Сева Голубев
Заветное желание
– Тебя наверняка укачает, – подтверждая его опасения проворковала мать засовывая пакет мятных пастилок в карман его куртки.
– Можно мне остаться дома? – плаксивым голосом начал Костя.
Мама удивленно вскинула густые брови:
– Как это так? Не говори глупостей. Мы же заплатили. Денег нам никто не вернет уже.
Она продолжила мыть посуду словно вопрос исчерпал себя.
– Но я чувствую! – Костя ухватился за последнюю соломинку. – Я чувствую, что мне нельзя туда ехать!
– Глупости. – фыркнула мать и забрала у него тарелку. хотя он еще не успел доесть завтрак.
– Но…Ты сама говорила! Дети чувствуют то чего взрослые не понимают!
– Это не так работает. – в голосе матери начали появляться свинцовые нотки.
– А как? – прошептал Костя, зная что любое его действие может привести к взрыву.
– Не твоего ума дела! – прикрикнула мать. – Иди одевайся! В могилу меня свести хочешь! Сразу видно чей ты сынок!
– Твой? – растеряно пискнул Костя, спрыгивая с кухонного дивана.
– Паршивец! – крикнула мама целясь в него полотенцем, но ее гневный крик уже смешался с плохо скрываемым приступом хохота.
* * *
Когда дети посыпались шумной толпой на школьный двор погоду словно подменили. Костя вообразил могущественного мага, вытащившего из большого, пыльного сундука погоду совсем другого, далекого дня из середины ноября. Тяжелые, свинцовые тучи нависли над школой, точно готовые обрушиться на головы ребят. Порывы ледяного ветра сбивали детей в плотные кучки по пять-десять человек. Только Костя стоял в стороне, переводя взгляд от готовящегося взорваться неба к не менее мрачным учителям, суетливо переговаривающихся, и время от времени покрикивая на совершенно случайного ребенка.
Скоро подъехал автобус. Дети с криком понеслись к нему, отталкивая друг друга и игнорируя призывы учителей вести себя цивилизованно. Костя плелся в самом конце, медленно переставляя ноги по влажному асфальту.
– Кажется будет снег… – услышал Костя раздраженную жалобу их классной руководительницы. – Я будто проклята, каждая экскурсия – катастрофа. Поверь мне, Любочка, когда прискачут всадники апокалипсиса, я буду на вылазки с очередными дьяволятами.
Любочка, Любовь Петровна, чью должность Костя толком не знал, гнусно захихикала, больно подталкивая его костяшками кулака в спину, прямо между лопаток.
– Давай-давай, – притворно-приторным голосом пробурчала она. – Все места займут. Или ты, что, хочешь остаться тут один?
В груди у Кости зажглась надежда, теплыми ручейками она побежала по венам, согревая все тело:
– А можно? – громко спросил он, поднимая голову к женщине.
Та недоуменно на него посмотрела, ее масляные фиолетово-красные губы искривились, напомнив Кости большую, толстую гусеницу, которую он видел у бабушки в деревне.
– Ишь чего удумал! – раздраженно прокряхтела Любочка, вдавливая свой кулак еще глубже в Костину спину. – Под статью меня подвести хочешь? Школа несет за тебя ответственность! Смотри, ты задерживаешь водителя!
Подгоняемый острыми костяшками Костя с ужасом занес ногу над огромной, черной ступенью, в голове промелькнула картина, как он не смог взобраться на нее, споткнулся и свалился в намешанную десятками ног грязную жижу. Но ноги без проблем справились со ступенями и уже через пару секунд он стоял на пятачке возле водителя, который нисколько не проявлял раздражения задержкой, а устало смотрел в окно пустым, скучающим взглядом.
Буркнув что-то обозначающее извинения Костя торопливо засеменил по узкому проходу. Автобус почти лопался от шума детских голосов. Дети превратились в кипящую массу, в один организм, стоило одному в самом начале вскочить и крикнуть что-то, эхо судорогой пробегало по всем и с удвоенной силой возвращалось назад. Плывя по этому бурному океану из толчков и визга Костя изо всех сил старался не подавать вида, хотя голова его начинала кружиться, а бешено стучащее сердце гоняло кровь по телу с такой силой, что казалось она вот-вот фонтаном хлынет из ушей.
Все места впереди были заняты, Костя добрался до самого конца автобуса и сел на одно из двух оставшихся сидений. Следом за ним уместилась Любовь Петровна. Костя скосил взгляд на ее руки, ожидая увидеть на месте костяшек лезвия, как у Росомахи из людей Х. Но на тощих коленях, обтянутых юбкой покоились совершенно обычные, может немного крупноватые для ее в целом субтильной фигуры, руки. Но пока Костя смотрел на них, левая лопатка все равно начала ныть, опасаясь новой атаки.
* * *
Экскурсовода Костя почти не слушал, предпочитая смотреть в окно на медленно плывущие мимо дома-пирожные, плотно прижатых друг к другу на узких набережных. Почти все что экскурсовод рассказывала, искаженным микрофоном дрожащим голосом, Костя уже давно узнал из серии энциклопедий про родной город, подаренную ему на прошлый Новый год.
Автобус качнуло – водитель остановился на светофоре и Костю кольнуло неожиданно сильное чувство, что прямо в эту секунду происходит что-то важное. Прямо сейчас ему необходимо слушать экскурсовода, пытающуюся перекричать гомон детворы, она сообщает нечто, от чего зависит вся его жизнь.
– …голова орла, тело льва… – сквозь подпрыгивающих ребят, передающих через проход чипсы и газировку, Костя мог видеть только макушку головы маленькой женщины, которая уже давно потеряла надежду привлечь внимание школьников. – Спустившись к воде, вы сможете увидеть их своими глазами, выполненные скульптором Годе в 1834 году, эти грифоны обладают уникальной силой. Если вы отбросите свой страх, и положите руку в пасть этого создания, а другой рукой нежно, но с уважением, погладите грифона по голове, он выполнит ваше самое заветное желание.
