Сергей Волконский
«Разговоры»
– Но все-таки я вижу как будто некоторое несоответствие…
– Между чем?
– Между заглавиями.
– И содержанием?
– Содержанием – не знаю, ведь я не читал.
– Так между чем же?
– Между самими заглавиями.
– Не понимаю.
– Ну, «Былое», например, что такое? Вероятно, воспоминания?
– Из семейной хроники.
– А «Приемный день»?
– Так, светская дребедень.
– Ну вот видите. И вам не неловко ставить семейные воспоминания рядом с дребеденью?
– Почему? Если они так удобно уживаются в моем мышлении, то почему же им не ужиться на смежных страницах?
– Да как же смешивать вымысел с личными воспоминаниями? Одно – вы, а другое – не вы.
– Вот это и неверно: все – я.
– Пережитое?
– Ах, нет, только не «автобиография».
– И не автобиография, и не автопортрет, а между тем вы говорите, что это вы. Что же тогда?
– Автоноэграфия.
– Это что же такое?
– Самомыслеписание.
– Ну и сочиняете же вы слова.
– А что мне делать, когда вы по-гречески не понимаете.
– Да вы и греческое-то, наверно, сами сочинили.
– Лучше для случая сочинить греческое слово, чем при каждом удобном или, вернее, неудобном случае коверкать русскую речь.
– Ну да, это, я знаю, ваш конек. Вы ведь протестовали против употребления слова «обязательно»…
– Там, где нет элемента обязанности? И продолжаю протестовать. Когда подсудимого на суде председатель спрашивает: «Что вы его, чем ударили? Ножом?», а тот отвечает: «Обязательно ножом-с», – то согласитесь, что такое понимание обязанности заслуживает протеста.
– Вы также протестовали против «одевать пальто…»
– Вместо «надевать»? И продолжаю протестовать, и против пальто, и против рубашки, хотя один учитель и утверждал, что пальто, действительно, «надевается», но что нижнее белье «одевается». Я продолжаю «надевать» и то, и другое.
– Знаете, я думаю, что все эти «надевать», «обязательно» – все это тонкости, которых никто не замечает.
