bannerbannerbanner
Ударная волна

Сергей Зверев
Ударная волна

Полная версия

Глава 3

Когда из серого тумана вынырнул силуэт русского корабля, на губах Хасана заиграла хищная, довольная улыбка. Расчеты оказались точны – русские послали один из обычных кораблей, а не сам ледокол. Очень хорошо. Хасан обернулся, окинул внимательным взглядом своих людей. Двое были на палубе, на виду – русский и американец. Они были в моряцких робах, без оружия – изображали рыбаков. А еще пять человек – три араба, афганец и один из чеченцев – залегли в катере с автоматами на изготовку. Катер стоял за сейнером так, чтобы разглядеть его с моря было невозможно. Остальные боевики были внутри сейнера, в трюме – места в катере мало, и пять человек с трудом поместились. Да и куда больше? Неужели пять подготовленных боевиков с безоружными гражданскими не справятся? Только бы русские поближе подошли. Расстояние до их корабля катеру придется преодолевать рывком, пока русские не опомнились. Они наверняка не дальше чем в кабельтове остановятся. А такое расстояние катер за считаные секунды преодолеет.

Сам Хасан сейчас находился в рубке – его силуэт был виден, но что Хасан человек восточного типа, разглядеть было нельзя. Да, собственно говоря, если бы и можно было – один араб подозрений не вызовет, их в Америке немало. Вполне могло одного и на Север занести.

– Еще раз напоминаю, – крикнул Хасан, пользуясь тем, что до русского корабля пока было далеко, – работаем жестко. Заложники нам на этом корабле не нужны. Брать живыми только капитана, старпома и радиста. Все помнят, как их форма выглядит?

Все члены абордажной команды на катере ответили утвердительно.

– Отлично! На самом корабле старайтесь не стрелять. Палите только в самом начале операции, до тех пор, пока на борту не окажетесь. Мало ли, вдруг будет рация включена. Радиста вообще брать максимально бесшумно. Фарид, понял меня?

Здоровенный афганец молча кивнул. Несмотря на внушительные габариты – больше двух метров роста и сто тридцать килограммов веса, в команде Хасана он был самым быстрым и ловким – удивительно, но факт. Чем-то он был на медведя похож – с виду увалень, а как до дела дойдет, тигру в быстроте не уступит. У Фарида, единственного из всей абордажной команды, не было огнестрельного оружия – оно просто не должно было ему понадобиться. На гражданском судне вооруженных, скорее всего, нет. А если и есть какой-нибудь ствол у капитана, то наверняка незаряженный и в сейфе.

– А ведь ты говорил, помехи будут, так чего же нам рации включенной бояться? – спросил чеченец, Шамиль.

– На всякий случай, – отозвался Хасан. – Осторожность никогда еще никому не вредила. Ну, все, начали! Действуйте строго по плану. Андрей, Брэд, начинайте!

Русский и американец принялись размахивать руками – вроде бы стараясь привлечь внимание команды идущего к ним корабля. Действие, конечно, совершенно бессмысленное – и так уже ясно, что мимо не пройдет. Но ведь никто и не ожидает от потерпевших крушение рыбаков идеально логичного поведения.

Вот до русского сухогруза уже всего три кабельтова. Два... Один... Вот уже несколько десятков метров осталось. Отлично! Ага, остановились, спускают шлюпку. Ну, что и следовало ожидать. Не лезут вперед очертя голову, хотят сначала выяснить, что произошло. Но это предусмотрено, не зря же катер наготове стоит. Так, спустили шлюпку, в ней четыре человека. Ерунда! Даже если бы вдвое больше было, справились бы.

– Ну, что у вас произошло? – заорал на довольно приличном английском высокий парень, стоявший на носу русской шлюпки, когда она подошла почти вплотную к сейнеру.

Брэд что-то ответил, видимо, убедительно – русский кивнул. Через минуту он и двое его спутников оказались на палубе – в шлюпке остался один.

– Бей! – рявкнул Хасан.

Брэд и Андрей среагировали мгновенно. Брэд мощным ударом в солнечное сплетение свалил одного из русских моряков, Андрей вырубил второго, а в третьего в упор выпалил из пистолета – и когда успел его выхватить? Профессионал, ничего не скажешь, не зря его Хасану порекомендовали. Застреленный им мужик еще не успел упасть, а Андрей уже перепрыгнул через борт и оказался в шлюпке – выстрелил он еще в воздухе, так что когда его ноги коснулись дна шлюпки, последний из четверки спасателей уже валился за борт с простреленной головой.

И в тот же миг из-за сейнера вынырнул катер и стрелой понесся к сухогрузу. Столпившиеся на его палубе русские еще толком не поняли, что произошло, а катер уже треть пути преодолел. Тут в дело вступил сам Хасан. Нужно было дать боевикам возможность беспрепятственно попасть на борт корабля. А для этого русских надо частично перебить, частично заставить залечь.

Хасан выскочил на палубу и одной длинной очередью опустошил больше половины магазина своего автомата – русского, кстати, «калашникова». Сразу видно, что несколько человек срезал – они сразу повалились. А после секундного замешательства кинулись на палубу и остальные.

«Как хорошо и удобно, когда не надо заложников брать», – промелькнула мысль у араба. Обычно начальство за лишние жертвы во время операции штрафовало – каждый живой пленник представлял собой немалую ценность. Но не в этот раз. Вот доберутся до самого ледокола – там другое дело. А пока можно стрелять сколько угодно.

Когда катер был еще метрах в двадцати от сухогруза, все пять боевиков выстрелили в него кошками, которые успешно зацепились за борт. Кошки были особые – не обычные крючки, которые то воткнутся, то соскользнут, а мощные магниты. И они не подвели. Все пятеро взлетели по тросам на палубу не хуже, чем по лестнице.

Здесь, не тратя ни одной секунды, они разделились. Два араба, едва перемахнув через борт, стали палить по лежащим на палубе людям. Третий араб и чеченец рванулись вниз, к машинным отделениям, к каютам. А афганец кинулся к штурманской рубке – где она расположена, он знал из инструктажа, который недавно провел Хасан. В узком коридоре навстречу ему кинулся какой-то матросик – Фарид мощным ударом кулака отшвырнул его с дороги, свернул за угол. Здесь, уже на пороге рубки, ему преградили дорогу еще двое – у одного из них в руках был пожарный топор – видимо, моряки спохватились, осознали, что происходит.

Топор свистнул в воздухе – но Фарид, чуть подавшись назад, пропустил лезвие буквально в сантиметре перед собой и тут же, молниеносным движением, схватил топор пониже обуха и вырвал его из рук моряка. Второй матрос тем временем кинулся на афганца с другой стороны, но оружия у него не было, а потому Фарид даже не счел нужным обратить на него внимание. Он просто спокойно принял несколько ударов – в плечо, в бок, в скулу. С тем же успехом парень мог бы молотить кулаком по бетонной тумбе, пытаясь ее свалить. А Фарид коротко взмахнул топором и разнес вдребезги голову первого из своих противников – бил не острием, а обухом, поленившись повернуть оружие лезвием вперед – незачем. Эффект и без того получился такой, как будто бейсбольной битой по спелому арбузу ударили. Второй моряк, увидев, во что превратилась голова его товарища, мгновенно побелел, схватился за горло и стал медленно сползать по стенке. Его убивать афганец не стал – жалко было тратить секунды. Успеется еще. Он сделал шаг вперед и оказался в рубке.

Вместе с капитаном Пуговкиным здесь были штурман и радист. Когда в рубку ворвался огромный араб с окровавленным топором наперевес, ни один из них играть в героя не стал.

– Что вам... Кто... – с трудом пролепетал Пуговкин. Выглядел он жалко. Впрочем, храбростью капитан никогда не отличался. А здесь ситуация была страшной вдвойне из-за абсурдности. Еще пять минут назад были мир и покой – и вот крики, пальба и в рубку врывается этот громила.

Фарид шагнул вперед.

– Никому не шевелиться. Молчать. А то поубиваю, – говорил он негромко и спокойно – знал, что вкупе с его внешностью это произведет впечатление более сильное, чем любой крик.

Разумеется, ослушаться его никто не посмел. Фарид взглянул на часы. Отлично, и пять минут с момента начала операции не прошли, а он свое дело уже сделал. Интересно, как дела у остальных?

У остальных дела тоже шли успешно. Конечно, на первый взгляд пяти человек мало для захвата большого корабля. Но это только на первый. Пассажиров на сухогрузе не было, а команда немногочисленна. И не вооружена. А главное – если цель нападающих не пленники, то все упрощается. Если бы террористы брали заложников, их нужно было бы куда-то сгонять, охранять, следить за ними. Опять же, толпа численностью в двадцать человек запросто может затоптать одного охранника, даже вооруженного автоматом. Но сейчас указаний брать пленных не было. Поэтому прочесывавшие корабль боевики просто стреляли по всему живому, не жалея патронов. Почти половина команды полегла сразу – в шлюпке и на палубе. Закончив с ними, два араба двинулись вслед за уже скрывшимися в недрах корабля товарищами. Впрочем, их помощь не потребовалась – те справлялись с поставленной перед ними задачей превосходно.

Шамиль ворвался в машинное отделение и расстрелял механиков, оставив в живых одного, которому аккуратно прострелил лодыжку. Так приказал Хасан – один механик мог понадобиться. Потом он двинулся к камбузу, по пути убил двух моряков, в камбузе еще четверых. Правда, не обошлось без неожиданностей. Когда он уже собрался уходить из камбуза, на голову ему внезапно обрушился мешок с мукой. На мгновение террорист ослеп и поэтому пропустил первый удар – коренастый парень в тельняшке, выпрыгнувший непонятно откуда, сильно врезал ему по рукам какой-то палкой и выбил автомат. Но это осталось его единственным успехом. От второго удара террорист легко ушел – отпрыгнул назад, мотнул головой, стряхивая муку, и выхватил из ножен на поясе длинный нож. Мичман Ерофеев был храбр, но никакой спецподготовки не проходил. Он просто кинулся на врага, пытаясь еще раз огреть его скалкой – никакого более подходящего оружия под руку ему не подвернулось. На этот раз Шамиль не стал отступать. Наоборот, он шагнул вперед, поймал запястье руки противника и сильно дернул ее на себя. Скалка полетела на пол, а сам Ерофеев потерял равновесие и стал валиться на врага. И получил колющий удар ножом в сердце.

 

Аккуратно опустив труп на пол, Шамиль вытащил нож из раны и обтер лезвие о тельняшку убитого. Больше в камбузе никакие сюрпризы его не ожидали. Он двинулся дальше, к каптерке и прочим хозяйственным помещениям. Кто-то мог спрятаться там.

Хасиф, которому была поручена зачистка кают, тоже сделал свое дело без ошибок. На каждую каюту он тратил не больше десяти секунд – мощный удар ногой в дверь, шаг вперед, если кто-то есть, то короткая автоматная очередь, если никого на виду нет, то молниеносная проверка койки, шкафа – вдруг обитатель каюты спрятался. И дальше. Большая часть кают пустовала, только в трех из них араб застал людей. Да еще из одной, находившейся в самом конце коридора, выскочил моряк, видимо, надеясь удрать. Зря он на это надеялся. Хасиф всадил ему пулю в спину, между лопаток. А потом, когда подошел к неподвижному телу поближе, выстрелил еще раз – в затылок.

Когда Хасан аль-Кеир поднялся на палубу, все уже было кончено. Его встретил один из арабов.

– Потери? – коротко спросил Хасан.

– Потерь нет.

– Рубка?

– Захвачена.

– Пленники?

– Капитан, штурман, старпом, один из механиков. И еще трое.

– Где они?

– В рубке.

– Отлично. Оставайся здесь. Только автомат убери. Подай сигнал остальным нашим, пусть сюда перебираются. И скажи им – пусть уберут этих, – он кивнул на трупы.

Войдя в рубку, Хасан одобрительно кивнул Фариду. И перевел взгляд на Пуговкина. Тот уже успел немного прийти в себя и вспомнить о том, что он капитан. Пусть и не военного судна, но все же судна.

– Что вам надо? – Пуговкин понял, что вошедший – главный. Разговаривать с тем типом, который ворвался сюда с топором наперевес, было просто бессмысленно. С этим – другое дело.

– Меня зовут Хасан. И если вы все хотите остаться в живых, в ближайшее время вы будете беспрекословно выполнять все мои команды. Первое, что я требую, – немедленно свяжитесь с ледоколом. Придумывайте что угодно, но ледокол должен сбавить скорость и дождаться нас. А еще лучше, если он сам сюда вернется.

– Это невозможно! – воскликнул Пуговкин. – Бессонов не имеет права...

– Молчать! – Хасан сказал это слово вроде и негромко, но Пуговкин осекся. Очень уж интонация была зловещая.

– Если я еще раз услышу слово «невозможно», ты лишишься одного уха. Для начала, – по-прежнему практически не повышая голоса, сказал Хасан. – То же самое будет, если еще раз меня перебьешь. Кстати, остальных это тоже касается.

Араб сделал многозначительную паузу. На этот раз вклиниться в нее никто не решился.

– Итак, приступайте. Мне важно, чтобы мы в течение ближайшего часа встретились с ледоколом. И чтобы при этом не присутствовали другие корабли. Как это устроить – дело ваше. Но помните – от этого зависят ваши жизни. Приступайте.

– Хорошо... – Пуговкин понял, что противоречить нельзя. – Но поймите, это же действительно нево... То есть очень трудно. Капитан ледокола не имеет права оставлять караван! Да и вообще – на что вы рассчитываете?! Ледокол вам все равно не захватить! Там охрана!

Хасан, не говоря ни слова, медленным движением вытащил нож. И внимательно посмотрел в глаза капитану.

– Понял, понял, – Пуговкин стал лихорадочно кивать. – Сейчас! Леша! Леша, передавай, что... Что у нас...

Радист придвинулся к своему аппарату.

– Что передавать? – глухо спросил он.

– Что у нас... – капитан явно не мог придумать ничего толкового. Впрочем, поблескивающее лезвие в руках Хасана было отличным средством для стимуляции фантазии.

– Подождите, Николай Степанович, я не смогу ничего передать! – неожиданно сказал радист. – Помехи! Очень сильные помехи! Я уже говорил вам! Правду говорю! – теперь радист уже обращался к Хасану.

– Знаю, – кивнул араб. На самом деле он просто забыл о помехах.

– Так, – Хасан взглянул на часы. – Помехи кончатся через четыре минуты. Вот вам как раз и время хорошенько продумать, что говорить будете. Смотрите, если что не так, умирать вы будете очень нехорошо.

Пуговкин сглотнул. Он понимал – этот тип не шутит. На несколько минут в рубке повисла тишина – тяжелая и вязкая, словно загустевшая смазка.

Наконец, еще раз посмотрев на часы, Хасан спросил:

– Ну, что там с помехами? Исчезли?

– Да, – кивнул радист.

– Тогда действуйте.

– Передавай, что среди спасенных моряков двое тяжело ранены, – тихо сказал Пуговкин. – Что своими силами мы им помощь оказать не можем, нужно переправить их на «Суряпина». Ну, передавай! И скажи, что это срочно, что они в критическом состоянии.

Глава 4

Капитан Бессонов проснулся от того, что почувствовал – корабль меняет курс. Причем, если бы его попросили сказать, по каким именно признакам он это понял, Бессонов объяснить бы не смог. Сказывался многолетний опыт хождения по морям. Он просто почувствовал, что корабль меняет курс, и был совершенно уверен, что не ошибается.

Чертыхаясь себе под нос, Бессонов слез с койки, оделся и поспешил на мостик. Хотя ничего особенного случиться не может, он просто не сумеет спокойно заснуть, пока не выяснит, в чем дело.

– Ну, и куда мы идем? – спросил капитан, входя в рубку. – Почему курс сменили?

– А откуда вы узнали, Павел Сергеевич? – восхищенно спросил радист, совсем еще паренек.

– Походишь по морю с мое – поймешь, – отозвался Бессонов. – Ну? Так в чем дело?

– Пуговкин на связь выходил, – сказал старпом. – Говорит, что двое из американцев, которых он снял с сейнера, тяжело ранены. Своими силами он обойтись не может, нужна наша помощь.

Бессонов только зубы сжал. Ну, он это Пуговкину припомнит! Конечно, медотсек на ледоколе получше, чем на сухогрузе, и врач поопытнее. Но все равно – мог бы Пуговкин своими силами справиться! А если бы что с оказанием медицинской помощи и не совсем хорошо пошло – никто бы его не упрекнул. Жаловаться на то, что на оказавшем тебе помощь корабле медицина не на высоком уровне, даже американцы не додумаются. Это же сухогруз, а не плавучий госпиталь! Но теперь, когда Пуговкин уже по радио помощи потребовал, отказать нельзя – а то напортачит там что-нибудь его медик, крайним моментально окажется капитан Бессонов, который в требуемой помощи отказал.

– И что ты решил?

– Поворачивать, идти к нему навстречу.

Бессонов нахмурился.

– А почему меня не спросил?

– Павел Сергеевич, вы же только-только спать ушли! Да и что бы вы сказали? То же самое и сказали бы. Разве нет?

Бессонов промолчал. С одной стороны, капитан был недоволен тем, что решение принято без него. А с другой – ведь о нем же Скурихин заботился. Да к тому же если в каждый вопрос самому влезать, то на кой черт тогда вообще нужны всякие заместители и помощники?

– А караван как же? – спросил Бессонов вслух.

– Да ничего с ним не сделается. Льды уже кончились, пусть помаленьку вперед двигаются, а мы их потом догоним. В крайнем случае, если все-таки полоса льда попадется, никто их напролом не погонит. Подождут нас. А вообще, я уверен, что не будет больше сплошных полос льда.

– Ладно, – кивнул Бессонов. – Не возражаю.

Через сорок минут сейнер и ледокол оказались в двух кабельтовых друг от друга. Сходиться ближе было неразумно – большие мощные суда в случае необходимости быстро не остановишь. Вышедший на связь Пуговкин сообщил, что высылает катер – море было довольно спокойным, так что решение было разумным. Бессонов дал «добро». Пуговкин сообщил, что кроме двух тяжелораненых есть еще двое с обморожениями. Их он тоже предлагал доставить на «Суряпина». Бессонов чертыхнулся, но согласился. Раз уж все равно задержаться пришлось, то почему бы и нет? Все-таки медицинский отсек на ледоколе намного лучше.

Вскоре от сейнера отвалил катер. В нем было шесть человек. Двое из них лежали – вероятно, это и есть те самые тяжелораненые американцы, – четверо стояли. Они были одеты в плотные робы с капюшонами, лиц не различить.

Катер пришвартовался к ледоколу. Сверху подали трап. Двое из катера стали осторожно поднимать одного из раненых. На палубе ледокола возле места, где пришвартовался катер, в этот момент было девять человек. Боцман, третий помощник капитана, врач, медсестра, два дежурных матроса в качестве санитаров и еще трое матросов в стороне – этим просто любопытно было посмотреть на происходящее. Вообще-то сначала любопытствующих было больше, но боцман их всех разогнал. Эти трое оказались самыми упорными, отошли недалеко и ненадолго. А когда уже начался подъем раненых, всем стало не до них.

Одним из наиболее уязвимых мест в плане Хасана было то, что на ледокол поднимались только его люди, которых, разумеется, никто из русских в лицо не знал. Конечно, вряд ли все русские знают всех на сейнере, но все же риск был. Собственно говоря, как раз для того, чтобы свести этот риск к минимуму, в его команде и были Брэд и Андрей – два человека с ярко выраженной европейской внешностью. Многие считают, что исламские экстремисты – это исключительно арабы. Ничего подобного. Белые среди них тоже встречаются – и не так уж редко. Истории Андрея и Брэда были в этом плане очень похожи – оба парня по каким-то причинам приняли ислам. И, как часто бывает с неофитами, оказались более радикальными и фанатичными, чем большинство тех, кто в этой вере родился и вырос. На них обратили внимание, парни поехали в Азию, там попали сначала в религиозные школы экстремистского толка, а потом и в лагеря подготовки боевиков. В итоге ни того ни другого нисколько не смущала необходимость стрелять в соотечественников. А за счет своей внешности пользы иной раз они могли принести больше, чем десять арабов. Сейчас был как раз один из таких случаев.

– Привет, братишки! – крикнул Андрей, перелезая через фальшборт. – Вот, притащили вам америкоса полудохлого.

Ни на одном лице не отразилось и тени сомнения в том, что моряк свой. Да, этого парня никто не знал в лицо. Ну и что? Он с другого корабля, невозможно же знать всех, кто идет с тобой в одном караване – особенно если в нем полтора десятка кораблей.

Парни опустили тело на палубу, над ним тут же склонился врач. И, сдавленно охнув, пошатнулся. В тот же миг Брэд и Андрей выхватили из глубоких карманов своих роб пистолеты. Цели были распределены заранее. Брэд выстрелил в боцмана, в матроса-санитара, затем во второго, но тот успел среагировать, кинулся на палубу, перекатился, и все же следующий выстрел его настиг. А Андрей взял на себя другое направление стрельбы. В первую очередь он стал стрелять в любопытствующих матросов, стоящих поодаль. Первый выстрел оказался удачным – пуля разнесла матросу подбородок и засела в горле, но вот вторая уже в цель не попала. Товарищ убитого оказался шустрым – он как заяц скаканул в сторону. Андрей выстрелил снова – и опять промахнулся. Трудно попасть из пистолета в движущуюся мишень на расстоянии почти в двадцать метров. А третий матрос с громким криком кинулся в другую сторону. Но тут же споткнулся и рухнул на палубу – притворявшийся раненым американцем Хасан выстрелил из сидячего положения и попал ему в спину. Раздался истеричный визг медсестры. Хасан вскинул пистолет – и девушка захлебнулась собственной кровью, пуля разнесла ей гортань.

На все это – от момента, когда тело «раненого» коснулось палубы, и до последнего выстрела – ушли буквально пять-шесть секунд, никак не больше. Что ж, так Хасан и рассчитывал. Правда, один матрос сумел удрать, но это уже не важно. Переполох на ледоколе все равно начнется – и от криков раненых, и от визга медсестры. Этого избежать было нельзя. Теперь важна скорость. Победит тот, кто окажется быстрее.

Разумеется, Хасан не надеялся, что ледокол удастся захватить втроем или даже вшестером, учитывая тех, кто прибыл вместе с ними на катере и сейчас уже поднимался на борт «Дмитрия Суряпина». Просто сейчас, как только началась стрельба, сейнер, на котором находились остальные его люди, должен был тронуться с места. Задача же шестерых боевиков – удержать часть борта ледокола до того момента, когда сейнер пришвартуется. А там уж разговор другой пойдет. Трех десятков опытных боевиков для захвата ледокола должно хватить. Не такая уж тут большая охрана – тот самый эффект работает, на который рассчитывали те, кто планировал операцию. Да и те охранники, что есть, наверняка сейчас не вооружены, а половина из них и вовсе спит в каютах. И морально они наверняка не готовы к бою – а это тоже очень важно.

Из одной двери высунулась чья-то голова – Хасан тут же выстрелил. Не попал, пуля высекла искру из железного косяка, и человек спрятался. Сзади раздался шум – это поднялись на борт еще три боевика, которые были в катере. У них были с собой автоматы – и для себя, и для товарищей. Хасан тут же схватил свой – теперь стало чуть поспокойней, а то с одним пистолетом он себя словно голым чувствовал. Ага, вот уже и сейнер тронулся с места, двинулся к ледоколу. Ждать оставалось считаные минуты.

 

В этот момент взревела корабельная сирена. Хасан усмехнулся уголком рта – спохватились наконец-то! Но спустя секунду ему уже стало не до смеха.

Одновременно из двух выходов на палубу показались стволы автоматов, прогремели очереди. Пока стреляли явно не прицельно, рассчитывая заставить врага залечь. Хасан приподнялся, выпустил короткую очередь в ответ, снова спрятался за трупами русских моряков.

– Гранату, Хасим!

Один из арабов швырнул в проход гранату – и попал. Хлопнул взрыв, из коридора раздались крики раненых. А сейнер уже добрую половину пути до ледокола проделал. К счастью, русские не сообразили дать полный ход – вот тогда бы террористам пришлось плохо. Догнать ледокол сейнеру бы не удалось, а засевшую на палубе шестерку они бы в итоге наверняка одолели. Но русский капитан, видимо, оплошал.

Хасан дал еще несколько длинных очередей, так же поступили его люди, и вот долгожданный момент – с громким лязгом сейнер пришвартовался к ледоколу. На борт «Суряпина» тут же полетели кошки, и террористы полезли на палубу – настоящий абордаж, хоть фильм про пиратов снимай.

– Вперед! – Хасан махнул рукой, и его группа рванулась за ним. В коридор, который был их целью, тоже предварительно бросили гранату. Она рванула, Хасан, не теряя времени, кинулся вперед – и чуть не нарвался на выстрел. Парень с искаженным от боли лицом приподнялся на руках из лужи крови и выстрелил из автомата прямо в него. От смерти Хасана отделяли десятые доли секунды – но он успел их использовать. Он даже не присел, просто нырнул головой вперед, а пуля прошла над ним, пробила его капюшон и угодила в араба, шедшего сразу за командиром. Он охнул и осел на пол, держась за простреленную грудь. А парень из комендантского взвода больше на спусковой крючок нажать не сумел – просто сил не хватило. Глаза его закатились, и он ткнулся лицом в лужу собственной крови – несколько осколков гранаты попали ему в грудь, так что и этот его выстрел мог считаться чудом.

Но это не остановило террористов. Они рвались вперед, к ходовой рубке. И добрались до нее в расчетное время – через полторы минуты после швартовки сейнера.

Хасан рассчитал все точно. А точнее, даже не Хасан, а те, кому принадлежала идея атаковать атомный ледокол. Никто из команды и комендантского взвода к атаке был просто не готов. В тот момент, когда террористы уже рвались к рубке, к машинному отделению, к рации, многие из русских еще даже не знали, что на их корабль совершено нападение. Охрана оказалась практически безоружной – только у дежурной смены при себе были стволы, все остальные хранились в специальном сейфе у коменданта. А комендант на момент начала кровавых событий мирно спал у себя в каюте. В итоге через несколько минут террористы захватили радиорубку, ходовую рубку, машинное отделение, систему управления атомным реактором – проще говоря, ледокол был у них в руках.

В ходовой рубке Хасан и его боевики застали рулевого и старпома. Сопротивляться те не пытались – смысла не было, ведь они были не вооружены.

– Корабль не должен двигаться с места, пока я не прикажу, – сказал Хасан, глядя на старпома. – Ясно?

– Кто вы такие?! Что вам здесь нужно?! – Голос Скурихина сорвался, чувствовалось, что он в шаге от истерики.

– Не твое дело. Так, Брэд, Хасим, оставайтесь здесь. Следите, чтобы все было в порядке.

Оба боевика кивнули. Брэд шагнул вперед, занял место в углу рубки, наставив ствол автомата на рулевого. Хасим остался у входа – наблюдать за коридором.

Хасан махнул рукой двум другим боевикам – они последовали за ним. Хасан направлялся в радиорубку. Теперь, когда корабль был фактически захвачен, самым важным было правильно построить общение с внешним миром. Он поднял руку, включил небольшую рацию, которая находилась в наплечном кармане:

– Говорит Хасан. Капитан захвачен!

– Да, – тут же отозвался чей-то голос – из-за помех Хасан не узнал говорящего.

– Немедленно доставить его в радиорубку.

– Захвачено.

– Осман, сопротивление еще оказывают?

Абу Осман, главный помощник и заместитель Хасана, отозвался через пару секунд:

– Сопротивления не оказывают, но несколько человек успели уйти вниз, под палубу.

– Пока не преследовать. Осман, жду тебя в радиорубке.

– Хорошо.

Через несколько минут в радиорубке собрались Хасан, Абу Осман и еще три боевика. Сюда же приволокли капитана Бессонова.

– Если кто-то еще не понял, объясняю, – сказал Хасан, глядя поверх голов русских. – Ваше судно захвачено отрядом организации «Аль Джафар». В случае необходимости мы не остановимся ни перед чем. Но если вы будете выполнять все наши требования – останетесь в живых. Все, больше времени на рассуждения у меня нет. Итак, первое требование: связаться с берегом и сообщить...

– А пошел бы ты, обезьяна уродская! – Глотка у Бессонова была мощная, он рявкнул так, что державшие его арабы аж присели. – В задницу себе свои требования засунуть можешь!

Внешне Хасан остался совершенно спокоен, но в глазах его зажглись злые огоньки. Однако способности трезво мыслить он не потерял. И понимал, что убивать капитана пока не стоит – он еще пригодится. Избить его можно, но... Хасан умел разбираться в людях. Этот человек явно не из слабых – конечно, и его можно сломать, но быстро это сделать не удастся. По крайней мере, обычными методами.

Хасан поднял пистолет, прицелился в голову молодого матроса, сидевшего в углу рубки, – сюда его только что бросил Фархад. Матрос вздрогнул, побледнел, открыл рот... Но сказать ничего не успел – Хасан нажал на спусковой крючок. Голова моряка дернулась, словно футбольный мяч, который положили к стенке, а потом сильно пнули. А Хасан перевел ствол пистолета на радиста.

– Нет, нет! Меня не надо! – Тот сжался, прикрыл лицо руками – словно эти действия могли защитить его от пули. – Я радист! Я умею с рацией работать!

– У меня каждый второй в отряде с такими рациями работать умеет, – спокойно сказал Хасан. – Ну, – он снова обратился к капитану, – теперь будешь мои требования выполнять? Или мне еще и этого пристрелить? А потом еще одного – и так до тех пор, пока ты не передумаешь?

Бессонов скрипнул зубами. Он был уже немолод и за свою жизнь не боялся. Но для хорошего капитана, – а он был именно таким, – члены команды почти как дети. Смотреть, как эти выродки их одного за другим расстреливают, Бессонов не мог.

– Что передавать? – хриплым голосом спросил он, шагнув к рации.

Хасан усмехнулся. Вот и все – меньше чем за минуту и без всякого мордобоя.

– Первое: прикажи остальным кораблям своего каравана следовать своим курсом. Чтобы ни один из них не пытался остановиться или вернуться обратно. Второе. Свяжись с берегом. Сообщи, что ледокол захвачен террористами. Можешь честно рассказать о наших методах, – Хасан кивнул на убитого матроса, вокруг головы которого уже растеклась большая темная лужа. – И сразу же, как только о нас сообщишь, скажи, чтобы ни единого слова о террористах не появилось в средствах массовой информации. Пусть они там что угодно выдумывают, но если хоть одно слово про нас будет в эфире – мы тут же перестреляем всех заложников. После этого отдашь микрофон мне. Об остальных наших требованиях я сам все расскажу. Ну, а потом поможешь нам с кораблем управляться. Все ясно?

– Все, – выдохнул капитан. Больше всего он сейчас жалел об одном – что не может вместе с кораблем и с этими гадами под землю провалиться. Ну, или, точнее говоря, под воду. От бессилия скулы сводило судорогой.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18 
Рейтинг@Mail.ru