Сева Голубев
Старшая сестра
Мальчик безучастно смотрел на груды мусора за ее спиной.
– Сначала я думала, что с тобой точно получится. – гневно начала Марта. – Ты был таким резвым, даже укусил меня.
Она потерла левое запястье, будто воспоминание вернуло боль в старую рану.
– Но ты больше не сопротивляешься. – она с силой потрясла мальчика, который не издал даже писка и все так же отрешенно смотрел по сторонам. – Только посмотри на себя! ТЫ НЕ УЧИШЬСЯ! Все занятия на смарку!
Мальчик качался из стороны в сторону, точно воздушная фигура на ветру, не проявляя никаких признаков жизни. Он был далеко-далеко от этого вонючего, плесневелого подвала. Под его пальцами хрустела обертка подарков, которые папа привез из командировки, а вся залитая светом кухня их маленькой квартиры была укутана божественным ароматом клубничного пирога, который мама вот-вот достанет из духовки.
Несколько недель назад, под градами ударов старой ведьмы, мальчик нашел волшебную дверь внутри себя, ведущую в эту сказочную реальность его дома. И теперь каждый раз, еще только заслышав скрип ступенек под ногами мерзкой ведьмы, он проникал сюда. Здесь он не слышал ее визга и не чувствовал ничего из того, что она делала с его телом. Только потом, когда ведьмы уже не было рядом, он возвращался в свою клетку и ощущал последствия ее издевательств. Но сейчас он был далеко, рядом с семьей, и ведьма не получала ни его криков, ни слез. Ради которых она все это и затеяла. Мама когда-то читала ему похожую сказку и сейчас мальчик был убежден, что ведьма собирает его слезы для своих зелий и он не собирался ей подыгрывать.
Чего мальчик не знал, так что его пассивность делает ведьму еще злее. Ей действительно были необходимы его слезы и крики. Без них все занятия были бессмысленны. И это выводило озлобленность Марты на новый уровень. Ослепленная яростью, она уже не рассчитывала силу удара, била мальчика всем, что попадалось под руку, будь это старое полотенце, или ржавый, гаечный ключ. Маленькое, осунувшееся, грязное лицо мальчика на глазах теряло очертания, превращаясь в кровавое месиво. Его цыплячье тело полностью окрасилось в красный, конечности изгибались под неестественными углами, по ногам стекала желто-коричневая вонючая слизь, смешанная с кровью.
Он не издавал ни звука. Визг Марты уже полностью потерял очертания человеческой речи и перешел в вой. Удар за ударом. Ее жидкие, белые волосы тоже пропитались кровью, как и черный, спортивный костюм. В тусклом свете лампы осколки костей блестели среди спутанных красно-розовых прядей ее волос.
Мальчик давно был мертв, а Марта все еще вбивала гаечный ключ в то, что осталось от его тела. Наконец она выпрямилась, отряхнулась и как ни в чем ни бывало начала убираться. Монотонно и размеренно, свойственная ей нервозность в каждом движении, испарилась. Словно сонная муха она медленно выкатила небольшую железную бочку и начала загребать в нее кровавый фарш, который еще несколько часов назад был пятилетним мальчиком. Закончив она засыпала содержимое бочки известью, плотно закупорила крышку, перевернула бочку на бок и покатила вглубь подвала, туда где стоял плотный ряд таких же пузатых бочек.
Плотные, черные крышки блестели в тусклом свете лампы. Ряд был полностью завершен: от стены к стене не было ни одного зазора. Марте пришлось повозиться с тем, чтобы поднять новую бочку в начало второго ряда. На ее губах мелькнула улыбка при мысли, каким тяжелым стал ее новый ребенок. А осознав, что для третьего ряда ей понадобится стремянка, она не смогла сдержать истерического смешка.
– Вот так, теперь вы все вместе. – она ласково гладила края бочек. – Стройный ряд мальчиков-зайчиков, которые усвоили свои уроки.
* * *
Вернувшись после выходного на работу, Марта обнаружила, что там ничего не изменилось. Как и всегда. Изменилась только она сама, но никто об этом не подозревал. Никто не замечал ее спокойствия и расслабленности. Как до этого они не замечали ее наэлектризованной напряженности, считывая только ее поверхностные проявления, когда она вырывалась наружу в виде истеричного оскорбления нерасторопного клиента, порвавшего пакет с молоком. Но ничего больше. Для них она милая, но жалкая старая дева. Капризная, но услужливая. Пресная, скованная собственными комплексами, удушающая окружающих самомнением и надменностью, но уморительная в своей карикатурности. И никто даже подумать не может, кто стоит перед их глазами на самом деле. Широкая улыбка растеклась по лицу Марты при этой мысли, ничего не подозревающий покупатель улыбнулся в ответ. Да, никто ничего не понимает. И никто не сможет ей помешать.
– Всего доброго, – клиент схватил свои покупки и выбежав за дверь понесся к машине под проливным дождем.
Других посетителей не было и Марта с Ирой направились в подсобку.
Помешивая вонючий, химозный кофе из пакетика Ира заискивающе смотрела на Марту. Ее полное тело сотрясалось при каждом движение, нога нервно качала драную, клеенчатую скатерть туда-сюда, вся ее фигура требовала новой порции грязных подробностей, точно героиновый наркоман нуждающийся в дозе.
– Ну что? – в конце концов не выдержала она. – Есть новости о брате?
Марта удивленно подняла брови, будто не замечала нетерпения подруги и не догадывалась о его причинах.
– Нет. – скупо ответила она и отхлебнула зеленый чай.
Укутанная в мягкий жирок челюсть Иры возмущенно отвисла. По всему ее телу проходил импульс желания немедленно вытрясти из подружки все подробности, но вместо этого она пододвинула к ней коробку с домашним печеньем:
