Сергей Владимирович Руденко
Песочница: Цветущий ад. Том 2
Глава 5. Крылья
День 65, утро
Запускать силовые установки я начал попарно от носа к корме, из-за этого в какой-то момент передняя часть корабля довольно заметно задралась. Прибавьте сюда хорошо различимую дрожь и пугающий скрежет корпуса, плюс – невозможность видеть горизонт – в общем, удивительно, как я не облевался.
Нет, сам отрыв от земли вышел довольно плавным, но ощущения внутри канонерки – все равно показались более чем необычными. На короткое время мне даже показалось, будто мы и в самом деле вышли в неспокойное море. Хорошо еще, что англичанин меня предупредил, добавлять мощи постепенно. Боюсь, его слова, что иначе из-за перегруза нас просто разорвет – были совсем не перестраховкой…
Убедившись, что ни одна из машин не отсвечивает красным индикатором, я уже было собрался выбраться на верхнюю палубу, но моему восторженному напарнику не сиделось на месте.
– Ты как? – заорал он, едва сунувшись вниз, хотя машины работали совершенно беззвучно, и никаких объективных причин для шума не было.
– Все хорошо, – отрапортовал я подчеркнуто ровным голосом.
– Охренеть! – снова выдал Ромка, никак не отреагировав на мой намек. – Слушай, ты покажи, как эти штуки запускать? Ну, или выключать, а то мало ли…
Вчера до этого дело так и не дошло, так что нельзя не согласиться, сейчас был подходящий момент чтобы продемонстрировать напарнику расклады максимально наглядно.
– Смотри, – снова откинув панель ближайшей гондолы, я ткнул пальцем в самый центр скрытой там установки. – Видишь что-нибудь здесь?
Как и я, накануне, Ромка очень придирчиво присмотрелся:
– Не, вроде ничего необычного, – сдался он через пару минут, – а что там …должно быть?
– Поднеси руку вот сюда… – показал я, хотя почти не сомневался в неудаче.
Дождавшись, пока напарник не просто поднесет конечность к нужному месту, но и вволю покрутит ею, и даже вдумчиво ощупает холодный пупырчатый металл, я подтвердил:
– Не видишь! А прямо сейчас там горит горизонтальная шкала из дюжины разноцветных квадратов. Если подношу к ним руку, – я продемонстрировал это, – то для меня ближайший из них загорается чуть ярче. Стоит коснуться его, и установка понизит или повысит свою мощность. Ну и мы, соответственно, снизимся или прибавим высоты…
– Это всё благодаря той штуке, что ты получил в оазисе? – на лице Ромки была написана не вселенская скорбь, но что-то к ней близкое.
– Ага, – вернув настенную панель на свое место, я заглянул в глаза напарнику. – Извини, но ты же сам видел: я не рвался в Князья-Батюшки…
– Да ты-то причем… – отмахнулся он, не знаю, правда, насколько искренне.
Мы немного помолчали, но эта тишина была откровенно тягостной.
– Сэр, нам необходимо сменить эшелон! При нынешнем ветре, мы даже вдвоем с господином боцманом не сможем долго продержаться… – жалобный голос из-под потолка бубнил по-английски, но мы обрадовались ему, как родному.
Никому не хотелось продолжать весь этот неразрешимый нудеж, так что более чем прозрачный намек, что мы бросили нашего нового коллегу наедине с работой, рассчитанной, как минимум на трех человек, пришелся кстати.
– Okay, Johnny! We are now… (Хорошо, Джонни! Мы сейчас…) – громко успокоил я интуриста.
Загадочная фраза старшего матроса означала, что мне нужно всего лишь увеличить или наоборот, понизить нашу высоту. На разных горизонтах ветер мог смениться до совершенно противоположного, что и впрямь должно было или облегчить, или вовсе отменить необходимость маневрировать. Ну и, следовательно – уменьшить нагрузку на парусную команду, чьи обязанности сейчас могли разделить только Ромка с Джоном.
Кстати, с точки зрения расхода топлива, лучше всего высоту было, конечно же, уменьшить. Я мог бы это сделать и прямо сейчас – «не отходя от кассы» – но слишком уж не терпелось лично оценить, насколько высоко мы забрались. В конце концов, это же мой первый полет. В каком-то смысле…
На пути к лестнице я обнаружил терпеливо дожидавшегося меня англичанина. «Чего это ты, братан? Думаешь, чего-нибудь не понял…» – удивился я, но он заговорил прежде, чем я успел озвучить свое недоумение.
– Сэр, не поймите превратно, но хотел бы посоветовать Вам, обязательно начинать переключение силовых машин с задней пары. Мы сейчас перегружены, и основная часть веса расположена именно в кормовой части, поэтому такой вариант сведет риск разлома корпуса к минимуму… – напомнил он.
«…Блин, мы же вчера говорили об этом!»
– Johnny, completely forgot about your advice… (Джонни, совсем забыл о твоем совете…) – искренне повинился я.
– Сэр, поверьте, я не хотел бы отчитывать Вас, но… – смутился тот.
– No, you're right! We must not risk the ship because of my forgetfulness (Нет, ты прав! Мы не должны рисковать кораблем из-за моей забывчивости)
Скрип винтовой лестницы слился в одну короткую мелодию, и мгновение спустя я стоял на верхней палубе. Чуть в стороне над головой белело переплетение двух шелковых полотнищ, а под ногами – расстилалась смесь из яркой зелени, желто-коричневых проплешин и серо-черного или даже «шестидесяти оттенков» серого камня. Осознание, что мы действительно летим на высоте метров в шестьдесят пять – семьдесят, на несколько секунд вызвало во мне вспышку паники, но почти тут же душу затопил пьянящий и немного пугающий восторг.
– Господи, да мы же и, правда, летим!! – выдохнул я негромко и не без некоторого труда, потому что горло моё, оказывается, совершенно пересохло.
– «Твою мать! – привычно повторило эхо…» – хохотнул проследовавший за мной Ромка. – Скажишь?!
– А то! – без малейшего сомнения подтвердил я.
Хорошо ощутимый кормовой ветер неплохо надувал паруса, но оазис под нами, да и куда более отдаленные горы, на первый взгляд, почти не двигались. Из-за этого не было ощущения движения. Намертво впившись пальцами в почти метровый фальшборт*, я осторожно заглянул прямо под наше судно.
И вот с этого ракурса уже было не ошибиться.
Один за другим произвольно выбранные макушки деревьев скрывались под корпусом. «Летим, ведь летим же, твою мать!!» – восторг снова плеснул дофамином в кровь, и некоторое время я с трудом удерживал себя на месте. Хотелось бегать, отплясывать или, как минимум, проорать чего-нибудь не особо разборчивое.
* * *
Последующие полчаса я бродил по палубе, постепенно осваиваясь. Попытки заглянуть вниз с каждым последующим разом пугали все меньше и меньше. В какой-то момент у меня даже мелькнула мысль, что если так пойдет дальше, я и сам смогу лазить по этим подозрительно тонким и внешне таким ненадежным веревочным лестницам, которые наш мореман называл «вантами».
«…Если собираюсь, стать нормальным капитаном, – не без внутренней дрожи думал я, – мне бы хорошо и самому разбираться в том, как и что тут устроено. В том числе – и с парусами бы разобраться…»
Собственно, все управление канонеркой ограничивалось моей способностью задавать ей высоту и использованием ветра, для придачи направления и скорости движения. Силовые машины отвечали за первый из параметров, паруса – задавали направление, а сила ветра – скорость.
Вот о последнем я пока, к сожалению, не знал даже толком, что именно нужно командовать. Одному человеку, тем более, слабо понимающему, что и как делать с этими здоровенными несимметричными кусками шелка, было однозначно не справиться с кораблем.
Вчера, когда Ромка с англичанином монтировали наше так называемое «парусное вооружение», питерец с уверенным видом проронил, что наша канонерка, мол, это «без всякого сомнения, двухмачтовая гафельная шхуна!»
Джонни обрадованно подтвердил это, а мне показалось ужасно неловко спрашивать, отчего это «канонерская лодка» вдруг стала «шхуной». Вроде бы моих куцых познаний было достаточно, чтоб знать: оба этих слова могли и сами по себе означать определенный тип корабля…
Улучив момент, когда англичанин отвлекся, я тогда все-таки решился прояснить ситуацию.
Ромка откровенно обрадовался возможности поговорить на любимую тему, и охотно просветил меня, что «канонерка» – это функция нашего трофея. Термин означает, что это именно небольшой артиллерийский корабль. А «двухмачтовая гафельная шхуна» – это о системе его оснастки.
Три коротких слова описывают, как устроено именно наше «парусное» вооружение.
Напарник заверил, при желании его можно перепланировать и довольно серьезно, но прямо сейчас наш рангоут имеет две мачты и бушприт, а паруса – состоят из больших гафельных (трапециевидной формы) «грота» (на кормовой грот-мачте) и «фока» (на фок-мачте). А также двух – куда меньших по площади, но очень важных – косых (треугольных) парусов. «Кливера» и «стакселя» – растянутых сразу после взлета впереди, между фок-мачтой и бушпритом.
[…]
Рис. 2. Рангоут: 1 – грот-мачта, 2 – фок-мачта, 3 – бушприт. Такелаж (паруса): 4 – грот, 5 – фок, 6 – стаксель, 7 – кливер, 8 – топсель, 9 – фишерман.
Еще несколько косых парусов можно было поставить на слабом ветру при стандартном устройстве такелажа, но сегодня мы решили не рисковать и обойтись без них.
Поскольку местные корабли проектировались с учетом передвижение без воды, по словам напарника, на нашей канонерке конструкцией было предусмотрена постановка еще и двух боковых реев на манер носового бушприта. Они давали возможность заметно увеличить скорость благодаря еще, как минимум, четырем дополнительным косым парусам, но пытаться управиться со всем этим вдвоем, уже не стоило и мечтать.
– Наш англичанин говорит, что в нужную нам сторону раньше он ни разу не летал. Он вообще тут впервые, поэтому карты ветров не знает, а значит, стоит проявить осторожность. Тем более – здесь, у предгорий…
* * *
Все то время, что я осваивался на верхней палубе, стояли только два передних косых паруса и попутный ветер подгонял канонерку прочь от покинутого нами оазиса. В целом – в нужную сторону, но в направлении куда восточнее, чем необходимый нам – юго-юго-запад. Туда указывал мой трофейный компас, а третью точку в него добавил князь-отец Урюпинска уже в день нашего ухода в эту злосчастную экспедицию.
«…Странно, у нас же сейчас практически идеальный ветер, для чего менять эшелон?» – выглядеть глупо не хотелось, но эта мысль была чересчур очевидной.
– Johnny, explain to me why we need a different wind if it's fair now? (Джонни, объясни мне, зачем нам другой ветер, если сейчас он попутный?)
– О, сэр, теоретически вы совершенно правы… – без тени смущения подтвердил англичанин.
– Но?
– Да, сэр, но есть нюанс. Из-за того, что наше судно чересчур маленькое и не имеет рулей, оно переняло от морских шхун их главную проблему. Если мы поставим даже ограниченную часть парусов, канонерка начнет ощутимо рыскать, а это вредно для ее оснастки и корпуса в целом… – поклонился интурист.
– «Рыскать, что за ерунда такая…» – удивился я мысленно, и тут же продолжил вслух. – Ромка, не проконсультируешь, чего за фигня?
Наш боцман, как раз в это время, перетаскивал часть корабельного арсенала наверх. Для отобранного англичанином оружия, мы еще вчера смонтировали специальный разборной шкаф. Установлен он был в самом центре, и добежать – в случае чего – до него было бы максимально удобно от любой точки верхней палубы.
Эту тему мы обсудили заранее, и бывший пленник убедил меня, что в случае нештатной ситуации, мы вряд ли успеем воспользоваться им, если оно останется в трюме. В этом мире и правда хватало существ, отбиваться от которых одним тесаком – дело излишне неблагодарное.
– О чем речь? – Ромка как раз сгрузил во временное хранилище принесенную партию из трех мушкетов с подсумками, и с чистой совестью перебрался к нам поближе.
– Мы обсуждаем какое-то обычное «рыскание» шхун…
– А, да, это известная штука! Шхуны очень хорошо ходят при боковом ветре и под острым углом к нему, но при кормовом… в смысле – попутном, уступают кораблям с прямыми парусами и действительно могут становиться «рыскливыми», – Ромка отбарабанил свою консультацию не без некоторого шика, но уловив на моем лице недовольство, тут же догадался, что не так. – А «рыскать» – это означает неконтролируемые движения судна относительно вертикальной оси!
– Честно говоря, все равно не очень понял…
– Ну, это такие небольшие самопроизвольные изменения курса вправо-влево. В целом, конечно, не такая уж и страшная проблема, но довольно заметное неудобство, – попытался объяснить другими словами напарник. – А что, наш небесный орел тоже таким болеет?
– Вроде да, – я прикинул, как быть, и решил, для начала посоветоваться. – The nearest tops are at least twenty meters away. Does it make sense for us to go down a little, or do we need to go up? (До ближайших макушек не меньше двадцати метров. Нам есть смысл немного снизиться, или нужно подниматься?)
– Да сэр! – оживился терпеливо ждавший окончания разговора англичанин. – Здесь, в предгорьях ветер может заметно измениться даже из-за небольшой разницы в высоте. Так что давайте все же попробуем…
– Как скажешь, – пробурчал я по-русски, и зашагал в сторону люка.
* * *
На этот раз, согласно рекомендациям нашего консультанта, я начал изменять высоту с кормовой пары силовых установок. Откинув заранее все шесть панелей, быстро перевел шкалу на одно деление назад, и вынужден был признать, что так и впрямь куда лучше.
Никакого скрипа или треска, канонерка практически незаметно изменила свое положение в воздухе. Что и подтвердили через минуту оба мои коллеги.
– Сэр, все отлично! – закричал Джон, обнаружив меня, торчащего по пояс из люка. – На этом эшелоне ветер сменил направление всего на 14-16 градусов, но теперь мы можем спокойно ставить остальные паруса.
Обрадованный, я показал ему, мол, все «окей!», кивнул Ромке, и вернулся в трюм.
Там я вернув настенные панели на место, для успокоения прошелся туда-обратно, чтоб убедиться – все действительно хорошо – и на этот раз решил отправиться в боевую рубку. Тамошние бойницы были предназначены для стрельбы из нашего единственного орудия, так что если сдвинуть хотя бы часть блокирующих их щитов, она становилась похожа на настоящую прогулочную каюту. Любоваться пейзажами лёжа, мне показалось куда удобнее, чем бродить неприкаянным наверху.
Нет, ветерок там обдувал куда приятнее, но и припекало – со всем потенциальным энтузиазмом. Пока мы взлетали да осваивались, времени успело пройти немало, а местное светило ощутимо прибавило к зениту. Судя по положению солнца, сейчас время было уже где-то между десятью и одиннадцати часами.
* * *
После полудня
Уж не знаю, моя ли в этом вина, как неопытного капитана, но если судить по тишине над головой, работы на таком небольшом судне вроде нашего, было и в самом деле немного. Время от времени кто-то из оставшихся на верхней палубе снова оживлялся, принимался скрипеть снастями, но почти тут же все снова успокаивалось.
Нет, что-то постоянно поскрипывало – посвистывало, но эти звуки быстро становились привычными. К примеру, как и куда более громкий стук колес в поезде…
Корабль при этом продолжал отматывать километр за километром.
После того, как были поставлены оба наши главных паруса – грот и фок – канонерка и в самом деле заметно прибавили в скорости. Я даже начал подозревать, что уже к вечеру снова увидим Урюпинск. Тем более – теперь у нас не было необходимости огибать паучьи владения.
На нынешних сорока пяти-пятидесяти метрах, им до нас было просто не дотянуться.
Редкие деревья в уже виденных мной оазисах достигали действительно большой высоты. Хотя я слышал от других охотников, что в этом мире встречаются и самые настоящие гиганты. Ничем не уступающие тем же земным секвойям*, которые умудрились побить множество рекордов: в высоте, диаметре ствола… Как и у нас, в мире Песочницы они тоже предпочитали селиться повыше, каким-то образом обходя отсутствие влажного морского воздуха.
Расслабленный всеобщим умиротворением, я даже начал похрапывать, а потом даже отключился убаюканный тишиной и безопасностью. Устроился я на одной из гондол первой пары силовых установок. Тех самых, что выглядели, как смесь большого корабельного рундука (сундука) и офицерской кровати.
Не знаю, сколько я успел так проспать, но в какой-то момент страшный рывок сорвал мое расслабленное тело с кровати. Его инерция была такая, что даже полностью расслабленные мышцы не спасли меня от пронизывающей острой боли, когда я впечатался в одну из опор нашего единственного орудия.
«Ах-с!» – стон был первым звуком, что я сумел извлечь из себя, некоторое минут спустя.
С кораблем явно произошло что-то нештатное, потому что только в момент, когда я пришел в себя, палуба вернулась в более-менее горизонтальное положение. Оказывается, я так легко смог вылететь из уютного углубления своего лежбища только потому, что за мгновение до этого ее вздыбило градусов на тридцать, если не сорок. В следующую секунду страшный надрывный скрип, практически стон корабельного корпуса прекратился, и я осознал, что раньше ухо просто отказывалось его воспринимать.
– Да помогите же кто-нибудь! «Help me!» – мать вашу… – простонал кто-то за ближайшей стеной голосом нашего боцмана на пределе своих сил.
«…Ромка!»
____________
* Фальшборт (нем. [falsch bord] фальшивый борт) – ограждение по краю наружной палубы корабля или другого плавучего средства, представляет собой сплошную стену без вырезов или со специальными вырезами для стока воды. В основном служил для предотвращения падений в море и уменьшения воздействия ветра и волн на экипаж или грузы.
* Секвойя – древесные растения семейства кипарисовые, естественный ареал обитания которых Тихоокеанское побережье Северной Америки. Многие экземпляры достигают высоты в 90 и более метров, что делает их одними из самых высоких растений на Земле. Самое высокое дерево – Секвойя вечнозелёная, с высотой 115,2 м; самое большое – Секвойядендрон гигантский, объёмом – 1486,9 м³; самое толстое – Таксодиум мексиканский, с диаметром ствола в 11,42 м; а самое старое – Сосна долговечная, возрастом в 4700 лет.
Глава 6. Непослушная добыча
День 65, после полудня
Корабль ощутимо дернулся, но в прежнее – горизонтальное – положение окончательно не вернулся.
– Эй, кто-нибудь, да вы там хоть живы, надеюсь… – продолжал надрываться Ромка где-то снаружи.
– Вроде жив, а что случилось? – я решил отозваться, по-прежнему не до конца понимая, что происходит.
– Меня выбросило за борт…
– Выбросило… – боль от удара о пушечную станину стихала, так что была надежда, что я себе ничего не сломал, – а чего тогда гундишь у меня над окном, да еще так осмысленно и долго? Вроде ты должен был издать что-то вроде «А-а-а…», ну и «Шмяк!» потом…
– Не понял, издеваешься что ли, – Ромка задохнулся от возмущения, – ты делать чего-нибудь будешь?
Осторожно перевернувшись на живот, я осторожно приподнялся, и с радостью осознал: у меня и в самом деле ничего не было сломано, парочку ушибов сейчас можно было проигнорировать.
– Ого, да ты и впрямь улетел… – невольно хмыкнул я, обнаружив напарника болтающимся за окном вверх головой.
– Ага, если бы на всякий случай не пристегнулся, перед тем как покемарить, сейчас бы и правда, превратился в лепешку, – согласился Ромка. – Блин, меня вытаскивать собираешь? А то уже в глазах темнеет от прилива крови… Кстати, а ты чего такой спокойный? Где, думаешь, наш английский приятель?
«…Твою мать, а ведь действительно! Мы спали, а чего мог в это врем натворить наш недавний пленник…» – вполне логичный вопрос вызвал у меня не слабую вспышку паники, и я рванул на палубу, обгоняя собственную подозрительность.
Лестница на верхнюю палубу сейчас была под не очень удачным углом, но выбраться удалось без особого труда. И первое что я рассмотрел, был наш писклявый интурист.
Англичанин тихонечко копошился у правого борта с измазанным кровью лицом, но судя по всему – пока был все-таки жив. По крайней мере, его неуверенные подергивания не могли говорить ни о чем другом.
«…Ну, слава Богу, это хотя бы не предательство!»
Однако расслабляться, как оказалось, было сильно преждевременно. Уже в следующую секунду я сообразил, почему наш старший матрос так странно себя ведет, и почему – в отличие от Ромки – он не стал звать на помощь. Привлеченный ударом крышки о палубу, на ящик с палубным арсеналом взобрался четвертый «пассажир».
«…Ну, здрасти вам…» – вздрогнул я больше от неожиданности, хотя выглядело существо, надо признать, довольно пугающе. Представьте себе паука размером с теленка, да еще и покрытого какой-то отвратительного вида выделениями.
Арахнид реально выглядел так, будто заснул под куриным насестом. Его тело и лапы были обильно покрыты слоем чего-то похожего на куриный или, может быть, голубиный помет. Особую схожесть с птичьими фекалиями придавало то, что некоторая часть субстанции покрывала его корпус не ровным слоем, а лежала на нем абсолютно негармоничными кусками.
Взобравшись на ящик с нашим оружием как раз для такого случая, паук замер, заинтересованно шевеля мандибулами. Выглядело все так, будто тварь осознанно предоставила мне возможность рассмотреть себя, но моя паника еще не зашла так далеко. Я прекрасно понимал, что появление сразу двух потенциальных объектов для атаки, сейчас сбивают его с толку.
Ситуация сложилась неоднозначная.
С одной стороны, я почти не сомневался, что если захочу, успею скрыться внутри, с другой – вряд ли тварь после этого станет дальше валандаться и, конечно же, сожрет англичанина.
– Да где вы там? Глеб, ты меня собираешься спасать… – снова подал голос Ромка и заставил паука резко развернуться на месте.
– Lord God, don't leave me! (Господи Боже, не оставь меня!) – взвизгнул Джон, принявший это за начало нападения на него самого, потому что наш «недоулетевший» за борт мореман находился в той же самой стороне.
«…Вот болван!» – похолодел я от недоброго предчувствия.
– Стоять, говнюк! – начав движение к заскулившему от ужаса англичанину, тварь мгновенно отреагировала на мою попытку вмешаться.
Было похоже, что он принял меня за конкурента. Вместо того чтоб стремительно броситься в атаку, паук резко остановился, развернулся, вскинул обе передние конечности и предупреждающе застрекотал, однозначно пытаясь меня отпугнуть.
– Sir, don't let him eat me!! (Сэр, не позволяйте ему съесть меня!!)
– Не ссы… – выдохнул я, медленно подбираясь к стрекочущей твари с тесаком в руках.
Вопрос, откуда на корабле взялось это существо, все еще оставался без ответа, но пока куда важнее было просто не позволить ему прикончить кого-нибудь из нас. Не то чтобы я так уж сильно переживал за рыжего.
Но если мы приняли его в свою компанию, было бы чертовски подло скормить его адской твари, всего лишь ради маленькой отсрочки…
…На охоте я уже сталкивался с гигантскими паукообразными. Опытные напарники не оставляли арахнидам ни единого шанса, но злобные и бесстрашные гады заставили уважать себя.
Нет, ни один из них не был похож на этого (тем более – в такой «говняной» маскировке), однако я крепко переживал, как бы паук не прыгнул на меня. С учетом нынешнего наклона нашей палубы, увернуться могло быть непросто.
Переживал я зря. Как минимум – об этом…
Реагирую на мои передвижения, паук лишь стрекотал и отпугивал передней парой лап. Этим я и решил воспользоваться. Подобравшись на необходимое расстояние, внутренне подобрался, сделал выпад и рубанул тварь именно по ним.
Расчет оказался верен. Тварь и в самом деле не смогла правильно среагировать, но и моя радость тоже была преждевременной.
«Дзинь!» – ответил мне клинок.
– Что?!
Следующие два удара – куда более мощных чем первая попытка – заставили пауку попяться, но конечность его снова уцелела.
Обалдеть! Было ощущение, будто я пытался рубить самый настоящий камень*. Но и паук оказался не так опасен, как я боялся. Под моими ударами он лишь стрекотал и отступал, даже не пытаясь перейти в нападение.
Мелькнула мысль, что такой способ использования ножей не слишком канонический, но и беспокойства у меня ощутимо поубавилось.
Почувствовав себя более-менее в безопасности, голова начала работать куда лучше, и мгновение спустя я догадался, как приспособить имеющееся оружие к ситуации. Не давая пауку даже шанса на переход в атаку, я перехватил тесак обратной стороной, и принялся гвоздить его тупой стороной клинка. Целью по-прежнему была передняя пара лап.
«Дзанг! Дзинь! Хрусть!» – два прицельных удара обухом по суставу, лишили пауку сначала одной лапы, еще спустя несколько секунд попыток, и вот уже бессильно повисла вторая лапа.
Попытка сбежать у твари тоже не задалась.
Пока арахнид терял время на разворот, мое сознание продолжало контролировать происходящее, и я успел прицельно повредить суставы еще и в двух опорных конечностей. Рухнув на палубу, он на несколько секунд смог избежать моих ударов, скатившись вниз – на самую нижнюю часть палубы – но это была лишь отсрочка. Мне даже показалось, что в стрекоте твари появились нотки обреченности, но это вряд ли. Скорее всего, тут уже была лишь моя фантазия.
Следуя за врагом, по дороге я ухватил один из абордажах топоров в палубном арсенале, и приготовился поставить точку в нашем противостоянии.
Кстати, куски странного покрытия на хитиновом панцире неудачника, выглядели как окаменевшие отложения какого-то паразита. Покрытие, что внешне напоминало куриный помет, было и в самом деле больше похоже на коралловые отложения или что-то подобное.
– На! На тебе! – после третьего попадания в голову паук перестал стрекотать, но не дергаться. – Да, когда ты уже подохнешь?! На-а-а тебе!!
Окончательно вбив обухом топора его глаза и жвала в головогрудь, я с азартом врезал паку еще пару раз, и с трудом заставил себя отступить. Окончательно из кровавого угара меня вырвал голос англичанина:
– Sir, you must see this! (Сэр, вы должны это видеть!) – было в голосе Джона что-то такое, заставившее меня безо всяких вопросов подойти к нашему задранному вверх – левому – борту, к которому отступил англичанин.
– Ого, так вот кто нас поймал! – хмыкнул я вполне расслабленно и по-русски; победа и вызванный ей дофаминовый всплеск, действительно расслабили меня. – Надо же, могу даже предположить, что это случилось не специально…
Прислушиваясь к моему бормотанию, Джон уловил что-то не устроившее его, из-за чего снова проявил несвойственную ему настойчивость.
– Sir, I think you're looking in the wrong direction! (Сэр, думаю, вы смотрите не туда!)
Канонерка зависла над неизвестным мне оазисом.
Судя по плотной паутиновой сетке, соединяющей не меньше полутора квадратных километров леса в единое сооружение, кажется, я догадывался, где именно мы сейчас. Но мысль развить не удалось. Проследив за рукой англичанина, я даже икнул с перепугу.
– Ого, да нам «звизда» походу…
– Yes! – неожиданно твердо согласился интурист.
* * *
Деревья, плотно переплетенные километрами паутины, выглядели как некий жилой квартал. Пешком здесь действительно, не стоило и мечтать о том, чтобы пройти. От импровизированной крыши одного из местных «небоскребов» до канонерки было метров двадцать, может немного больше. Нас соединял неопрятный кусок из переплетенных ниток.
Таких болталось внизу немало. Край одного из них ветер задрал вверх в самый неподходящий момент, и вот мы сидим на привязи. Думаю, осталось недолго. Сейчас все растущая толпа пауков дождется неизвестного нам момента, и в несколько минут заполнит палубу.
– Да вы там охренели? – напомнил о себе Ромка.
– Потерпи, не до тебя, – отмахнулся я, и попробовал кое-что выяснить у англичанина. – Seen this before? What to do? (Видел это раньше? Что делать?)
– Сэр, только слышал, но без подробностей. Однако хочу заверить вас, я и сам вижу: если не освободим корабль прямо сейчас, то умрем. И очень плохо умрем, но главное не боль! Хуже другое, скарабеи не способны забрать зерна жизни, если тело остается в коконе и на дереве. А значит, мы не сможем даже переродиться. Очень плохой вариант для смерти…
«…Что за чушь несет этот болван, двинулся от испуга? Чего там еще за скарабеи, и что у них за связь с перерождением…» – в отличие от ситуации с нагиней, сейчас рыжий держался неожиданно достойно.
– How can we free the ship? (Как нам освободить корабль?)
– Раньше в такую ситуацию мы не попадали. А обычно садились, и потом капитан приказывал все исправить. Хотя я понимаю, сейчас так не получится… – пожал плечами Джон.
Его стоическая обреченность плохо действовала на меня.
– Shut up! We won't give up! (Заткнись! Мы не сдадимся!) – подзатыльник англичанину достался звонкий.
– Сэр, вы даже можете сбросить меня вниз, но боюсь, это не задержит их…
Наблюдать за суетой каменных пауков было очень неприятно. Но на самом дне моего сознания вертелась какая-то догадка. Я не сомневался, что у нас еще есть шанс.
Вооружившись мушкетом, я попытался перебить хотя бы часть нитей, ожидая, что тяга силовых машин порвет остальные, но пяти выстрелов хватило понять, что для этого нужен был настоящий снайпер. Тонкая и потрясающе крепкая паутина могла продержаться слишком долго.
Перебрав в памяти все, что читал о стрельбе, я пытался задерживать дыхание и даже «стать мушкетом», но в итоге только продырявил борт.
Толпа пятнистых тварей все не нападала, и я стал перебирать другие варианты, на ломанном английском советуясь с англичанином, а он опровергал их одну за другой.
– Maybe you need to somehow set it all on fire? (Может быть, нужно как-то все это поджечь?) – предположил я.
– Тогда они сразу же кинутся к нам. Пауки будут просто вынуждены это сделать, спасаясь от пожара. Не торопитесь их провоцировать, давайте еще немного поживем… Ну, или выкиньте меня перед этим!
– А ведь отличная идея! Great idea! (Отличная идея!) – повторил я задумчиво для внимательно прислушивающегося собеседника.
– Какая именно, сэр? – довольно скептически поинтересовался рыжий.
– Сбросить тебя…
– What? – не понял он.
Стянул с себя портупею вместе с ножнами от тесака и жестами показал, что англичанин должен ее надеть на себя.
– What? – переспросил он.
– Одевай-одевай! – не понимая, что я собрался сделать, тот все же подчинился.
Дальше, я велел ему стать у самого борта, зацепил одним из канатов за страховочный пояс, которые были частью формы здешних матросов.
– What?
Вопрос я снова проигнорировал, и не вступая в дебаты, сократил трос до длины приблизительно в три метра.
Когда я неожиданно ухватил Джона за ноги и в одно движение перебросил через борт, на его лице было написано такая растерянность, что он закричал, только повиснув внизу.
– Сэр, да как вы могли это сделать?! И если вы хотели меня убить, зачем нужно было привязывать меня? Или что, вы хотите чтоб я еще и сам перерезал канат… – задохнулся он от возмущения.
– Cut the web, you idiot! Faster! (Режь паутину, болван! Быстрее!)
