Сергей Зверев
Стальное крыло ангела
Глава вторая
Я правильно среагировал, только поздно! Там шумели люди, голосистая дама продолжала истязать голосовые связки. Я бежал, забросив сумку за спину. Обогнул неработающий киоск, кабинки биотуалетов, вылетел прыжками на парковку. Здесь рядами стояли машины, но не сплошь – с разрывами. Что-то происходило на южной стороне автостоянки.
Я уже все понял. Какой кретин! Там мелькали люди, женщина кричала – теперь не так пронзительно. Я обогнул несколько машин, подбежал. Здесь были мужчины из числа отдыхающих, несколько женщин. Пятилась знакомая «автомама», закрывала ладонью глаза своему ангелочку, потом схватила его в охапку, потащила к машине.
Окровавленное тело лежало под открытой дверью подержанного кроссовера. Ломарь одевался в машине на заднем сиденье, а когда вылез из нее, чтобы пересесть за руль, в голову выстрелили из пистолета с глушителем. Задняя часть машины была забрызгана кровью с мозгами – в выходное отверстие легко вошел бы теннисный мяч.
Труп лежал, извернувшись, словно бежал в горизонтальном состоянии, поблескивали мертвые глаза. Под головой расплывалась багровая лужа.
Женщина перестала кричать, ее оттаскивала другая. Обеих я узнал – сестры. Никуда не спеша, за приятной беседой дошли до стоянки, а здесь такое… Та, что постарше, держалась за сердце и неуверенно дышала, у нее подгибались ноги. Лицо перекосилось, вылезли морщинки (грязь не помогла). Ее придерживала сестра, такая же бледная. Она узнала меня, пыталась что-то сказать, но только зря тужилась. Останки агента действительно выглядели малосимпатично.
– А его в больницу надо, да? – тупо вымолвил астеничный очкарик с мокрым полотенцем на плече.
– Надо, только не в обычную, – пытался кто-то сострить.
– А в какую?
В необычную, мать вашу! Я растолкал людей, вскинул удостоверение.
– ФСБ! Всем оставаться на месте! Кто видел, что тут произошло?
Старшая сестра икала, смотрела на меня и не могла понять, что я тут ору. Остальные словно в рот воды набрали. Подходили другие люди, спрашивали, что случилось, не нужна ли помощь, а увидев тело, пятились и исчезали.
– Вас как зовут, девушка? – спросил я младшую сестру.
– Оля, о Господи… – она закашлялась. И вдруг зачастила, как пулемет: – Мы шли с Галиной… ну, вы помните нас… Вон наша машина – «Лада Виста», видите, вишневая… – она показывала пальцем, – через три машины отсюда… А у этой дверь была открыта… Вернее, потом стала открыта… Она открылась, этот мужчина вылезти хотел, смотрим, кто-то быстро подошел – маленький такой, в тряпочной кепке… Я не видела, что он сделал, он сразу обратно, быстро так, еще на нас глянул. Потом почти побежал, а из того правого ряда машина выехала – он прыгнул в нее, и она рванула… Мы же не знали, в чем дело, дошли до этой машины, в он лежит… – она сделала глотательное движение, взялась за горло.
– Какая машина выезжала? – встрепенулся я.
– Ой, синяя… – икнула Оля. – Она так быстро выехала, а мужчина так быстро в нее прыгнул… Я марку даже не заметила, может быть, «Нива»…
– Куда она поехала?
– Ну, так… туда, – девушка невразумительно повела рукой. – Здесь один выезд с парковки…
Зато дороги две! Впрочем, не могла она увидеть, машины слева заслоняли!
– Кто еще был в машине?
– Ой, я не заметила…
– Граждане, кто видел? – вскричал я. – Это важно! Диверсанты, присланные СБУ, убили человека! Вы же не хотите, чтобы они убивали дальше?
– Да, да, знаете, мы тоже с женой видели, как все происходило… – зачастил седоволосый мужчина лет пятидесяти. Моложавая дама висела у него на руке, пытаясь ограничить энтузиазм супруга. Не для того сюда приехали! Но мужчину несло, он все видел, очень хотел помочь. – Да-да, девушка права… Я не понял, откуда взялся этот парень – маленький такой, кепку на глаза натянул… Подбежал к машине – в ней как раз открылась задняя дверь. То ли хлопнуло что-то, то ли почудилось… Он так быстро назад пошел, а синяя «Нива» выехала из ряда – он и прыгнул в нее. Внутри второй сидел, я не разглядел его внешность… И номер не запомнил, извините…
Я бросился в конец ряда с припаркованными автомобилями, свернул влево на дорожку, припустил к выезду с парковки. Вот же дьявол, в два конца ведет дорога! За парковкой была развилка, левая дорога петляла к мысу Рюк, затем шла вдоль моря – к селу Войково. Этой трассой пользовались большинство автолюбителей, по ней курсировал общественный транспорт из Керчи. Правая дорога убегала за лысую гору Ташгал, тянулась краем Бабкинской балки и пропадала в безлюдной местности. Желающих ею воспользоваться было немного – в основном жители села Карнаково, через которое шла дорога. Она аналогично приводила в Керчь, но петляла по пустынной степи.
Я припустил к выезду с парковки. Там стоял маленький магазинчик – коммерсанты торговали изделиями нехитрого промысла. Дверь магазина была закрыта. От меня шарахались какие-то люди, испуганно смотрели вслед. За магазином вдоль дороги – навес, пара кухонных тумб, мангал с барбекю, холодильник с напитками. За спиной у лица кавказской национальности, жарящего шашлык, – пара столов, стульев. Заведение так себе – но если этот парень работает здесь давно, то вряд ли заинтересован в несварении желудков у своих клиентов…
Он испуганно смотрел, как я лечу к нему с задранным удостоверением. От страха обвисли усы, он заранее начал что-то бормотать, оправдываться, хотя никто его ни в чем не обвинял!
– Спецназ ФСБ, – выдохнул я, – Департамент по борьбе с терроризмом. Пару минут назад с автостоянки выехала синяя «Нива». Куда она поехала, гражданин? Неправильный ответ, и сядешь на десять лет – за пособничество террористической деятельности. Живо, гражданин, куда поехала синяя «Нива»?! – я почти орал.
– Дорогой, какое пособничество! – возмущался мангальщик. – Какие десять лет! Я гражданин России, понял, да? Ты того, да? – он покрутил закопченным пальцем у виска. – Чего пугаешь? Туда они поехали! – он тем же пальцем показал на правую дорогу. – Быстро ехали, спешили очень!
– Ты не ошибаешься?
– Дорогой, ну что ты в самом деле… – мангальщик начал охать, «вахать», – ты думаешь, я сумасшедший, не знаю, куда поехала синяя «Нива» две минуты назад?
Он что-то квохтал, курлыкал, выражая праведное негодование. Я прыжками возвращался на стоянку. Мой небольшой «Субару» со 150 «лошадями» под капотом стоял почти на краю – хоть в этом повезло! Верная рабочая лошадка – жалко, что служебная.
«Специальные люди» содержали автопарк оперативного штаба, меняли все жидкости, проводили диагностику, заправляли полный бак. Попробовали бы это не делать!
Я прыгнул за руль, швырнул сумку на соседнее сиденье. Джип рванул, как породистая лошадка. Я огибал машины, вписываясь в дорожку. Из-под колес выскакивали какие-то люди. Да пошли они! Я был зол, как тысяча гремучих змей! Мангальщик выбежал из-за своей «установки», отпрянул, когда я промчался мимо. Я глянул в зеркало. Он колебался, потом вскинул руку, неуверенно помахал. Да пошел он тоже!
Я не понимал, что происходит. Следили за агентом, не за мной, ликвидировать при всем народе постеснялись, выждали момент, когда он будет один, пристрелили. Значит, был приказ – ликвидировать конкретную фигуру. О том, что он может передать секретную информацию, речь не шла. Иначе почему позволили с ним говорить, а после разговора связаться с начальством – и секретная информация пошла по просторам. Значит, не знали, что Ломарь владеет информацией. А может, идиоты – такое тоже случается, когда речь заходит о структурах киевского режима…
Я держал себя в руках – не рвал напропалую. Дорога грунтовая, покрытие неровное, но ям на дороге не было. Даже грунтовые дороги можно строить на века, а строить дороги в Крыму, как ни странно, умели. 90 километров я мог идти смело, машина держала трассу. Щебень вылетал из-под колес. Я мысленно прикидывал – убийцы не будут гнать. Отъедут от озера, убедятся, что за спиной все тихо, и умерят пыл. Откуда им знать, что я примчусь на труп, что подвернется лицо кавказской национальности, способное ткнуть пальцем…
Справа по борту пробежала лысая гора. Дорога огибала ее, слева за обочиной мелькали секции заграждения – за ними пропасть в Бабкинскую балку. Бездна не бесконечная – дорога выскочила на равнину. Я плавно наращивал скорость – качество покрытия пока позволяло. Вцепился в руль одной рукой, подтащил к себе сумку, зарылся в нее, нащупал на дне полуавтоматический самозарядный пистолет Ярыгина «Грач» с обоймой на 18 патронов 9-го калибра. Положил его рядом с сумкой. Дорога скатывалась с горки. Растительность в этой местности почти отсутствовала – бледный аналог степного Крыма. Редкие кустарники, малорослая бурая трава, участки голой растрескавшейся земли. Местность вздымалась и опускалась плавными волнами. Голубели маленькие озера, расположенные вровень с землей. Дорога плавно извивалась между «барханами». Свернуть с дороги убийцам было некуда – я бы их заметил. Хоть какой-то плюс. Я схватил телефон, способный преобразовываться в приемо-передающее устройство, работающее на короткой волне. Дежурный по оперативному штабу тут же откликнулся на мой вызов.
– Рязанов, ты? – удерживать рацию было трудно, машина переходила в галоп. Я так и знал, что эта дорога где-то должна превратиться в «направление»! – Томилин на связи! Агент Пономарь ликвидирован диверсионной группой на озере Корчак; убийцы на синей «Ниве» уходят от Корчака в направлении Торнаково! Куда поедут дальше, не имею понятия!
– Откуда вам это известно, Томилин? – изумился представитель оперативного штаба.
– Идиот, я их преследую! – взвился я. – Всю задницу уже отбил! Сообщить в керченский штаб Росгвардии – пусть поднимают вертолет со спецназом! Будет свежая информация, сообщу! Пусть полетают, ничего страшного!
– Томилин, я понял… – дежурный не обиделся, – сообщите государственный регистрационный знак преследуемой машины!
– Ты издеваешься? – Я чуть от возмущения потолок не пробил головой. – Рязанов, я понятия не имею, какой государственный номер у этой хрени, я ее в глаза не видел!
– Послушай, Томилин, ты вроде сегодня выходной? – не совсем уверенно произнес дежурный.
– О, мать святая! – вскричал я. – Давай еще об этом поговорим! Рязанов, не испытывай мое терпение, действуй!
Я отшвырнул телефон, вцепился в баранку – начинало трясти. Не скажу, что у меня излишне бунтарский характер, но порой эти тормоза доводят до кипения! И как же кстати я закончил разговор. «Субару» на полной скорости перевалил косогор, и я обнаружил синюю «Ниву»! Испарина побежала по лбу, пульс участился. Внизу распростерлась клочковатая равнина: холмики, заросшие рыжей травой, конусовидные возвышения, похожие на курганы. Между ними змеилась дорога, устремляясь на юго-восток.
До села Торнаково оставалось верст пять-шесть, и даже хорошо, что мы до него не доехали – там эти упыри могли бы затеряться, обзавестись заложниками. А в этой безлюдной степи им только суслики помогут!
Синяя «Нива» прыгала по ухабам метрах в семистах по курсу. Я злобно засмеялся – вряд ли в этой местности в данный отрезок времени найдется другая синяя «Нива»! Она разминулась с разбитым украинским недоразумением под названием «Таврия», и секунд через тридцать это ржавое корыто с болтами и гайками прогрохотало мимо, ведомое одноглазым пенсионером! Мне не могло почудиться, у него была пиратская повязка на глазу!
Едва затих за спиной надсадный треск, я прибавил газу, и дистанция между мной и «Нивой» стала быстро сокращаться. Здесь тоже имелись грязевые вулканы, но отдыхающие сюда не ездили. Местность дикая, пустынная – разве что «экстремалы» иногда забредали, фотографировались и спешили убраться.
Пассажиры «Нивы» пребывали в сонном неведении, однако насторожились, обнаружив, что сзади их нагоняет быстроходный внедорожник. Водитель на всякий случай прибавил скорость. Я тоже не сбавлял оборотов, рискнул, как говорится, всем – до предела выжал педаль акселератора… и такое ощущение, что «Субару» решил взлететь! Номер «Нивы» был заляпан грязью – прочесть невозможно.
Я с ревом обошел их, едва не ухнув в левую обочину. Они все поняли. За рулем сидел угрюмый молодчик – типа местный, небритый, наполовину выкуренная сигарета прилипла к нижней губе. Я мазнул его взглядом, физиономия диверсанта перекосилась от злости. Рядом сидел лысоватый шпендик – мужичонка лет тридцати. Такого увидишь в приличном обществе – и не подумаешь, что диверсант. Так, мелкий воришка – разве может такой из глушака вмазать?
Я не рассчитывал, что эти типы безоговорочно капитулируют. И был, конечно, прав. Угрюмый крендель выжал из «Нивы» все, что мог, – она с надтреснутым ревом пошла в отрыв.
Все-таки хорошая машина «Нива». Куда уж нам на японском внедорожнике – жалком подобии российского автопрома!
Я продолжал преследование, раскручивал обороты коленчатого вала, снова вылез на встречную полосу. Местным жителям сегодня повезло – никто не оказался на моем пути!
«Субару» сокращал дистанцию, поравнялся с преступниками. Я догадывался, что стрелять будут не из водяного пистолета, сполз по сиденью, сжал рукоятку «Грача». «Нива» шла на пределе, эти двое матерно выражались. Опустилось стекло, угрюмый водитель подался назад, возник убийца Ломаря со стволом. Он пытался удержать его одной рукой, ствол гулял и трясся. Не такой уж шпендик – глаза злые, губы сжаты. Машины неслись. Это надо было как-то пережить…
Убийца произвел два выстрела – и оба выше крыши! Их трясло, киллер не мог прицелиться. Я крутанул баранку вправо – автомобили опасно сблизились. Тут требовалась ювелирная точность. Чуть перекрутишь – и закружит обоих. Служебную машину было жалко, но не настолько, чтобы отказать себе в маленьком удовольствии. Удар был несильный, соприкоснулись борта, я вовремя вернул «Субару» на дорогу. А «Ниву» вынесло с проезжей части, правые колеса погрузились в кювет, и она продолжала движение, опасно накренившись.
Я обогнал их по своей полосе. Видимо, недостаточно ударил – надо было сбросить их с дороги, и пусть бы кувыркались в степи. Они орали от страха, выкрикивали неприличные слова. Угрюмый водитель потерял самообладание, не знал, что делать. Плохо пока еще работают натовские инструкторы…
И вдруг – я не поверил своим глазам! – «Нива» резко сменила направление. Все же оставались мозги – немного, но оставались. Он круто вывернул баранку. «Нива» подлетела, качнула бортами, как подбитый штурмовик, преодолела водосток и понеслась направо, в голую равнину! Подобного маневра я не ожидал, там ведь не проехать!
Я резко дал по тормозам. «Нива» удалялась прочь перпендикулярно дороге. Ее швыряло, горланили диверсанты. Она едва не протаранила каменную горку, вираж – взлетели левые колеса… Развернуться на этой дороге было проблематично. В принципе можно, но такая потеря времени!
И я повторил их маневр – направил машину по диагонали в водосток. Скрипел кенгурятник, защищающий решетку радиатора, – именно для этих случаев его и приварили. Я царапал днище, гнул задний бампер… и все же вырвался на простор. Я шел параллельным курсом, преступники вырвались вперед, уходили в глубь необжитой территории, где не было ни одной живой души. Иссохшая земля, разъеденная трещинами, пучки травы, что-то ползучее, кустарниковое…
Они взбирались на покатый холм, яростно газовали. С «Нивой» что-то происходило – синеватый дымок потек из-под капота. Но она катила, подчиняясь воле водителя. Я начал беспокоиться – что там, за холмом?
Мы шли параллельными курсами, я объезжал препятствия, но беспокойство нарастало – я начал сдавать вправо. «Нива» кашляла, чихала. Из нее загремели выстрелы! Субъект в кепке (но уже без кепки) вылез из двери, умудрился привстать, балансируя на подножке, стрелял через крышу – уже без глушителя. Об эффективности такой стрельбы можно было не париться. Но как защититься от шальных пуль? Одна срикошетила от капота, оставила вмятину. С левого сиденья мне было неудобно вести огонь, оставалось жалеть, что руль не справа.
Я терпел, проявлял выдержку. Сокращался интервал между машинами. Снова диверсанты вырвались вперед! Они неслись на возвышенность – с таким упорством, будто точно знали, что за ней! Они не могли об этом знать. И я не мог об этом знать. А если обрыв? Хотя вряд ли, здесь нет крутых перепадов…
И все же становилось тревожно. Я выжал тормоз, выпрыгнул наружу, не забыв прихватить «Грача». Коленка ахнула ослепительной болью. Гладкие окатыши вросли в глину, зимние дожди и ветра отполировали их до блеска.
Прихрамывая, я бросился бежать, вырвался за капот и повалился в жесткую траву, раскинув ноги. Я упер локти в землю, целясь с двух рук, дышал размеренно, никуда не спешил. Да как тут не спешить! Им до косогора оставалось метров тридцать! Я ловил в прицел переднее колесо машины, заставляя себя успокоиться.
Прицельная дальность «Грача» от силы сто метров, здесь чуть больше, ладно, ерунда… Я начал стрелять, когда им оставалось до косогора пятнадцать метров – выпустил несколько пуль.
«Нива» тряслась, ее болтало из стороны в сторону. Они ушли за косогор – с грохотом и лязгом. И что я сделал? Я озадаченно почесал дымящимся стволом переносицу. Что-то гремело за косогором, орали люди… Ладно, не время гадать.
Я кинулся обратно к машине, прыгнул за руль, помчался, разгоняясь. И угодил в какую-то зыбучую глину! Тормоз сработал, иначе катился бы колесом «обозрения» до самого косогора.
Я матерился, как сапожник, выволакивая все четыре колеса из податливого месива. Майор, ты жалок! Но нет, обошлось, грязный, как чушка, я вернулся на сухую почву, подался в объезд.
Я не доехал до «точки экстремума» метров восемь, остановил машину. Обежал вокруг капота, откинул пассажирское сиденье, воспользовавшись потайной застежкой. Под сиденьем «сундучок» со всякими необходимыми вещами. Я извлек коротышку «АКС-74у» с рамочным складывающимся прикладом, пристегнул снаряженный магазин и припустил к косогору. Впрочем, красоваться на вершине я не стал, растянулся за камнем – в одной руке пистолет, в другой автомат. Ударно проводим выходной день, товарищ майор…
За косогором, на покатом склоне, усеянном мелкими камнями, происходили интересные события. Во все края простиралась неказистая сухая равнина, а прямо под возвышенностью, метрах в двухстах от места наблюдения, раскинулось маленькое соленое озеро (возможно, такой же грязевой вулкан), окруженное на удивление рослыми кустами. Словно лысина католического священника, окаймленная пучками волос.
В «Ниву» я все-таки попал. Она перемахнула через косогор, и пробитое колесо повело ее в сторону. Они наехали на торчащий из земли клык песчаника и перевернулись! Метров двадцать они проехали на боку.
Экипаж машины боевой уже покинул свое транспортное средство, бежал вниз по склону, энергично матерясь. Угрюмый мужик прихрамывал. Шпендик прыгал вокруг него, махал руками. Это были заурядные исполнители, никакие не «зубры», но явно не местная шпана – имели навыки и работали дерзко.
Я отложил «Грач», передернул затвор автомата и, особо не целясь, хлестнул очередью над головами преступников. Они рассыпались, попадали за камни.
– Эй, уроды! – крикнул я. – Вас приветствует Центр специального назначения ФСБ Российской Федерации! Выбросить оружие, подняться, руки за головы – и шагом марш сюда! В противном случае вы трупы!
Они открыли беглый огонь из пистолетов Макарова. А я еще имел глупость приподняться. Пули били по камням, свистели над головой. Я рухнул плашмя, покатился в сторону. Они кричали что-то, злобно смеялись. И чему, спрашивается, радовались?
Когда я вернулся на позицию, они уже удирали по склону, приближались к озеру. Шпендик первым достиг кустарника, нырнул в него. Второй припадал на ногу, оттого и скорость имел незначительную. Но тоже добрался до спасительной растительности, пропал.
Возникала занимательная ситуация. Они знали, что я один. Но я был наверху, неплохо вооружен, а еще под боком у меня имелась машина. Все преимущества налицо. Со своей позиции я видел озеро, опоясанное кустарником, бескрайние голые просторы во все концы. Им никуда не убежать, я их полностью контролировал!
Я снова сделал попытку привстать – на этот раз осознанную. Они открыли огонь с восточной стороны озера. Запасных обойм у этой публики, похоже, хватало. Я снова прилег. У «ПМ» прицельная дальность – не больше пятидесяти метров, далее все пули летят в «молоко», хотя их убойная дальность, конечно, выше…
– Эй, але, сдавать будем? – крикнул я. – Еще не поздно оформить явку с повинной и чистосердечное признание! Вы же понимаете, что влипли?
Ответом была площадная матерщина и тупая пальба. Я на всякий случай принял упор лежа. Откатился за безопасную горку, пошарил по карманам – где мое средство связи? Последнее оказалось в наличии, а главное, целым. Дежурный по штабу был на связи.
– Ну что, Рязанов? – проорал я. – Где наша хваленая Росгвардия? Преступники заблокированы, но не сдаются. Нужен вертолет со спецназом! Где они, мать их, за пивом полетели? Я один должен все ведомство кормить?
– А вы неплохо проводите время, товарищ майор, – похвалил Рязанов, – мне нужны ваши координаты… Впрочем, я их вижу на мониторе. Опишите вкратце ситуацию.
Я описал, сгустив краски, чтобы пошевеливались.
– Вертолет в Керчи давно готов, товарищ майор, – сообщил Рязанов, – но они не могут висеть в воздухе, ожидая, пока вы соизволите их пригласить. Через пару минут они вылетают, ждите.
– Эй, да чтобы не вздумали стрелять на поражение! – спохватился я. – Диверсанты нужны живыми! Перестрелять их я и сам могу!
– Кто бы сомневался, товарищ майор, – хмыкнул дежурный и отключился.
Примерно минуту я лежал неподвижно, таращась в безоблачное небо. Спохватился, бросился на позицию. А это что за веселые старты? Преступники кустами обошли озеро и улепетывали в западном направлении, ежесекундно оглядываясь.
Я, откровенно говоря, впал в ступор. Куда тут можно убежать? Ума палата? Впрочем, расщелин и скрытых ложбин в степи хватало, на что им еще рассчитывать? Сидеть и ждать, пока прилетит «голубой вертолет»? Боеприпасы у них оставались, решили рискнуть.
Они убегали на запад, шпендик вырвался вперед, оборачивался, торопил товарища, который хромал и не мог бежать быстрее. «Да пристрели ты его, – почему-то подумал я, – один, возможно, и уйдешь…»
Я побежал к машине, прыгнул за руль. Внедорожник с ревом перевалил косогор, покатил вниз – мимо проплешин красной глины, мимо перевернувшейся «Нивы», демонстрирующей проржавевшее днище.
Я отправился в объезд – с южной стороны, там местность выглядела сглаженной. Они опять кричали, метались, стали палить. Споткнулся угрюмый, пытался встать. Товарищ прыгал вокруг него, махал пистолетом, орал, как пронзительный попугай.
Я заходил на них с юга, несся в лоб. Оба залегли, стали стрелять прицельно. Я слышал звон – пуля попала в кенгурятник! Пришлось остановиться. Я катился с автоматом на красную проплешину, ударил с колена. Щадил я эту мразь, стрелял над головами. Бежать им было некуда – только назад.
Они отправились обратно перебежками. Я видел их искаженные от ярости лица. В принципе именно это от них и требовалось. Подставлять под пули машину крайне не хотелось (доказывай потом, что это не намеренная порча государственного имущества).
Я теми же перебежками бежал за ними, стрелял короткими очередями, загонял их обратно в кусты. Купайтесь, твари, в вулкане, когда еще удастся! Они расползались по кустам, огрызлись огнем, но уже без прежнего бешенства.
Я сделал свое дело и мог удалиться – побежал обратно к машине. Через минуту я опять выписывал круги вокруг озера, держась на удалении, чтобы не повредили машину. Они пытались пробиться на склон, добежать до своей «Нивы», чтобы организовать там круговую оборону, но я пресек их намерения – снова покинул машину и открыл огонь (благо под сиденьем имелся запас снаряженных магазинов).
Преступники устали. Опять попрятались в кусты, переругивались. А я гарцевал вокруг озера с гордым видом – как на арабском скакуне. Бензина пока хватало. Во всем происходящем было что-то смешное. Они не могли вырваться из кольца, которое заблокировал один человек, а я не мог их взять, поскольку бронежилет, по случаю выходного дня, остался дома в шкафчике.
В итоге я вернулся за косогор, покинул машину, принял лежачую позу и закурил. Они кричали из кустов какие-то гадости, предлагали сдохнуть. Я не оставался в долгу, желал им утопиться в целебной грязи или перестрелять друг друга.
А день был, кстати, не резиновый. Своей пальбой мы никому не мешали, разве что привлекли парочку орлов, которые снизились и барражировали над озером, гадая, что за хрень там происходит.
Появились, наконец, родимые! Сначала раздался отдаленный стрекот, маленькая точка в небе стала расти, принимать знакомые очертания. И вскоре надо мной завис буро-зеленый вертолет «Ми-8АМТ» с символикой Росгвардии на борту! Внушительная машина, предназначенная для ловли преступников.
Меня чуть не сдуло! Он опускался, покачивал упитанным брюхом, весь такой вальяжный, со вспомогательной силовой установкой, с пилотажно-навигационным оборудованием, со специальным отсеком для отделения спецназа. Я на всякий случай отложил автомат, поднял руки и начал выразительно показывать: туда летите, туда! И что за бестолковый народ?
Пилот раскинул мозгами, вспомнил вводную и отправился к озеру. Вертушка зависла над грязевым водоемом. Полегли кусты. Концентрические круги побежали по воде, волны хлынули на берег…
А дальше происходило сущее безумие! Отключились мозги у украинских диверсантов! Неужели такая ненависть, что сдохнуть готовы? Они открыли по вертолету беспорядочный огонь! Стреляли из пистолетов, подбадривали себя криками. Пули отскакивали от стального брюха, одна попала в стойку шасси, но тоже не причинила вреда. Вертолет отнесло, он накренился – и пуля ударила по застекленной кабине. Хорошо, что стекло не простое!
Я уже понял, что сейчас произойдет. Спина похолодела. Я подскочил, замахал руками, взревел:
– Не стрелять!!!
Но куда там! Вертолет накренился кабиной вперед, набычился, устремляясь в атаку. Забился в судорогах крупнокалиберный пулемет! Вертушка висела над озером и поливала огнем. Целебная грязь летела фонтанами, ломались кустарники, разлетались ветки, красная пыль над озером встала столбом…
Я схватился за голову, оседлал косогор и печально смотрел на это никем не санкционированное безумие. Пулеметчик расстрелял боезапас и заткнулся с чувством гордости за работу, проделанную на высоком профессиональном уровне. Вертолет подался к югу, пилот искал площадку для приземления.
Я вздохнул, забрал автомат и стал спускаться. Зла не хватало. Вот заставь дурака богу молиться! На всякий случай я передернул затвор. На что рассчитывал, наивный? Они перепахали все окрестности озера. Кустарник превратился в мелко нарезанную зелень. Вода уже успокоилась, но все берега были умыты грязью. Истерзанные пулями тела тоже покрывал ее равномерный слой.
Я вздохнул, опустился на колени, ткнул стволом в угрюмого. Действительно угрюмый, столько злости в глазах. Черепушка вскрыта, грудная клетка порублена на ребрышки. Я переместился, перевернул второго. И с этим все было кончено – несколько пуль в организме, пасть оскалена, глаза блестели.
Я опустился к воде, сел на камешек и закурил. Посматривал краем глаза, как бравый спецназ выстраивается в боевой порядок, подходит, держа оружие на изготовку. Прозвучала команда: отставить! Рослый мужик стащил шлем, приблизился со смущенным видом. Подкрался как-то бочком, отдал честь.
– Капитан Наумов, отдельная бригада Росгвардии по охране Крымского моста…
– Майор Томилин, Центр специального назначения ФСБ, – я показал документ, – это я вас вызвал. Ну и что вы наделали, капитан? Зачем вас прислали? Убить их я и сам мог.
– Так это, товарищ майор… – Наумов сконфуженно почесал затылок. – Кто же знал? Они стрелять по нам начали, была реальная угроза падения вертолета…
Я печально смотрел ему в глаза. Из пистолета сбить вертолет? Это каким же должен быть вертолет? Бравый капитан походил на растерянную девочку, пролившую борщ и получившую по затылку от мамы.
– То есть других способов не было? Отогнать вертолет, высадить людей, подключить к работе снайперов…
– Простите, товарищ майор, – он опустил голову, – но зачем они стрелять начали? Может, они просто идиоты?
– Может, и так, – согласился я. – Но вам-то зачем им уподобляться? Был приказ, вы его нарушили. Эти люди могли владеть информацией о подготовке терактов в Крыму.
– Приказа не было, – дерзнул капитан, – были пожелания вашего дежурного взять преступников живыми. Но я считаю, что создалась критическая ситуация, я не мог подвергать опасности своих людей…
Разговаривать с ним было бессмысленно. Формально приказа не было. Жаловаться тоже глупо – каждое ведомство в этом споре будет тянуть одеяло на себя. И неважно, что все мы служим одному великому делу.
Я обыскал тела, вытряхнул, превозмогая тошноту, денежную мелочь, сигареты российской фабрики «Погар», зажигалки, парочку нереализованных обойм. У диверсантов имелись неплохо выполненные российские паспорта с регистрацией в городе Пскове. Некто Валентин Мурышкин и Аркадий Сивец. Паспорта могли быть подлинными, требовалась экспертиза.
– Не трогайте ничего, – буркнул я. – Сидите здесь, пока не прибудет следственно-криминалистическая группа.
Наумов пожал плечами, отвернулся. Я отошел в сторону, позвонил полковнику Мостовому, пробился через его «фирменное» ворчание и доложил только правду и ничего, кроме правды. Про убийство продавшегося агента, про убийство убийц продавшегося агента.
– Вот черт, потеряли Ломаря… – не на шутку расстроился Мостовой. – А что касается этой шустрой парочки и доблестных вояк из Росгвардии… Вот так прямо прилетели и расстреляли? – не поверил Игорь Борисович.
– Ага, – согласился я, – самым циничным образом.
– Ну и денек, – посетовал Мостовой, – даром, что выходной… Давай суммировать неприятности: мы потеряли своего человека в украинской разведке – это раз. Его провал может повлечь провал других. Под ударом окажутся люди, имевшие с ним контакты, например, ты, майор. Но ты позаботишься о своей безопасности. Второе: мы потеряли убийц нашего двойного агента – утрата, конечно, тяжелая, но не досадная, – ты сам-то веришь, что они могли много знать? Пусть не криминальный элемент, нанятый за деньги, а подготовленные спецы, канающие под блатных, но все равно это не та публика, что располагает серьезными сведениями. И третье: с твоих слов, а вернее, со слов Ломаря явствует, что на день открытия автомоста наши украинские «друзья» планируют что-то подлое. Угроза серьезная, чтобы от нее отмахиваться, считая, что мост неприступен. Не существует ничего неприступного, майор. А посему жди прибытия оперативно-следственной группы – я немедленно распоряжусь, чтобы она выехала из Керчи. Как прибудет, обрисуешь ситуацию – и ко мне. Нам есть о чем поговорить. Своих людей – тоже… впрочем, об этом я уже говорил. И не ссорься с Росгвардией, прошу тебя. Там не Сократы, но они нам еще пригодятся…
