Сергей Михалков
Басни

Заяц во хмелю

 
В день именин, а может быть рожденья,
Был Заяц приглашен к Ежу на угощенье.
В кругу друзей, за шумною беседой,
Вино лилось рекой. Сосед поил соседа.
И Заяц наш как сел,
Так, с места не сходя, настолько окосел,
Что, отвалившись от стола с трудом,
Сказал: «П-пшли домой!» – «Да ты найдешь ли дом? —
Спросил радушный Еж. —
Поди, как ты хорош!
Уж лег бы лучше спать, пока не протрезвился!
В лесу один ты пропадешь:
Все говорят, что Лев в округе объявился!»
Что Зайца убеждать? Зайчишка захмелел.
«Да что мне Лев! – кричит. – Да мне ль его бояться?
Я как бы сам его не съел!
Подать его сюда! Пора с ним рассчитаться!
Да я семь шкур с него спущу
И голым в Африку пущу!..»
Покинув шумный дом, шатаясь меж стволов,
Как меж столов,
Идет Косой, шумит по лесу темной ночью:
«Видали мы в лесах зверей почище львов,
От них и то летели клочья!..»
Проснулся Лев, услышав пьяный крик, —
Наш Заяц в этот миг сквозь чащу продирался.
Лев – цап его за воротник!
«Так вот кто в лапы мне попался!
Так это ты шумел, болван?
Постой, да ты, я вижу, пьян —
Какой-то дряни нализался!»
Весь хмель из головы у Зайца вышел вон!
Стал от беды искать спасенья он:
«Да я… Да вы… Да мы… Позвольте объясниться!
Помилуйте меня! Я был в гостях сейчас.
Там лишнего хватил. Но все за Вас!
За Ваших львят! За Вашу Львицу!
Ну, как тут было не напиться?!»
И, когти подобрав, Лев отпустил Косого.
Спасен был хвастунишка наш!
 
 
Лев пьяных не терпел, сам в рот не брал хмельного,
Но обожал… подхалимаж.
 

1945

Рождение оды

 
К начальству вызвали бухгалтера-поэта,
Но принимал его не «зав», а «зам»:
«Вы пишете стихи, у вас выходит это,
А вот у нас выходит стенгазета,
И басни в ней писать мы поручаем вам!
Разить порок пером учитесь у Крылова —
Возьмите образы зверей.
Курьершу хорошо изобразить Коровой,
Инспектора – Бобром… А впрочем, вам видней!»
Поэт, придя домой, был от смущенья красен:
Он знал, что путь его отныне стал опасен,
Ведь многие не любят басен.
Но все же сел писать,
Начальству своему не в силах отказать.
А надобно сказать,
Был в этом пыльном тресте
Для баснописца непочатый край:
«Зав» – бюрократ (ни совести, ни чести!),
«Зам» – подхалим, завхозу – что ни дай!
Кого сравнить с Ослом? Кого с Енотом?
Кого назвать Свиньей? Как ни крути – поймут,
А там подсиживать начнут,
Чуть что – отнимут счеты
И выгонят с работы…
Поэт трудился до седьмого поту:
Стопу бумаги измарал,
Весь мир животных перебрал —
Опасна каждая порода!
Вертел поэт, крутил, к утру зашел в тупик.
Обратно повернул, и в тот же миг…
Хвалебная начальству вышла ода!
Не ожидал он сам такого хода!
 
 
От баснописца не добьешься толка,
Когда он лезет в лес, а сам боится волка!
 

1945

Соловей и Ворона

 
Со дня рожденья четверть века
Справлял в дубраве Курский Соловей.
(Немалый срок и в жизни человека,
А соловью – тем паче юбилей!)
Среди лесных певцов подъем и оживленье:
Окрестные леса
Вручают юбиляру адреса.
Готовится банкет. Концерт на два часа.
И от Орла приходит поздравленье.
Счастливый юбиляр растроган и польщен —
Не зря в своих кустах свистал и щелкал он…
За праздничным столом в тот вечер шумно было.
На все лады звенели голоса,
И лишь Ворона каркала уныло:
«Подумать только, чудеса!
Уж мне за пятьдесят давно перевалило,
И голосом сильней, и всем понятней я,
И столько раз Сова меня хвалила…
А юбилей – поди ж ты – Соловья!..»
 
 
Вот пишешь про зверей, про птиц и насекомых,
А попадаешь все в знакомых…
 

1945

Дальновидная Сорока

 
Изнемогая от тяжелых ран,
К своим трущобам отступал Кабан.
В чужие вторгся он владенья,
Но был разбойнику отпор достойный дан,
Как поднялось лесное населенье…
Сороке довелось в ту пору пролетать
Над полем боевых событий.
И – кто бы ожидал такой сорочьей прыти! —
Сорока, сев на ель, вдруг стала стрекотать:
«Так, так его! Так, так! Гоните Кабана!
Мне с дерева видней – он не уйдет далеко!
Я помогу, коль помощь вам нужна.
А вы еще разок ему поддайте сбоку!»
«Дивлюсь я на тебя. Ты только прилетела, —
Сказал Сороке Воробей, —
А стрекотней своей, ей-ей,
Всем надоесть уже успела!»
«Скажи, мой свет, —
Сорока Воробью в ответ, —
Что толку, если б я молчала?
А тут придет конец войне —
Глядишь, и вспомнят обо мне
Да скажут где-нибудь: «Сорока воевала!..»
Сороке выдали медаль.
А жаль!
 

1945

Енот, да не тот

 
Известно, что в лесах хватает всем работы…
Вершить делами нор и гнезд
(А это видный и почетный пост)
В лесу назначили Енота.
Енота знают все. Он в обхожденье прост,
Не наступает никому на хвост
И личные ни с кем не сводит счеты…
Но вот
Проходит год.
Что видят зверь и птица?
В лесу порядка нет, хоть правит в нем Енот!
Кругом что только ни творится —
Он даже ухом не ведет!
А если, случаем, кому и доведется
С ним говорить, – тому готов ответ:
«Не время», «Обождем», «Проверим», «Утрясется».
Где надобно решать, Енот ни «да», ни «нет».
Заохал, застонал лесной народ:
«И как могли мы ошибиться?
Енот – не тот!
Куда уж Суслику с нуждой к нему пробиться,
Когда Медведь – и то семь дней приема ждет?
Не тот Енот. Не тот!»
«Да, – с горечью вздохнув, заметил кто-то, —
Скорей дойдешь, пожалуй, до Орла,
Чем до Енота!
А у Орла куда важней дела!..»
 
 
В одной приемной горсовета
На ум пришла мне тема эта.
 

1945

Лиса и Бобер

 
Лиса приметила Бобра:
И в шубе у него довольно серебра,
И он один из тех Бобров,
Что из семейства мастеров, —
Ну, словом, с некоторых пор
Лисе понравился Бобер!
Лиса ночей не спит: «Уж я ли не хитра!
Уж я ли не ловка к тому же?
Чем я своих подружек хуже?
Мне тоже при себе пора
Иметь Бобра!»
Вот Лисонька моя, охотясь за Бобром,
Знай вертит перед ним хвостом,
Знай шепчет нежные слова
О том о сем…
 

 
Седая у Бобра вскружилась голова,
И, потеряв покой и сон,
Свою Бобриху бросил он,
Решив, что для него, Бобра,
Глупа Бобриха и стара…
Спускаясь как-то к водопою,
Окликнул друга старый Еж:
«Привет, Бобер! Ну, как живешь
Ты с этой… как ее… с Лисою?»
«Эх, друг! – Бобер ему в ответ, —
Житья-то у меня и нет!
Лишь утки на уме у ней да куры:
То ужин – там, то здесь – обед!
Из рыжей стала черно-бурой!
Ей все гулять бы да рядиться,
Я – в дом, она, плутовка, – в дверь.
Скажу тебе как зверю зверь:
Поверь,
Сейчас мне в пору хоть топиться!..
Уж я подумывал, признаться,
Назад к себе – домой податься!
Жена простит меня, Бобра, —
Я знаю, как она добра…»
«Беги домой, – заметил Еж, —
Не то, дружище, пропадешь!..»
Вот прибежал Бобер домой:
«Бобриха, двери мне открой!»
А та в ответ: «Не отопру!
Иди к своей Лисе в нору!»
Что делать? Он к Лисе во двор!
Пришел. А там – другой Бобер!
 

 
Смысл басни сей полезен и здоров
Не так для рыжих Лис, как для седых Бобров!
 

1945

Волк-травоед

 
Вожак воров и сам матерый вор,
Волк-живодер
Как избежать облавы ни старался,
А все ж попался.
Теперь над ним свершится приговор,
Не избежит преступник наказанья!
Свидетели дают
Правдивые, прямые показанья:
«Зарезал здесь овцу, задрал теленка тут,
А там свалить коня не посчитал за труд…»
Улики налицо. Но судьи ждут,
Что им убийца скажет в оправданье.
«Известно, – начал Волк, – что испокон веков
Всегда травили нас, волков,
И скверные про нас пускали толки.
Заблудится овца у сонных пастухов,
Корова пропадет – всё виноваты волки!
А волки между тем давным-давно
Не могут видеть кровь, не могут слышать стоны,
На травку перешли и на зерно,
Сменили стол мясной на овощной —
зеленый.
А если иногда то там, то тут
Ягненка одного-другого задерут,
Так только с целью самообороны…
Надеюсь я на объективный суд!..»
И порешили судьи тут:
Дать Волку выговор и не лишать свободы,
Раз изменился нрав у всей его породы.
 
 
Но вот прошли уж годы,
Как огласили этот приговор,
А волки нападают до сих пор
Все на стада, а не на огороды!
 

1945

Паук и метла

 
Один Паук задался мыслью вздорной
Такую сеть коварную сплести,
Чтоб негде было в комнате просторной
Ни пролететь, ни проползти!
Проходит день, другой и третий.
Что говорить! – растут паучьи сети,
И горе тем, кто залетел в окно:
Спастись от гибели немногим суждено
Но…
Все меняется на свете!
И в комнату явилась раз Метла!
Она прошлась с угла и до угла,
От пола и до потолка,
И паутину начисто смела,
И придавила насмерть Паука…
 
 
Торопится, спешит сейчас другой Паук,
Сеть паутины день и ночь плетется,
И замыкается паучьей нити круг…
Что ж, надо полагать, и здесь Метла найдется!
 

1945

Рыбьи дела

 
Раз в тихом бочажке, под бережком, чуть свет,
Рыбешка мирная собралась на совет:
В реке их Щука донимала,
И от зубастой им житья не стало.
 
 
«Казнить разбойницу! Казнить – двух мнений нет!..»
 
 
И Щука старая, как ни сильна была,
Все ж кверху брюхом как-то раз всплыла…
 
 
Победа многих вдохновила:
«Преступница нам больше не страшна! —
Разумная Плотичка заявила. —
Но в дальней заводи живет еще одна.
Не худо бы расправиться и с нею!» —
«Конечно, вам, плотве, виднее, —
Из-под коряги молвил сытый Сом, —
Но, правду говоря, та Щука ни при чем —
Она сюда не заплывала,
Вам до нее и дела мало!»
Плотичка возражать не стала,
И дело кончилось на том…
 
 
В зеленых берегах текут спокойно воды,
Вьюны и пескари в них водят хороводы,
И караси не залезают в грязь,
Зубастой хищницы отныне не боясь.
Но мирные деньки не больно долго длились —
Исчезло в ясный день плотичек десять штук,
Два пескаря домой без плавников явились
И пропадать уклейки стали вдруг.
Рыбешкам снова не житье, а мука:
Из дальней заводи переселилась Щука
И привела с собою двух подруг!
 
 
Мне бедных рыбок жаль. Зато другим наука:
Не слушайте сомов, уничтожая щук!
 

1945

Бешеный Пес

 
Однажды, в знойный день, взбесился Пес цепной
И, ядовитой брызгая слюной,
Сорвался вдруг с цепи, махнул через ограду —
Да прямо к стаду!
Сначала он напал по-волчьи на телка,
Потом задрал невинного ягненка,
Одних загрыз, другим порвал бока
И насмерть ранил пастушонка.
Короче: натворил таких он бед,
Каких не видел свет!
Когда б разбойника облавою не взяли,
То многие еще бы пострадали.
Но был в конце концов захвачен лютый Пес,
И… производством дело началось!
Уж не одна неделя пролетела —
Полгода суд идет. Растет и пухнет дело —
Чинят свидетелям допрос.
Бандит в тюрьме окреп, подрос,
Так на харчах казенных откормился
И обленился,
Что от хвоста до шеи залоснился.
Он только знает спать да есть.
При нем друзья. Услуг не счесть:
Ему ошейники меняют,
Его родные навещают,
А два Шакала, посчитав за честь,
Перед судом ретиво защищают:
Скулят, визжат, и лают,
И, чтобы умалить его вину,
Повторный требуют анализ на слюну…
«Чего же судьи ждут? Когда ж повесят Пса?
Слышны повсюду голоса. —
Какой другой конец возможен для урода?..»
 
 
Известны нам суды такого рода.
 

1945