Шарлотта Линк
Утес чайки
Заглядывая к ней через все бóльшие промежутки времени, я наблюдаю перемены не в лучшую сторону. Она плачет и умоляет все реже. Похудела. Иногда мне кажется, что она по несколько дней ничего не ест. Наверное, это из-за того, что есть ей нечего.
Внезапно меня охватывает стыд. Держать человека взаперти, обречь его на голод и жажду… Я делаю такое не в первый раз, но внутренний голос шепчет, что я поступаю нехорошо. Почему, в таком случае, она не хочет пойти мне навстречу? Она ранит меня своим отказом. Иногда сама мысль о том, чтобы пойти к ней, посмотреть в ее пустые глаза, невыносима, и я откладываю визит. На завтра, потом на послезавтра…
Я не хочу смотреть, как она с каждым разом становится все тоньше, прозрачнее. Как исчезает у меня на глазах.
Наконец я вообще перестаю к ней заглядывать.
Она пила воду из унитаза, теперь я знаю, и из бачка. Соскребала обои со стен и пыталась их есть. Рама входной двери исцарапана, на ней следы крови. Она вонзала ногти в дерево, царапала его, как кошка.
Она в отчаянии, но и я тоже.
Я тоже!
Мне тоже хотелось бы другого конца для этой истории. Я многим рискую. Жизнью, свободой, душевным спокойствием – всем.
Я рискую всем, каждый раз, но надежда еще теплится во мне.
Меня давно не было в подвале. Иногда хочется спуститься и посмотреть, что там, но я этого не делаю.
Возможно, все уже закончилось.
Суббота, 21 октября
Они в подвальном пабе, в Камдене, и каждый нерв Кейт натянут, как струна.
Ей не особенно нравится Камден, где жизнь так и кипит, особенно на площади. Проблема не в том, что Кейт не выносит, когда вокруг нее веселятся. Просто, поскольку она не может делать то же самое, чувство исключенности из человеческого общества усиливается. Это не ее праздник.
Но Колин Блэр выбрал этот паб на Камден-Хай-стрит, и ей нечего было предложить взамен. Что оставалось делать? Сказать: «Ой, мне там будет неуютно; я маленькая серая мышка и совершенно не умею веселиться, поэтому предпочитаю сидеть где-нибудь в темном углу, где не особенно ощущается контраст между мной и жизнью»? Скорее всего, после этого Колин отменил бы встречу. Или просто перестал бы выходить на связь и заблокировал Кейт в списке контактов.
Она проделала долгий путь с пересадкой, в Камден из Бексли. Вечер выдался дождливый, и на улицах не наблюдалось обычной для этого места суматохи. Но пабы были заполнены; люди отдыхали, смеялись, чокались бокалами. Кейт спустилась по лестнице, ступенек в двадцать, под кирпичный арочный свод, и устроилась в красном бархатном кресле рядом с барной стойкой, напротив мужчины, которого пыталась расслышать сквозь несмолкаемый гул в зале. Прямо над ее правым ухом бармен шумно смешивал напитки и звенел кубиками льда. Над головой висел телевизор, по которому шла музыкальная программа.
«Зачем я это делаю?» – спрашивала себя Кейт.
Но Колину Блэру как будто было вполне комфортно посреди шума. Кейт подозревала, что ему комфортно везде, потому что Колин Блэр в ладу с самим собой. Он считал себя выдающейся личностью, а потому был вполне доволен и собственной персоной, и жизнью. Идеальная спутница – вот единственное, по его словам, чего ему не хватало.
Кейт познакомилась с ним через uk.parship.com. Она зарегистрировалась там полгода назад, заполнила длинную анкету и получила полный анализ личности, не открывший Кейт ничего нового. Она боялась сближаться с людьми, была замкнутой, возможно, из-за крайне низкой самооценки. Программа, впрочем, выразилась мягче – вместо «низкая самооценка» был употреблен другой оборот, – но суть сводилась к этому.
Кейт разместила на сайте фотографию, на которой выглядела довольно симпатичной, только лицо было немного не в фокусе. В общем, ее с трудом можно было узнать на этом снимке, и одно это многое о ней говорило. А именно, что эта женщина, по-видимому, не считает себя привлекательной, хотя, возможно, и не права.
Полгода программа подбирала ей мужчин на основании так называемых точек соответствия – совпадений, связывающих Кейт с тысячами и тысячами родственных душ. Несколько раз она ходила на свидания, и всегда очень волновалась. Кейт находила саму идею этих встреч, где обе стороны заранее знают, чего хотят друг от друга, ужасной, – но другого выхода из ситуации просто не видела. Она так и не решилась указать в анкете свою профессию, из опасения распугать немногих претендентов. Написала только, что работает в офисе. По информативности это соответствовало фотографии – не ответ, а прикрытие.
Тем не менее претенденты были, хотя ни один из них Кейт не понравился. Пара писем в обоих направлениях, потом встреча. При виде Кейт мужчинам едва удавалось скрыть разочарование. Большинство исчезали, едва успев осознать, что это и есть та женщина, с которой придется провести вечер. Некоторые прощались уже после аперитива. «Ужасно жаль, но я только сейчас вспомнил, что завтра мне предстоит провести сложную презентацию, а я еще не закончил с подготовкой… Но было приятно познакомиться с вами». Другие уходили в туалет и не возвращались, воспользовавшись служебным выходом и оставив Кейт наедине с официантами и счетом. Третьи вообще так и не появились. Одного из них Кейт прождала целый час в итальянском ресторане в Кенсингтоне, поминутно отвечая на вопросы официантов: «Хотите заказать что-нибудь? – Нет, спасибо. Я жду спутника…» Спутник не пришел, и Кейт стала объектом жалостливых взглядов персонала. Чтобы не доводить ситуацию до полной невыносимости, она заказала спагетти, которые сжевала без всякого удовольствия. Ужасно. Эта афера с сайтом знакомств только усугубила проблему, еще ясней продемонстрировав, насколько низко Кейт котируется на брачном рынке. В результате она стала лишь еще больше зацикливаться на своих недостатках. Ну всё, это последний раз…
Кейт пошла на этот шаг, измученная одиночеством и тоской. Она давно перестала надеяться на судьбу. Так говорил отец, когда хотел ее утешить: «Придет время, и он обязательно тебе встретится, тот единственный, кто предназначен тебе, и только тебе. И кому предназначена ты». Но жизненный опыт говорил совершенно другое. Встреча двух близких по духу людей – чистая случайность. И даже в этом случае нет никакой гарантии, что все сложится.
В общем, Кейт решила подтолкнуть судьбу и зарегистрировалась на сайте знакомств. Наверное, это была безумная идея…
– А ты чем занимаешься? – услышала она голос Колина.
Он уже добрых полчаса говорил только о себе, без знаков препинания. Что занимается разработкой программного обеспечения, при этом так и сыпал терминами, которых Кейт никогда раньше не слышала. Без Колина Блэра компания не могла бы просуществовать ни дня – к этому выводу сводился смысл его длинной речи.
Кейт вздохнула, но признаться, что работает в полиции, не успела. Колин помахал официанту:
– Мне еще одно пиво, пожалуйста. – Только теперь он заметил, что бокал Кейт тоже пуст. – Тебе тоже?
– Да, и мне одно, пожалуйста.
– Счет разделим поровну, согласна? Пиво здесь замечательное. Мне очень нравится этот бар. Почти всегда приглашаю женщин сюда.
Он уже забыл, что задавал вопрос о ее профессии. Что ж, может, оно и к лучшему. Кейт сама не знала, почему так трудно признаться, что она работает в лондонской полиции. Наверное, все дело в страхе перед ответной реакцией, которую она могла с точностью до фразы предугадать заранее. «Правда? Боже мой… Честно говоря, я по-другому представлял себе женщин-полицейских». Каждый раз это ощущалось как удар в солнечное сплетение.
Колин махнул рукой:
– Я давно потерял им счет. Просто не вижу смысла в бесконечной переписке. Чтобы что-то получилось, нужно хотя бы раз увидеть друг друга в реальной жизни, понимаешь?
«В этом он прав», – подумала Кейт. Ей сделалось грустно. Пока она просто обменивалась электронными письмами с мужчинами, все шло хорошо. И стремительно летело под откос после первой же встречи. Колин, наверное, тоже не захочет второй. Но он до сих пор не сбежал, по крайней мере…
– Я пользуюсь популярностью, – самодовольно добавил Колин.
«Он действительно неплохо выглядит, – отметила про себя Кейт. – И, конечно, выложил на сайте всю правду». В отличие от Кейт, он вполне узнаваем на снимке. Возраст – сорок пять лет, вес – восемьдесят два килограмма. Кейт ни на минуты не усомнилась, что так оно и есть. Колин не стал бы жульничать, для этого он слишком высокого о себе мнения. Таким, как он, это не нужно.
– Зачем ты выложила на сайт такую нечеткую фотографию? – спросил он. – Я не мог составить о тебе никакого представления. За исключением того, что… – Кейт напряглась в ожидании удара, – …что у тебя довольно хорошая фигура, – продолжил Колин. – Мне нравятся стройные женщины. По-моему, ты вполне можешь носить что-нибудь более облегающее.
Кейт почувствовала, как вспыхнули ее щеки. На мгновение задумалась, когда в последний раз слышала комплимент от мужчины. Никогда, пожалуй, если не считать отца, но он совсем другое дело. Для него Кейт оставалась красавицей и в худшие моменты жизни.
Внезапно хвастливый Колин перестал казаться таким неприятным. Конечно, он шумный и самодовольный, но есть и хорошие стороны.
– Ты действительно так думаешь? – спросила она.
– Конечно. Тебе…
– Сорок два. – Кейт указала эту цифру в профиле.
– Все правильно, сорок два. В этом возрасте многие женщины начинают расти вширь.
– Мужчины тоже.
– Да, и с этим надо что-то делать. Я хожу в спортзал минимум четыре раза в неделю. А ты?
– Я бегаю.
– Отлично! Я, знаешь, люблю поесть. А тому, кто любит поесть, приходится…
Последовал длинный монолог с описанием его спортивных достижений. Колин не упустил возможности подчеркнуть, как выделяется среди прочих посетителей тренажерного зала идеальным мышечным рельефом, энергией и мощью. Кейт снова взгрустнулось. Хорошо, что этот парень не считает ее уродиной и, похоже, не собирается прерывать свидание раньше времени. Но то, что этих двух пунктов было достаточно, чтобы Кейт включила его в шорт-лист, было признаком ее полной безнадежности в вопросе отношений с противоположным полом. Нужно раз и навсегда оставить эти потуги и смириться наконец с одинокой жизнью. Есть в этом и хорошие стороны. Лучше завтракать в одиночестве в течение еще сорока с лишним лет, чем каждое утро слушать болтовню Колина Блэра.
– Кстати, о еде, – вдруг вспомнил он. – Я голоден. – Показал на меню. – Здесь отличные стейки.
Да, и это тоже…
– Я возьму салат.
– Думаешь о фигуре, да? Что ж, ты права.
Колин бегло просмотрел меню и заказал стейк для себя и салат для Кейт.
– Мы ведь поделим счет, правда?
Он раздражал ее все больше.
– Если тебя это так беспокоит, я одна заплачу за все.
Но Колин не был бы Колином, если б клюнул на это предложение, старательно игнорируя иронический тон.
– Отлично! Спасибо, это вполне в духе нашей эмансипированной эпохи… Вы тоже должны иногда за что-то платить.
– Ясное дело, никто не дает избирательное право просто так.
Колин рассмеялся, как будто в жизни не слышал более смешной шутки.
– Вижу, у тебя правильный настрой… Ты мне нравишься, Кейт. С тобой приятно общаться.
Он называл это общением. До сих пор Кейт только слушала.
Принесли заказ. Кейт безуспешно пыталась насадить на вилку лист салата, когда вдруг услышала его имя. Телевизор – и в нем Калеб Хейл.
Кейт подняла глаза. Музыкальная программа закончилась, начались новости. На экране появились знакомые виды Скарборо.
Колин собирался произнести очередной монолог, когда Кейт его оборвала:
– Помолчи, пожалуйста.
Он чуть не подавился стейком.
Кейт встала, подошла к барной стойке и впилась глазами в экран. За нестихающим гулом она вполне разбирала, что он говорит:
– Честно говоря, я почти не рассчитывал на такой удачный исход…
Старший детектив Хейл подчеркнул, что до сих пор нет конкретных указаний, что произошло с девушкой. Амели Голдсби еще не допрашивали, она в больнице со вчерашнего вечера.
Экран заполнила фотография улыбающейся Амели. Та самая, которая была в газетах.
– Невероятно, – прошептала Кейт. – Она вернулась…
Бармен кивнул:
– Это просто чудо. Случайный прохожий вытащил ее из воды.
Похоже, бармен смотрел программу с начала.
– Вытащил из воды? – переспросила Кейт.
– …Все еще нельзя исключать связь с делом Саскии Моррис, чье тело было найдено на прошлой неделе, – сообщил ведущий.
Снова кадры Скарборо. Вид с воздуха. Две большие бухты – характерный рельеф местности.
– Существование так называемого Убийцы с пустошей все еще не доказано. Неясно также, имеет ли он какое-либо отношение к исчезновению Амели.
– Похоже, упала с причальной стены на набережной, – предположил бармен, – во время прилива.
Кейт кивнула. В прилив уютные пляжи Скарборо превращались в кусочек моря, которое высокими волнами обрушивалось на побережье. Местами город защищала мощная каменная стена.
– Был шторм, – продолжал бармен. – Волны. Она бы утонула, если б этот парень ее не схватил.
– Но как получилось, что она упала?
Это было не так просто. Если только подойти к самому краю стены, которая, наверное, стала скользкой от дождя. Но это значило искушать судьбу. Амели выросла в Скарборо, она не сделала бы ничего подобного.
С другой стороны, кто знает, через что ей пришлось пройти…
– Понятия не имею, как такое могло получиться, – бармен пожал плечами.
Калеб Хейл стоял в окружении репортеров на ступеньках отделения полиции. Что он говорит, было не слышно. Наверное, пока толком ничего не известно. Но его перекрыл голос за кадром:
– Многое будет зависеть от того, что скажет Амели Голдсби в ближайшие несколько дней.
«Правильный комментарий», – мысленно одобрила Кейт.
Ей было больно видеть Калеба Хейла. Особенно имея за спиной ужасного Колина Блэра…
– Ты собираешься возвращаться к столу? – Обиженный Колин подошел и тоже уставился на экран. – Почему тебя так заинтересовала эта история?
«Если б ты дал мне возможность вставить хоть слово, наверняка уже знал бы, что я из Скарборо, – подумала Кейт. – Возможно, я даже успела бы рассказать о том, что случилось с Голдсби».
Она устала от его длинных самовлюбленных речей. Но сквозь это притупляющее чувство пробивалась светлая, перекрывающая все остальное радость: Амели вернулась. Почти неделю спустя после исчезновения.
– Слава богу! – с чувством воскликнула Кейт.
– Что?
Она помахала официанту:
– Счет, пожалуйста.
– Минуточку! – запротестовал Колин. – Мы еще не начинали есть!
– Я не голодна. Разумеется, я все оплачу, как и обещала. – Кейт выложила на стол несколько фунтовых купюр.
Колин чуть не задохнулся от возмущения:
– Это… уму непостижимо! Что ты себе позволяешь?
– Ты получил бесплатную еду и напитки. Можешь считать, что вечер прошел удачно.
Ей хотелось домой. Можно будет позвонить Калебу, Деборе Голдсби. Следить за новостями в интернете. Не исключено, что будет еще информация. Самовосхваления Колина Блэра здесь явно лишние.
Он схватился за голову:
– Уму непостижимо… просто не могу поверить!
Оставив его стоять посреди зала, Кейт, огибая столики, направилась к лестнице. На улице полной грудью вдохнула влажный холодный воздух. И только теперь заметила, что пропотела насквозь. Из-за духоты, конечно. Но и от волнения тоже.
Не исключено, что Амели действительно пряталась от родителей. Если же случилось худшее, то ее возвращение можно считать чудом.
«Совершенно безумная история», – подумала Кейт.
Воскресенье, 22 октября
1
Спасителя Амели Голдсби звали Алекс Барнс. Местная пресса уже провозгласила его героем. Именно он на набережной Кливленд-уэй вырвал девушку из лап бушующей стихии.
В этом месте море билось о причальную стену, дополнительно защищенную высоким металлическим забором. Предположительно, с нее девушка и упала, предоставив матери ломать голову над тем, как это могло произойти. Только не случайно – такое представлялось совершенно невозможным. Кто-то подтолкнул ее. Или же Амели прыгнула сама. Последняя версия повергала Дебору в ужас.
Был поздний вечер, холодный и дождливый, поэтому на улицах почти не было людей. Тем более на Кливлендуэй, один вид которой в скудном освещении отбивал любую мысль о прогулке. Дождь и холодные морские брызги. С одной стороны – штормовое море, с другой – холм, пересеченный ведущей в город тропинкой. Канатная дорога не работала. Исходя из человеческой логики, никто не мог расслышать крики Амели о помощи сквозь грохот прибоя. Но спаситель явился, даже двое. Амели повезло больше, чем можно было представить.
Решающую роль сыграл Алекс Барнс.
– Я услышал крики, – рассказывал он полицейским в машине «скорой помощи», мокрый и замерзший, с одеялом на плечах, глотая горячий чай с большим количеством сахара. – Крики о помощи. Поначалу я не понял, что это, – слишком громко грохотало море. Но потом ясно разобрал человеческий голос, будто кто-то зовет на помощь. Я посмотрел вперед, оглянулся назад – никого. Тогда я подошел к стене и увидел руки. Она висела с той стороны. Держалась из последних сил. Казалось, еще мгновение – и сорвется…
Молодая девушка. Алекс Барнс не знал, что это объявленная в розыск Амели Голдсби. Он схватил мокрые ледяные ладони, которыми она с почти нечеловеческим усилием цеплялась за скользкий камень. Волны обрушивались на стены, угрожая унести девушку с собой. Алекс лег на живот и просунул руки сквозь прутья металлического забора. Именно эти прутья мешали ему перетащить девочку через стену. Кроме того, худенькая, миниатюрная Амели оказалась на удивление тяжелой. Похоже, дело было в морской воде, которая пропитала ее одежду и прибавила веса. Так или иначе, вытащить Амели не получилось. В тот момент Алекс думал только о том, сколько еще сможет удерживать ее. Он отпустил ее руку – Амели вскрикнула от ужаса, – вытащил из кармана телефон, но не смог ухватить его окоченевшими пальцами, и телефон соскользнул в воду.
– Нужно продержаться еще немного! – крикнул он ей сквозь рев прибоя. – Кто-нибудь обязательно придет!
Тогда Алекс Барнс совсем не был уверен в том, что говорил. Просто ему было нужно успокоить девушку. Между тем сам он уже чувствовал первые признаки надвигающегося панического страха. Кто может прийти сюда в такой вечер? Вода лила с Алекса ручьями. Волны хлестали через стену. Пальцы окоченели, мышцы ощущались как готовые лопнуть пружины.
Внутренний голос говорил ему, что это не может продолжаться всю ночь. Но сдаться означало обречь девушку на гибель.
Чудо произошло спустя полчаса. На набережной появился еще один мужчина. Он возвращался домой из гавани, где проверял, прочно ли причалены его лодки. До того мужчина выпил, поэтому оставил машину дома. Мужчина не мог не заметить Барнса – и тут же сменил его, чтобы тот смог размять сведенные судорогой замерзшие пальцы.
Потом Алекс сменил незнакомца, а тот достал мобильный и вызвал полицию и «скорую помощь». К моменту их прибытия Амели удалось даже перетащить через забор. Девушка была без сознания.
Теперь Алекс Барнс стоял посреди гостиной в доме Голдсби, и Деборе хотелось поцеловать ему ноги. Джейсона тоже переполняло чувство благодарности. Этому человеку они были обязаны жизнью единственного ребенка.
– Нет-нет… – смущенно повторял Алекс Барнс. – Благодарите того, кто спас нас обоих.
– Вы – тот, кто продержался до его появления, – возразила Дебора со слезами на глазах. – То, что вы сделали, превосходит человеческие возможности. Мы очень вам благодарны.
Алекс Барнс, тридцать один год, безработный. На Дебору он произвел впечатление умного молодого человека, не умеющего справиться с собственной жизнью. Алекс много учился – курсы, семинары, мастер-классы, – но ничего не закончил. Жил в Скарборо, в маленькой квартире, в районе, застроенном, насколько было известно Деборе, старыми обветшавшими домами. Денег у него не было – об этом свидетельствовала и одежда, и обувь, и волосы, которых давно не касалась рука парикмахера.
Полиция хотела знать, как Алекс Барнс оказался на набережной тем штормовым вечером. Дебора, конечно, не присутствовала на допросе, но инспектор Хейл говорил ей, насколько важно это прояснить. И что-то в его тоне выдавало настороженное отношение к Барнсу, при всем уважении и признании его героического поступка. «Все могло быть так, как он говорит, но и совсем по-другому», – заметил Калеб.
– В чем они его обвиняют? – возмущенно спросила Дебора мужа.
Но Джейсон взял сторону полиции:
– Они должны всё проверить, это их работа. Пока Амели не может говорить, всё, что у нас есть – его слова. И она не могла упасть в воду в этом месте. Там забор.
Пока Амели не может говорить… В том-то и проблема, что до сих пор Амели не произнесла ни слова. Она лежала в больнице, все еще в шоке после сильного переохлаждения, и молчала. Она даже не отреагировала на мать. Дебора несколько часов просидела у постели Амели, и та на нее даже не взглянула. Женщина появилась дома только для того, чтобы принять душ, переодеться и поблагодарить Алекса Барнса.
По словам врачей, физическое состояние Амели вполне удовлетворительное. Судя по всему, она не жила на улице и не голодала. Единственное, что смущало Дебору: у дочери была половая связь. Когда, медикам выяснить не удалось.
– Этого не может быть! – ужаснулась Дебора. – У Амели нет парня. Я бы знала об этом.
По лицам врачей и полицейского, присутствовавшего при разговоре, она легко угадала их мысли: иногда родители узнают о таких вещах последними.
– Может, все-таки есть? – робко возразил Джейсон, когда они опять остались одни.
Он упорно держался за эту версию. Остальное было слишком ужасно.
– Что, если это и есть причина ее исчезновения? Не Убийца с пустошей, или как там его, а просто приятель, к которому она сбежала, чтобы не ехать в Шотландию.
– И в итоге прыгнула в море?
– Любовь… Возможно, что-то пошло не так. В этом возрасте каждое любовное разочарование – конец света.
Деборе тоже нравилась эта версия, но она почему-то в нее не верила.
Так или иначе, невозможно было представить Алекса Барнса в роли преступника, даже если Дебора не вполне его понимала. После некоторой заминки он признался, что возвращался из пиццерии, где подрабатывает официантом. Проблема заключалась в том, что Барнс делал это неофициально, продолжая получать пособие по безработице.
В пиццерии его слова подтвердили, тоже не без заминки.
Почему он выбрал именно этот путь в такую погоду? Потому что любит море. Он всегда возвращается домой по набережной.
Это хороший крюк. Одно дело – летом, когда тепло. Но поздней осенью, в шторм…
По крайней мере, показания другого мужчины, подоспевшего на помощь Алексу и девушке, вполне укладывались в эту схему. Алекс действительно лежал на краю стены и держал Амели за руки. На пределе сил, как утверждали потом медики.
– Зачем ему было спасать ее, если он преступник? – спрашивала Дебора. Ей хотелось сохранить героический образ Барнса незапятнанным.
Исполненный благодарности, Джейсон снова и снова пожимал Алексу руку:
– Спасибо, от всего сердца. Понятно, что этот долг нам не оплатить, но, может, хоть в какой-то мере…
– Нет-нет… Вам не за что благодарить меня. Я имею в виду… любой на моем месте поступил бы так же. Если б вы услышали, что молодая девушка взывает о помощи, и увидели бы, в каком положении она оказалась… мимо такого пройти невозможно.
– Вы положили конец нашему кошмару, – сказала Дебора, утирая слезы.
Это было то, что они чувствовали. Кошмар вдруг рассеялся, подобно туману, и в их жизнь вернулось солнце. Дебора все еще пребывала в оцепенении и никак не могла освоиться с этим. Возможно, каким-то отдаленным уголком мозга она предчувствовала, что это никогда не закончится. Что истекшая неделя навсегда изменила их жизнь, и та никогда уже не станет прежней. Даже если в дом вернется покой, это будет покой после бури – хрупкий, настороженный.
– Наш дом – ваш дом, – сказал Джейсон. – Помните, что здесь вам всегда рады. Вы можете смело обращаться к нам, если потребуется материальная поддержка или другая помощь. Нам важно как-то выразить свою благодарность.
– Я рад, что сумел помочь… – повторял в ответ смущенный Алекс. – Это естественно… никто на моем месте не прошел бы мимо. Я надеюсь…
– На что? – спросила Дебора, когда Алекс запнулся.
– …Что в скором времени вы узнаете, что произошло. Нужно навести ясность, прежде чем делать выводы.
2
– Что вы думаете об Алексе Барнсе? – спросил Калеб Хейл.
Он стоял у окна, когда вошел детектив-сержант Роберт Стюард. Калеба совершенно измотала прошедшая неделя, но это с лихвой компенсировалось глубоким облегчением. Слава богу, не очередная смерть! Что бы там ни пережила Амели Голдсби, она вернулась к родителям.
Алекс не мог считать это возвращение своей победой. Утверждать, что это он вернул ребенка родителям, на этот раз было бы неправдой. Амели либо отпустили, либо не похищали вовсе. Не исключено и то, что ей удалось бежать. Так или иначе, ничего не прояснится, пока она не даст показания.
До сих пор Амели не произнесла ни слова. Обессиленная, с сильным переохлаждением, она была доставлена в больницу. Доктора утверждают, что ее тело с этим справится. Что же касается души, время покажет.
Выходные прошли в запарке. Калеб беседовал и с обоими спасителями Амели. Разумеется, с Алексом Барнсом, которого онлайн-версии местной прессы наперебой прославляли как бесстрашного героя, но и с другим мужчиной, подоспевшим Барнсу на помощь в критический момент.
Причины, по которым эти двое оказались в нужном месте в нужное время, выдержали первоначальную проверку. По крайней мере, в той части, как они вообще оказались на улице в такую погоду. Но в обоих случаях Калеб не вполне понимал, почему тот и другой выбрали путь вдоль моря.
Сержант Стюард, которому тоже пришлось отказаться от всякой мысли о спокойном воскресном дне перед телевизором, вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.
– Барнс, наш герой? О чем вы?
– Думаете, он действительно настолько любит море? Путь через город значительно короче. Тем более в такую погоду.
Роберт задумался:
– Он сказал, что всегда возвращается из пиццерии этой дорогой. Именно потому, что ему хочется немного прогуляться. Что-то вроде вечернего моциона. Вполне правдоподобно, вы не согласны?
– В такую погоду? – с нажимом повторил Калеб.
– Я бегаю в любую погоду, если позволяет время.
– Хм-м… Тот, кто подоспел ему на помощь, Дэвид Чапленд, застал Барнса лежащим на животе и держащим Амели за руки. Хотел ли он ее вытащить? Может, наоборот, избавиться от нее, когда ему помешали?
– А что с самим Чаплендом? – спросил Роберт. – Он тоже оказался в странном месте в странное время.
– Да, и он тоже… – Калеб обвел в кружок имя, записанное на листе бумаги. – Дэвид Чапленд. Руководит туристическим агентством – парусные туры по всей Европе. По его собственным словам, возвращался из гавани, где проверял, надежно ли пришвартованы лодки. Беспокоился из-за шторма. Лодки есть, проверено. Самого Чапленда в гавани никто не видел, но это неудивительно, с учетом обстоятельств. Чапленд пошел в гавань пешком, из дома на Си-Клифф-роуд. На машине рукой подать, а так…
– Чапленд выпил, потому что поначалу не собирался никуда ехать. Поэтому и пошел пешком.
– Слишком идеально все складывается, вы не находите?
– О чем вы? – не понял Роберт.
– Ну… по словам коллег, беседовавших с Чаплендом на месте, он не был особенно пьян. Две бутылки пива – это похоже на правду. Большинство людей сели бы за руль после двух бутылок пива, тем более с учетом небольшого расстояния и под проливным дождем.
– Два пива – тоже алкоголь. Он не хотел рисковать.
– Но почему в обратный путь он пустился по набережной? По верху, через парковую зону, разве не короче?
– Разница не такая большая, как он сам объяснил. И дорога вдоль моря приятнее. Некоторым оно нравится именно таким – темным, неспокойным, с высокими волнами… Чапленд моряк, не вижу здесь особой странности.
Калеб задумался. Очень может быть, Роберт прав, и он, Калеб, находит подозрительными безобидные привычки других людей только потому, что на их месте повел бы себя иначе. Тут, конечно, сыграла роль полнейшая непроницаемость преступления – ни единого просвета. Если, конечно, преступление вообще было.
– Ее кто-то толкнул, или же она прыгнула намеренно, – сказал он. – Там невозможно упасть случайно. Разве если влезть на стену и балансировать на парапете, чего ни один нормальный человек делать не станет.
Роберт развивал теорию несчастной любви:
– Эту неделю она провела точно не на улице. Значит, была с кем-то. Держу пари, с парнем. Родители, конечно, понятия о нем не имеют, но это обычное дело. Кончилось тем, что они поссорились, или она поняла, что он ее не любит, или что-нибудь еще в этом роде… В общем, она решила покончить собой и убежала. Прыгнула в море…
– …и тут же вцепилась в стену набережной?
– И в этом нет ничего удивительного, – продолжал Роберт. – Отключить инстинкт самосохранения не так просто. Вид черной ледяной воды привел ее в чувство.
– Возможно, – согласился Калеб.
Действительно, версия Роберта Стюарда выглядела правдоподобной. В таком случае никакой связи между Амели Голдсби и убитой Саскией Моррис не существовало, что значительно упрощало дело. Не было и серийного убийцы… И все же чем-то Калебу не нравился этот Алекс Барнс. Чувствовалось в нем что-то неприятное… расчетливость, что ли?
Все зависело от того, заговорит ли наконец Амели Голдсби.
