Северина Дар
Блюз мертвецов. Дневник зомби
Неделя в пути
Дорога, многие из людей любят путешествия и открывавшиеся виды. Их завораживает буквально всё: живописные поля, где растительность утопает в роскошных шапках деревьев; запах свежего воздуха, смешанный с ароматом цветов и трав, который наполняет салон автомобиля; села и деревни открывают вид на уютные формы изб, утонувших в умиротворённо тихих улочках. Вот только для двух этих путешественников картина разворачивалась иначе. Яркие краски лета для них превратились в бордовые реки, противную пульсацию в висках и постоянную тошнотворную жажду человеческой плоти. Запахи из приятных превратились в омерзительные, ведь удовольствие теперь приносили лишь кровь, а пейзажем выступали реки алой жижи.
Неделя в пути для заражённых оказалась тяжёлым испытанием. Вот только цель оправдывала средства. Шестой помнил себя, свой позывной, своё прошлое, хоть и не в подробностях. Он знал, что должен сделать, чтобы выжить, ведь сейчас, с приобретением вируса его существование, наконец, стало бесконечным. Он не ощущал боли, не боялся смерти и не думал о болезни, которая до вируса почти убила его. Зомби научился контролировать себя, тело и голод. Его мозг неплохо функционировал. Единственное, что он никак не мог вернуть, это способность внятно говорить. Но ведь когда вокруг соберутся ему подобные, и они будут намного слабее, только он возглавит этот мир. Только он сможет вести толпу, не способную выживать самостоятельно. Он превратит земной шар в своё королевство, а все они, животные, нежить, будут лишь молчаливым орудием.
Вот только справляться с мёртвыми оказалось тяжёлой ношей. Новенький хоть и слушался, но едва голод захватывал сознание, как машину кидало из стороны в сторону, дикий вопль поднимался в салоне, сопровождаемый беспорядочными судорогами и неистовым желанием наброситься на первого встречного живого. Шестой не позволит командиру насытиться. Он не мог допустить полного превращения, ведь тогда их путь прекратится, и заражённый потеряет последнее человеческое, что помогало зомби добраться до пункта назначения.
Ночи были особенно тяжелы. Как только солнце опускалось за горизонт, новоиспечённый мертвец озирался, подобно хищнику в поисках добычи. Подрезая транспорт, пытаясь выскочить на встречную полосу, или сбить прохожего, они оставили позади себя гору искорёженных машин, десятки трупов и океаны крови. Нет, Шестой не жалел о содеянном, ему было плевать, но это делало новенького слишком агрессивным, и озлобленность росла так же быстро, как голод.
«Добро пожаловать в Москву».
Нет, зомби не прочитал надпись, он узнал город по облику, по широкополосной дороге, бесконечным развязкам, нескончаемым потоком потухших светофоров, высоткам, которые скрывал густой туман или самый обычный смок. Одно не давало ему покоя – почему город стих? Улицы стали совсем пусты. Вечно горящие вывески превратились в серые полотна. По разным сторонам высились столбы дыма. Где-то доносились раздражающие слух вспышки хлопков.
– С… Ст… О… Ппп, – превозмогая жгучие ощущения в гортани Шестой обеими руками, схватился за плечо шофера, сверкающего глазами по сторонам, и, дёрнув его, направил машину съехать к обочине. Треск металла и резкий удар привели полумёртвого в чувства, заставив оголить ещё белые зубы, и зашипеть, извергая запах гнили.
Зомби смотрел на разъярённого заражённого, обливавшегося потом. Посиневшее лицо разбухало, превращаясь в неприглядное и отвратительное нечто. Глаза уже заплыли мутной коркой, давая понять, что перевоплощение на стадии завершения. Скрюченные пальцы командира сильнее цеплялись за руль, сжимая его всё тщательнее. Шестой отстранился, хватаясь за ручку двери. Ладони с трудом слушались, вынуждая повторять действие вновь и вновь. На мгновение остановившись, зомби аккуратно схватился за ручку и резко оттянул, всем весом навалившись на дверь.
– У-у-у-у…
Тело тяжёлым грузом рухнуло наружу. Кости захрустели, выворачивая конечности в неестественные позы. Зомби ёрзал на тротуаре в попытке подняться, переваливаясь с боку на бок, пока сверху на него не прыгнул командир. Придавив спутника, мертвец неустанно корчился, хватаясь пальцами за голову Шестого, будто пытаясь укусить.
Зомби всматривался в бездонную пасть, осознавая, что справиться с ещё непревращенным ему намного сложнее, чем с живыми и слабыми. Отодвигая угрозу от себя переломанными конечностями, Шестой без устали боролся, издавая животный рык. Момент истины должен был настать с минуты на минуту. В этой схватке они оба рисковали погибнуть навсегда или же всё могло обернуться совсем иначе. Но он не желал терять то, для чего прибыл в Москву. Его цели стоили того, чтобы рискнуть. Всё или ничего. Сейчас или никогда. Но ощущать беспомощность перед этими существами, напрочь лишёнными человеческих качеств, он точно не собирался.
Ослабив хватку и раскинув широко руки на тротуаре, он позволил монстру вцепиться в свою плоть. Мертвенно-бледное лицо, которое уже покрывали язвы и трещины приблизилось к шее зомби. Шестой покорно повернул голову, ощущая гнилостное и до боли знакомое дыхание мертвечины. Холодный ветерок обдул его искорёженную кожу, и зубы углубились в плоть, прокусывая её насквозь.
Шестой чувствовал, как его кожа медленно отделяется, разрывая ткани. Он слышал, как хрустели челюсти напавшего, старательно пережевавшие добычу. Ожидая боль и предсмертную агонию, зомби готовился к худшему, думая, что два заражённых, вкусив друг друга, могут неминуемо привести к смерти. Вопреки всему, тело не реагировало, оставаясь спокойным. Даже готовый к гибели, он не понимал, как это возможно.
Едва зубы командира вновь коснулись горла, как зомби прочувствовал агонию. Мышцы содрогались словно в конвульсиях. Шестой без страха ожидал конца, но напавший внезапно отцепился от раны и машинально приподнялся, подавляя рвотный рефлекс. В этот момент жертва поняла, что финальные подёргивания касались не его. С интересом наблюдая за страданиями командира, он испытывал удовлетворение. Отползая от мужчины, зомби медленно начинал осмысливать происходящее. Мертвец смертен. Все они смертны.
Командир корчился на тротуаре, хватаясь за всевозможные предметы. Из его рта хлыстала тёмная жижа, заливая и окрашивая поверхность в непонятного цвета окрас. Лицо бедняги из бледного превращалось в красное. Язвы разбухали, взрываясь, оставляя глубокие впадины на коже. Кости произвольно выкручивались, ломая человека на части. Дикий вопль разносился по периметру, заставляя притаившиеся в закоулках существа, направиться к источнику звука. Зомби удовлетворённо ухмылялся, ожидая армию, которую даже не пришлось искать.
Неизвестность
Спустя три дня после крушения вертолёта
Кузов старенького грузовика, каждый уголок которого наполнен мраком, казалось, поглощал не только спокойствие своего молчаливого путника, но и лишал его солнечного света, которого и без того не ощущал уже много лет. Затхлая атмосфера этого места таила в себе привкус предательства и забытья. Мрачная камера транспортного средства бросала тени на его до неузнаваемости обезображенное лицо.
Он не помнил имени. Был лишён личности. Неизвестный потерял себя и не был уверен, что остался человеком. Потерянный в безымянной тьме, истощённый жаждой воспоминаний, путник неистово боролся с собой. Внутри разгорался скрытый огонь, заставляющий восстановить мозаику собственной жизни, потерянной где-то там, на глубине, в заточении среди похожих на него монстров. Он обязан вспомнить, должен излечиться.
Дорога, ведущая в неизвестность, создавала пугающий калейдоскоп фрагментов туманных воспоминаний, которые он старался скрепить, будто потерянные кусочки важной детали. Ощущая каждый вздох и дрожь изуродованной плоти, грузовик мчал его вперёд. Путник знал, что его ожидает кровавая бойня, битва за жизнь, борьба с собой и ответы, чья цена может оказаться выше любого плачевного выкупа. Ведомый жаждой истины, он собрал в себе остатки человеческих сил и воли, готовый бросить вызов и раскрыть страшные тайны того, кем теперь являлся.
Спустя два дня пути
Минуя километры между высокими деревьями, встречая рассветы и закаты, радуясь солнечным лучам и печалясь с каплями дождя, грузовик петлял на поворотах, подскакивал на выбоинах и кочках. Музыка из кабины слышалась отчётливо, но временами затихала. Путник всё так же молчал, погруженный в свои мысли, пытаясь справиться с нарастающим голодом, который рисовал яркие картины человеческой плоти, сопровождая их приятным запахом свежего мяса и хрустом костей.
Ночь воспринималась особенно нервно. Биение сердца неизвестного шофера мешало ему сосредоточиться, меняло внезапные минуты спокойствия на бурные химические реакции, происходящие внутри его трансформирующегося тела и мозга. Временами вырывался яростный рык, который путник не мог контролировать. Жидкая слюна ускользала наружу, сопровождающаяся рвотными рефлексами. Терпеть это состояние у него получалось с трудом, и кровавый поток фонтаном извергался из глотки наружу, окрашивая тесный кузов в яркий цвет.
Уже скоро появятся звёзды на небе. Путник чувствовал, знал, что осталось немного до момента адских мук. Он сжимал кулаки покрепче, пальцы беспощадно ломались, но боли не было, совсем. Человек с легкостью поправлял их и продолжал свою борьбу, пока не услышал невнятные, оглушившие его, звуки снаружи. Транспорт занесло. Грузовик начал крутиться вокруг своей оси, набирая обороты. Кузов качало с неимоверной силой, пока наконец не рухнул. На мгновение всё стихло. Путник смотрел на тёмный брезент, ощущая переломанное тело. Снаружи слышалось шарканье подошв. Он вправил себе плечо, за ним поставил на место колено, прилепил оторвавшуюся кожу на щеке и поспешил покинуть помещение.
Сумрак встретил неизвестного алым закатом и горелыи запахом смешанным с парами бензина. Вот-вот раздастся взрыв. Путник побрёл к кабине, где десятки похожих на него существ рвали в клочья тело недавно остывшего водителя. Мертвецы приостановили трапезу на мгновение, изучив новичка, но тут же продолжили свеже-поднесённый ужин.
Прошла неделя в пути. Москва
Дорога, какой бы длинной она ни была, что только не встречалось на пути, какие бы преграды ни пытались сбить путника, двигало им лишь одно – дикое желание изгнать из себя чудовище. Много ли хочет? Добьётся ли своего? Сможет ли победить заразу, засевшую внутри? Ни одного ответа на эти вопросы он не знал. Гость даже не верил в то, что мог мыслить трезво, ведь голод рос с такой скоростью и силой, что давил не только на виски, но и заставлял кишки извергать алую массу. Одно лишь обстоятельство удивляло неизвестного: почему он до сих пор мог думать, ведь те, другие, которые так похожи на него, были настоящим зверьём с самым животным инстинктом – голод.
Дорога полотном уходила вдаль, город неукоснительно приближался, распахивая свои двери для путника. Вокруг всё ещё сияли огни. Редкие люди, измождённые под натиском вируса, перебежками скользили от одного здания к другому. Чем дальше он углублялся в пространство шумящей столицы, тем больше паники, криков и сирен доносилось до нездорового слуха. Военные машины заполонили спальный район. Группы в защитных костюмах и с автоматами в руках стояли почти по всему периметру. Неизвестный сбавил и без того медленный ход, прячась в тёмных уголках от зорких взглядов. Он наблюдал, как кучки ему подобных появлялись в поле зрения живых, и тут же начинался настоящий ад. Пулемётные очереди летели, разверзая воздух. Нежить падала одна за другой, но через мгновение поднималась и двигалась дальше, невзирая на изрешеченное тело. Мертвецы, которым удавалось добраться до людей, бросались на них, как голодные бедняки на жареную картошку. Поглощая плоть, они исходили слюной, смачно причмокивая и довольно озираясь по сторонам, давая понять другим, что это неимоверно вкусно и словно приглашая к столу. Путник не верил своим глазам. Но живот громко бурчал в ответ его мыслям, что он подобен тем самым зверям, что человеческое мясо именно то, чего так не хватало для дальнейшего существования. Тем временем стрельба редела, людей становилось всё меньше.
«Я не такой. Я не хочу и не могу поглощать людей. Лучше смерть. Убейте меня. Лишите меня зверя. Спасите мою душу».
Когда битва прекратилась, оставшаяся в живых нечисть бросилась к неизвестному. Он встал, раздвинув широко руки, готовый к смерти. Толпа становилась всё ближе. Невнятное мычание и едкий запах мертвечины уже ощущались и врезались во все рецепторы. Путник ждал финала, но нежить даже не приостановилась, проходя мимо.
«Нет! Прошу! Умоляю! Я вкуснее живых!»
Но никто не слышал его внутреннего монолога. Никто не реагировал, оставив в одиночестве среди многоэтажек. Он проводил зверьё взглядом и направился к центральной дороге. Встав посреди разделительной полосы, неизвестный замер, осматривая столицу. Москва теперь не казалась ему такой красочной, какой была когда-то.
Серый ореол опустился на прежде оживлённые улицы столицы. Тугие тени деревьев проникали сквозь пыльные окна, сотрясая тишину мёртвым дыханием. Монументальные здания и надежды города пропитались необузданным страхом, слабо пульсировали в мрачном свете умирающего дня.
Безрадостная мелодия нарушенного равновесия звучала в ушах полумёртвого гостя, не знающего кто он, потерявшегося в самом себе, считающего себя монстром, который едва ли сдерживался перед отголосками пульсирующих человеческих тел. Лица и безжизненные силуэты, пластом валяющиеся в каждом уголке видимом глазу, облетели пеплом единично обрушенных зданий и отчаянием, как будто запутанные в траурные покрывала. И только в отдельные мгновения, прорезаясь сквозь мрачную дымку безмолвия, начинала звучать адская симфония, донося шуршание ободранных и поднимающихся из лап бездны зомби. Жуткое ворчание измученных существ в масках, покрывающих лицо, угрюмые стоны тех, кто оставался сиротами в темечке хаоса, оглушало тонкий слух неизвестного, чьи безжизненные эмоции переполняли мертвенно-бледное сознание.
Московское величие, за недолгий срок медленно превратилось в заброшенный мавзолей, остававшийся кладбищем человеческих мечтаний и невыполнимых планов. Где-то ещё теплилась жизнь и гость чувствовал её, как нестерпимое желание броситься к убежищу и утолить болезненный голод. Рвать человеческую плоть на куски, проглатывая ещё тёплое мясо, обильно смазанное кровью. Голоса живых проникали в его сознание, будто толкая внутреннего зверя на варварское пиршество. Люди прятались, а мертвецы окружали их укрытие, превращая вальс созидания в бесконечный блюз смерти, где адские муки сольются в агонию и станцуют последний свой недолгий менуэт.
– Б-б…, – пытался совладать с собой гость, произнося человеческую речь, – е-г-г-ит-е. Б-бе-гги-те…
Услышав собственное рычание, неизвестный опустил взгляд, развернулся, и в тот же миг упёрся в массивную постройку. Сознание проиграло множество чёрно-белых кадров из прошлого: белые стены, люди в светлых одеждах, иглы, койки и пробирки. Он не мог понять, что это означало, но остатки мёртвого, частично работающего мозга, тянуло путника к этому зданию. Он шагнул навстречу бетонному строению в надежде не ошибиться. Да и что могло ему помешать, если он бессмертен даже перед лицом пулемётной очереди.
Чем ближе гость подходил к тяжёлым металлическим воротам, тем больше ощущал внутри себя напряжение. Липкий пот проступал сквозь мертвенную облезлую кожу. Ноздри раздувались подобно животному, рыщущему пищу, пытаясь уловить запах своей будущей жертвы. С трудом переставляя отяжелевшие ноги, неизвестный проник на территорию. Здесь его встретила та же жуткая и пугающая атмосфера. Всё кричало о том, словно люди не торопились, а бросались прочь. Безжизненные тела под окнами в неестественной позе, недвусмысленно рисовали картины прыгающих через прозрачные стекла бедняг. Осколки неблагодарно шептали о борьбе ещё живых с теми, кто сейчас хозяйничал на улицах. Алая и вязкая жидкость вместо луж, уже успела окрасить асфальтированное покрытие и местами впитаться в землю.
Вокруг повисло тяжёлое и мрачное молчание, лишь периодически его пугающим скрежетом поражал порыв ветра, свистящего сквозь разрушенные окна, ударами эха отталкиваясь от стен здания и холодного металла автомобилей. Будто оживший монстр сумерки наводили тут свои порядки, пытаясь, то ли скрыть ужасы злобного вторжения, то ли, наоборот, подчеркнуть всю суть этого гремящего кошмара.
Пустые и покрытые пылью автомобили, оставленные, судя по всему, несколько недель назад, создавали впечатление, будто в последний момент люди в спешке с застывшим страхом перед неминуемой гибелью, не смогли добраться до цели и простились со старой жизнью, отдав её в лапы бродячим зверям, чей голод не имел предела. Повреждения и царапины на транспортах могли рассказать куда больше, чем осколки стекла. Гость проникался каждым сценарием, рисовавшем в его воображении кровавые кадры. Открытая дверца, повисшая под наклоном, человек боролся до последнего, кричал, молил о помощи, но монстр не отступал, он вновь и вновь прикасался к живой плоти своими прогнившими зубами и понемногу, будто смакуя, отрывал кусочки, тщательно прожёвывая трофей. Чуть поодаль внедорожник поразило десятками пуль и лобовое стекло окрасилось в цвет смерти с примесью кусочков из костей. Но виноват ли шофер, что позади его грыз всё тот же зверь?
Сумерки все сгущались и лишь усиливали атмосферу тревожности на территории больницы. Тусклый отблеск призрачного лунного света проникал сквозь разбитые окна, создавая тени, которые казались подвижными и обладающими собственной жизнью. В такой атмосфере даже самые храбрые люди сомневаются, стоит ли им входить в эти заброшенные стены больницы.
– Я…, – борясь с резкой болью от произносимых букв, проговаривал гость. – До-л-жен…
Ноги медленным и неуверенным темпом несли непослушное и разлагающееся тело гостя к светлым стенам, скрывающим тайну и неизвестность. Неизвестный старательно вслушивался, но нарастающий ветер мешал сосредоточиться, сбивая с ритма. Мгновение и чёрная металлическая дверь во всей красе предстала перед одиноким и растерянным путником. Он на секунду приостановился, не сводя глаз с ажурной ручки, отделявшей его от сокрытой внутри стен неизбежности. Мысленно перебирая в голове таблички с цифрами, он дошёл до единицы и коснулся синей ладонью холодного предмета.
– Нет! Да пошли вы, гады! Я жив! Я свободен!
Дикий вопль вырвал гостя из равновесия, сбив с ног и заставив свалиться пластом на прохладный каменный порог. Ощущая на себе излишнюю тяжесть, он с трудом приподнял затылок и устремил взор на юного мальчишку лет десяти. Тот будто потерял дар речи, соображая, что или кого видел перед собой. Таблички с цифрами вновь замелькали перед глазами, быстро, почти молниеносно сменяя друг друга, отчитывая секунды до паники, криков и попыток сбежать.
– Гад, а-а-а-а, – мальчишка начал елозить по гостю, желая скатиться с него и спасти собственную жизнь. – Урод, вонючка, ты не сожрёшь меня, понял? Мертвяк!
– П-по…
Будто пылающее жаром железо заполонило гортань, не давая звукам вырваться наружу. Пока неизвестный выговаривал буквы, юнец уже скрылся за первым ближайшим поворотом, а в двери, источая невнятное рычание, застряла кучка ему подобных тварей. Протягивая искалеченные скрюченные пальцы, они пытались вырваться наружу, но безуспешно. Гость перевернулся набок, упёрся на локоть, услышав хруст собственного скелета, приподнялся и, встав на ноги, вправил кость на место.
– Н-неее-т.
Он захлопнул железную дверь, заставив несколько пальцев мёртвых злодеев, отвалиться, и направился к мальцу. Он не мог упустить момент и должен, ему необходимо найти подмогу, а мальчишка казался для этого самым лучшим вариантом.
Гость брёл вдоль холодных бетонных стен больницы, вслушиваясь в тишину, в шорохи и шёпот ветра. Иногда он останавливался, принюхиваясь, пытаясь уловить запах живой плоти. Обоняние сейчас играло важную роль, ведь голод не отпускал ни на секунду. Чтобы не происходило вокруг, но бифштексы в виде человечины так и играли с ним, вызывая рвотный рефлекс, не давая забыть о том, кем стал. Но кем? Ответ так и не найден. Он не приблизился к разгадке ни на шаг.
– Т-ты, – шипел еле слышно, невзирая на режущую боль.
Запах мальчишки становился всё сильнее. Гость свернул за угол, наткнувшись на фургон. Разнесённая пулемётной очередью кабина небрежно свисала, едва удерживаясь на петлях, а вот кузов оставался целым. Неизвестный замер, слегка коснувшись яркого цвета брезента. Внутри, заставляя помещение поскрипывать, раскачивался юноша, бормоча под нос одну и ту же фразу:
– Лиска. Лиска. Лиска.
– Лиска! Лиска. Лиска.
Гость медленно обошёл фургон и тихонько поднял настил. Мальчишка даже не отреагировал, заблудившись в своих мыслях и страхе. Адреналин настолько завладел его сознанием, что чувство самосохранения совсем притупилось, лишив его возможности реагировать на угрозу. Неизвестный опустил глаза под ноги. Ему нужно было показать живому, что не опасен, но не словами. Он не мог говорить внятно. Не умел быстро выговаривать фразы. Гость схватил палку попрочнее и протянул её человеку.
– Б-б-бе-р-ри.
Мальчишка подскочил с места, выпучив заплаканные глаза. Уперевшись в угол тесного помещения, он не упускал из вида страшного мертвеца, ожидая неминуемого нападения. Гость ощущал его страх, слышал биение сердца, чувствовал, как повышается температура и без того тёплого тела. Юноша часто и тяжело дышал.
– Ты съешь меня?
– Н-не-т.
– Я невкусный?
Гость попытался изобразить подобие улыбки, но кусочек кожи, отвалившейся от щеки, напомнил ему, что эмоции монстру не к лицу. Неизвестный решил ещё ближе пододвинуть палку мальчишке и, напрягая голосовые связки, произнёс:
– П-по-м-мо-г-ги.
– Тебе?
Мертвец кивнул в ответ, опустив взгляд. Мальчишка с недоумением рассматривал страшное изуродованное лицо, замечая в глазах монстра полное отчаяние. Сделав шаг навстречу, он настороженно приостановился, но мертвец не реагировал. Юноша ступил второй раз и схватил палку, но тот так и не шелохнулся.
– Я, Женя. Я помогу тебе, если ты меня не сожрёшь и тоже поможешь. Дашь на дашь, понял? Законы двора. Договор? Дашь пять?
Он протянул неизвестному руку, тот посмотрел в живые синие глаза и выставил свою ладонь в знак признательности. Скрюченные пальцы, посиневшие и облупившиеся, обломившиеся почерневшие ногти, тут же бросились в глаза собеседнику. Он скривился, не стесняясь демонстрировать неприязнь.
– Не, не нужно, мы ещё не так близки, – ёрничал юнец, всё ещё сторонясь. – Нам надо найти место, где спрятаться. Хотя, тебе от них бегать ни к чему, в отличии от меня.
Гость указал на больницу, Женя удивлённо зыркнул на него, скорчившись, но пожал плечами и выпалил:
– Как скажешь, но там бродят такие, как ты и они-то точно мной не побрезгуют. Но где-то тут Лиска. Я должен ее найти, слышишь? Должен помочь ей. Она совсем одна и не справится сама… – на глазах снова проступили слезы, но мальчишка держался, ради неё. Он мужчина. Он боец, а не сопляк.
– П-по…
– Да понял я, помощник, пошли.
