Серж Винтеркей
Ревизор: возвращение в СССР 3
Глава 4
27.02.1971 г. Дом Домрацких-Ивлевых.
Мама укладывала после обеда Аришку. Бабушка мыла посуду. А я сидел за столом рассеянно уплетая пирожки и строя планы по проникновению на территорию завода.
– Матери дополнительную неделю отпуска еле-еле дали. – вдруг пожаловалась бабушка. – Через неделю ей кровь из носу надо на работу выходить, а ясли всё не дают. Мне придётся на работе договориться, что я после обеда работать буду, а не с утра. Ты со школы будешь приходить и вместо меня с Аришкой оставаться, а я на работу. А к половине шестого уже и мама с работы будет возвращаться.
Так, так, так. Тема завода сама всплыла. Правда, я ещё не представлял, как этим воспользоваться.
– Ба, пока я к двум часам приду, пока ты до работы добежишь, уже три будет. Тебе четыре часа надо работать? До семи, что ли, будешь на работе сидеть?
– А куда деваться? – ответила бабушка. – Жалко место терять.
– Место терять жалко. – подтвердил я. – А что ты там делаешь?
– Веду учёт жидкого топлива. Если это тебе о чём-то говорит.
– Бензина что ли?
– Бензина и солярки.
– И как ты его ведёшь? Учёт жидкого топлива…
– В ведомостях по подразделениям и по видам топлива. – ответила бабушка на автомате, задумавшись о своём.
– На основании чего? Каких документов?
– На основании путевых листов.
– Это расход. А приход?
– На основании заявок на получение талонов. – ответила бабуля, переключившись на меня, и поглядывая с явным интересом. – Я их визирую.
Точно. По талонам же раньше заправлялись. Господи, как давно это было…
– А ты и талоны учитываешь? И талоны у тебя? – оживился я.
– Здрасте. Талоны в сейфе, в кассе. – усмехнулась бабуля. – Они их и выдают, и учёт их сами ведут.
– Хорошо. – разочарованно протянул я. – Тебе принесли путёвки. Они уже заполнены и обсчитаны?
– Частично заполнены. По показаниям счетчика пробег считаю и расход топлива по нормам. – ответила бабушка, все более удивлённо глядя на меня. – И ещё коэффициент надо учитывать, завгар проставляет.
О, хорошо, что коэффициент уже кто-то проставит. А то я так всегда косячил с ним. То прозеваю, когда зиму отменят, то ещё что-то… Править потом приходилось целые стопки документов.
– Пробег и расход топлива? И всё?
– Я всё учитываю. Расход, приход. А главное – остаток. Когда ко мне приходят заявки на талоны визировать, я смотрю, чтобы у них излишки не копились и в путёвках, и в целом по подразделению.
– А кто приходит?
– Начальники служб. – объяснила бабуля.
В маминой спальне заплакала Аришка.
– Так, так, так… – пробормотал я, соображая, как можно воспользоваться сложившейся ситуацией в своих интересах. Но ничего в голову, пока, не приходило. – А нельзя там договориться, чтобы мама путёвки домой брала, ты бы их тут заполняла, а она бы их на следующий день обратно уносила?
– Что опять я? – проворчала вышедшая зачем-то в кухню мама.
– Ну, заполню я дома путевые листы, а по ведомостям их кто будет разносить?
– Ну, пусть мама и ведомости принесёт.
– Как ты себе это представляешь? – бабушка махнула на меня рукой показывая остановившейся рядом удивлённой маме, что на меня не надо обращать внимания. – Это же завод! Там каждая ведомость – амбарная книга. Каждое подразделение ведётся отдельно по солярке, по семьдесят второму бензину и семьдесят шестому.
– Ну, их же надо только один раз принести, я помогу.
– Он поможет… – проворчала бабушка. – Заявки на талоны тоже ты будешь визировать?
– Ба! Ну, уж пробег-то и расход топлива в путёвках я, точно, посчитаю и по ведомостям разнесу. – заявил, забывшись я.
УПС! Штирлиц никогда… Ой, все!
– Мам. Ну, хочет, пусть работает. Там делов-то. Покажешь ему всё, научишь… – вдруг поддержала меня мама. – Он с Аришкой сейчас не справится.
Чего это я не справлюсь?! Я хотел было возмутиться, но вспомнил, что мне шестнадцать и опыта заботы о детях у меня, типа, ещё нет.
– А заявки? – уже не столь уверенно спросила бабушка. – Их кто будет подписывать?
– Ну, кто-то же их подписывает, когда тебя нет? Ты же полдня всего работаешь. – подсказала мама и вернулась в спальню к Аришке.
– Ну, не знаю, не знаю… – пробормотала бабушка и с сомнением взглянула на меня. – Работа, конечно, не сложная. Но любому делу учиться надо.
Я не стал сейчас с ней спорить и давить на неё. Лёд и так уже заметно тронулся. Пусть поживёт с этой мыслью, привыкнет к ней.
Сказал, только:
– Ба, чтобы вам помочь, я готов в любой момент научиться чему угодно.
– Ладно, ладно. – отмахнулась бабуля от моего пафоса. – Хочешь – давай, попробуем.
Она сосредоточенно протирала тарелки полотенцем.
– Завтра посоветуюсь с начальством. У нас многие своих детей на завод приводят на лето. С четырнадцати лет уже все деньги зарабатывают. И трудовой стаж, опять же… – рассуждала она вслух. – А тебе шестнадцать уже. Вообще можно трудоустроить вместо меня.
Йес! Получилось!
В прекрасном настроении я полез в сундук в сенях. Кажется, я там провод видел. Точно, есть немного. Но этого не хватит, чтобы дотянуть до центра потолка. И выключатель забыл купить. Мудрить не стал, немного повозился и сделал переноску: лампочка Ильича в патроне на свободном проводе, с которым ходишь, куда надо, и подсвечиваешь в нужном месте.
Чтобы лампу можно было повесить и освободить руки, поднял на чердак старый стул и повесил переноску на его спинку.
При полноценном освещении фронт работы представился мне в полном объёме. Это тебе не фонариком времен второй мировой светить. Доски под крышей страшные… Обивать, похоже, надо будет всё по кругу, не только полы. И дело это непростое – нужно будет бить аккуратно. Не хватало еще ударом изнутри по подгнившей доске шифер на крыше расколоть.
Всё, что я смог пока сделать – это вытянул несколько гвоздей. Остальные надо загибать и забивать, но шуметь нельзя, Аришка спит.
Принялся просто убираться. Подмёл, собрал с пола целое ведро какого-то хлама.
Чтобы выключить переноску, пришлось выкрутить из патрона лампочку. А она горячая!.. Но, зато теперь есть свет.
От того, что много раз лазил туда-сюда, на чердак и обратно, нагретый воздух из хаты поднялся наверх, на чердак. В хате стало холодно. Бабушка начала на меня бухтеть.
Мне что же, откладывать ремонт, пока весна не начнётся?
Задумался над полом. На фанеру пока денег нет. Ждать удачной подработки, или искать альтернативу? От безысходности родилась идея – можно же подровнять слегка пол и аккуратно уложить дощечки от паллет наподобие паркета. Только подгонять и циклевать этот самодельный паркет замучаешься. Хотя, может, циклевать пол на неотапливаемом чердаке вообще излишество?
Стал рассчитывать, сколько материала понадобится – впечатлился, подсчитав. Возить мне и возить паллеты с базы… Тем более, если стены и потолок тоже дощечками обшивать. Надолго подготовка затянется.
Ещё один вопрос тоже нужно решить. Как устроить люк? Сделать откидной на петлях, или просто усовершенствовать нынешнюю конструкцию в виде утепленной крышки? Решил, что второй вариант более реалистичен. При первом слой утеплителя резко уменьшится, зимой хата будет выстуживаться. Значит, как потеплеет, займусь этим. Заодно расширю люк, чтобы винтовая лестница получше вписалась.
О, ё-моё! Чуть не забыл про Никифоровну. Я же ей патрон купил! Не прошло и года.
– Ба, а где Никифоровна живёт? – спросил я.
– Мы же с тобой ходили к ней. – напомнила она мне.
– Думаешь, я запомнил, куда ты меня в итоге привела после всех магазинов?
Бабушка хмыкнула и подошла ко мне.
– Как же тебе попроще объяснить? Идёшь до школы. На перекрёстке сворачиваешь направо на улицу Огарёва. Доходишь до Первомайской и на той стороне упираешься в дом Никифоровны.
– Так она на Первомайской живёт? Это я мимо её дома сколько раз ходил?
– Получается, так.
– Ладно, разберусь. Как у неё собаку зовут?
– Чапа.
– Я побежал. – чмокнул я бабулю. Прихватил пробник, на всякий случай, и патрон.
Дошёл до школы быстрым шагом, как сказала бабушка, вышел по Огарёва к Первомайской и сразу увидел перед собой нужный дом. Я сразу вспомнил его и узнал с этого ракурса. Мы к нему, в тот раз, когда бурки мне купили, так же с Огарёва вышли.
А когда я ходил мимо него по Первомайской, не видел в нём ничего знакомого. Всё-таки точка обзора имеет значение.
Собаку я позвал по имени, она разлаялась, но не зло. Никифоровна выглянув в окно и увидев меня разволновалась, не случилось ли чего.
Когда я подошёл к дому, она уже вышла на крыльцо.
– Что случилось, Паша? – взволнованно спросила она.
– Не волнуйтесь, Анна Никифоровна. Я патрон, наконец, вам в сени купил.
– А… Хорошо, конечно. А то, темнеет рано, вечно в потёмках в хату пробираюсь.
Она скрылась в доме. Заглянул следом и попросил её табуретку подать и газету. Не охота мне было разуваться, да и холодно в сенях. Пришлось попросить и нож: провода требовали зачистки. И лампочку новую сразу попросил.
Табуретку поставил прямо перед дверью, Никифоровна попыталась было выйти, но уткнувшись дверью в меня, сообразила, вернулась в дом и больше не выходила.
Нашёл щиток, выкрутил пробки и спокойно занялся починкой. Хорошо, когда и время есть, и никто с советами не лезет.
Наконец, включил свет и позвал Никифоровну.
Радости её не было предела. Мне, даже, самому приятно стало. Она меня и в дом пригласила и чаем с печеньем напоила, и с собой что-то опять передала.
Самое время подлезть с просьбой.
– Анна Никифоровна. А зачем вам на базе поддоны, если у вас и погрузчика нету?
– На базе, может, и нет, а там, где машины с товаром грузят – есть.
– Понял. А их совсем не считают?
– Да, кому они нужны? Утилизируем время от времени. Пионерский костёр палим.
– Можно я сам их буду утилизировать? Ходил на рынок вчера. С фанерой я пока в пролёте, цены бешеные. Видать, французы скупают, летают на ней над Парижем. Хочу досок от палет набрать и обшить чердак.
– Да, ради Бога! Забирай.
– Мне много надо. Там и полы, и стены, и потолок обшивать придётся.
– Ох, затеял ты!.. На целый год себе занятие придумал.
– Может, и не на год, может, быстрее управлюсь. Да, и куда торопиться-то?
Никифоровна заверила меня, что все поддоны, остающиеся после разгрузки товара, мои.
Я со спокойной душой и с чувством выполненного долга пошёл домой, тепло с ней попрощавшись.
Хиленький газетный свёрток, перевязанный бинтом, тащил в руках. Не потерять бы чего.
Свернув на Огарёва, увидел Ивана во дворе его дома. Он занят был чем-то по хозяйству.
– О, здорово! – остановился я у калитки. Не терпелось узнать, какие перспективы у проекта «Кубышка Адамыча». Но расспрашивать про это не стал, учитывая утренние события. – Как у Вероники дела? Получила диплом?
– Получила, наконец. – ответил Иван, подходя ко мне и пожимая через забор мою протянутую руку.
– На работу вышла?
– Завтра уже первый рабочий день.
– Ну и хорошо. А как продвигается дело Цушко? Слышал что-нибудь?
Иван угрюмо посмотрел на меня.
– Ты же понимаешь, я не могу так прямо лезть не в своё дело. Что услышал, то и знаю…
– И?
– Начальник отдела с замом в Абхазию укатили на неделю.
– Ха! Во, дают! – вырвалось у меня. – Это ж они там сейчас с местным УВД гудят.
Иван удивлённо взглянул на меня, но ничего не сказал. Похоже, ему самому пришла впервые в голову мысль, что в Абхазию можно уехать на такой срок не только для поисков жены проворовавшегося завбазы. Люди там очень гостеприимные, коллегам всегда рады.
– Хочешь сказать, – пристально посмотрел я на него. – что делом Цушко сейчас больше никто не занимается?
– Почему же, занимаются. – неохотно ответил Иван. – Межведомственная группа создана. Брянские подключились…
– Тебе надо в эту межведомственную группу влезть. – подсказал я.
– Да, как я влезу? Я даже не в том отделе.
– Придумай что-нибудь. А то как мы без информации…
– Ты сам то узнал, где у Цушко садовый участок? Хотя бы в каком товариществе?
– Нет, пока.
Иван покачал головой – типа, вот и молчи.
Мы попрощались, он вернулся к своим делам.
А я побрёл домой, крепко задумавшись. Если честно, я даже не представлял себе, как подступиться к поиску участка Цушко. Собственности сейчас нет, списки членов товариществ есть только у председателей и у правления. Да и членом может быть не сам Цушко, а, например, супруга. А я даже не знаю, такая же ли у неё фамилия. Можно, конечно, ходить по участкам, людей опрашивать, но кого зимой застанешь в огороде? Не ждать же весны…
Только вошёл в дом, сразу получил в руки два пустых ведра и потащился на колонку. Время было уже к восьми часам вечера. Решил сходить в баню. Может, там уже поменьше народу.
Вернулся домой к половине десятого, усталый, разомлевший, выпил чаю и пошёл спать. Уснул моментально. Спал как убитый.
Под утро мне приснился мой чердак, весь обшитый дощечками от поддонов. Очень красиво! Стены были двухцветные. Тёмные дощечки прибиты снизу горизонтально где-то на метр в высоту. А выше шли светлые дощечки вертикально ровными полосами, визуально вытягивая пространство. Потолок тоже деревянный, подбелен чем-то прозрачным, видна структура дерева. Как пол сделан не понял, потому, что его закрывал большой потёртый ковёр. На фронтоне, со стороны улицы – большое окно. У окна стол и кресло. Справа и слева книжные шкафы с открытыми полками.
Долго ещё, проснувшись, был под впечатлением. Приснится же такое! Прямо, дизайн-проект.
Побежали со Славкой привычным маршрутом. Возле дома Герасимовичей увидел Светкиного брата у буханки. Надо поговорить с ней, может, замолвит за меня словечко. Мне бы познакомиться с ним поближе и договориться перевезти поддоны с базы. Я заплачу! А то на санках, по два поддона за раз мы с друзьями до второго пришествия возить их будем.
– Что задумчивый такой? – пихнул меня в бок Славка. – Случилось что?
– Да, планов настроил по ремонту чердака масштабных, на год вперёд. А буду ли я жить здесь? Через год – армия. Потом, вроде как, надо Москву покорять. Не жить же всю жизнь в Святославле.
– А чем тебе тут не нравится? – удивился Славка.
– Нравится, Слав. Я не решил ещё ничего.
На самом деле, у меня были мысли обменять наш домишко на такой же на Рублёвке. Пока там ещё деревни и колхозы. Устроить бабулю в колхоз на полставки бухгалтером. Оформить на себя сорок соток или больше, если прокатит, через двадцать лет продать и купить квартиру в Москве. План, конечно, слишком долгосрочный. Но с Рублёвки можно будет в Москву ездить на работу или учиться. Короче, уже какие-то перспективы открываются. Надо думать, всё просчитать…
На автомате позавтракав и собравшись в школу вышел, и сразу пошёл к дому Эммы. Славка уже ждал. Ромео…
В школьной раздевалке застали Тимура и Мишку. Парни накинулись на нас с расспросами, что дальше? Никто не хотел отступать. Мне пришлось осадить их немного, рассказав о вчерашней утренней беседе с Иваном.
– Нам строго-настрого сказано прекратить самодеятельность. – сказал я. Славка согласно кивал головой подтверждая мои слова.
– И что, это всё? – возмущённо спросил Тимур. – Ему всё сойдёт с рук?
– Не сойдёт. – резко сказал я, стараясь сбавить пыл брата. – Я пытаюсь сейчас через бабушку попасть на завод. Если всё получиться, у меня будет доступ на территорию, как у любого сотрудника. Там и начну его искать. К счастью, наш завод не такого масштаба, чтобы искать долго пришлось.
– Ну, ты даёшь! – восхищённо сказал Мишка.
Пришли наши девчонки, поздоровались со всеми и с Эммой.
– Комарцев! Может, ты на второй год останешься? – подколола Славку Светка. – Будешь с Эммой за одной партой сидеть?
– Нам достаточно в кино вместе сидеть. – гордо ответил Славка. – Да, Эмма? Сходим вечером в кино?
Все уставились на неё, девчонка смутилась, но головой кивнула.
– Юльчик, может, тоже сходим? – предложил я. – Проследим, чтобы они вели себя хорошо.
Все засмеялись, довольная Юлька улыбалась во весь рот, я так понял, что она согласна.
– Это… – забасил вдруг осипшим голосом Тимур, обращаясь к Ветке. – Тоже пошли! Что мы?…
Он замялся, не закончив фразу.
– Ну, пошли. – рассмеялась Ветка. – Что ж мы?… – повторила она интонации Тимура, который сразу просиял, спину выпрямил.
Умная девчонка. Она его возьмёт в оборот и наставит на путь истинный.
Надеюсь.
Сегодня вечером все оказались заняты, особенно Тимур на двух отработках. Договорились собраться в субботу вечером.
Мы отправились на занятия. По пути спросил Светку Герасимович, не могла бы она меня с братом свести.
– Мне его помощь нужна, как водителя. – объяснил я ей. – Надо перевезти стройматериалы. Ремонт я затеял.
– Да, пожалуйста. – пожала она плечами. – Приходи вечером. Дорогу знаешь.
Отлично. Если удастся договориться, надо будет кого-то из друзей попросить помочь поддоны потаскать в машину и из машины, чтобы время сэкономить на перевозке.
Уроки прошли быстро. В основном шла подготовка к экзаменам.
Тимур после школы остался исполнять трудовую повинность. А мы со Славкой и Веткой спустились в подвал к Аркадию и присоединились к стрелковому клубу.
Глава 5
28.02.1971 г. Школа.
Пострелял с огромным удовольствием. Ветка пыталась взять надо мной шефство, но видя, что я и сам справляюсь, отстала, с подозрение поглядывая на меня время от времени. Я рекордов не бил, но и по чужим мишеням не попадал, как прогнозировал Славка, когда я «впервые» взял в руки воздушку.
Улучив момент, подошёл к Аркадию. Появилась у меня идея, как сэкономить дополнительно на стройке.
– Аркадий Наумович. Тут такое дело. Ремонт хочу на чердаке сделать. Лак купил паркетный… Противогаз нужен. Нет ли у вас лишнего, какого-нибудь старого, списанного?
– Здесь нет. А дома… – подмигнул он мне.
– Можно, зайду к вам как-нибудь вечером?
– Давай.
– Спасибо!
– Не за что, пока.
Домой пришёл уже после четырёх, голодный как волк.
Мама выглядела утомлённой.
– Ой, не знаю, как мы её в ясли отдадим? – проворчала она, обращаясь к бабушке. – Нас девчонки проклянут, скажут, больного ребёнка принесли.
– А что с ней? – забеспокоился я.
– Плохо ей, зубы покоя не дают. Ноет всё время, спит плохо, капризничает.
– Ничего, скоро зубки прорежутся и всё пройдёт. Да? – подошёл я к малышке, сидящей у мамы на руках, и взял её за ручку.
– Я бы на это не рассчитывала. – отозвалась бабушка. – У тебя как зубы начинали резаться, так почему-то сразу отит… Вот, я дура старая! Поля! Может, у неё уши, а не зубы?
Мама смотрела на неё, как будто только что проснулась.
– Если наследственность есть, то может быть. Уши – это больно. Чтобы еще и не оглохла. – предположил я.
– Типун тебе на язык! Что ты болтаешь?! – возмутилась бабушка и пошла к себе в спальню. Вернувшись, дала мне деньги и листок бумаги. – Сбегай в дежурную аптеку, вот список.
Я и так был уже одет, не успел переодеться после школы. Помчался в дежурную аптеку, благо она была у нас на Площади. Купил всё, что было в списке, плюс морской соли целый пакет килограммовый, меньше не было, и самую маленькую спринцовку, какую нашла у себя аптекарша.
Принёс домой и выложил всё на стол на кухне.
– Надо полоскать ей носик, по несколько раз в день. – ответил я на немой вопрос бабушки, с удивлением взявшей в руки килограмм морской соли.
– С чего ты взял, что это поможет? – спросила она с сомнением в голосе. – К тому же, почему ты решил, что она будет горло полоскать?
– Не будет, естественно, – ответил я и придвинул к ней спринцовку. – Соль растворим. Придётся в носик ей рассол закачивать. Очень полезно для выздоровления будет.
– Ты смеёшься? Как ты себе это представляешь? – спросила подошедшая мама.
– Со скандалом, с криками и слезами, – подтвердил я её сомнения. – Но это надо делать. Морская соль хорошо обеззараживает.
Мама возмущённо поджала губы, прижала к себе малышку, как будто я уже собрался экзекуцию начинать, и ушла к себе с гордо поднятой головой. Бабушка пошла за ней, прихватив лекарства. Я так и не понял, они согласны со мной или нет?
Ладно, не буду давить. Сами поймут, что промыть несколько раз в день нос не так уж и страшно. А эффект точно будет.
Лекарства пить Аришка не желала и ожесточённо сопротивлялась. Когда, наконец, бабушка вернулась на кухню, вид у неё был измотанный.
– Забыла совсем. – сказала она. – Завтра после школы не задерживайся нигде. Пообедаешь и сразу пойдём на завод. Я с главбухом поговорила, она, в принципе, не против, если ты меня будешь замещать. Не видит проблем, если ты нормально справляться будешь. Даже официально временно взять тебя не против, если нам ясли надолго задержат и мне придётся за свой счёт написать.
– Я справлюсь, ба. Насчёт этого, даже, не переживай. – заверил её я, с трудом скрывая ликование. Маньяк, я иду за тобой!
– Неси французский! – сказала бабуля, заметив, всё-таки, моё восторженное состояние и ошибочно решив, видимо, что мне уж очень сильно не хочется с ребёнком сидеть. Обломать решила, похоже. Но я не был против – готовиться к экзамену все равно надо.
Ночь прошла, на удивление, спокойно. То ли Аришка утомилась от битвы с мамой и бабушкой. То ли лекарства облегчили бедному ребёнку состояние.
Утром проснулся сам, начал втягиваться в режим. Бабуля уже хлопотала на кухне. Мама с Аришкой ещё спали. Вышел из гостиной в кухню стараясь вести себя потише, пусть спят пока спится.
На пробежке рассказал Славке, что пойду сегодня первый раз на завод, попробую там осмотреться и вычислить негодяя. Славка посмотрел на меня с завистью. Как ему хотелось составить мне компанию!
После водных процедур сел завтракать. На завтрак у нас была геркулесовая каша на воде с вареньем. Мюсли, твою мать.
Решил, что сейчас подходящее время вернуться к разговору о денежном довольствии сестры.
– Как у Инки дела? Давно писала? – начал я издалека, уплетая кашу, которая оказалась вполне съедобной.
– В среду прошлую письмо пришло, – ответила бабушка. – Пишет, что их выпуск уже попадает под два года ординатуры. Мы надеялись, что на двухлетнюю ординатуру пойдут те, кто после шестьдесят девятого поступил. А, видишь, все идут.
– Ординатор на каких условиях работает? За зарплату?
– Размечтался. За стипендию.
– Ещё два года, значит, без зарплаты… А какая стипендия?
– Пока, никакая, она в первом семестре терапию еле сдала на тройку. Аришка болела без конца.
– Бабуль, мы малышку у неё забрали, руки ей развязали. Может, она сама уже как-то дальше справляться будет?
Бабушка осуждающе глянула на меня, но промолчала.
– Бабуль, она же не одна там, она с мужем. Два взрослых человека не отягощённые детьми… Неужели сами не справятся, без нашей помощи? В конце концов, Инна может пойти подрабатывать в той же больнице санитаркой.
– Ты не понимаешь? Врач – это ВРАЧ! – бабушка подняла вверх указательный палец.
Я, правда, не понимал.
– Врач – это другая каста, опытные медсестры с уважением смотрят, даже, на самых молодых и неопытных врачей. – ответила она, заметив мой недоумённый взгляд. – Медсёстры! А ты её в санитарки.
– Типа, не царское это дело? – дошло наконец до меня.
Бабушка с раздражением швырнула на стол полотенце, которым вытирала посуду.
Ладно, ладно! Не царское, так не царское. Ясно, что проблема сложная – но сдаваться не буду. Будем решать ее другими методами.
Поблагодарил бабулю за завтрак, чмокнул в щёку и поспешил в школу. Меня там уже, наверное, Комарцевы заждались.
Так и есть. Стоят, щебечут. О, меня соизволили заметить.
– Ну, ты чего так долго? – коршуном скакнул мне навстречу Славка. – Опоздаем!
– Пытался пролоббировать решение о лишении финансирования за счёт местного бюджета отдельных жен военнослужащих. – выдал я.
– Чего-чего?… – сразу сдулся Славка.
То-то же!
– С сестрой мне пора перетереть. – ответил я серьёзно. – А лучше с её мужем.
– Случилось что? – участливо спросил Славка.
– Денег нам не хватает. – усмехнулся я. – Мои со своих зарплат и пенсии Инке по семьдесят рублей в месяц высылают, «учат девочку».
– Ну, так-то много кто делает. – осторожно высказался Славка. – Не по семьдесят, конечно.
– Конечно… За двадцать-тридцать рублей и я бы волну гнать не стал. А семьдесят явно перебор при нормально зарабатывающем муже.
– Что будешь делать? – с любопытством спросил друг.
– Пока не знаю. Думаю.
В школьной раздевалке кипели страсти. Олег с Мишкой забились на Ветку. Олег считал, что Ветка не пойдёт с Тимуром в кино, а Мишка говорил, что пойдёт. Спорили до хрипоты, и доспорились. Когда мы вошли, они на полном серьёзе бились об заклад на желание.
Ну-ну. Может, мне тотализатор тут организовать?
Уроки шли своим чередом.
После школы поспешил домой, как просила бабушка. Она уже ждала меня одетая, ей только пальто осталось надеть и шапку. В доме было подозрительно тихо.
– Как дела? – поинтересовался я, вымыл наскоро руки и сел за стол.
– Спят обе. – ответила бабушка, наливая мне миску супа.
Пока я обедал, бабуля окончательно собралась, и ждала меня в сенях.
Я не заставил себя долго ждать и вскоре мы шли с ней по Школьной на механический завод.
Когда мы гнались за маньяком, я не особо оглядывался вокруг. Сейчас же в спокойной обстановке я с интересом осматривался. Мы вышли к небольшой площади перед солидной двухэтажной проходной завода с большими электронными часами на фасаде.
Вся территория была огорожена высоким забором из бетонных секций выкрашенных в бежевый цвет. По верху забора спиралями вилась колючка.
«Святославский ордена Ленина механический завод» – прочитал я, задрав голову, большие буквы во всю длину здания. А над дверями красовалось: «Спасибо за ударный труд!»
– Интересно, чем же этот завод такой заслуженный, что ему орден Ленина дали? – произнёс я мысли вслух.
– За работу коллектива во время войны. – ответила бабушка. – В эвакуацию в чистое поле уехали. Через четыре месяца первую продукцию дали. Всё для фронта, всё для Победы. У нас музей заводской есть. Если хочешь, сходим как-нибудь.
– Я бы с удовольствием, бабуль. Только где время взять?
– Ну, вот экзамены сдашь, и проведу для тебя экскурсию. – пообещала бабушка.
Мы вошли на проходную. Крутящиеся турникеты, бюро пропусков. Важные охранники в чёрной форме.
У бабушки был пропуск на завод, что и понятно: она же сотрудник. А меня не пустили. Бабушка предусмотрительно взяла мой паспорт и пошла в бюро пропусков оформлять на меня разовый пропуск, который утром заранее на меня заказали, подав служебную записку.
Когда пропуск был готов, бабушка направилась к турникетам, позвав кивком головы меня за собой. Я немного замешкался, разглядывая большой щит в пол стены. Там ровными рядами были вбиты гвоздики, а на гвоздиках висели деревянные номерки, как в гардеробе. Номер с номерка дублировался мелкими цифрами над гвоздиком. Бабушка, проходя мимо щита, буднично сняла один из номерков, перевернула его и повесила обратно цифрами к стене.
Я поспешил к турникетам за ней. И в этот момент с улицы, со стороны территории завода в проходную вошёл Вася-негр.
Вот так встреча! Значит, он здесь теперь.
Он был в форме охранника завода. Опять внедрили? Я, на всякий случай, прошёл мимо, не показывая, что мы знакомы.
Когда мы с бабушкой уже выходили из проходной на территорию завода, я услышал смех мужиков.
– Как на тебя все реагируют, Вась! – услышал я чей-то голос. – Как будто привидение видят.
Наверное, мне не удалось скрыть удивление. Новые Васины коллеги решили, что я удивился, негра увидев. Ну и пусть. Поддержу его легенду, он себя обязанным мне будет чувствовать.
Бабушка повела меня по территории завода, оказавшейся на удивление большой. Между проходной и зданием напротив неё был разбит небольшой скверик из голубых елей, в центре которого с высокого постамента целеустремлённо делал шаг в светлое будущее бронзовый Ильич.
Справа от сквера доска почёта с фотографиями передовиков производства.
На самом высоком корпусе завода красовалась огромная надпись: «Слава труду».
– Там у нас правление. – оживлённо показывала бабушка. – Там цеха, медпункт. Там склады. Гараж. Клуб и библиотека. В клубе, кстати спортивные секции есть. Это столовая. Там бомбоубежище.
Бабуля увлечённо знакомила меня с заводом. А я оглядывался по сторонам, прикидывая, где и как искать маньяка.
– Это котельная. – показала бабушка на здание из красного кирпича.
Здесь все здания были из красного кирпича. А то, что это котельная, я и сам догадался по высоченной трубе из такого же красного кирпича.
– Там дом быта. – продолжала экскурсию бабушка.
– Что за дом быта?
– Парикмахерская, ателье, ремонт обуви…
– Это же всё и в городе есть.
– Важно, чтобы человек труда без отрыва от производства мог удовлетворить свои насущные нужды. – пафосно выдала бабуля.
Гляди-ты, я и забыл, что такое ориентация на нужды работника при развитом социализме. А ведь, если тут работаешь, и в самом деле такая забота будет приятна.
Мы подошли к правлению – двухэтажному зданию с двумя входами справа и слева здания. Прошли по первому этажу в самый конец по длинному коридору. На дверях кабинетов стояли только номера.
Бабушка зашла в один из кабинетов в конце коридора с номером двадцать пять. А мне велела подождать в коридоре. Через открытую настежь дверь внутри кабинета была видна ещё одна дверь с надписью «Главный бухгалтер». Кабинет в кабинете. Туда-то бабушка и вошла.
Я слонялся вдоль коридора то и дело заглядывая через открытую дверь в кабинет. Аккуратные столы. Это так непривычно для бухгалтерии. В моё время среднестатистический бухгалтерский стол был завален грудами бумаг. А здесь на столах бумаг было мало, и они были аккуратно сложены в стопочку. Зато было огромное количество комнатных цветов.
Меня поразило это обилие разнообразной зелени в больших и маленьких горшках. Цветы были везде: на подоконниках, на подставках перед окном, на шкафах. Даже в торцах длинного коридора перед окнами в больших кадках росли какие-то огромные кусты. И на подоконниках в коридоре цветы.
Надо признать тут очень уютная атмосфера, прямо, домашняя.
Перед кабинетом главбуха я разглядел четыре рабочих места, а присутствовала на работе только одна сотрудница.
Вскоре из кабинета главбуха выглянула бабушка и рукой позвала меня. Я прошёл в святая святых этой бухгалтерии – малюсенький кабинетик. Зато отдельный.
Хозяйка кабинета среднего роста, обычная женщина лет под пятьдесят с пучком седых волос на голове.
Но какой у неё был строгий взгляд. Мне сразу захотелось вытянуться по стойке смирно, когда она пристально взглянула на меня.
– Вот, Ирина Викторовна, Павел, прошу любить и жаловать. – улыбаясь представила меня бабушка.
– Пашка… Как повзрослел! – улыбнулась главбух и сказала вставая. – А помнишь, как каникулы в младших классах тут коротал? По коридору носился…
Я неопределённо пожал плечами. Не объяснять же ей, что я не помню ни каникулы, ни её саму.
– Иди, посиди пока, я сейчас. – сказала мне бабушка.
Я вышел и прикрыл за собой дверь. Куда я должен был сесть, я не понял, и остался стоять перед единственной сотрудницей с интересом разглядывающей меня.
