задница. Я зеваю, понимая, что спала не слишком долго, хотя понятия не имею, который час. Захожу в ванную комнату, справляю нужду, стираю с лица остатки макияжа и включаю душ. Мне не хочется смывать с себя запах Бена, но я потная, грязная, и кожа чешется.
Я стою под горячими струями, задрав подбородок, чтобы вода текла по лицу, и мои губы изгибаются в шальной улыбке. В голове всплывают воспоминания о прошлой ночи. Наверное, мне следовало сосредоточиться на затруднительном положении, в которое я попала, и поблагодарить за то, что вышла из него невредимой, но я была целиком и полностью поглощена умопомрачительным сексом, которому мы предавались всю ночь.
Эта ночь превзошла мои самые смелые мечты.
Когда мы покинули «Пламя», я полагала, что он отвезет меня в мой отель, но он взял меня в свой номер и использовал мое тело, пока мы оба не рухнули в изнеможении. У меня затвердевают соски и пульсирует внутри от вновь возникшего желания, когда я вспоминаю все способы, которыми он брал меня. Его страсть была как неутомимый поезд, который, набирая скорость и разгоняясь до двухсот миль в час, увлекал меня за собой.
Это никак нельзя назвать занятием любовью.
Он трахал меня, словно мы дикие животные, не ведающие ограничений. Как люди с самым минимумом приличий, и мне это чертовски нравилось. Он вводил в меня член со свирепостью, о которой я раньше не подозревала, и я стала совершенно новым существом, не ведающим запретов и охваченным буйной жаждой исследования.
Я краснею, вспоминая, как отдала ему анальную девственность, но нисколько об этом не жалею.
Я не жалею ни о чем. Да и как я могу жалеть, если он – единственный, о ком я мечтала годами? Мои детские фантазии ничуть не соответствовали реальности. И мой ограниченный сексуальный опыт не подготовил меня к такому мужчине, как Бен. И ничего не подготовило. Я знала, что он уничтожит меня для всех других, и я была права.
Не могу представить, что какой-то другой мужчина может с ним сравниться.
И что какая-нибудь другая ночь будет настолько волшебной, как прошлая.
Но я больше не наивная тринадцатилетняя девочка, а Бен – не тот парень, которого я знала. Мы не разговаривали прошлой ночью – его грубые команды и грязные ругательства не в счет – и у меня есть вопросы, требующие ответов. Например, как он познакомился с Саверио Салерно? Кто те люди, что были с ним, и почему его теперь все зовут Беннетом Маццоне? Где он был все это время?
После душа я высушиваю волосы и одеваюсь во вчерашнее платье, а затем выхожу из спальни в основную часть большого номера, неся туфли в руках.
Сначала я замечаю Бена – он сидит в кухонном уголке, уткнувшись в ноутбук, и не замечает меня. На нем белая рубашка и черные брюки, но ноги босые. Есть что-то невероятно сексуальное в мужчине без носков и обуви – даже не поверите, как меня это возбуждает. Мне в лицо бьет аромат его пряного одеколона, я дергаю ноздрями и не могу сдержать широкой улыбки.
Подойдя к нему сзади, я обхватываю его руками и прижимаюсь щекой к его теплой спине.
– Доброе утро.
Я целую его в шею, наслаждаясь ощущением его кожи на моих губах.
Он заметно напрягается, поднимает голову от ноутбука, но не поворачивает.
– Что ты делаешь?
Его голос звучит резко, и в нем сквозит какой-то подтекст, которого я не понимаю.
Я отшатываюсь, проглатывая внезапно подступивший к горлу ком. Мои нервы напряжены. Я обхожу стол, чтобы оказаться лицом к лицу с Беном.
– Что ты имеешь в виду? – Я озадаченно сдвигаю брови.
Он смотрит на меня, прищурившись. Уголок его рта приподнимается в ухмылке.
– Почему ты еще здесь? С чего ты решила, что можешь со мной разговаривать? Прикасаться ко мне без разрешения?
Из всех его пор сочится враждебность, как туман, и я делаю шаг назад, словно это защитит меня от ужасного настроения, исходящего от него.
Я открываю и закрываю рот, но не могу произнести ни слова.
– Ты язык проглотила?
В выражении его лица нет ни малейшего тепла. В холодных льдисто-голубых глазах – ни следа вчерашней мрачной похоти.
– Зачем ты так? – Я защитным жестом складываю на груди руки, чувствуя себя уязвленной.
– Ты сказала, что не девственница, значит, должна быть знакома с понятием связи на одну ночь.
Его тон намекает, что ему уже наскучил этот разговор. Игнорируя меня, он опускает взгляд и снова переключает внимание на ноутбук.
Меня злят его слова и явное пренебрежение к тому, что мы разделили. Внутри вспыхивает гнев, и я сердито смотрю на него. Ну почему он такой красивый паршивец, а мое сердце – такой жалкий орган, почти лишенный самоуважения?
– Я знаю, что такое связь на одну ночь, козел. И прошлая ночь такой не была.
Он опять поднимает голову и устремляет на меня ядовитый взгляд. Я инстинктивно отхожу еще на несколько шагов назад.
Саверио – человек, который гордится тем, что внутри он чудовище, и любит выставлять напоказ свою истинную сущность. Глядя сейчас на Бена, я вижу такое же чудовище, притаившееся за прекрасной внешностью. Я думала, что Саверио – единственный, кого мне нужно бояться, но теперь понимаю свою ошибку. Бен представляет собой то же, что и Саверио. Просто предпочитает это скрывать. Скорее всего, целенаправленно – чтобы заманивать в ловушку ничего не подозревающих жертв.
– Похоже ты тешишь себя иллюзиями. Позволь их развеять.
Бен встает. Теперь, когда я босиком, он возвышается надо мной как темная тень, заслоняющая весь свет.
Воздух дрожит от напряжения. Бен идет ко мне, а я отступаю назад.
– Бен, – зовет его кто-то.
Я резко поворачиваю голову и только теперь замечаю еще четырех человек. Его друг идет к нам. Это тот парень, который вывел меня из подвала прошлой ночью. окидывает меня в равной степени любопытным и настороженным, но не злым взглядом.
– Я не думаю…
– Если бы я хотел твоего совета, Лео, я бы о нем попросил, – отрывисто говорит Бен. Лео останавливается и прислоняется к колонне посреди большой комнаты без перегородок. – Это наше со Светлячком дело.
Он так насмешливо произносит мое прозвище, что мне становится больно. Раньше Бен никогда так со мной не говорил, и я не понимаю, почему он сейчас так стремится уколоть меня. Ясно, что для него это всего лишь связь на одну ночь, и не то чтобы у меня были какие-то большие ожидания. Я живу в Чикаго, а он… а он черт знает где. Я вовсе не предвкушала прогулок рука об руку на закате, но ожидала уважения и что мы хотя бы расстанемся друзьями.
Это все чушь собачья, и он не имеет права меня унижать.
К моей груди и шее приливает жар, но я прекращаю пятиться, поднимаю подбородок и устремляю на Бена собственный убийственный взгляд. Да пошел он. Ему не удастся меня запугать. Особенно после того, что у нас было прошлой ночью.
– Тогда просвети меня, – шиплю я. – Раз уж ты такая большая шишка.
На его красивом лице танцует мерзкая усмешка.
– Ты все та же маленькая девочка, пытаешься вписаться в мир, которому не принадлежишь.
Он знает, что это жестокий удар, эти слова проникают глубоко и ранят в самое сердце.
– Ты ничего обо мне не знаешь. О том, какая я сейчас.
Он подходит прямо ко мне и сверлит холодными глазами, лишенными всего человеческого.
– Я знаю, что ты глупая девочка, которая угодила в львиное логово. Скажи, что бы ты делала, если бы я не оказался там прошлой ночью?
Я ловлю ртом воздух и не могу ничего ответить, потому что, по правде говоря, у меня не было выбора, и мы оба это знаем. Мой гнев немного стихает, когда я вспоминаю, как он спас меня.
– Спасибо, что спас меня, – говорю я, потому что, кажется, ночью я его так и не поблагодарила.
Он фыркает.
– Ты меня уже отблагодарила.
Я хмурюсь, потому что не помню, чтобы такое говорила.
На его лицо возвращается грубая усмешка.
– Поблагодарила своей тугой киской и девственной задницей.
Мои щеки вспыхивают, гнев возвращается с десятикратной силой. Как смеет он говорить мне такое, особенно перед друзьями?
– Пошел в жопу, Бен.
– Уже был там, Светлячок, и там нет ничего такого незабываемого.
Мои глаза щиплет от слез, нижняя губа дрожит. Грудь пронзает боль – его слова слишком остры.
– Вот она, – Бен крепко сжимает мой подбородок. – Ранимая девочка, которая так отчаянно хочет быть любимой.
Он заливает кислотой все мои воспоминания, и я никогда ему этого не прощу. Никогда.
– Ты не такая, как твоя сестра, – добавляет он, вгоняя нож еще глубже. – Тебе никогда не стать Саскией.
Я никогда и не хотела быть ею. Может, он думает, что оскорбляет меня, но это величайший комплимент. Я вовсе не огорчена тем, что он предпочитает ее мне. Сейчас мне кажется, что трудно найти двух людей, так заслуживающих друг друга.
– Жаль, что она уже замужем и ты упустил свой шанс.
У него вырывается смешок.
– Ты думаешь, что такой пустяк, как обручальное кольцо, помешает мне делать что я хочу? Ведь я же получил тебя? Для этого не потребовалось никаких усилий. Наверное, поэтому это не доставило особого удовольствия. Саския же всегда была вызовом.
Я отвешиваю ему пощечину; трое мужчин вскакивают с дивана и машинально тянутся к пистолетам на поясах. Лео качает головой, и они останавливаются – не садятся обратно, но и не идут дальше.
– Я передам ей твои поздравления, – говорю я, разворачиваясь на голых пятках.
Я готова убираться отсюда к чертовой матери, но он рывком притягивает меня обратно. Прижимает меня к себе, крепко обхватывает предплечьем шею под подбородком, мешая мне дышать и удерживая на месте. Меня охватывает паника, я изо всех сил стараюсь контролировать дыхание и не тратить оставшийся в легких кислород.
– Слушай внимательно, Светлячок. Ты ни словом никому не заикнешься о прошлой ночи. Ни о чем из того, что случилось. Прошлая ночь была лишь плодом твоего воображения. Можешь считать меня мерзавцем, но Саверио Салерно – совершенно иной тип мерзавца. Которого ты не захочешь злить. Не вынуждай меня причинять тебе вред, – он отталкивает меня. Хватая ртом воздух, я цепляюсь за кухонный стол, чтобы не упасть. – А теперь убирайся и не возвращайся.
Мне не нужно повторять дважды. Я выскакиваю из номера, вытирая с лица горячие злые слезы.
Глава 9
Сьерра
Я топаю через лобби престижного отеля «Венецианский», не заботясь о том, что на меня глазеют. К черту зевак – я их не знаю и больше их не увижу. Я показываю средний палец пожилой чете, которая качает головами и смотрит на меня с отвращением. Отец пришел бы в ярость, если бы видел меня сейчас, но я взбешена и расстроена, и меня волнует только то, как побыстрее убраться отсюда.
Я выхожу на тротуар и только здесь понимаю, что у меня нет ни сумочки, ни телефона, ни денег. Все равно можно взять такси и уговорить водителя подойти к нашему номеру и там ему заплатить. Я иду к свободному такси, но ко мне подходит мужчина в элегантном черном костюме.
– Мисс Лоусон?
Я смотрю на него, с подозрением прищурившись.
– А вы кто?
– Мистер Маццоне попросил отвезти вас в «Белладжио».
Он открывает дверь черного «мерседеса» с тонированными стеклами. Я не двигаюсь с места, и он поднимает бровь. У меня возникает искушение сказать, куда он может пойти со своей машиной, но в такой глупости нет никакого смысла, поэтому я залезаю на заднее сиденье и позволяю отвезти меня к отелю. Всю дорогу я киплю от злости.
– Слава богу! – визжит Пен, бросаясь ко мне, как только я вхожу в наш номер. – Я с ума схожу от беспокойства.
Она крепко обнимает меня. Я вцепляюсь в нее – мне так сильно нужно дружеское объятие. Она отходит назад и разглядывает меня с головы до ног.
– Ты в порядке? Ты не пострадала?
– Я в порядке. И я не пострадала, – я очень пострадала. Я осматриваю пустой номер и хмурюсь. – А где все?
– Эсме в душе. Тони где-то сходит с ума, а остальные девчонки в казино.
Вот черт. Я тру руками лицо. Я и забыла о телохранителе. Неудивительно, что Тони сходит с ума. Нужно найти его, пока он не позвонил отцу. Надеюсь, тот факт, что я пропала без вести, означает, что он еще не позвонил. Отец бы рвал и метал, если бы узнал, что я потерялась в Вегасе без охраны, а Тони остался бы без работы. Надеюсь, у него достаточно выражено чувство самосохранения, чтобы воздержаться от такого звонка.
Пен трогает меня за руку и морщит лоб.
– Ты уверена, что в порядке?
– Да. Честное слово.
Я замечаю у нее синяки под глазами – она явно провела бессонную ночь. Я вспоминаю, как она была вчера напугана.
– А ты? И что было, когда ты ушла?
– Я в порядке. Слушай, почему бы тебе не переодеться? Я закажу еду в номер, и мы втроем поговорим.
Я киваю.
– Хороший план.
Я быстро ищу Тони, но его нет в номере. Захожу в свою комнату, переодеваюсь в лосины и мешковатую рубашку, едва прикрывающую зад. Собираю волосы в небрежный пучок на макушке и обуваю мягкие тапочки. Моя сумочка лежит на тумбочке – спасибо, что кто-то из подруг принес ее. Проверяю содержимое – все на месте. Мобильник выключился, я ставлю его заряжаться, и тут кто-то стучит в дверь. Я открываю и обнаруживаю разъяренного Тони. Вздыхаю. Я не в том настроении, чтобы выслушивать нотации, но нет смысла откладывать неизбежное. К тому же я заслужила.
– Заходи.
Он врывается в комнату и протискивается мимо меня, раздувая ноздри. Лицо у него красное, словно он поднимался бегом все тридцать шесть этажей.
– Твою ж мать! Ты меня в гроб загонишь.
Он тяжело переводит дух, осматривая меня с головы до ног. Довольный тем, что я цела и невредима, хватает меня за плечи.
– Где тебя черти носили?
– На вечеринке? – Я пожимаю плечами и смущенно улыбаюсь, не зная, что делать с Тони, когда он в таком настроении.
– Не прикидывайся, – он убирает руки с моих плеч и проводит пальцами по своим коротким волосам. – Знаешь, как я волновался? Я с ног сбился, тебя разыскивая.
Он сердито смотрит на меня. Не сомневаюсь, он готов меня придушить.
– Сьерра, тебе придется многое объяснить. Твой отец будет недоволен.
Я чуть не давлюсь языком.
– Пожалуйста, скажи, что ты не говорил с моим отцом, – бормочу я, плюхаясь на край кровати.
Он потирает переносицу.
– Еще нет, но он разрывает мой телефон, и нужно ему перезвонить.
Я выпрямляюсь.
– Ты не можешь ему сказать. Он меня в порошок сотрет, а тебя сожжет заживо.
Пусть мне уже двадцать один, но я все еще живу в родительском доме, и отец найдет множество способов меня наказать.
– Думаешь, твой отец платит мне за твою защиту шутки ради? – кричит он.
– Нет. Конечно, нет.
– Ты хоть представляешь, в какой опасности была прошлой ночью?
Он качает головой, глядя на меня со смесью гнева и озабоченности.
Да, дружище. Я знаю, как была близка к тому, чтобы меня изнасиловали и убили. Но сказать не могу, поэтому сжимаю губы. Пусть выговорится – может, ему полегчает.
– Значит, ты меня ненавидишь? – Он вскидывает брови до самой линии волос. – Вот так? Хочешь, чтобы меня сожгли, или надеялась убить?
– Не будь смешным, – так драматизировать не в характере Тони. – Может, я ненавижу то, что ты представляешь, но не тебя лично. Я дала тебе несколько таблеток снотворного, а если бы хотела убить, то подсыпала бы яду.
– Не смей говорить так легкомысленно. Это не смешно, – бросает он.
Такое тоже не свойственно Тони, он всегда спокоен и всегда ко мне добр.
– Сьерра, я проспал до шести утра. Я вырубился на двенадцать часов. За это время с тобой могло случиться что угодно. Мне ничего не оставалось, как взять с Пен слово, что ты в безопасности. Знать, что ты с каким-то парнем, которого я не проверил, без сумки и телефона… – Он трет щетину на подбородке, качая головой, и вздыхает, пронзая меня страдальческим взглядом. – Я так переволновался.
Я сразу начинаю корить себя, потому что правота его слов написана у него на лице. Я наклоняюсь вперед, опираясь на локти.
– Мне правда жаль, Тони. Я совершила ужасный поступок. Тут не было ничего личного. Клянусь, я просто хотела свободы и повеселиться, когда ты не следишь за каждым моим шагом и не докладываешь отцу.
– И как? – спрашивает он.
– Что «как»? – хмурюсь я.
– Повеселилась?
Его черты чуть смягчаются, он выжидающе смотрит на меня. Судя по его лицу, он понимает, почему я так поступила. Может, даже одобряет на подсознательном уровне. У меня в груди растекается тепло. Я рада, что мой телохранитель – Тони. Он хорошо меня знает и, хотя все еще хочет меня придушить за то, что я рисковала собой, понимает мой поступок.
Я с улыбкой киваю.
– Да.
В основном.
Он наклоняется надо мной и сдвигает брови, осторожно трогая мою шею. Прищурившись, внимательно рассматривает легкие синяки размером с пальцы на моем горле.
– Тебе кто-то причинил боль?
Прежние эмоции в его глазах сменяются гневом и страхом. У него такой вид, будто он готов кого-нибудь прибить.
– Нет. Это не то, чем кажется. – Я внутренне съеживаюсь. – Это было по согласию.
– Уверена, что никому не нужно надрать задницу?
У меня вырывается смешок при мысли о том, что Тони попытается драться с Беном и его вооруженными до зубов дружками.
– Уверена.
Он выпрямляется.
– Сьерра, такое не должно повториться. Я не просто так приставлен тебя защищать. Есть множество чокнутых, которым хотелось бы добраться до твоего отца через тебя. Если бы прошлой ночью с тобой что-нибудь случилось, я бы не смог с этим жить. Твоя безопасность для меня не просто работа.
Я без колебаний подскакиваю и обвиваю его руками. Он не медля отвечает на объятие, и мы наслаждаемся этим редким и недолгим моментом единения.
– Я тоже тебя люблю. И мне честно, искренне жаль. Обещаю, я больше так не буду.
– Ладно.
Он со свистом выдыхает через рот, и последние следы его гнева тают.
– Итак, это останется между нами. Хорошо? – Я смотрю на него щенячьими глазами.
– Хорошо, – он со вздохом проводит рукой по загривку. – Но не заставляй меня об этом пожалеть. Если твой отец узнает, что случилось и что я это скрыл от него, он не просто надерет мне задницу.
– Он не узнает. Обещаю.
Я уверена, что Пен и Эсме будут хранить секрет до могилы. Остальные девчонки не бывают у меня дома, отец даже не знает их имен, так что все хорошо. Я облегченно вздыхаю. Одной проблемой меньше.
Я выхожу следом за Тони в гостиную к моим двум лучшим подругам и наблюдаю, как он выходит из номера, чтобы занять пост в коридоре.
– Не знала, чего ты хочешь, поэтому заказала всего, – Пен показывает на поднос с холодными и горячими закусками на длинном кофейном столике.
Мой желудок одобрительно урчит, напоминая о том, что я не ела со вчерашнего ужина.
– Кстати, который час?
– Начало третьего, – отвечает Эсме, обнимая меня.
Ничего себе! Наверное, я спала дольше, чем полагала.
– Пен разбудила меня в восемь и рассказала, что случилось. – Эсме отодвигает меня на длину вытянутых рук и рассматривает со слезами на глазах. – Ты в порядке?
– Да, – заверяю я.
– Это моя вина. Мне так жаль. Мне не следовало идти за этим человеком.
– Не следовало, – соглашаюсь я, накладывая в тарелку горку картошки фри и бургер с курицей. Потом добавляю немного салата, чтобы уменьшить вредное воздействие грозящего инфарктом блюда.
Если бы я не злилась так на Бена, то рассердилась бы на подругу. По правде говоря, безрассудство Эсме едва не стоило нам с Пен жизней. Если бы не Бен, кто знает, сидели бы мы с ней здесь сейчас.
– Уверена, что ты не пострадала? – спрашивает Эсме, прикусывая нижнюю губу.
– Уверена. По крайней мере не физически.
Пока мы едим, я рассказываю обо всем, а они внимательно слушают. Эсме перебивает и ругается как сапожник, когда я дохожу до того, как Бен оскорбил меня и практически вышвырнул из номера.
– Вот сволочь, – кипит Эсме. – Я подумываю отправиться в «Венецианский» и выложить ему все, что думаю.
Очередная безрассудная идея.
– Оно того не стоит, и это слишком опасно. – Сомневаюсь, что Бен и его дружки носят пистолеты как аксессуары. – Кроме того, я больше не хочу его видеть.
– Паршиво, детка, – Пен смотрит на меня с сочувствием. – Я помню, как ты по нему чахла.
– Он не стоил твоего обожания, – поддерживает Эсме. – Но странно, что он хранит в кармане твой рисунок.
– Думаешь, он знал, что мы будем там? – снова встревожившись, спрашивает Пен.
– Не думаю. – Я набиваю рот последней картошкой. – Эсме заказывала на свое имя, а на Шрамолицего Салерно мы наткнулись случайно.
– Тогда, кто бы мог подумать, я согласна с Эсме. Странно, что он был так груб при том, что ты явно для него что-то значишь. Иначе он бы не хранил твой рисунок.
– И не похоже, что ты была плохой любовницей, – рассуждает Эсме, и я мысленно прихожу в ужас. – Детка, прекрати психовать. – Она пожимает мою руку. – Ни один парень не будет трахать девушку всю ночь, если в самом деле не увлечен. Он ведь кончал?
Я киваю.
– Много раз. На мне и в меня.
– Так что дело не в этом, – Эсме постукивает себя пальцем по подбородку.
– В любом случае это неважно. – Я ставлю пустую тарелку на стол. – Я больше не хочу думать о Бене. Для меня он теперь мертв. – Я открываю бутылку воды и делаю несколько глотков. – Он хочет, чтобы я вообще забыла о прошлой ночи, и я не прочь это сделать.
– Парень, которого он прислал, сказал то же самое, – говорит Пен, и я чуть не выплевываю воду на пол.
– Какой парень?
Пен оглядывается. Убедившись, что нас никто не подслушивает, понижает голос:
– Этот мудак Рензо привел меня сюда, забрал мой мобильник и отключил телефон в номере, чтобы я не могла никому позвонить. Я была вне себя, на грани нервного срыва, когда появился друг Бена Лео.
Ее щеки вспыхивают, и я выгибаю бровь.
– Ты мне этого не рассказывала, – с любопытством произносит Эсме. – Колись.
Пен поджимает губы, но не может сдержать усмешки.
– Он такой красавчик, накачанный, немного пугающий, но суперсекси.
– Бедный Эрик, – Эсме облизывает йогурт с ложки.
Пен пихает ее локтем под ребра.
– Ничего он не бедный. Я все равно люблю своего жениха, но если вижу симпатичного парня, то могу это признать.
– Чего он хотел? – спрашиваю я, стремясь добраться до сути.
– Он избавил меня от Рензо. Сказал, чтобы я не волновалась. Что ты в безопасности, с Беном, и он о тебе позаботится. Он остался со мной, но исчезал на несколько минут, когда остальные вернулись в стельку пьяные.
– Моя головная боль это доказывает. – Эсме бросает в мусор пустую упаковку от йогурта.
– Я уложила всех в кровати, – продолжает Пен, игнорируя Эсме, – а когда вернулась, Лео приготовил кофе.
– Как мило, – Эсме хмурит брови, а Пен показывает ей неприличный жест.
– Он выражался довольно туманно, но все же смог объяснить. По сути он сказал то же, что и Бен, только не так грубо. Что те люди в подвале опасны, и нам нужно молчать насчет прошлой ночи. Вот почему я рассказываю Эсме только сейчас. Все остальные считают, что ты познакомилась с каким-то парнем и уехала в его отель.
– Спасибо, Пен. Думаю, мы согласны с тем, что нужно держать все в секрете.
– Ты только зря тратишь воздух, – говорит она и бледнеет.
Я беру ее за руки.
– Я знаю, что ты вчера перепугалась. Ты уверена, что в порядке?
Ее глаза наполняются слезами.
– Я никогда не была так напугана. Я была уверена, что они изнасилуют нас обеих, а потом перережут глотки. – Она отворачивается, и по ее щеке стекает слезинка. – Сьерра, мне так жаль, что я бросила тебя там. Я дрянная подруга.
– Прекрати. – Я пальцем поднимаю ее подбородок. – Это не так, и ты ни в чем не виновата. Решение принимала я, и ты не должна чувствовать себя виноватой. Если бы ты боролась, тебя могли пристрелить.
– Лео тоже так сказал, – шепчет она. – Он сказал, что я была наживкой. Что у Шрамолицего такие методы. Он изначально собирался использовать меня, чтобы заставить тебя остаться.
Вчера мне это не приходило в голову. Я так паниковала. Но в этом есть смысл. Он с такой готовностью согласился с моим планом и без возражений отпустил Пен.
– Самое главное, что мы все в безопасности и невредимы, – говорит Эсме.
– Если не считать моей уязвленной гордости, – пожимаю я плечами, стараясь прогнать уныние.
– Взгляни на это так, – Эсме, сидя на диване, подтягивает колени к груди. – Тебе довелось переспать с объектом твоего детского обожания, и он оказался чертовски хорош в постели. Он дал тебе множество оргазмов, забрал твою анальную девственность, и ты не скоро забудешь свой двадцать первый день рождения.
– Ради бога, Эсме. Ты дура? – огрызается Пен, сердито уставившись на нашу лучшую подругу. – Опомнись и перестань нести чушь. И прекрати действовать не подумав. Это не шутки. Ты не была в том подвале. Сьерре повезло, что там оказался Бен. Я содрогаюсь при мысли о том, в каком состоянии она была бы сейчас, если бы он не смог помешать.
Эсме сразу принимает пристыженный вид и тихо говорит:
– Пен, думаешь, я этого не знаю? – Ее глаза тоже наполняются слезами. – Ты ошибаешься, если думаешь, что я не терзаю себя за это.
– Все хорошо, – говорю я и беру подруг за руки.
Я знаю, что Эсме не такая легкомысленная, какой хочет казаться. Она изо всех сил старается переварить случившееся, а юмор и пренебрежительность помогают ей не смотреть в лицо суровым фактам. Я знаю, что она по-своему раскаивается и старается загладить вину передо мной.
– Мы не будем искать виноватых, – продолжаю я. – Да, мы извлекли уроки из прошлой ночи, но я предпочитаю сосредоточиться на хорошем и не зацикливаться на том, что могло бы быть. И того же прошу от вас обеих.
Они кивают, и я откидываюсь на спинку дивана.
– В одном я уверена, – заключаю я, иронично улыбаясь. – Эти выходные я точно никогда не забуду.
