Шарлиз Шелдон
Секс? Деньги? Любовь!
Глава 3.
Трагедия дома.
Я плелась в общежитие, сгорбившись в три погибели. У меня было ужасное распухшее от слез лицо. Я дала волю своим эмоциям в кабинке туалета института. Слезы безостановочно лились, не давая мне возможности прийти в себя.
На тот момент казалось, что моя жизнь окончена, и теперь мне предстоит влачить жалкое существование в деревне, подстригая чужие шевелюры.
– И что ты рыдаешь, дурочка? – раздался чей-то голос от входа, – На весь этаж твои завывания слышны.
– Не поступи-и-и-ла, – заикаясь, провыла я.
– Ну не поступила в этом году, поступишь в следующем! – произнесла вошедшая девушка, – Ты хоть представляешь, сколько нынче известных актрис проваливались и поступали лишь со второго, третьего, четвертого и пятого раза?! А тут ты такая приехала из своей глуши, и думала, что тебя возьмут с первого раза?
– Конечно, я ведь готовилась! А в нашем театральном кружке, так вообще была лу-у-учшей.
– Забудь, – махнула рукой симпатичная блондинка, – То, что в вашем Урюпинске ты была местной примой, не значит, что здесь ею же и останешься. В Москве и без тебя талантов хоть ложкой ешь. Я вот уже третий раз пробуюсь, и снова провалилась на этюде! Хотя, на минуточку, я весь год занималась с преподавателем, чтобы сюда поступить.
– Все равно обидно, – шмыгнула я носом, – Мне теперь придется возвращаться в свою деревню, а там бабушка будет настаивать, чтобы я поступала в парикмахерское училище.
– Меня, кстати, Лена зовут, – представилась девушка, – Так не возвращайся в свою деревню. Скажи бабушке, что поступила, а сама найди в Москве работу, найми себе театрального педагога и готовься к поступлению в следующем году.
От удивления я раскрыла рот, уставившись на новую знакомую.
– Ты и дальше будешь рыдать здесь, или пойдем в столовку пить чай с булочкой? – хитро спросила Лена.
– Пойдем, – покорно согласилась я, сгребая свою сумку с раковины.
Признаюсь честно, мне было жутко любопытно пораспрашивать эту неунывающую после третьего провала девушку.
Купив себе по стакану сладкого чай и ромовую бабу, мы присели за стол.
– А кем ты работаешь? Ты ведь, получается, тоже после школы, без высшего образования?
– Да, я сюда приехала из Суздаля, сразу после школы. Провалившись, тоже думала, что придется возвращаться домой, к матери помогать коров доить. Однако, умные люди надоумили поступить так, как я тебе рассказала. Теперь днем я работаю продавщицей на вещевом рынке, вечером иногда подрабатываю на разных халтурках, а по выходным занимаюсь с преподавателем. Вот сейчас после провала, наверное, буду искать другого… Или попробую платно пристроиться в театральную студию при институте.
– И много ты на рынке получаешь? Мы тут с соседкой были на Черкизовском. Цены просто неподъемные.
– Вот там я и работаю. Получка зависит от того, сколько продашь, – резонно отметила Лена, – С каждой шмотки – десять-пятнадцать процентов твои.
– Такие деньжищи?!
– Ну, слушай… не так уж много это и выходит. В день от полтинника до сотни может и получиться, если народ хорошо прёт. Иногда бывает полный голяк. Один несчастный червонец умудряешься в карман положить и все.
– А где ты живешь? Снимаешь квартиру?
– Комнату, – скривилась знакомая, – Квартира дороговато выходит, если жить одной. А так я снимаю у одной бабуленции просторную комнатушку за две сотни.
Чем дольше мы с Леной болтали, тем больше я задумывалась, чтобы поступить так, как рассказала девушка. Глядя на нее, я подмечала, что у новой знакомой красивые и дорогие вещи. В ушах золотые сережки, а на пальчиках нанизаны кольца с драгоценными камнями. Наверное, она действительно хорошо получает, работая на рынке?
Было страшно принять настолько ответственное решение…
Сегодня я обещала позвонить бабушке и рассказать о своих успехах на экзамене. Что мне ей сказать? Я провалилась, ты была права, встречай на автовокзале в восемь утра? Или… может… немножечко, самую малость приврать и остаться в столице? Ведь не пропаду же, тут столько работы, столько возможностей. Не то, что в нашей N деревне и ближайшем городе.
От горьких дум, не следя за своей осанкой, я шагала по улице в сторону метро. Хотелось спокойно доехать до общаги, еще раз все обдумать, и только потом бежать на почту звонить бабушке.
* * *
– Провалилась? – с неподдельным расстройством спросила Лида, едва глянув на мое лицо.
Я сидела на кухне и пила чай с сушками, периодически вытирая слезы.
– Да, – хлюпнула носом.
Девушка бросилась меня обнимать и успокаивать.
– Не переживай. Просто московские театралы совсем зажравшиеся уже! Не видят настоящего таланта. Ты же знаешь, что даже Фаина Раевская с Ириной Муравьевой поступили далеко не с первого раза?
– Знаю, – нервно хохотнула я, – Где Раевская с Муравьевой и где я? Если уж их заворачивали столько раз, то мне вообще не суждено стать актрисой.
– Глупости не говори. Может попробуешь попасть в массовку, а там кто и заметит тебя?
– Посмотрим, я еще не решила, что делать.
Лида прошла к холодильнику, достала кастрюльку с наваристым борщом и потянулась к черпаку.
– Ну, ты погляди! – возмущенно воскликнула соседка, подняв крышку, – Только вчера вечером сварила, а уже почти нет! Какая тварюга сожрала почти пятилитровую кастрюлю супа?
* * *
Под вечер на почте никого не было, поэтому я свободно заняла кабинку с телефоном, и стала дожидаться, пока в трубке появятся гудки.
С третьего дозвона тетя Клава ответила.
– Любонька, – воскликнула она, – Беда у нас случилась.
– Тёть Клава, вас плохо слышно, – громко произнесла я, ничего не разобрав из-за помех в трубке, – Позовете бабушку?
– Лю…б…, приезжай сро…но …омой. По…ар слу…лся в доме. Баб…ка твоя у…ла.
– Девушка, можно что-то со связью сделать? Ничего не слышно, что говорят! – я высунулась из кабинки, обращаясь к сотруднице почты.
– Это помехи у абонента. Наша связь ни при чем, – безразлично ответила девушка за стеклом.
– Люб… ты слыш…? Приезжай срочно! – прокричала в трубку тетя Клава.
Последнюю ее фразу я хорошо расслышала, поэтому сразу испугалась. Мне стало понятно, что случилось что-то ужасное, иначе бабушкина соседка не стала бы просить меня срочно приехать.
– Тетя Клава, буду дома завтра днем. Выеду утренним рейсом.
– Жд… т…я, – на том конце раздались гудки.
Трясущимися руками я повесила трубку и на негнущихся ногах вышла с почты. Завтра в семь утра от автовокзала отбывает автобус в мою деревню. Хоть бы с бабушкой все было в порядке!
* * *
С вечера собрала свой чемодан, небрежно покидав в него одежду, и пошла в администрацию общежития. Там мне предстояло с боем вернуть свои пятьдесят рублей за оставшуюся неделю проживания.
Спустя полчаса наматывания нервов на кулак, вахтерша едва не кинула мне в лицо купюры. Ага, как же, я не в том положении, чтобы разбрасываться даже такими суммами. Знаю я, как они здесь по червонцу, да складывают к себе в карман на прибавку к пенсии.
На кухне мы с Лидочкой устроили прощальное чаепитие, во время которого успели и погрустить, пустив слезу, и посмеяться, строя наполеоновские планы покорения Москвы. В своих мыслях я больше склонялась к тому, что хотела сюда вернуться в скором времени. Сейчас главное – приехать домой и узнать, что случилось у бабушки.
Ложилась спать я с нарастающим чувством тревоги, которое утром переросло в панику.
В семь утра уже стояла с чемоданом на автовокзале перед стареньким автобусом, что направлялся в мои края.
Родная деревушка встретила меня знакомым запахом скотного двора. Глубоко вдохнув воздух, ко мне пришло чувство «Вот он – дом мой».
От остановки с трассы я шла по размытой дождем дороге. Ноги в туфельках утопали в грязной жиже, а чемодан рисковал вот-вот вывалиться из уставшей руки.
Уже подходя к нашей улочке, я проклинала сельскую жизнь и все ее прелести, скучая по московской брусчатке и асфальту.
Наш дом с бабушкой был предпоследним, поэтому пока я шла вдоль чужих участков, успела заметить, как местные жители и соседи выходят из своих калиток, и следуют за мной.
Со всех сторон доносился тревожный шепот, а кто-то из бабулек крестился, вытирая платком слезы.
Уже издалека я почувствовала едва уловимый запах гари. Прибавив шаг, вскоре подбегала к нашему дому.
Увиденная картина заставила меня затрястись от ужаса. Проклятый чемодан вывалился на землю из дрожащих пальцев.
– Где моя бабушка?! – прокричала я, чувствуя нарастающую истерику.
Передо мной было черное пепелище. Наш небольшой домик выгорел дотла, оставив на месте дотлевшие бревна, да упавшую сверху крышу. Даже сарайчики с правой стороны дома были охвачены огнем. От них теперь ничего не осталось.
– Кто-нибудь видел Ефросинью Кузьминичну, мою бабушку? – в панике я обратилась к соседям, что стояли за моей спиной.
Тут со своего участка бодро выбежала тетя Клава. Платок сбился с ее головы, на ногах разные тапочки, передник перекручен…
– Любонька, приехала, – со слезами на глазах старушка протянула ко мне руки, заключая в объятия.
– Бабушка у вас?
– Любушка, – горько заплакала соседка, – Нет больше твоей бабушки, угорела в доме ночью. Как огонь заполыхал ночью, поздно все увидели зарево. Когда кинулись тушить, уже было не зайти внутрь. Всей улицей тушили, только спустя два часа пожарная машина приехала.
Слова тетя Клавы, как обухом ударили по голове. Мир замер передо мной, а я отказывалась верить в происходящее.
– Где…?
– Милиция приедет, участковый тебе все объяснит. Пойдем, Любочка, я накапаю тебе и себе капелек? – старушка цепко взяла меня за руку и потащила в свой дом.
Кто-то из мужиков позднее принес ей на крыльцо мой забытый чемодан.
* * *
– Вот так вот, Любовь Андреевна.., – мужичок в годах, что работал по нашему округу участковым, сидел потупив взор, – Старая проводка загорелась. Пара минут и весь деревянный дом охватило пламя.
Я сидела в комнате у тети Клавы и беззвучно рыдала, слушая объяснения участкового.
– Ты, Любаша, не плачь. Бабушка была без сознания. Надышалась угарным газом и ничего не чувствовала, – тихо бубнил мужчина.
Не выдержав, я громко завыла.
– Клавдия Леонидовна, неси стакан, – крикнул в сени участковый.
– Бегу, бегу, – запричитала старушка, притаскивая огромную бутыль с мутной жидкостью.
Мне в руки сунули стакан с остропахнующей жижей, который я опрокинула в себя одним залпом. Обжигающая лава прокатилась по моему пищеводу.
С участковым мы договорились, что он поможет решить вопрос с выдачей бабушки и возьмет на себя всю бюрократическую часть.
Тетя Клава будет помогать с похоронами. Она же и предложила мне пока пожить у нее, на что я молча кивнула головой.
После всех пережитых эмоций и нескольких стаканов самогона, моя голова стала, как чугунная. Поэтому, стоило мне только прилечь на кровать, как мое сознание с благодарностью отключилось.
* * *
Я стояла у свежей могилы своей бабушки и хотела лишь одного – броситься вслед за ней.
Тетя Клава старательно меня поддерживала, хотя ей самой нужна была опора и моральная поддержка. Ведь умерла ее подруга, с которой их связывало более сорока лет дружбы. Еще одна бабушкина подружка Анастасия Сафроновна все больше хранила молчание, да тяжко вздыхала, утирая слезы.
Церемония прощания вышла людной. Собралась вся деревня. Соседи несли цветы, конфеты, бутыли с домашними настойками. Поминки решили проводить во дворе дома тети Клавы.
Накрыли небогатый, но сытный стол. Каждый из жителей выказал уважение, произнеся пару теплых фраз о Ефросинье Кузьминичне. Женщины приглашали меня пожить у них, пока мужики не возведут на месте пепелища новый дом.
Новый дом? На какие средства я его строить буду? У меня осталось от бабушкиных денег после похорон три сотни рублей, плюс какая-то мелочевка в кармане.
– Девонька, ты аж вся почернела от горя, – прижала меня к себе тетя Клава.
– Вы тоже, теть Клав. Хотела поблагодарить вас за помощь, – я обвела дрожащей рукой двор, где проводились поминки.
– Прекрати, Любочка. Разве ж мы с Сафроновной могли остаться в стороне? Ефросинья не чужая нам была. Вот сегодня закончим все, а завтра или, как готова будешь, мы и поговорим. Не бойся, мы тебя не оставим. Жить можешь у меня, сколько захочешь. Захочешь, так насовсем оставайся! Будешь мне радостью на старости лет.
– Посмотрим, тетя Клава. Я пока не готова принимать никакое решение.
* * *
– В среднем, если считать только стройматериалы, то выходит около четырех тысяч, – виновато потирая шею, произнес Савелий.
Мужчина вахтой работает в Москве на стройках, которые сейчас появляются, как грибы после дождя. Он знает что и сколько стоит, поэтому взялся мне подсчитать цену нового дома. Если бы у меня была такая сумма денег, то Савелий с другими мужчинами из деревни помог возвести дом за пару месяцев.
– Да ты, окаянный, никак упился?! – возмутилась тетя Клава, – Вон, Степану с четвертого дома ставили бытовку-пристройку, так всего в две сотни обошлись, а тут четыре тысячи. Да за эти деньги можно новый дом купить, еще и ближе к Москве.
– Ты, Клавдия, зря так говоришь, – укоризненно покачал головой мужчина, – Цены то как выросли на все! Каждый день все дорожает. Вот вчерась я в магазине шпроты брал по рубь семьдесят, а сегодня они уже два стоят! А тут мы считаем и доски, и кирпич, и утеплитель с шифером. Не будет же девка зимой в выстуженной хате сидеть, да в тулуп кутаться?
– Так нет таких денег то, Савелий, – огорченно произнесла тетя Клава.
– Ладно, давайте не торопиться, – вмешалась я, – К моменту, когда я накоплю нужную сумму, цена уже все равно будет другая.
– Да, родная моя, где ты их накопишь? В училище пойдешь, так и времени на работу не останется. Будешь весь день с ножницами бегать. С моей пенсии можем откладывать по сто рублей, – голос старушки дрогнул, – Чай за три годины и накопим?
– Тетя Клава, не надо ничего, – строго сказала женщине, – Не вздумайте тратить на меня свою пенсию. Я уеду скоро… Поступила в театральный… Стипендию буду получать приличную.., – с тяжелым сердцем соврала я.
Да, уже несколько ночей подряд обдумываю возможные варианты. План, столь подробно расписанный Леной, никак не желал выходить у меня из головы. Я должна попробовать. Здесь в N меня не ждет светлое будущее на тарелочке, да с голубой каёмочкой.
– Батюшки, Любаша, а чего молчала то? – всплеснула руками тетя Клава, – Ну, ты умничка, золотко. Бабушка тобой всегда гордилась! И сейчас она будет тебя всегда оберегать. И когда тебе на учебу надобно ехать, в сентябре?
– Да, – не подумав, подтвердила я, – Ой, ну вообще, заселиться в общежитие института уже можно и сейчас. После девяти дней бабушки как раз и поеду.
– Так девять дней уже завтра, – тяжко вздохнула тетя Клава. Ее можно понять, теперь она останется одна, без любимой подруги и ее внучки.
Глава 4.
1998 год, сентябрь. Ресторан «Рашель».
– Женщина, ну, где вы видите здесь паль китайскую? Отличная вещь. Мейд ин Италия, – раздраженно бросила я покупательнице.
– Так сама посмотри! – женщина на эмоциях потрясла перед моим носом кофточкой, – Швы все кривые, за нитку потяни – вся блуза на куски разъедется. За что вы пятьсот рублей дерёте?
– Так не надо за нитки тянуть! – я огрызнулась, прекрасно понимая, что она права.
– Вот же хамка, – восхитилась покупательница, – Я ей говорю, что эта вещь, как тряпка половая по качеству, а она мне в ответ грубит. Деточка, учись работать с клиентами, иначе без зарплаты останешься.
Перед уходом женщина бросила мне в лицо многострадальную блузку. Пока я, молча успокаивая себя, складывала вещь, из-за шторы подсобного помещения вышел хозяин торговой точки Ашот.
Он с укором посмотрел на меня и махнул рукой:
– Савсэм нэ умеышь работать, да? Сколько раз я тибэ говориль, что к женщин надо подход имэть! – мужчина выговорил с жутким акцентом.
Я горестно вздохнула, предчувствуя, как вечером буду покупать в палатке «Союзпечать» еженедельник с вакансиями.
Чуть больше месяца работаю на Черкизовском рынке. Ашот с его подделками, что отшивают в Китае, уже третья торговая точка, куда я перешла, сменив работодателя. Постепенно до меня доходит, что торговля одеждой не мое.
Ну не могу я врать в глаза покупателям и брать за такую дрянь большие деньги. Никакой актерский талант здесь не поможет. Тут нужен особый склад характера, чтобы и умаслить клиента, и приврать, и «втюхать», вцепившись в человека зубами.
Почему-то мне казалась эта работа более легкой и прибыльной. Однако, уже которая покупательница доводит меня до нервного срыва своими скандалами и нападками.
Я же не виновата, что здесь все сплошь из Китая и Турции? Не спорю, есть вещи отличного качества, не отличишь, небось, от оригинала, но мне в руки пока попадался лишь «Shanel» вместо «Chanel» и «Doch Gabana» вместо «Dolce&Gabbana».
– Ты слышишь меня? Завтра можешь не выходить. Пусть мой беременный жина стоит торгуэт. И то больше польза будит, – в сердцах сказал Ашот и скрылся за шторой в подсобке.
Тяжко вздохнув, присела на табурет, думая, как мне быть дальше. В заначке есть еще полторы тысячи рублей, что я заработала за все это время. На первых двух точках бойчее всего шла торговля. Этих денег хватит еще на три месяца экономного проживания.
Когда я с месяц назад вернулась в Москву, то прямо от вокзала с чемоданом в руке поехала сюда на рынок. Было около десяти утра, когда я, решительно насупившись, пошла обходить палатки с вопросом «Вам продавец нужен?».
В первую очередь обращала внимание на те точки, где за прилавком стояли русские женщины. Мне так было спокойнее. Однако очень быстро разочаровалась, получая везде отказы.
Женщины с явным украинским говором подсказывали, что для того, чтобы найти здесь работу, лучше поискать точки, где стоит сам хозяин, или откуда недавно ушла очередная сотрудница. Они же и дали «наводку» на эти павильоны.
Уже в третьем магазинчике Расул любезно принял меня на испытательный срок. Потом был Ахмед и вот сейчас Ашот.
Жаль лишаться рабочего места, но лучше поищу что-нибудь другое. Благо есть крыша над головой. Я снимаю маленькую отдельную комнатушку в общежитии рядом с рынком.
В соседях, конечно, сомнительный контингент, но стоит это удовольствие всего двести пятьдесят рублей в месяц. Для меня это стало решающим фактором, особенно после того, как дежурная показала изнутри надежный замок на двери.
Вечером Ашот выдал мне сорок рублей, рассчитавшись за сегодняшний день, и я была свободна на все четыре стороны.
* * *
То, что на нормальную работу где-нибудь в офисе фирмы я не могу рассчитывать без высшего образования, специальных навыков и в силу своего возраста, до меня дошло уже после третьего собеседования.
Выходя из компании, обосновавшейся за железной дверью на первом этаже исторического особняка, я снова достала журнал с вакансиями.
Если не получилось устроиться на должность секретаря, где основные обязанности принеси-подай-возьми трубку, то буду искать другое. Вон официантки требуются, аж на четырех страницах!
Выбрав несколько интересных объявлений, отправилась по ближайшему адресу.
Зайдя с улицы в полуподвальное помещение, я окунулась в темноту и чувственную музыку. Оказывается, место, где требовались «симпатичные девушки от 18 до 23 лет», было небольшим рестораном со сценой для живой музыки и залами под казино.
За столиками не было посетителей, хоть часы и показывали пол пятого дня. Только уборщица одиноко намывала полы посреди зала.
– Добрый день! Я по поводу работы официанткой. К кому могу обратиться?
– А вона, Сергей сидит, он всех девок кастингует, – махнула рукой женщина вглубь зала.
Робко пройдя мимо репетирующих на сцене полуголых девиц, я обратилась к мужчине, что сидел за столом и молча наблюдал за танцем.
– Здравствуйте! Я по поводу работы. Официанткой, – обратилась к светловолосому типу с неприятным лицом.
– Привет. Где работала до этого? – он поднял на меня свои светлые, почти прозрачные глаза.
– На Черкизовском торговала одеждой, – честно ответила я.
Мужчина удивленно приподнял бровь.
– А чего ушла? Там же можно нормально бабок поднимать, – светлоглазый взял пачку сигарет со стола и прикурил, – Садись.
– Не понравились условия работы и оплата, – не моргнув глазом, соврала ему.
Если бы мужчина услышал, что я не хочу торговать и впаривать людям то, что им не нужно, тем более плохого качества, думаю, что он не взял бы меня к себе даже официанткой.
– Не удивительно. Жара, холод, дождь, а ты, как чукча, сидишь в палатке на стуле. Такая работа не подходит красивым девочкам. Сколько тебе лет?
– Восемнадцать, – мне пришлось округлить цифру в чуть большую сторону.
– Приезжая? – мужчина бросил на меня внимательный взгляд, от которого мне стало не по себе. У него были глаза, как льдинки, не выражающие никаких эмоций. Но все равно было в его облике что-то притягивающее и интригующее.
Да, симпатичный мужчина.
В этот момент на сцене творилась какая-то вакханалия. Четверо красивых девушек, одетых лишь в трусики из тоненьких веревочек, принялись танцевать друг с другом, выполняя отнюдь не двусмысленные движения. Тело каждой из них соблазнительно выгибалось, демонстрируя все, что по идее было прикрыто кусочком ткани. Когда они начали отнюдь не понарошку целоваться, я стыдливо отвела взгляд.
– Не совсем, родилась в Москве, но потом уехала под Рязань к бабушке. Сейчас вернулась, снимаю комнату и ищу работу, – все еще впечатленная увиденной сценой, смущенно сказала.
– И от бабушки ушел… и от дедушки. А тут колобка и сожрала лисица, – его лицо озарило подобие улыбки, – И чего вам, дурочкам, не сидится в родном доме?
– Потому, что в родном доме нет работы с нормальной зарплатой. К тому же, я приехала поступать в ГИТИС, – горделиво вздернула голову.
– Дай угадаю, – лениво протянул мужчина, – Ты провалилась, а ехать домой стыдно? – сказал он и посмотрел, мол «знаю я вас таких».
– Да какое вам дело, поступила я или нет? – рассердилась я, – Вам официантки нужны или как?
– Ишь, ты какая, с гонором… Встань, – внезапно грубо приказал он, – Теперь покрутись. Хочу посмотреть, подойдешь мне или нет.
Я понимала, что официантка – это своеобразное «лицо» заведения, поэтому не особо удивилась такой просьбе.
– Распусти волосы, а то с этой косой, как школьница-малолетка, – мужчина сделал глоток из прозрачного стакана, – Фигурка хороша и ноги длинные.
Пока я крутилась перед ним, обратила внимание, что девушки на сцене сделали паузу и теперь просто сидели, попивая воду и посматривая на нас. Они переговаривались между собой и тихонько посмеивались.
– Работа здесь сложная, по ночам только, – заговорил мужчина, – Народ бывает… разный, но каждому надо улыбаться, помня, что «клиент всегда прав». Никакого воровства, скандалов или интриг с другими девушками, иначе вышвырну в минуту. Работаешь в форме, с макияжем и на каблуках. Поднос хоть сможешь удержать?
– Смогу, – не очень уверенно кивнула головой.
– Зарплата в месяц пятьдесят баксов. Все чаевые, что получишь сверху, твои. Испытательный срок два дня. Накосячишь – вылетишь. Все понятно? – он просто напирал своей энергетикой, пока я заворожено наблюдала за ним.
Теперь я уже и не была уверена, что хочу работать именно здесь. Этот мужчина меня немного пугал, хоть и вызвал интерес. Однако, зарплата в тысячу рублей плюс чаевые очень подкупали. Тем более, если работа будет в ночь, то днем, отоспавшись, я спокойно смогу заниматься своими делами.
– Да, все ясно. Когда выходить? – я все-таки решилась на это предложение.
– Вот и отлично, – голос мужчины потеплел, – Приходи завтра к шести вечера. Успеешь и форму надеть и морду накрасить поярче. Девочки тебе все покажут. Зовут то тебя как?
– Люба.
– Любовь… смотри мне, Люба, все шашни с клиентами только за стенами ресторана. Здесь твоя работа – бегать с подносом, или по обоюдному согласию за дополнительную плату.
Последнюю его фразу я не особо поняла, но решила пока не придавать ей значения.
– Меня зовут Влад, – тоже представился работодатель и обворожительно улыбнулся, от чего у меня чуть не подкосились ноги.
* * *
Ресторан «Рашель», куда мне посчастливилось устроиться, был излюбленным местом для сбора и отдыха самого разнообразного контингента.
Сюда приезжали просадить деньги в казино и иностранцы, плохо понимающие русский язык, и бизнесмены средней руки. Завсегдатаями, конечно, были бандитского вида мужчины в сопровождении проституток. Это вообще оказалась отдельная категория гостей.
Высокие, плечистые парни занимали обычно сразу несколько столов и шумно проводили время. Они не считали денег и всегда щедро платили. Вокруг них, как мотыльки вились наши девчонки. За такой вечер они могли спокойно заработать до нескольких сотен баксов. Стоя в сторонке у бара и наблюдая за тем, как девушки извивались на коленях у мужчин, я испытывала противоречивые чувства.
С одной стороны, в ресторане, который являлся и ночным клубом и казино, никто не ожидал целомудренного поведения, а с другой стороны, это был явный перебор. Женщины, не стесняясь, оголяли грудь под одобрительные возгласы тех, кто сидел за столами, позволяли трогать себя, и перемещались от стола к столу, зазывно покачивая бедрами.
Женский персонал в «Рашель» делился на несколько категорий: официантки, к которым я относилась, танцовщицы, что исполняли откровенные номера на сцене, и девушки, работающие с клиентами в залах ресторана, ночного клуба и казино.
Если с первыми двумя все было понятно, то девушки из последней категории были прожженными хищницами с милым личиком. Они находили себе гостя, подсаживались к нему и раскручивали на напитки, закуски и… секс.
Причем интим был основной их задачей. Такие условия ставил Влад. Те мужчины, что желали получить разрядку здесь и сейчас, платили не самую большую сумму и могли на час уединиться в апартаментах на третьем этаже этого же здания.
Мне было очень жалко этих девушек, торгующих своим телом. Наверняка они пошли на это не от хорошей жизни. Однако, спустя пару дней, до меня дошло, что они всем довольны и их отсюда поганой метлой не выгонишь.
Так что, это им было жалко нас, официанток, бегающих всю ночь с тяжелым подносом.
* * *
– Киса, принеси нам еще красной икры и осетринки, – заплетающимся языком произнес один из гостей.
Он сидел в компании таких же пьяных мужчин, что отмечали здесь успешную сделку. Весь вечер от их стола только и раздавались тосты, да громкие выкрики парней с радостным визгом их женщин.
Приняв заказ, я отправилась на кухню. Получив блюда и возвращаясь обратно, краем зрения обратила внимание, что творится на сцене. Как всегда, эротический аншлаг.
Наши девочки, одетые лишь в крохотные трусики, и с кричащим макияжем танцевали вокруг приглашенных на сцену мужчин. Последние были рады, что об их тела терлись голой грудью такие красотки. Особо наглый тип все норовил облапать танцовщицу. Иногда ему это удавалось, и он с наслаждением на лице гладил и сжимал ее ягодицы.
– Нравится? – спросил Влад, незаметно подойдя и встав у меня за спиной.
Я уже не раз замечаю, что Влад оказывает мне повышенное внимание по сравнению с остальными девушками. Это льстило и немного пугало. Но с каждым разом мой интерес к этому мужчине просыпался все больше и больше. Стоило признаться самой себе, что он мне нравился. Меня тянуло к нему, как мотылька к теплому костру.
– Слишком пошло, – не раздумывая, ответила, чем вызвала его смех.
– Большая часть людей приходит сюда, чтобы на это посмотреть, а кто-то еще и поучаствовать.
– У каждого свои развлечения, – равнодушно проговорила.
– И какие же развлечения у тебя, Люба?
Он слегка приобнял меня, привлекая к себе. От сильного мужского тела исходило приятное тепло и тонкий аромат парфюма. Такая близость, с одной стороны, нервировала меня, а с другой, мне хотелось зайти чуть дальше, чем скромные объятия. Устыдившись собственных мыслей, вернулась к разговору.
– Самые обычные, – я пожала плечами, – Люблю читать книги, изучать театральные афиши, смотреть кино.
– Ты прям не Люба, а Любовь Андреевна. Еще скажи, что нравится вязать и вышивать, – хмыкнул начальник, – А вообще, чего замерла? Гости ждут свою осетрину! – внезапно рассердившись, сказал мужчина, – Пошла к столу.
Дважды меня уговаривать не пришлось. Через несколько секунд я подавала на стол, нагнувшись пониже.
– О, наша рыбка пришла! – пьяно воскликнул посетитель, что сидел ближе всех ко мне. На его возглас я натянуто улыбнулась.
– Кирюша, ты у нас сегодня один без женщины, – манерно воскликнула одна из гостий, обращаясь к нему, – Как тебе наша официанточка? Может, пригласишь ее к себе за стол?
– Я не против, – ухмыльнулся парень, – Девушка, а не составите ли мне компания? Я сегодня без жены и свободен, как сокол.
– Нам не разрешается садится к гостям за стол, – еще раз улыбнулась ему, – Если хотите, я позову наших девушек, которые с радостью составят вам компания.
– Не, этих проблядей не хочу. Мне ты понравилась, – он смачно шлепнул меня по заду в короткой юбке.
Спокойствие, только спокойствие. Здесь это в порядке вещей. Уволюсь к чертям!
– Так что? Нельзя за стол, ну садись ко мне на колени, – приглашающе похлопал себя этот тип.
– Извините, но нельзя. Что-нибудь еще будете заказывать? Или мне подойти позже? – я перевела тему разговора.
– Вот дура! Садись говорю! – вспылил мужик и пьяно дыхнул в мою сторону.
Он привстал со своего места и потянулся ко мне рукой. Я сделала несколько шагов назад и уперлась в чью-то грудь. Обернувшись, увидела нахмуренного Влада и облегченно выдохнула.
– Какие-то проблемы? – спросил он.
– Да, вот эта пигалица не хочет с нами посидеть, – ткнул мне в грудь рукой пьяный гость. От его тычка я немного пошатнулась, но Влад вовремя меня поддержал. Уверенная ладонь по-хозяйски легла мне на живот и чуть прижала к его груди. Такой мимолетный жест тут же вызвал у меня лавину мурашек и странное ёкание в груди.
– Она официантка, а им нельзя присаживаться к гостям, – Влад в упор смотрел своими глазами-льдинками на мужчину, – Хотите развлечься? Сейчас позову наших девочек, а трогать разносчиц категорически запрещается.
– Нет, тех не надо, – поморщился клиент, – Там пробы ставить негде. А здесь сразу видно – еще не испорченный экземпляр.
– За не испорченные экземпляры и выложить денег придется прилично, – холодно хмыкнул Влад и обратился ко мне, – Чего стоим? Заказов больше нет? Иди работать.
Я снова ретировалась. В три ночи у меня настал перерыв, во время которого я сидела в нашей раздевалке. Работать еще три часа, и можно будет ехать домой отсыпаться и два дня отдыхать.
За сегодняшнюю неполную ночь, я уже заработала шестьдесят рублей чаевых. Дай бог, к концу смены наберется сотня. Для меня это были большие и легкие деньги. Хотя легкими их назвать можно было с трудом. Попробуй на высоченных шпильках потаскать тяжелый поднос всю ночь. Но, однозначно, меня устраивал такой способ заработка.
