bannerbannerbanner
Ревизор: возвращение в СССР 15

Серж Винтеркей
Ревизор: возвращение в СССР 15

Полная версия

Глава 12

г. Москва.

– Я разве что-то смешное сказала? – недовольно спросила меня Галия.

– Нет, что ты! – ответил я, совладав со своей реакцией. – Просто случайно вышло, что кто-то мне рассказывал про некую Анастасию с фамилией, похожей на нашу. И она очень печально прославилась. Вот я и подавился, когда услышал.

– Не, ну если есть какая-то такая печально известная Анастасия, то не надо называть так дочку, конечно, – расслабилась жена, получив практически правдивый ответ, – еще мне нравится имя Наталья. И Мария. Марий много хороших встречала. В общем, выбор есть.

– И времени еще полно, – согласился я. – Ладно, давай спать, завтра мои приезжают, хлопот будет много.

С утра в субботу все уже были на ногах. Ждали приезда Алироевых. Им, конечно, надо ещё доехать до нас из Святославля, но все были на нервах из-за неопределённости с Инной и искали, чем бы себя занять-отвлечь.

Взялся собирать детскую кроватку. И руки заняты, и полезное дело сделаю. Мало ли, Аришку с дороги надо будет положить спать. Вроде, еще должна влезть, не такая она и крупная. Вскоре пришли Егорыч с Родькой и принялись мне помогать.

Время пролетело незаметно и к полудню мы уже все закончили свои дела и сидели за накрытым столом в ожидании гостей. Настроение было тревожное. Вскоре в дверь постучали. Как-то скромно стучат, – подумалось мне. – Алироевы бы стучали требовательней.

Предчувствие меня не обмануло, это был Пётр.

– Привет, – протянул он мне руку. – Сбежал из общаги, пока наши не потребовали продолжения.

Сам он после вчерашнего выглядел слегка помятым. Егорыч предложил ему подлечиться, но у Петра на лице тут же отразилось такое отвращение…

– Он больше не может, – улыбнулся я, а Никифоровна плеснула ему рассольчику из банки маринованных помидор и положила салата из квашеной капусты. – В больницу звонил?

– Звонил прямо с утра, – кивнул Пётр, – коллеги Инкины вчера сказали, что все хорошо и пришла в сознание. Но пока к ней нельзя. Я и давай праздновать рождение сына. А сегодня что-то мутят. Вот я к вам и приехал… Может, вам что-то другое сказали?

Ох, что-то мне это всё не нравится.

– Да нам тоже как-то непонятно объясняли, что с Инной происходит, какие-то сплошные недомолвки. Давай-ка, мы с тобой в больницу сейчас поедем, и там всех на месте и расспросим, – предложил я зятю.

Он молча кивнул в ответ.

– Мы туда и обратно, – постарался говорить я как можно беззаботнее. – А вы сами Алироевых встречайте, если приедут, нас не ждите.

Как хорошо жить рядом с метро. Через тридцать пять минут мы уже стояли с Петром в отделении оториноларингологии, чтобы попытаться понять, что происходит. Нина сегодня была выходная, но остальные коллеги, которых я не знал, старательно делали вид, что они не при делах и оказались в ординаторской случайно.

– Вы не могли бы нам помочь? – поймал я ближайшего молодого доктора лет тридцати. – Отведите нас, пожалуйста, в отделение, где Инна Жарикова сейчас лежит. Мы е родственники. Я брат, а это – муж.

– Вас туда не пустят, – сразу заявил он.

– Ну, мы, хотя бы, с доктором лечащим или дежурным поговорим, – настаивал я. – Операция была вчера, а мы понять не можем, что там с роженицей.

– Ну, если так, то пойдёмте, – быстро согласился он. Похоже, решил, что лучше пусть кто-то другой перед нами отдувается. Не нравится мне всё это, ой, как не нравится.

Пётр мрачнел всё больше и больше, то ли после вчерашнего ещё не отошёл, то ли, тоже почувствовал, что дело неладно. Поджав губы, он молча шёл за нами с доктором.

Переходами и коридорами тот привёл нас к двойным дверям с надписью «Отделение интенсивной терапии», велел оставаться в коридоре, а сам скрылся внутри.

Вскоре он вышел с другим доктором и представил ему нас: кто из нас муж, кто брат. Доктор из реанимации тут же переключился на Петра.

– Дежурный врач Волков, – протянул он ему руку. – Знаете, как у нас хирурги говорят? Нет ничего хуже оперировать друзей, родственников и других медиков.

– Что с ней? – спросил Пётр, сильно побледнев. Немудрено, после такого-то начала.

– Вот, и не верь после этого в приметы, – продолжал готовить нас к чему-то Волков. – Если может случиться что-то непредвиденное, то обязательно случится, уже сколько раз убеждался…

Да говори уже! – подумал я, начиная раздражаться. Какой-то предельно странный у Волкова способ объяснять, что с больным. Он так умело нагнетает атмосферу, что ему бы сценарии писать для ужастиков подошло бы очень хорошо… Хотя это пока в СССР совсем невостребованный талант.

– Эта операция проводится под общим наркозом, – наконец, перешёл к сути Волков. – С самого начала начались проблемы. То трубку не могли вставить, потом кровотечение…

– Как она сейчас? – не выдержал я.

– Пришла в себя, в сознании, состояние тяжёлое, но стабильное. Мы проводим антибиотикопрофилактику. Она останется у нас под наблюдением ещё минимум недели полторы.

– У вас все лекарства есть? – поинтересовался я. – Что-нибудь нужно?

– Пока всё есть, – ответил Волков. – Сейчас главное, терпение. Ей понадобится время, чтобы восстановиться.

– Спасибо, доктор, – протянули мы с Петром ему руки на прощанье. – Передайте ей, пожалуйста, что мы приходили и очень за неё беспокоимся, – попросил я. – Пусть ни о чём не волнуется, главное, сама, пусть, поправляется.

– Конечно, передам, – пообещал Волков и вернулся к себе в отделение.

– Ничего же не предвещало, – прошептал Пётр. Для него всё это оказалось как гром среди ясного неба.

– Всё будет хорошо, – сочувственно сказал я и похлопал его по плечу.

– Остаётся большой риск инфекционных осложнений, – зачем-то сказал Инкин коллега.

– Умеете вы успокоить, – укоризненно посмотрел я на него.

– Говорю, как есть, – немного смутившись, ответил он. – Рассчитывайте, что она не скоро в строй встанет. С новорожденным вам самим первое время придётся справляться. В лучшем случае, пока у неё швы зарастут…

– Я родителям позвоню, – задумчиво проговорил Пётр. – Они давно хотели приехать, вчера им сказал, что всё хорошо, сами справимся… А получается, что нет.

Во как! Про родителей Петра я вообще ничего не знал. Уже начал думать, что он сирота. Инку же нельзя спросить, она обидится, решит, что мне так фиолетово, кто родители у ее мужа, что я уже и позабыл. Нельзя же ей сказать, что я в этом теле недавно, и не знаю всего того, что мой предшественник знал? Ну вот теперь и будет хороший повод познакомиться…

– А когда, кстати, нам малыша отдадут? – поинтересовался я примирительным тоном у доктора.

– Думаю, как обычно, на пятый день. С мальчишкой же всё хорошо, – опять сочувственно взглянул на Петра доктор. Вот, чует моё сердце, что-то он недоговаривает.

– Спасибо вам большое, – повернулся я к нему. – Мой номер домашний у вас в ординаторской есть, если что-то понадобится, лекарства там, не знаю, ещё что-то, звоните в любое время дня и ночи. Мы все достанем, хоть, чёрта лысого с Луны.

– Ну раз так… Достаньте, тогда, сразу ей антибиотик импортный, а то нашим печень ей посадим, – сразу оживился доктор. – Перед операцией пила, сейчас только для профилактики будут ещё пять дней давать, а если инфекция какая разовьётся, то там неизвестно, сколько ещё лечить придётся.

Вот же блин! А Волков – молчал, типа, все есть. Что за непонятки? Почему случайный коллега больше заинтересован в выздоровлении пациентки, чем ее лечащий врач?

Мы зашли в ординаторскую. Наш спутник объяснил ситуацию, что у нас есть возможности по импортным лекарствам, и медики всем коллективом начали решать, что лучше приобрести для Инны. Один антибиотик превратился в три разных препарата, видимо, для разных целей. Специально сам записывал названия, чтобы мог потом прочесть.

Ладно, сказал «А», говори «Б». Сейчас доберусь до ближайшего телефонного автомата и буду опять звонить Римме Сатчан. Возможно, в Кремлевской больнице и удастся достать что-то из этого списка.

Римма оказалась дома. Проконсультировался с ней по поводу состояния сестры и лекарств. Одно она мне точно пообещала. Со вторым, сказала, возможно, тоже поможет. Но третий препарат большая редкость, его пациенты сами достают какими-то правдами и неправдами.

Поблагодарил её. И набрал Фирдауса. На импортные «правды-неправды» у меня, из всех знакомых, только он способен. Хотя, можно же еще и генерала Балдина попросить… Ладно, если Фирдаус не справится, тогда уже и его дернем, куда мы денемся.

Объяснил ситуацию, Фирдаус проникся и сразу пообещал поспрашивать среди своей диаспоры, не едет ли кто-то в ближайшее время в Союз. Может, и удастся привезти это лекарство, попросил его, на всякий случай, и второй препарат из списка привезти, что Римма не гарантировала.

Что же делать? А если у Фирдауса не получится? Дернуть все же Балдина? Хотя, что-то я позабыл про другой контакт, к которому вообще ни разу с просьбой не обращался. У нас же есть знакомые дипломаты! Позвонил Шадриным, трубку взяла Виктория Францевна, решил, что это и к лучшему. Рассказал ей всё, как есть, что сестру прокесарили, было кровотечение, состояние стабильно тяжёлое. Но медики ещё намекают на возможность инфекционных осложнений. То ли температура держится высокая, то ли сами что-то накосячили во время операции и уже по опыту знают, что без последствий не обойдётся. Советуют два импортных препарата приобрести, чтобы печень ей не угробить. Она выслушала меня и записала названия лекарств.

– Паш, будем надеяться, – сказала она мне, – что у сестры твоей молодой, здоровый организм и она поправится без тяжёлых последствий. Надеяться надо всегда на лучшее. Но ты правильно делаешь, что не пускаешь ситуацию на самотёк. Это очень разумно. Я попробую вам помочь. Сделаю всё, что смогу.

Заранее поблагодарил её за хлопоты. Эх, надо было вчера начать суетиться. Почувствовал же, что темнят что-то медики. Но ладно, сеть раскинул широко. Может, хоть у кого-то получиться лекарства добыть.

 

В СССР только так – не имей сто рублей, а имей сто друзей. И чтобы у них связи были хорошие. И тогда сразу возможности широкие будут в сложной ситуации.

Приехали с Петром к нам на Щербаковскую, показал ему, где у нас почтовое отделение, и он побежал звонить родителям.

А у нас у подъезда уже стоит знакомая копейка. Мать с Ахмадом приехали уже. Вот и хорошо.

Поднялся в квартиру, а там все на ушах. Алироевы минут двадцать, оказывается, только как приехали, все ещё не успели наобниматься и встрече нарадоваться.

Только я вошёл, на меня все переключились, накинулись с вопросами. Аришка подскочила, тут же попросилась на ручки. Взял ее, умильная она, все же. Сразу как-то эмоционально полегче стало. Начал объяснять текущую ситуацию.

– Спокойно, спокойно. Проблемы были, операция прошла с осложнениями и длилась дольше обычного, а это общий наркоз. Но сейчас Инна в сознании, отходит от операции, состояние ещё тяжёлое. Нас к ней и близко не пустили. Будем надеяться, что молодой здоровый организм со всем справится. Правда, медики уже предупредили, что восстанавливаться она будет дольше обычного. Посоветовали импортных лекарств достать, мы уже зарядили всех, кого могли, на поиски. Одно точно скоро достанем, по двум остальным очень серьезные люди будут искать, так что, думаю, достанем в течение нескольких дней и эти лекарства.

Все помрачнели. Нехорошо…

– Так что, товарищи, – решил я переключить их внимание, – малыш, первое время, будет на нас. Нам отдадут его на пятый день, я посчитал, это будет среда.

– Искусственного питания надо где-то достать, – сразу озадачилась мама. – Что с детским приданным?

– Мы кое-что уже приготовили, – ответила ей Никифоровна, переглянувшись с Галиёй, – но этого мало.

– Я Аришкины маленькие вещички привезла, и пеленки, – добавила мама. – Полный багажник.

Родька бегал по всей квартире с Аришкой, Тузик за ними. Малому очень нравилось нянькаться с нашей мелкой, сразу почувствовал себя таким взрослым на ее фоне.

– Где нам питания достать? – вопросительно посмотрела на меня мама.

– А какое нам надо? – спросил я.

– Хоть какое. Только не «Малыш», у Аришки от него диатез был.

– Я понял, – ответил я и пошёл опять звонить Фирдаусу.

– Выручай, – умоляюще попросил я его, – сестру ещё какое-то время в больнице продержат, а младенца отдадут в среду. Нам бы детского питания хорошего.

– Какое именно вам надо? – тут же уточнил Фирдаус.

– Да я без понятия, какое оно бывает, – откровенно ответил я. – Главное, возраст от ноля. И не отечественное.

– Я понял, – ответил он и быстро попрощался.

Вскоре пришёл Пётр. По его озабоченному виду я понял, что что-то не совсем гладко.

– Мама в понедельник попробует взять отпуск вне графика, думает, что ей пойдут навстречу. Папа на работе не сможет надолго отпроситься. Возьмёт неделю за свой счёт. Когда смогут выехать, точно не знают. Хотят приехать вместе, а потом отец вернётся через неделю, а мама останется на месяц.

– А напомни, далеко им ехать? – максимально туманно поинтересовался я.

– Караганда.

– Надеюсь, на самолёте полетят, – озадачено сказал я. – А то батя твой всю неделю в дороге проведёт.

– Ну да, скорее всего, на самолёте. Главное, чтобы билеты добыли. Съездим, встретим их в аэропорту?

– Попробуем, – ответил я, сразу подумав о начинающейся сессии. – Но, если самолёт прилетит в разгар учебного дня, придётся тебе как-то без меня выкручиваться. Такси возьмешь.

– Так, давайте-ка, все за стол, – опомнилась Никифоровна.

Выпили за здоровье Инны и малыша, потом за встречу и знакомство. Воспряли, хоть, немного духом, а то переволновались все, конечно. Неведение страшнее любой правды.

Галия повела маму в нашу спальню показывать детское приданное, что они с Никифоровной подкупили, чтобы понять, чего ещё не хватает. Пётр им сказал, что Инна тоже много чего уже приготовила. Он завтра всё привезёт. С учетом того, что мама привезла, должно точно хватить.

Мы с Никифоровной, Ахмадом, Петром и Егорычем остались на кухне, чтобы обсудить ближайшие планы.

– Малыша мы, наверное, привезём сначала сюда, – предложил я. – маме будет здесь удобнее, чем в деревне, всё-таки вода горячая и канализация под рукой. А как твои приедут, – обратился я к Петру, – перевезём малыша к вам. Кстати, как вы с Инной решили сына назвать?

– Так и не решили, – хмуро ответил зять. – Она хотела Александром, а я Михаилом.

– Ну, уступи ей, пожалуйста, – попросила Апполинария, – она и так уже намучилась ради него, и никто не знает, что ей ещё предстоит.

– Само собой, – кивнул зять.

– Сашка, значит, – улыбнулся Егорыч.

– Мне завтра с утра надо домой возвращаться, – сказал Ахмад, – в понедельник на работу. В отпуск приеду в следующую субботу уже на месяц.

– Мы с Аннушкой и Родькой хотели в деревню сегодня уехать, – переглянувшись с Никифоровной, сказал Егорыч, – а то у вас тут и так народу много.

– Да и Эля с Трофимом там не знают ничего, – добавила Никифоровна, – с ума, небось, сходят.

– Хорошо, мы справимся, – не очень уверенно сказал я, а мысленно добавил: наверное. Мама, конечно, женщина ещё молодая, но справиться с двумя маленькими детьми… Придётся поделиться стратегическими запасами памперсов, хотя бы, на то время, пока мама Петра не приедет и не заберёт малыша. – Жаль, что вы с бабушкой работаете, – взглянул я на Никифоровну, – а то Аришку тоже в деревню взяли бы.

– А что? Мы, разве, не справимся? – выпрямился за столом Егорыч. – Смотри, как Родька с ней подружился.

– Эля по полдня работает, – добавила Никифоровна. – И я сутки отдежурила, три дома.

– Да кто её знает, – с сомнением ответил я. – Пока мама тут, она играется, а только потеряет её из виду, небось, орать начнёт, – предположил я. – Хотя, давайте, мы завтра тоже приедем в деревню. Там цыплята… Может, она, и правда, останется?

– Да она сколько с прабабушкой оставалась? – напомнил Пётр. – Вспомнит.

– Паш, давай, пока, машину разгрузим, – попросил Ахмад, – мы там и коляску привезли Аришкину.

– О молодцы! – обрадовался я. – А то я всё думал, как двоих детей в одной кроватке разместить. К тому же опасно это. А так, младенец, пока, в коляске поспит.

Пока мы разматывали верёвки на багажнике и отвязывали коляску, подъехали Диана с Фирдаусом. Сестра с крайне озабоченным видом держала в руках два больших свёртка, а Фирдаус принялся помогать нам.

С его помощью мы за один раз перенесли и коляску и два чемодана и какие-то сумки.

Диана поспешила в спальню, увидев там Галию. Ох, там же мама. И как она отнесётся к Дианке? Она же до сих пор злится, когда даже разговор заведешь про других детей Тараса. А тут – лично Дианка приехала. Поспешил за ней, чтобы вмешаться, если что-то пойдёт не так.

Диана стремительно вошла, озабоченно со всеми поздоровалась и начала распаковывать свои свёртки.

– Я взяла несколько разных банок, – начала она, глядя на маму, – вы попробуйте обе, а потом скажете, какая лучше, мы ещё такой купим.

Диана протянула маме две большие импортные банки сухой молочной смеси. Мама растеряно взяла их в руки.

– Тут же всё не по-нашему, – проговорила она. Голос её задрожал, она явно была выбита из колеи. На глазах заблестели слёзы.

– Мумуль, ну ты чего? – подскочил я к ней.

– Спасибо, – попробовала улыбнуться она Диане, но разревелась, уткнувшись мне в грудь.

Только этого не хватало. Перенервничала, бедная. Но главное, похоже, теперь с Дианой у нее будут хорошие отношения. Такую помощь в беде она забыть не сможет, человек она благодарный.

– Всё будет хорошо, – успокаивал я её. – Всё будет хорошо, и Инна поправится, и с малышом справимся. Где наша не пропадала?

– Давайте, я попробую перевести, что написано на французской банке, – тут же предложила Диана. – А Фирдаус мне поможет, если не справлюсь, и английскую инструкцию переведёт. Тут я уже пас.

Она схватила обе банки, попросила у меня бумагу и карандаш и пошла за стол на кухню.

Принёс ей тетрадных листов и два карандаша. Они с Фирдаусом засели за перевод. А Никифоровна начала собираться домой. Егорыч с Родькой тоже пошли к себе собираться. Аришка хотела идти с ними, хороший знак. Пообещал ей, что завтра на машине в деревню к ним поедем вместе с пёсиком. Тем более, что Тузик ее тоже очаровал, она только за ним и бегала с радостным писком. Эльвира плюс Родька, плюс Тузик, плюс цыплята – думаю, с такой мощной приманкой она деревню покидать не захочет.

Вскоре Гончаровы зашли за Никифоровной, и мы попрощались с ними до завтра. Часть своих вещей Никифоровна оставила, чтобы в руках не тащить. Мы завтра привезём.

Пока Эль Хажжи в компании Петра на кухне переводили, как правильно разводить детскую смесь, позвал Ахмада к нам в спальню. Наконец-то у меня появилась возможность подарить маме шубу. Да и будет неплохая терапия от стресса.

Попросил маму встать. Открыл дверцу шкафа, достал одну из шуб, одновременно сверяясь взглядом с женой, правильно я шубу выбрал? Галия кивнула, догадавшись, что сейчас будет, и тоже встала.

– Мамуль! – торжественно начал я. – Со мной тут за одну большую работу шубками женскими расплатились. Я одну подарил Галие, вторую хочу подарить тебе. Примерь.

Я накинул ей на плечи норковое манто. В спальне повисла звенящая тишина. У мамы глаза округлились от удивления, она неподвижно стояла перед гардеробным зеркалом. Только Аришка, увидев натуральный мех, с довольным визгом бросилась его щупать, прижимаясь щёчкой и поглаживая ручонками.

Мама растерянно смотрела на меня, потом перевела взгляд на Ахмада. Тот тоже никак не ожидал такого.

– Ну, что вы… такой подарок, – залепетала смущённо мама. – Не надо. Слишком дорого…

Галия достала свою шубку, надела и встала рядом, улыбаясь.

– Мамуль, я очень хочу, чтобы у тебя тоже была такая шубка, – настойчиво ответил я. – Ты заслужила. Ты столько сил отдала нам, своим детям и внукам. Это твоё. Только не вздумай опять отказать себе в удовольствии ради других, и передарить шубу кому-нибудь. Это тебе и только тебе. А то я сильно обижусь.

Галия помогла маме застегнуть клипсы на манто и поправила воротник. Мама вовсю хлюпала носом. Но улыбалась. Счастливо, но как-то неуверенно. Поверить никак не может?

– Вам очень идёт, – жена принялась разглядывать своё и мамино отражение в зеркале, а потом взглянула на меня с такой гордостью, что я не смог сдержать довольную улыбку.

– Очень прошу, – повернулся я к Ахмаду. – Проследи, пожалуйста, чтобы мама сама её носила. А то она же с себя последнее снимет ради других. А я хочу, чтобы она сама насладилась моим подарком.

– Прослежу, – зыркнул на меня как-то странно Ахмад. Он что, приревновал? Ну, вот… Вроде, умный мужик…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru