Шеннон Хейл
Лед и пламень
Судя по всему, все дети и старики сидели по домам, потому что Конору попадались на глаза лишь подростки и молодые люди. Мужчины и женщины все были высокими, широкоплечими, с сильными руками и безупречно красивыми лицами. Волосы у них были белокурые или русые, и все они как один улыбались.
Конор передернулся, вспомнив Трансвик: темно, повсюду стражники с собаками, по улицам страшно ходить. Здесь же все было совсем наоборот – ярко и безупречно. И все же что-то в городе саамов было явно не так.
Бригган понюхал воздух и чихнул.
Пиа
Абеке попыталась представить, каково это – вырасти в городе саамов. Столько зелени! На досуге заниматься садоводством, гулять по парку, вырезать узоры на ставнях. Даже в детстве Абеке всегда чувствовала острую нехватку дождя, еды, урожая. Ей нужно было выживать. Времени на игры и прогулки по парку не было.
Но больше всего ей хотелось, чтобы отец и сестра гордились ею. Это желание до сих пор не пропало. Абеке стиснула в руке свой лук и прибавила шагу.
– Можно нам встретиться с вашими Зелеными Мантиями? – спросил Тарик у Хеннера.
– Э-э… у нас их нет, – ответил Хеннер. – Нам они и не нужны.
Не нужны? Даже в маленькой деревушке Абеке жили Зеленые Мантии – те, кто хранил Нектар, кто проводил церемонию соединения, когда детям исполнялось одиннадцать. И не важно, где жил ребенок – в Эвре, Нило или где-то еще: если ему было предначертано обрести связь с духом животного, это происходило. Но без Нектара ребенок мог заболеть, сойти с ума или даже умереть.
Абеке подумала, что со стороны жителей это непростительная глупость – не пускать Зеленых Мантий в селение.
Хотя, опять же, куда подевались все дети?
Хеннер остановился возле домика, где женщина пропалывала в огороде грядки с горохом и салатом.
– Пиа, у нас гости, – обратился к ней Хеннер.
Пиа медленно выпрямилась. Оказалось, что она старше всех, кого Абеке видела в городе, хотя ее светлую кожу не избороздили морщины, а темно-русые волосы не тронула седина. На ней было темно-синее платье чуть ниже колена, отороченное красной тесьмой и с желтым воротником, отделанным бахромой. Все жители носили похожую одежду, пошитую из одной и той же материи, и одинаковые сапоги с загнутыми вверх носами, но желтый воротничок был только у Пии. Абеке предположила, что это своего рода знак ее отличия – как эполеты на плечах у генералов или ее собственная зеленая мантия.
– Вы проделали долгий путь, – проговорила Пиа. – Простите, но саамы не развлекают гостей.
– Вон тот мальчик связан с Бригганом, – сказал Хеннер. – Он отогнал волчью стаю, которая напала на наше стадо. А у девочки из Нило есть железо.
Абеке протянула Пне котелки и ножи. Женщина уставилась на подарки таким взглядом, словно узрела все золото Цонга, и взяла их в руки.
– Это… это очень любезно с вашей стороны. Спасибо.
Пиа улыбнулась, и у Абеке как-то разом исчезли все тревоги. Странный городок, длинное путешествие, негостеприимный прием – все забылось при виде этой искренней улыбки. Абеке всегда была настороже и знала, что нельзя быть слишком доверчивой, но как за такой теплой улыбкой может скрываться злое сердце?
– Мы можем с вами поговорить? Много времени это не займет, – сказал Тарик.
Пиа сжала губы, но потом снова улыбнулась и пригласила их в дом.
Маленькая гостиная была опрятной и чистой: на деревянных скамьях лежали кожаные подушки, на столике стояли крохотные фигурки животных, вырезанные из кости. На стенах висели оленьи рога, опущенные вниз, а на их концах – светильники со свечами. Пол устилал ковер, сплетенный из еловых корней.
Они сели, и Мейлин сразу заговорила, словно слова вертелись у нее на языке и она не могла больше выносить тишину.
– Цонг пал, – сказала она.
Пиа вздохнула.
– Новый Пожиратель восстал, созвал остатки армий и бесчинствует, – продолжил Тарик. – Раз Цонг покорился захватчикам, то скоро дойдет очередь и до Эвры. Если падет Эвра, город саамов падет вместе с ней.
– Вы проделали столь долгий путь, чтобы предостеречь нас? Но у нас нет солдат, нам нечем помочь, – сказала Пиа. – Город наш очень маленький…
– Мы ищем Шуко, – перебил ее Тарик.
На мгновение воцарилась тишина, Пиа замерла и так глубоко задумалась, что казалось, будто она спит с открытыми глазами.
– Это огромная полярная медведица, – подсказал Роллан. – Которая из легенд.
В них еще город ваш упоминается. Нет, не припоминаете?
Пиа перевела взгляд с Роллана на Тарика и рассмеялась.
– А, Шуко! Ну, сейчас ее тут нет, но, полагаю, к ужину она пожалует, – и Пиа снова рассмеялась.
У Тарика омрачилось лицо от разочарования. Абеке надеялась, что это не сулит ничего плохого.
– Мудрецы из Зеленых Мантий обнаружили несколько легенд, в которых говорится, что Шуко бывала в вашем городе, – сказал Тарик. – Если верить легендам, последний раз ее видели в городе саамов.
– Да, я знаю эти легенды, – кивнула Пиа. – Но они древние. Если Великая Шуко и появлялась у нас в городе, то давным-давно ушла.
– Раньше она пила воду из пруда, – сказал Тарик. – Можно его посмотреть?
Пиа замялась, но потом снова расплылась в широкой улыбке.
– Конечно. Но пруд этот для нас священен, поэтому не касайтесь, пожалуйста, воды. Ступайте за мной.
В северной стороне города росли две древние ивы. Под сенью их ветвей скрывался пруд. Жители обложили его булыжниками по кругу, а дно устлали гладкими, плоскими камнями. Вода была такой чистой и прозрачной, что даже на глубине в несколько футов Абеке разглядела камни на дне. По поверхности воды гуляла рябь, но Абеке не чувствовала ветра.
– Это пруд Шуко, – сказала Пиа. – Она… легенда гласит, что раз в год она приходила сюда и пила воду.
– Как Шуко сюда приходила, если город обнесен стеной? – спросил Роллан.
– Думаете, невысокая стена – преграда для Великого Зверя? – отозвалась Пиа. – К тому же это было давным-давно, тогда еще и стену-то не построили. – Она показала на фигуру полярной медведицы, высеченную из неровного белого камня.
– Мы почтили ее память этим мемориалом, но мы знать не знаем, где она прячется все эти годы.
– Интересно, как это у вас получается – врать и не краснеть, – сказал вдруг Роллан.
Пиа вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.
– Роллан, – прошептала Абеке. Может, он так и не научился почитать старших? Попробуй только она заговорить в таком тоне с отцом, ее бы мигом выпороли.
– Вы дерзите, юноша, – сказала Пиа.
Роллан пожал плечами.
– Извините. Но это правда. Вы что-то скрываете.
Эссикс не сидела у Роллана на плече. Быть может, ложь Пии была настолько очевидной, что Роллан понял это и без птицы? Или же его интуиция, упроченная связью с духом зверя, становилась все сильнее.
– Вы говорите, Шуко приходила сюда еще до того, как построили стену, – сказала Мейлин. – Но дерево сплошь заросло оленьим мхом, а значит, стена очень старая. Возможно, ее построили до времен Пожирателя.
– Вчера ночью мне приснился сон, – заговорил Конор. – Я думал, это просто обычный сон, но нет. Понимаете, о чем я? – Абеке кивнула. С тех пор как Конор обрел связь с Бригганом, ему порой снились вещие сны. – Я помню этот пруд из своего сна, – продолжал Конор. – К нему шла толпа стариков, на лицах у них было нетерпение.
И без того бледная Пиа побледнела еще сильнее.
До сих пор Абеке не выпускала Уразу, чтобы никого здесь не напугать, но теперь ей нужна была помощь леопарда. Она медленно протянула руку ладонью вверх над прудом, словно подзывая воду, как непослушного щенка. Потом быстро стиснула пальцы в кулак, и Ураза спрыгнула на землю.
Пиа отпрянула, испугавшись появления еще одного Великого Зверя, хотя Ураза, как и Бригган, была не больше обычного леопарда. Ураза, мягко ступая по земле, подошла к пруду и наклонила голову, словно собиралась попить.
– Никому нельзя пить эту воду! Ни человеку, ни зверю, будь он Великим или самым обыкновенным! – вскричала Пиа. – Пруд священный!
Леопард понюхал воду и попятился, оглядываясь на Абеке; девочка поняла, что с водой что-то не так.
– Не волнуйтесь, она не хочет пить.
Абеке села у кромки воды, положив руку на Уразу, отчасти для того, чтобы успокоить Пию; ей также хотелось прояснить мысли, а это всегда происходило благодаря их связи. Сейчас они были разрознены, но их можно было сложить, словно кусочки мозаики, которые вырезала из рога газели Чинве, глава Зеленых Мантий в ее деревне. У Абеке это всегда хорошо получалось. Заклинательница дождя. Чинве нарекла ее новой Заклинательницей дождя в деревне, но из-за связи с Великим Зверем Абеке пришлось уехать оттуда. Сейчас, гладя Уразу по шее, она снова почувствовала единение с водой, словно встретилась со старым другом. Она смутно слышала разговор за спиной – Тарик, Пиа и Роллан говорили по очереди. Но Абеке обратила свои мысли к воде. К Пие. К жителям города. Детей нет, стариков тоже. Конору приснился сон. Ворота и стена. Старик Хеннер.
Все кусочки мозаики сложились в цельную картину у Абеке в голове. Она знала эту историю. В Нило бытовала легенда о древе с плодами, даровавшими вечную молодость, и двух деревнях, жители которых уничтожили друг друга, а заодно и дерево.
От напряженной тишины, казалось, дрожал воздух. Абеке встала.
– Знаете, Пиа, – повернулась она к женщине. – Странное дело, что у вас в городе нет ни детей, ни стариков. А в этой воде, которую пила Шуко, есть что-то необычное. Ураза это чует. А еще Конору приснился сон, что старики идут к этому пруду. Сдается мне, вы гораздо старше, чем выглядите. Да и Старик Хеннер, наверно, на самом деле старый. Всем жителям города уже много лет. И связано это с прудом Шуко.
Роллан посмотрел на воду и отступил на шаг назад.
– Вода эта какая-то неестественная.
– Вы же не думаете, что… – начала Пиа.
– А может, мы все выпьем воды из пруда? – предложил Тарик. – Проверим, права ли Абеке.
– О, а ты что думаешь, Тини? – спросила Майя саламандру, сидящую у нее на ладони. – Хочешь жить вечно?
– Подождите. – Пиа вздохнула и присела на камень возле пруда. Потом по очереди посмотрела каждому в глаза, словно что-то проверяя. И снова вздохнула. – Ну ладно. Шуко и правда приходила сюда каждый год в день Нового года и пила воду. Местные всегда обходили стороной пруд, верили, что это действо священно. Когда я была юной, мама сказала мне, что пока Шуко ждет чистая вода в пруду, мы будем под ее защитой. Но мне было любопытно, я хотела своими глазами увидеть Великую Полярную медведицу. Поэтому, когда я стала градоначальницей, я построила свой дом возле пруда и из года в год наблюдала за Шуко.
Взгляд Пии затуманился, словно мыслями она вернулась в прошлое.
– Она была огромной и страшной, но в то же время невероятно прекрасной. Словно сама луна спускалась с небес испить нашей воды. Шуко, кажется, не была против моего общества. Я просто молча смотрела, как она утоляет жажду, а потом уходит прочь. Так прошло почти тридцать лет, и мы ни разу не нарушили своего ритуала.
Но однажды она не появилась. Я пришла к пруду, наблюдала, ждала, но Шуко не появлялась. Традиция прервалась. И вот рано утром, до рассвета, я опустилась на корточки и сама попила из пруда, дабы не нарушать ритуала.
Пиа замолкла.
– Вода изменила вас, – сказал Тарик.
Пиа кивнула.
– Все тело как будто оцепенело. Каждая косточка горела, по мышцам и коже разливался жар. Тогда я уже была бабушкой, но начала молодеть. С тех пор вода сохраняет нашу молодость. Некоторые решили не пить воды и прожили обычную человеческую жизнь. Другие устали от долгой жизни, перестали пить, состарились за считанные годы и мирно умерли. У тех, кто пьет воду, не рождается детей. Все, кто нынче живет в городе, пьют воду. Кроме нас, никого нет.
– Думаете, Шуко пила воду, чтобы жить вечно? – спросила Мейлин.
Пиа покачала головой.
– Раньше вода была бурой, как в реке, но чем дольше не приходила Шуко, тем чище и прозрачней она становилась. Потом совсем поголубела. Много лет назад до меня дошли слухи из Арктики, что Шуко заморозила себя и свой талисман во льду. Полагаю, вода вобрала в себя ее силу, а ее связь с этим прудом наделила его живительной магией. Если вы найдете Шуко и разбудите, вода может потерять свою силу. Тогда все саамы умрут.
– Это страшный риск, – сказал Тарик, – но страшнее будет, если Пожиратель одержит победу. Мы должны найти ее.
– Все равно я ничем не могу вам помочь. – Она с тревогой посмотрела на Роллана и отвела взгляд. – Можете остаться на ночь, но завтра уходите. Постоялого двора у нас нет, так что спать вам придется в конюшне. Другие могут узнать тайну пруда. Если она откроется, люди потянутся сюда со всех концов света. Может начаться война из-за этой воды.
– Конечно, – сказал Тарик. – Мы сохраним вашу тайну.
Абеке пробормотала, что тоже не разболтает. Конор и Мейлин одновременно сказали: «Унесу эту тайну в могилу».
– Я умею хранить тайны, – сказала Майя.
– Какие тайны? – спросил Роллан.
Пиа вздернула бровь и кивнула. Их слова ее не успокоили.
Пиа угостила их ужином у себя дома – лепешками с тонко нарезанной олениной, луком и репой. Похожее блюдо Абеке часто ела дома с семьей, не хватало только пряного аромата жгучего перца и приправ. Она силой подавила эти чувства, пытаясь забыть о тоске по дому. Просто вспомнила, как отец обтачивал древки стрел, как сестра пела, стряпая ужин. Она скучала по ним сильнее, чем по аромату перца и домашних приправ, но острая боль в сердце напомнила ей о том, что они по ней, скорее всего, не скучают.
Она закрыла глаза, мысленно залечивая трещинки в сердце. Теперь она Абеке из Северной Эвры, Абеке из Зеленых Мантий, Абеке, которая, возможно, никогда не вернется домой. Ураза прижалась головой к ее руке и потерлась о ладонь. Абеке наклонила тарелку, чтобы леопард доел остатки оленины.
Когда они устроились на свежей соломе, устилавшей пол конюшни, Тарик заговорил о том, что завтра они отправятся на Север и попытают удачу в Арктике.
– Конор, может, тебе сегодня как раз приснится вещий сон, который подскажет нам верное направление? – спросила Абеке.
– Я уж постараюсь, – с улыбкой ответил Конор.
– Значит, мы просто будем искать место, где Шуко сама себя заморозила? – сказал Роллан. – Ладно, признаю, Пиа нам не наврала об этом, но вы как-то легко ухватились за эту идею.
– А почему бы и нет? – сказал Конор, бросая палку, чтобы Бригган ее принес.
– Но это же странно. Никто больше так не думает? – Роллан посмотрел на друзей. – Медведица сама себя заморозила? И как, интересно, можно это сделать?
– Я знаю способов десять, – сказала Мейлин. – Умные люди в Цонге постоянно себя замораживают.
– Ч-чего? – пробормотал Роллан.
– Весьма удобный способ пережить жаркое лето, – пояснила Мейлин.
– Фу! – фыркнул Роллан, всплеснув руками.
Мейлин слегка улыбнулась, но Абеке заметила, что улыбка быстро исчезла с ее лица.
– А я-то думал, ты умеешь отличать, когда люди лгут, – ухмыльнувшись, вполголоса проговорил Конор.
– Ладно, не важно. Так или иначе, Пиа знает об этом побольше нашего, – сказал Роллан. – Думаю, она нам поможет.
– Но не можем же мы ее заставить, – усомнился Тарик.
– Я могу ее дом поджечь или еще чего, – зевнув, предложила Майя.
Абеке села и уставилась на нее.
Майя рассмеялась.
– Шучу, шучу! – Она устроилась на скошенной траве и тихо пробормотала: – Я могла бы сжечь ее дом. Но не стану. Мы с Тини и мухи не обидим, правда, Тини? Конечно, не обидим, ты мой гений с липкими лапками!
Утром Абеке проснулась, потому что Ураза расчихалась от запаха сена. Вытянувшись во всю длину своего тела, она лежала рядом с Абеке. Она стала лениво поглаживать леопарду живот, и Ураза замурлыкала. От ее утробного урчания могли проснуться все остальные.
Внезапно из окна послышался какой-то шум. Сердитые крики. Вряд ли так кричали похожие на кукол жители города саамов.
Абеке поднялась, и тут проснулись и стали вставать остальные. Вместе они побежали на городскую площадь. Сперва Абеке заметила брешь в стене. Кто-то проломил в ней дыру, через которую мог пролезть человек. И оказалось, что именно так в город попало несколько чужаков.
– Шейн! – воскликнула Абеке.
Перед дырой стояло пятеро захватчиков, но Абеке не могла отвести глаз от Шейна – светловолосого, широкоплечего юноши, со смуглым лицом и руками, загоревшими под цонгезским солнцем. Его улыбка пробудила в Абеке воспоминания: их многочасовые совместные тренировки, смех, рассказанные шепотом истории; она вспомнила, как они стояли на носу корабля: ветер дул им в лица, оставляя на губах соленые брызги, и им казалось, что весь мир лежит у их ног. До встречи с Шейном Абеке не знала, каково это: быть с тем, кому она нравится, кто уважает ее и хочет, чтобы она была рядом.
Абеке чувствовала, что ее друзья не на шутку разозлились, слышала, что они достали оружие, но она пошла к Шейну пожать ему руку. К ее удивлению, он шагнул навстречу с распростертыми объятиями и крепко прижал ее к груди.
– Я скучал по тебе, Абеке, – прошептал он ей в волосы. – Я так рад, что ты здесь.
Абеке закрыла глаза, и их тут же защипало от слез.
– А ну руки убери! – заорал Конор и, оттащив Абеке в сторону, встал лицом к лицу с Шейном, сжимая в руке свой посох.
Бригган, готовый в любую секунду броситься на врага, стоял рядом.
– Только тронь еще раз Абеке, и я тебя на лопатки уложу, захватчик несчастный!
Рядом с Конором стояла Мейлин, но она не стала тратить время на угрозы, а просто вышла вперед, сжав кулаки. Шейна загородил собой высокий цонгезец, и когда Мейлин нанесла удар, он его отразил. Тогда она замахала кулаками, но мужчина не поддавался и в конце концов ударил ее ребром ладони.
Мейлин отступила и выпустила Джи. Панда села позади нее, внимательно рассматривая траву. Выглядела она совершенно безобидно, но Мейлин улыбнулась, снова сжала кулаки и сказала:
– Давай-ка еще разок попробуем.
– Конор, Мейлин, прекратите! – сказала Абеке. Они с Уразой стояли перед Шейном.
– Мы не хотим сражаться, – заговорил Шейн. – Пожалуйста. Мы просто хотим поговорить.
– Вы нам стену проломили – какие уж тут разговоры! – подал голос Старик Хеннер.
– За это прошу прощения, – ответил Шейн. – Нам не открыли ворота, а мои спутники весьма нетерпеливы. Я починю ее собственными руками, обещаю.
– А я прикончу тебя собственными руками, – процедила Мейлин сквозь зубы.
Абеке и Ураза не шевелились.
– Столько воды утекло! И на вашей, и на нашей совести много смертей, – продолжал Шейн. Голос его был таким же теплым, как масло, тающее на горячем хлебе. – Пока еще кто-нибудь не погиб, давайте поговорим, прошу.
Теперь Абеке рассмотрела спутников Шейна. Кроме цонгезца, по бокам стояли двое, которых в последний раз они видели в Трансвике. Светловолосая Талия держала в руках свою лягушку, как какой-то уродливый мячик для игры, правила которой знала только она. Ана, на шаг позади нее, сидела на корточках рядом со своим ящером-ядозубом и поглаживала его, как кошку, но ее темные глаза неотрывно следили за Зелеными Мантиями – она с ненавистью смотрела на них из-под пелены длинных черных волос.
С другого бока стояли два крепких воина: один сидел верхом на воле, у другого под ногами лежала кареглазая рысь. Оба показались Абеке знакомыми, будто она видела их раньше в рядах захватчиков. Но амайянку рядом с ними она не узнала. У этой женщины была смугловатая кожа, темные глаза и прямые черные волосы. Рукава и подол ее фиолетового дорожного платья украшала бело-желтая вышивка. На плече у нее сидел печальный ворон. Но больше всего внимание Абеке привлекло ее красивое лицо – оно было подернуто глубокой грустью.
– Ладно, говорите, – согласился Тарик. – Мы слушаем.
– Тарик, – прорычала Мейлин. Она чуть согнула колени и сжала кулаки. – Мы знаем, чего они хотят и на что пойдут, чтобы это получить. Давай сразу с ними разберемся.
– Мейлин, – сказал Тарик. – Подойди сюда, пожалуйста.
Некоторое время Мейлин раздумывала, но потом согласилась. Абеке подошла к друзьям, и все шестеро, сгрудившись в кучу, тихо разговаривали. Ураза с Бригганом, как часовые, стояли между ними и захватчиками, на всякий случай оскалив зубы.
Мейлин и Конор сердито смотрели на Абеке. Она думала, что и Роллан одарит ее таким же гневным и недоверчивым взглядом, но он, казалось, ничего не замечал и то и дело оглядывался на захватчиков.
– Мы не можем сейчас уйти, – сказал Тарик. – Пока мы будем бродить по Северу и искать Шуко, Шейн и его дружки выбьют сведения у Пии и доберутся до талисмана раньше нас.
– Значит, будем сражаться, – сказала Мейлин.
– Сомневаюсь, что мы их одолеем, – возразил Тарик.
– Я уложу Шейна, – вызвался Конор. – Даже не сомневаюсь. Прям сплю и вижу, как он на земле валяется.
– Сон вещий? – поддел его Тарик.
Конор смутился.
– Просто образно выразился. В смысле мне не ночью это снится, а я наяву в подробностях представляю. В уме.
– Короче, грезишь наяву, – подсказала Мейлин. – Ты представлял, как снова и снова лупишь его по морде.
– Ага, вроде того, – сказал Конор.
– Да, я тоже об этом мечтал, – пробормотал Роллан.
– Шейн не сделает нам ничего плохого, честное слово, – сказала Абеке. – Видите, он даже не выпустил свою росомаху. Он редко ее выпускает при встрече с нами. Верный признак того, что сражаться он не хочет.
– Ничего плохого? – переспросила Мейлин, и в ее глазах вспыхнула ярость. – Он в рядах тех, кто разрушил мой дом и повинен в смерти моего отца. Я такое не прощаю.
Абеке закрыла глаза и медленно их открыла.
– Да, это страшно, несправедливо и непростительно. Но Шейн не такой, он другой.
Он искренне верит, что поступает правильно, как и я когда-то.
– Он. Наш. Враг, – отчеканила Мейлин, словно объясняла это ребенку.
– Я знаю, что он на стороне врага, – сказала Абеке. – Но я верю, что однажды он увидит истинное лицо Пожирателя.
– Так, значит, ты втайне надеешься, что Шейн отречется от всего, во что верит… и полностью изменит свое мировоззрение? – подняла брови Мейлин.
– Это возможно. Все-таки со мной так и было.
– Ага, я и смотрю, как оно у тебя изменилось – чуть ли не бегом побежала обнимать этого прихвостня Пожирателя.
Абеке вздрогнула.
– Хватит, – пресек их спор Тарик, сердито нахмурившись. – Им нас не рассорить. Сперва мы их послушаем, а потом…
Внезапно раздался какой-то хруст, словно кости раздробили молотком. Абеке быстро подняла взгляд: Шейн упал на одно колено, а из носа у него хлестала кровь. Мейлин со сжатыми кулаками стояла чуть поодаль, но далековато для такого удара. Правда, Абеке уже много раз видела, как быстро Мейлин умеет передвигаться.
– Мейлин, не надо! – закричала Абеке.
На мгновение Абеке будто вновь оказалась в битве при храме Динеша: стоит по колено в воде, воздух такой влажный, словно проникает в каждую пору и пробирается ей в горло. Захватчики роятся вокруг них, точно муравьи около упавшего куска хлеба. Вражеский солдат замахивается на нее мечом, но вдруг его останавливает изогнутая сабля Шейна. Этот мальчик, которого она должна считать своим врагом, спас ее.
А сейчас у него идет из носа кровь от удара Мейлин.
Спутники Шейна закричали и достали из ножен мечи.
– Ну же! – выкрикнула Мейлин. – Вас я отделаю так, что кровь не только из носа пойдет! Уж я постараюсь как следует.
На Мейлин двинулся вол, и она прыгнула, оттолкнувшись от его головы, но он тут же встал на дыбы. Она быстро перекувыркнулась в воздухе и приземлилась прямо перед человеком, который до этого сидел на воле, пока тот его не скинул.
– ХВАТИТ! – раздалось сразу несколько голосов, но разъяренный вол с пеной у рта ринулся к Мейлин.
Она приготовилась схлестнуться с бегущим зверем, но Абеке увидела, что Джи семенит ему наперерез.
– Джи! – взвизгнула Мейлин и потеряла равновесие.
Джи обратила свой спокойный серебристый взгляд на Мейлин. И потом, всего за мгновение до удара, Джи посмотрела на несущегося к ней вола. У Абеке отвисла челюсть: вместо того чтобы врезаться в панду, вол остановился как вкопанный, пал ниц и начал лизать лапу Джи.
– Хватит, – снова сказала Пиа. Абеке поняла, что вместе с ней «хватит» кричали Тарик и Шейн.
Пиа все это время стояла на городской площади. На лице ее застыла все та же улыбка, хотя здесь только что была драка. Абеке начала сомневаться в ее искренности.
– Никаких драк в городе саамов, – объявила Пиа.
– Пиа, – обратился к ней Тарик, положив руку Мейлин на плечо, чтобы успокоить ее. – Как видите, гостей у вас прибавилось. Если вы будете разговаривать с Шейном, я бы хотел присутствовать.
Она кивнула и ушла, Тарик с Шейном отправились следом. Абеке надеялась, что Шейн обернется, тогда она шепнет ему, что ей жаль, что все так вышло, ободряюще улыбнется или еще что-нибудь сделает.
Но он шел, понурив голову и прижав какую-то тряпицу к кровоточащему носу.
– Абеке, Конор, присмотрите за… – Тарик кивнул на Талию с Аной, двух воинов и незнакомую женщину, – и за Мейлин, – прибавил он.
Абеке кивнула. Она нисколько не сомневалась, что ее леопард одолеет любого другого духа животного. А после того, что устроила Мейлин, у нее бешено колотилось сердце, мышцы были напряжены до предела, всем своим существом она рвалась в бой. Но с кем сражаться? С дружками Шейна? С Мейлин? А может, с самой собой? Абеке положила руку Уразе на голову и тяжко вздохнула. Она постарается сохранить мир. Ради Шейна.
